A Fixed Debt / Фиксированный Долг

Санс допил последние капли напитка. Он лениво улыбался, полуприкрытыми глазами смотря на протиравшего столы Гриллби. В баре стояла неестественная тишина. Все посетители уже разбрелись по домам, и только Санс был слишком пьян, чтобы подняться на ноги. В зале было куда темнее обычного, так что Санс не отводил глаз от яркого пламени бармена, прибиравшего за давно ушедшими посетителями. Не то, чтобы ему не нравилось это зрелище. Эта лёгкая развязная походка, брюки, соблазнительно обтягивающие его бёдра... Санс что-то тихо напевал себе под нос. Гриллбз всегда был неплохой усладой для глаз, и теперь, глядя на него, Санс даже немного скучал по времени, что они проводили вместе. (От одной мысли об их последней встрече его тело обдало теплом.) — ...Разве тебе не пора домой? — спросил Гриллби, не потрудившись даже оторвать взгляд от натираемого им стола. Это встрепенуло Санса. Ему и правда надо было возвращаться. Папирус уже был дома и наверняка расхаживал взад-вперёд по гостиной, с нарастающим беспокойством поглядывая на часы. Он ждал своей сказки на ночь, с каждой минутой злясь всё больше. (Стоило только представить это, как душу Санса стянуло ужасом, и он не понимал, почему. Разве общение с братом обычно не доставляло ему удовольствия?) Но дело было даже не в том, что он не хотел проводить время с Папирусом. Дело было в том, что... Ну, впрочем, не важно. Сегодня ночью он совсем не торопился домой. (По крайней мере, он вернётся не раньше, чем сможет избавиться от растущего внизу жара.) — что, уже пытаешься вышвырнуть меня отсюда? я ожидал большего от моего горячо любимого друга, — подмигнул Санс, не надеясь, что Гриллби это как-то впечатлит. Скелет приготовился к очередной тираде о том, что же он делает со своей жизнью, о необходимости быть ответственнее, бла-бла-бла. Однако, к его удивлению, Гриллби бросил тряпку на стол и с улыбкой повернулся к Сансу. — ...Если бы я только знал, что ты поэтому так задержался здесь, то я бы ещё несколько часов назад как следует встряхнул тебе кости. На мгновение Санс выпал из реальности и смог лишь раскрыть рот от удивления. Затем он захрипел от безудержного смеха, настолько сильного, что на глазницы навернулись слёзы. Гриллби редко подыгрывал его каламбурам, но блин, когда он делал это, Санс был просто в восторге. (Или заводился ещё больше.) Должно быть, он смеялся куда дольше, чем ему показалось, ведь когда он смахнул слёзы с глаз, Гриллби находился уже в паре дюймов от его лица. От этого смех встал колом в горле. — ...Скучал по мне? — эта лёгкая хрипотца в его голосе возбуждала Санса до чёртиков. — да, — признался он, — но что с того? неужто, и ты скучал по мне? В ответ Гриллби прижался губами к его рту. Всем своим существом желая ответить взаимностью (и прогнать этот жуткий жар, расплавляющий кости), Санс немедля открыл рот, приглашая элементаля проникнуть в него глубже. Гриллби с радостью принял приглашение: он просунул язык между его зубов, и вскоре два яростных магических порыва смешались друг с другом. Лицо скелета налилось теплом, он закрыл глаза и застонал, наслаждаясь моментом. Когда они оторвались друг от друга, Санс обнаружил, что он уже не сидит на своём привычном месте у барной стойки, а лежит на одном из столов, и сверху на нём восседает абсолютно голый Гриллби. Как он умудрился не почувствовать этого? Неужели он был и впрямь настолько пьян? Когда Гриллби сорвал с Санса одежду и начал осыпать его шею крошечными тёплыми поцелуями, скелет вздрогнул и полностью отдался ощущениям. Как только с него сняли шорты, Санс прижался к бармену тазом. Его магия уже трепетала в предвкушении, и всё, чего он хотел, — это приступить к делу как можно скорее. Но прежде, чем он успел что-либо сделать, Гриллби схватил его бёдра, останавливая движения. Санс открыл было рот, чтобы возразить, но Гриллби пресёк это, поднеся руки к позвоночнику скелета и позволив язычкам пламени лизать бороздки позвонков и проникать в самые глубины чувствительных костей. В итоге он упал лицом на грудь Гриллби, не в силах больше самостоятельно сидеть. — гриллби... — простонал Санс, крепко зажмурившись. Он прильнул к любовнику всем телом, каждая кость от головы до ног пылала в руках бармена, скользящих по позвоночнику всё ниже и ниже, спускаясь к копчику. — ...Тшш, просто дай этому случиться. Что-то в этом звучало... неправильно. Он приоткрыл глаза и увидел, что Гриллби уже не сидит напротив него, а стоит на коленях на полу, прижавшись лицом к тазовым костям Санса. Душа скелета вспыхнула паникой, когда он заметил фиолетовый отблеск глубоко внутри тела Гриллби. Он вдруг почувствовал огромное желание телепортироваться как можно дальше от него. Прежде чем он причинит ему боль. До того, как случилось нечто непоправимое. До... До... Он моргнул. Перед ним сияли всё те же красные и оранжевые цвета. Да, на кончиках пальцев и щеках Гриллби виднелись отблески синего, но никаких следов фиолетового не было. Скелет встряхнул головой, и его страх мгновенно исчез. Гриллби уже грубо натирал лонное сочленение Санса, и тот откинулся на стол, царапая пальцами дерево. — ...Какой же ты красивый, Санс, — произнёс Гриллби, продолжая поглаживать его кости. Очень скоро его магия сформировалась и три средних пальца Гриллби скользнули между губами призванной плоти. Нити влаги цеплялись за них с каждым новым движением, что неустанно набирали свой темп. И всё же было в этом нечто странное. Удовольствие, растущее внизу, было каким-то чужим, далёким, будто его испытывал кто-то другой. Решив,что с работой Гриллби явно не справляется, Санс схватил его за запястье и вонзил вторгавшиеся пальцы ещё глубже в себя. Гриллби хихикнул и, вспыхнув синим огнём, пустил в ход ещё один палец. Его пламя прожигало самые тёмные, неизведанные глубины тела Санса. (Дикий, неукротимый жар заполнил его до краёв и лишь усиливался от принятых им наркотиков. Боже, в такие моменты ничто на свете не могло сравниться с Гриллби, что так безжалостно трахал его). — прошу тебя... ах! — вскрикнул он, вцепившись пальцами в стол и оставляя на нём глубокие борозды, — мне нужно больше! Последний палец проник в него, растягивая почти до боли, и скелет повернул бёдра так, чтобы Гриллби смог заполнить каждый миллиметр его тела. Неистовые толчки становились всё быстрее, сильнее, настолько, что в глазах проступили слёзы. И всё-таки, пусть это и было чертовски приятно, пусть Гриллби и трахал его куда жёстче, чем Санс мог вынести, каким-то необъяснимым образом этот внутренний жар, терзавший скелета, не унимался ни на йоту. Он намертво вцепился в плечи бармена, то и дело оставляя на них ярко-оранжевые царапины. Санс был так близок, и это было божественно. Его бёдра безудержно вскидывало навстречу, и если бы Гриллби хоть на миг остановился, он бы наверняка разрыдался, и о боже, боже, боже – Один взгляд в глаза Санса — и по лицу Гриллби расплылась широкая улыбка: — ...Ты такой узкий, Санс, — прошептал он. От этих слов душу Санса сковало холодом. — ч-что? — ...Да всё ты слышал, — сказал Гриллби, не сбивая темпа. — ...Взгляни, твоя киска буквально засасывает меня. Санс посмотрел вниз, и да — всякий раз, когда Гриллби пытался вытащить пальцы, магия скелета тянула его назад и вновь втягивала его глубоко внутрь себя. При каждом движении бармену приходилось буквально выдёргивать руку, сопровождая это пошлым хлюпающим звуком. Обычно подобное заводило Санса, но слова Гриллби засели у него в глубине души. Физически это было лучшим, что случалось с ним в жизни. Но мысли его были полны противоречий, сомнений, и, пока он размышлял над сказанным Гриллби, его осенило. (Какого чёрта он творил?) (Его брат ждал его, и если бы он только знал, чем был занят Санс в эту минуту...) Да его же только что изнасиловали! И его мучитель прямо сейчас увязал в нём по самое запястье. Внезапно в центре груди Гриллби расцвёл ослепительный фиолетовый свет, распространяясь повсюду, пока в один миг, с буйством лесного пожара, не поглотил всё его тело. Этот цвет бросал зловещие огни на всё вокруг, возвращая Сансу воспоминания о его последнем посещении бара. — нет! — попытался оттолкнуться Санс, но Гриллби притянул его ближе, его рука вошла ещё глубже, врываясь в скелета по самое предплечье. — ...Не бойся. Мы просто веселимся. (Он вовсе не боялся, чёрт возьми. Именно потому, что ему было весело, он и пытался вырваться. Папирус будет взбешён — просто охуительно взбешён — когда узнает, что натворил его брат.) Санс бешено отдёрнул от огня руку. — пожалуйста, гриллби! мне пора домой! пожалуйста! папс-! ах! папс- — ...Папирус что? — он ждёт! — выкрикнул Санс, когда рука Гриллби вновь начала в него толкаться. — ...Нет, не ждёт. Он наслаждается шоу. Санс моргнул, его рука упиралась Гриллби в грудь. Разум был слишком затуманен, чтобы понять, о чём он говорит. И тут он заметил его. У входа, прижав руки ко рту и изумлённо раскрыв глаза, стоял Папирус. Что? Нет! Как долго он был здесь? Его брат не мог просто смотреть, это было неправильно! Непрошеный стон вырвался из Санса в момент, когда Гриллби хихикнул и каким-то образом вошёл в него ещё глубже, растягивая магическую плоть до грудной клетки. (Он покраснел и не знал, отчего — от стыда или от возбуждения.) Что бы он ни делал, он не мог вырваться. Гриллби был слишком глубоко внутри него и двигался слишком быстро. Всё, что мог Санс, — это с ужасом наблюдать за Папирусом, уставившимся на место их сочленения. Беспомощно наблюдать, как шокированное лицо его брата наполнялось любопытством. — гриллби, прошу тебя, хватит... — взмолился Санс, — ты не можешь делать этого при нём... — ...Не могу? — поддразнил Гриллби. — пожалуйста... я не хочу этого... — ...Ты уверен? Ты так сильно сжался, когда понял, что он здесь. — хватит, пожалуйста! Гриллби хмыкнул. — ...Ладно, раз ты настаиваешь. Волна облегчения захлестнула Санса в момент, когда Гриллби, наконец, вытащил кулак из него. Как бы отчаянно он ни жаждал разрядки, он никогда не смог бы достичь её в присутствии брата. Напряжение отступило, магическая плоть сжалась до нормального размера, и ему оставалось только судорожно глотать ртом воздух. Но когда Гриллби уже почти отодвинулся на последние несколько дюймов, он вдруг остановился, его пальцы задёргались. Санс бросил на элементаля вопросительный взгляд, но тот так и не ответил. Тогда Санс опустил взгляд ниже, к тазу. Он уже было выдернул чужую руку из себя окончательно, как вдруг с кончиков пальцев Гриллби сорвался сокрушительный энергетический поток, россыпью обжигающей пыли проникший в Санса. Она вспыхнула и закружилась ярким фиолетовым огнём, ослепительно сияя сквозь голубую магию. Санс пронзительно завопил от вспыхнувшего внутри жара, приносящего такое неистовое наслаждение, что у него всё поплыло перед глазами. Призванное Гриллби нечто расширялось, заполняя каждый уголок его тела, заставляя его плоть разбухать в попытке приспособиться к подобному вторжению. Воздух наполнился его сдавленными стонами. Он извивался так сильно, что едва мог удержать руку Гриллби. Несмотря ни на что, он всё ещё пытался оттолкнуть его от себя, уговорить отозвать заклинание, сделать хоть что-нибудь! Но сосредоточиться на чём-либо было практически невозможно. Не тогда, когда пламя пронзало его, становясь всё жарче и жарче. Кроме того, рука Гриллби больше не была внутри него. Она была вдавлена в промежность Санса, как пробка, удерживающая эти огоньки пламени внутри. — …Прекрасно, — услышал он от Гриллби. — ...Такое большое. Наверняка там сейчас так тесно. И он был прав. Оно становилось всё больше и больше. Санс с ужасом наблюдал, как его плоть деформировалась и удлинялась настолько, что уже упиралась в нижние рёбра, словно живот, до краёв наполненный вспенивающейся лавой. Санс судорожно откинулся назад. Его тело превратилось в месиво, бьющееся о стол. И хотя он не знал наверняка, что именно кричал, истеричные вопли слетали с его уст до саднящей боли в горле. Он расчесал свою плоть до проступивших на ней бусинок синей жидкости, но чужеродная магия всё ещё была там, внутри, и ему срочно нужно было выпустить её, выпустить, выпустить! — …Этим ты ничего не добьёшься, — пробормотал Гриллби, потирая разбухшую магию. — …Если хочешь избавиться от этого, ты сам знаешь, что должен сделать. Санс знал, но он не хотел этого. Он не хотел доставлять Гриллби такого удовольствия. Это было неправильно. Чудовищно. Абсолютно омерзительно. (И так, чёрт возьми, приятно, что он едва ли мог справиться с этим.) — …Давай же, ты сможешь, — настаивал Гриллби. — …Кончи для меня. Тебе понравится. Остановить это было невозможно. Пламени становилось всё больше — оно уже проникало под рёбра — и чем дольше это продолжалось, тем сильнее оно извивалось, пузырилось внутри, неумолимо толкая Санса к краю. Сдерживать оргазм было всё равно что пытаться удержать воду в его костлявых ладонях. А раз уж этого и впрямь было не избежать… Санс сдался. В считанные секунды в его глазах потемнело, бёдра с силой вскинулись в воздух, а стенки магической плоти сжались почти до боли. Время будто остановилось под натиском оргазма, пронзившего всё его существо. Обжигающая магия внутри него удалялась всё дальше от особо чувствительной точки, и когда она наконец утихла, его тело безжизненно рухнуло на стол. Он слишком устал и был слишком измучен даже для того, чтобы просто открыть глаза. Впрочем, он и не хотел смотреть вниз. Пусть половые органы и не были постоянной частью его тела, он всё равно не хотел видеть, как сильно пламя изувечило их. Он не хотел сгорать со стыда ещё и от этой картины. — ВАУШКИ! Санс резко раскрыл глаза. Место Гриллби на полу занял Папирус — его лицо было в нескольких дюймах от промежности Санса. И хотя магия скелета уже не была такой взбухшей, как раньше, она была сильно растянута, изношена и наполнена чем-то похожим на раскалённую лаву. — ЭТО ВЫГЛЯДЕЛО ВЕСЕЛО! Санс всё ещё задыхался и не успел заговорить, прежде чем Гриллби, стоявший теперь позади него, зажал ему рот рукой. — …Это и было весело, — Гриллби указал на мутную смесь синей жидкости и лавы, сочащейся из Санса. — …Когда кто-то так течёт, это верный знак того, что он хорошо провёл время. — ПРАВДА? — спросил Папирус, склонив голову набок. — НО ЧТО ЭТО ТАКОЕ ИЗ НЕГО ВЫТЕКАЕТ? — …Это магия. Папирус протянул палец к промежности. Санс пытался покачать головой, но Гриллби слишком крепко сжал его. Скелет вздрогнул, когда брат задел его складки, из-за чего ещё больше жидкости выплеснулось наружу. — МАГИЯ? ЭТО ВЫ ТАК ТРЕНИРОВАЛИСЬ ТОЛЬКО ЧТО? А ЖИДКОСТЬ — ЭТО НЕЧТО ВРОДЕ ПОТА ПОСЛЕ НАШИХ СПАРРИНГОВ С АНДАЙН? Пока Папирус продолжал играть со сверхчувствительной магией брата, Гриллби почти успокаивающе погладил Санса по голове. — …Отчасти. Это особая тренировка. Её проводят только с теми, кого ты любишь. — САНС ЛЮБИТ ТЕБЯ? — …Да. И он любит тебя тоже, Папирус. Душу Санса наводнил ужас. Гриллби не мог об этом знать. — Я ЗНАЮ! И Я ТОЖЕ ЕГО ЛЮБЛЮ! ДУМАЕШЬ, Я МОГУ ПОПРОБОВАТЬ ЭТО С НИМ? — …Думаю, это отличная идея! Почему бы тебе не облизать его там? — сказал он, указывая в место между ног Санса. Лицо Папируса восторженно вспыхнуло. — СЕРЬЁЗНО? — …Да, — кивнул Гриллби. — Если ты его любишь, то вкус будет просто великолепным. Я обещаю. И Папирус подался вперёд. Он высунул уже призванный язык изо рта, готовый зачерпнуть им магию, в то время как Санс изо всех сил пытался сбросить с себя Гриллби. Но всё было тщетно. Гриллби был слишком силён, Санс был слишком слаб, а Папирус — слишком невинен. (Его магия покалывала снова.) Когда язык Папируса уже почти коснулся его, Санс вздрогнул, и внезапно они оба исчезли из поля зрения скелета. Он брыкался, пинался, отчаянно пытаясь сбежать от брата, пока тот не сделал то, что даже не считал плохим и не понимал вовсе. Но Санс был в ловушке. Его окутал плотный свёрток одеял, так крепко, что он не мог пошевелиться. Он извивался и вертелся, задыхаясь в поисках способа убраться отсюда, пока Гриллби вновь не прижал бы его к столу и не заставил родного брата трахнуть его. Лишь спустя пару минут Санс понял, что ни Гриллби, ни Папируса, ни даже его самого вообще не было в баре. Он лежал на середине просторной кровати в окружении подушек и одеял. Дыша неглубоко и осторожно, он вертел шеей во все стороны, осматривая незнакомую комнату. Всё здесь отличалось от того места, где он был только что: воздух — пусть тяжёлый от влаги и плотный настолько, что казалось, будто он оседает росой на костях с каждым вдохом — был прохладным. Здесь было гораздо темнее, чем в баре, так что скелету потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к тусклому освещению. Обстановка вокруг тоже мало что прояснила: большая часть пространства была пуста. Он заметил только папоротник в горшке, книжный шкаф и смятую одежду в углу — больше ничего. Но особое внимание скелета привлекла стена справа, целиком сделанная из стекла. Из неё можно было взглянуть на просторную пещеру с другой стороны. Взору открылся большой, слабо светящийся пруд, усеянный камышами и лилиями. Множество насекомых скользило по водной глади, оставляя за собой небольшую рябь. Над головой блестели тонкие сталактиты, по которым стекали вниз мелкие капли влаги. Неподалёку журчал водопад, вливаясь свежей водой на край пруда достаточно громко, чтобы услышать его даже сквозь толщу стекла. Шум воды отозвался эхом в его черепе, потихоньку вымывая прежнее напряжение из костей. В его душе медленно осело осознание. О боже, ему всё это приснилось. Он съёжился, не обращая внимания на пульсирующую боль в груди, вызванную этим движением. По скопившейся в паху влаге, по боли в костях ног он понял, что, кончая во сне, он делал это и наяву. Ох, звёзды, он в самом деле получил от этого удовольствие. Какого чёрта ему снилось, как Гриллби и Папирус делают нечто подобное почти сразу же после того, как его изнасиловали? Ну что с ним было, блять, не так? Больше всего на свете ему хотелось кричать от отчаяния. Он перевернулся на другой бок, уткнувшись лицом в подушку. Но когда он открыл рот, чтобы, наконец, сделать это, то смог лишь надломлено всхлипнуть, затем ещё раз, ещё и ещё, пока простынь не намокла от слёз. Когда слёз больше не осталось, он начал поднимать голову с постели, но внезапно застыл, поражённый мыслью, что видит пламя Гриллби в ногах кровати. А что, если ему всё это не приснилось? Может, Гриллби уже ждал его вместе с остальными завсегдатаями бара?.. Это не было правдой, Санс знал, что это не могло быть правдой, но он всё равно не мог перестать дрожать от этой мысли. Его грудь вздымалась от нарастающей паники, и он не мог остановиться, не хотел останавливаться, хотя нужно было, ведь Гриллби мог наблюдать за ним. Боже, ему было так жарко, и он должен был остыть как можно скорее, поскольку отсутствие жара означало бы то, что Гриллби поблизости не было. Поэтому скелет сорвал с себя одеяло, удерживающее его, но так и не смог восстановить сбившееся дыхание, он не мог спастись от всепоглощающего жара и… и… и… Когда Санс, наконец, пришёл в себя, невесть как долго задыхаясь от паники, его кости покрылись потом и тяжестью изнеможения. Он сидел неподвижно и слушал плеск водопада за стеклом, решив сосредоточиться на нём, а не на кошмарных воспоминаниях о сне, баре, смерти брата и всём остальном. Он просто хотел утопить их, заглушить. Пожалуйста… Внезапный грохот выдернул его из оцепенения. Он оторвал голову от удобной подушки и резко обернулся. Из соседней двери лился равномерный свет, и прямо в центре дверного проёма, отбрасывая жуткую длинную тень, стояла Андайн. Тени легли и на её лицо, лишь подчёркивая яростный взгляд, брошенный в сторону скелета. Внезапное появление Андайн заставило Санса вскочить и принять оборонительную позу, прежде чем она бы напала. Но как только он попытался встать, его конечности затрясло от напряжения, и, не успев толком осознать этого, он вновь распластался на кровати, задыхаясь и расцарапывая пальцами грудь. — Стой! — закричала Андайн, бросаясь вперёд. Санс снова попытался вырваться, но в итоге перенапрягся и вновь очутился под одеялами, задыхаясь и ощущая, как в рёбрах усиливается режущая боль. — Грх! Я сказала — стой!— она прижала его к кровати с такой силой, что он не мог пошевелиться. Его захлестнула новая волна паники, вызванная уже другим страхом. Он оттолкнул её руку, пытаясь разорвать контакт, чтобы телепортироваться как можно дальше, прежде чем… прежде чем… Она навалилась на него всем своим весом, и когда её пальцы прижались к его ране, у него потемнело в глазах. Внезапно лишившись сил, Санс рухнул обратно на кровать. — Чтоб тебя! — воскликнула она, ослабляя хватку. — Может, перестанешь вырываться? Я не пытаюсь причинить тебе вред, придурок! Он не понимал, на что ей жаловаться: что бы она с ним ни делала, теперь он не мог сдвинуться ни на дюйм, как бы сильно этого не хотел. Ей хватило бы одного копья, чтобы превратить его в пыль. Или… о боже, она что, снимала с него футболку? Нет, ну пожалуйста… Только не снова… Он уже чувствовал шёпот её прикосновений, её пальцы скользили по его спине так же, как это делал Гриллби в его сне. В очередной раз Санс ничего не мог поделать, поэтому он пытался отключиться, отстраниться от происходящего. Уж лучше вовсе ничего не чувствовать, чем чувствовать так много. Не так ли? Да для любого монстра это было бы слишком. Никто бы с таким не справился. Но когда чувства почти покинули его, что-то тяжёлое и тёплое разлилось в его груди, и с приливом этой энергии боль от раны стала утихать. До сих пор он даже не осознавал, насколько сильно она болела. В тревоге он снова призвал огоньки глаз и был ошеломлён, увидев струйки зелёной энергии, стекающие с руки Андайн к его рёбрам. Её магия — лёгкая и тяжёлая одновременно — в избытке исходила из его грудной клетки, мерцая мягким пламенем свечи. Но даже то немногое, что всё-таки проникало в его тело, было для скелета глотком свежего воздуха. — ты лечишь меня? — невнятно спросил он. Санс не ожидал когда-либо испытать подобного уровня близости с кем-то вроде неё. Он бы даже смутился, не будь её магия такой живительной для него. — Заткнись, болван. Я пытаюсь сосредоточиться. — где папс? — он посмотрел на дверь, почти надеясь увидеть своего — да нет же, не его брата, а другого Папируса — за ней. — На работе! А теперь заткнись! Он поддался мягкому давлению магии и растворился в ней, биение души вернулось в привычный ритм. Его кости становились всё тяжелее и тяжелее, из-за чего тихий вздох вырвался из его зубов. Спустя минуту или около того Андайн вскрикнула: — Арх! Почему ничего не выходит?! Едва приоткрыв глаза, он увидел, как столб магии над его телом поднимался всё выше. Ещё больше энергии просачивалось теперь в его грудь, и искренность намерения Андайн исцелить его убаюкивала душу скелета, заставляя всё вокруг казаться расплывчатым и приятным. — не понимаю, о чём ты, — проурчал он. — как по мне, всё отлично. — Ничего не отлично! Ты впитываешь магию, но она не исцеляет! — она поднажала ещё сильнее, подняв канал магии до потолка, но уже через несколько секунд проревела. — ГХААА! ВСЁ БЕЗ ТОЛКУ! Она отдёрнула руку, и зелёные вихри разлетелись в разные стороны, снова погрузив комнату в темноту. Хотя Санс почти готов был закрыть глаза и снова заснуть, боль уже прокрадывалась в его грудь, прорезая туман дремоты. Он моргнул и снова посмотрел на Андайн. Она хмуро рассматривала его торс. Скелет проследил за её взглядом и увидел свою рану: она была такой же уродливой, как и раньше. — ох, ты права, — пробормотал он. — она не излечилась. это странно. Андайн нахмурилась. — Да не очень. — в каком смысле? — Ц, — она поднялась с кровати и свела руки на груди. — Мои лекарские способности не сработают на тебе. Он посмотрел на неё с немым вопросом. — Серьёзно? Ты не в курсе? Санс осторожно опустил футболку, скрывая под ней рану. — слушай, я не знаю, что происходит, но – — Лечебная магия, — начала она сквозь зубы, — работает только тогда, когда между монстрами есть достаточная связь. Минимальное доверие. И заруби себе на носу, я не доверяю тебе. Санс напрягся и в тот же момент вздрогнул от боли, пронзившей его кости от малейшего движения. Почему-то это было не то, чего он ожидал от неё... хотя он и сам не знал, что заставило его ожидать другого. Он узнал об этой особенности лечащей магии ещё в школе; уже тогда он сам не мог использовать её. Однако… других монстров с такой же проблемой он раньше не встречал. Почему он так удивился? Эта Андайн не знала о нём ничего, более того, она напала. Между ними определённо не было никакой связи. — я здесь ещё не самый подозрительный тип, — сказал, заставляя себя сесть через тупую боль в теле. — уж не знаю, в чём твоя проблема, но ты меня чуть не убила тем трюком. — Если бы я знала, что ты и так уже ранен – — то что? пощадила бы? Её невредимый глаз сузился. — Думаешь, ты бы это заслужил? — слушай, я не знаю, что тебе сделал санс, которого ты знала, но – — Вот не надо мне здесь этой хуйни! — она ткнула в скелета пальцем. — Где ты пропадал, сволочь? — я – — Или нет, лучше так, лучше скажи-ка мне, кто ты такой на самом деле. — я из – — Только без вранья! Папируса ты, может, и проведёшь, но меня — никогда! — это – — Выкладывай правду! Он раздражённо вздохнул и, только когда убедился, что она закончила, ответил: — я санс, просто не тот, которого ты знаешь. Самыми простыми словами Санс объяснил, как он попал в эту вселенную. Он опустил подробности смерти своего брата и всё, что привело к тому, что он бросился в ядро. По его словам, это был неудачный эксперимент. — А почему ты тогда не рассказал всю эту фантастическую хрень Папирусу, а? — да как-то… просто ещё не успел, — его грудь стянуло от чувства вины. Он мог бы сказать ему вчера, да, но всё свалилось разом, и… — Пф, и ты думаешь, что я в это поверю? Как насчёт рассказать, кто послал тебя разрушить Папирусу жизнь? Я дам тебе вдвое больше, чем твой босс. — о боже, да нет же. никто меня не посылал! серьёзно, так сложно поверить? — В путешествия во времени? Да, конечно, ублюдок. Либо ты двойник, как и думал Папирус, либо… — да как такое вообще было бы возможно – — ЛИБО, — продолжила она, — ты на самом деле Санс, и в этом случае я с удовольствием ещё раз надеру тебе задницу за то, какую боль ты причинил Папирусу. — я бы никогда не причинил папирусу боли, — он остановил себя. — ох… я не собираюсь делать ему больно, окей? — Вот только ты уже сделал ему больно! Ты вообще видел его? Как он ведёт себя? Чёрт возьми, если ты и вправду не хочешь ранить его, тогда уходи. Одно твоё присутствие рядом с ним убьёт его! Санс молчал. Пожалуй, она была права — если бы его погибший брат появился откуда ни возьмись, он бы и сам не выдержал. Но пока он не вернётся домой, даже это было бы невозможно. И в его нынешнем состоянии опасно было бы даже пытаться… — Слушай, скажи тем, на кого ты там работаешь, что я раскрыла ваш план и спугнула тебя. Это должно их удовлетворить, — её взгляд стал ещё более пристальным. — Или же я могу на самом деле спугнуть тебя, если ты так этого хочешь. — может, прекратим уже всё это? я объяснил тебе, что случилось, и как только я подлечусь, я вернусь домой. и, мм… спасибо, что хотя бы попыталась, — он посмотрел на свою грудь. — Не благодари меня. Это была идея Папируса, так что можешь благодарить его. Или вот идея получше: не стоит. Санс вздохнул. — я хочу оставаться в этой дыре не дольше, чем этого хочешь от меня ты, уж поверь мне, — мысли невольно возвращались к последнему сну. — если я расправлюсь с раной… — Если это так важно, то дай ей вылечиться самой. Вдали от Папируса. Иди сними номер в отеле или ещё что. Тебя ничего не держит. — эм, а деньги? у меня их нет, и, если ты ещё не заметила, у папса их тоже нет. ты, кажется, предлагала заплатить вдвое больше или что это такое было? так что, может, ты захочешь дать мне немного золота на ночь в отеле – Андайн хмыкнула. — Классика. — что? — Твоё поведение. Как же типично! Теперь я знаю, что это ты. Просишь деньги, а на самом деле на Папируса тебе похрен. — но ты же сама предложила деньги! — Что ж, у меня их нет, — Андайн развела руками. — Готова поспорить, у тебя слюна потекла, когда я предложила, — она покачала головой. — Что, хотел снова достать наркоты? Провести ночь в Гриллбиз, чтобы Папирус потом забирал тебя оттуда и собирал осколки? Санс почувствовал, как его душа куда-то провалилась. — он… рассказал тебе? Почему он вообще рассказал об этом кому-то? Это было не её дело… Вообще ничьё дело… — Разумеется, рассказал. Мы с Папирусом друзья. Он рассказывает мне обо всём. Да и даже если бы он не рассказал, всё Подземелье уже знает о том дерьме, что ты натворил, — она сжала кулаки. — Мне было бы совершенно наплевать, чем ты там занимаешься в свободное время, если бы Папирус так сильно не страдал каждый раз, когда ты вляпываешься в подобный пиздец. Уж не знаю, мазохист ты или садист, или просто тупой, но это просто немыслимо, насколько беззаботно ты к этому относишься. Все её слова дошли до Санса не сразу. Он опустил голову на колени, пряча лицо. — проклятье. Что конкретно Папирус сказал ей? — проклятье. И как сильно Санс ранил его? Он плакал при ней? Или… пожаловался на то, как зол он был, ввязавшись во всю эту ситуацию в баре? — проклятье, проклятье, проклятье. Папирус никогда не должен был видеть что-то подобное. Это было омерзительно. Санс был омерзителен. — проклятье, проклятье, проклятье, проклятье, проклятье. (Ему хотелось умереть) Что-то промелькнуло в его глазах, и на мгновение ему показалось, что его душа разорвалась надвое. — Что за чёрт. Санс приподнял голову от коленей, ненавидя то, насколько очевидно он плакал. — что? — выплюнул он. — Ты сейчас что… — она помотала головой. — Неважно. — я сейчас что? плакал? испугался? не сдержался после худшей пары недель во всей моей жизни? — Нет, я не это имела в виду. — а что тогда, андайн? я знаю, что ты желаешь папирусу только лучшего, я правда знаю это. но ты не знаешь обо мне ничего, и при этом продолжаешь бить меня ниже пояса. — И как ты до этого додумался? — ты ведёшь себя так, будто я заслужил то, что случилось. будто мне это понравилось. — А разве нет? У него пересохло в горле. — нет, — соврал он. — да как ты вообще можешь говорить такое? монстров здесь вообще пугает изнасилование? или это здесь в порядке вещей? Андайн застыла. — Что? — что за бред ты вообще несёшь – — Тебя изнасиловали? — я… что? что ты сказала?.. — Кто тебя изнасиловал?! — но ты же сказала, что… Что-то было не так. В какой-то момент они явно не поняли друг друга, потому что если Андайн этого не знала, то в их разговоре вообще не было никакого смысла. Но его мысли были в таком беспорядке, что он не мог сосредоточиться на том, как он так ошибся. — это уже не важно, — сказал он скорее себе, чем Андайн. — Это ещё как важно! Расскажи всё, что произошло! Я надеру их грёбаные задницы! Привлеку всю Гвардию! — нет, — он даже не мог вспомнить большинство монстров из бара. Одно забытое имя — и они придут за ним. Они все. Он содрогнулся. — давай просто забудем, ладно? — Если по Подземелью гуляет насильник, это… Как долго это происходило? Кто это был? Ты поэтому пропал? — я уже сказал тебе, я в этой вселенной всего пару недель, чёрт возьми! хватит притворяться, что я не тот, за кого себя выдаю! — он повернулся к стеклянной стене и стал смотреть, как вода каскадом стекает в пруд. — это случилось недавно, так что хватит уже расспрашивать! я не хочу об этом говорить! К его удивлению, Андайн не стала давить, а лишь молча стояла, внимательно наблюдая за ним. Из неё буквально сочилась нервная энергия, заполняя всю комнату. Санс не смотрел на неё, продолжая смотреть на водопад, следуя взглядом за рябью в бассейне, пока она не исчезла среди камышей и кувшинок. Ему было гораздо легче сосредоточиться на движении воды, чем на мыслях о прошлой ночи. Или о том, как он относится к своему брату. Или как Папирус этой вселенной, вероятно, ненавидел его за то, что прошлой ночью ему пришлось спасать его от Гриллби. Или на влажности его штанов после сегодняшнего кошмара. Так что он продолжал смотреть из окна, делая вид, что Андайн и остального мира не существовало. Были только он и пруд. Он вдыхал и выдыхал, подстраивая дыхание под приливы и отливы воды. Через некоторое время он отдалённо услышал, как Андайн окликнула его по имени, за чем последовали какие-то другие слова. Санс их не расслышал, но, казалось, расслышало его подсознание, потому что на словах о том, чтобы «позвонить Папирусу», он резко очнулся от транса. — что? — растерянно спросил он. Андайн смотрела на него широко раскрытыми глазами и, казалось, была готова сбежать. Он никогда раньше не видел её такой. — Наконец-то. Боже, ты напугал меня. С тобой всё нормально? — а тебе-то какое дело? — спросил он гулким голосом. Она присела на край кровати. — Слушай, я не знаю, что творится у тебя в жизни. Я в самом деле не знаю. И… Я могу уверенно сказать, что ненавижу тебя! — на её лице промелькнуло сомнение. — Ну или, может, не ненавижу, если ты не брат Папируса. Во что я, ох, всё ещё не верю! Но ведь ты сказал, что ты не его брат, верно? — вот именно. Она потёрла затылок. — Ну, даже если я и права! Я бы никогда не подумала, что ты заслуживаешь чего-то подобного, — она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях. — Никто не заслуживает. Санс молчал. — И, ох, если ты хочешь поговорить об этом, то мы можем. К лицу скелета прилил жар. — спасибо, — он бы никогда не стал обсуждать с ней что-то настолько личное. особенно учитывая, что она этого так не оставит, когда догадается, кто сделал это. Андайн словно прочитала его мысли: — Знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, что Азгор лично вмешается, если услышит о чём-то подобном. Так что не думай ни на секунду, что ты не будешь защищён, если решишь мне что-нибудь рассказать, ладно? — ага, — ответил Санс, не веря ей ни на йоту. — В любом случае. Как насчёт выпить чаю и, ээ… поговорить? — возможно, почувствовав, что она ничего не добьётся с этим предложением, она поспешно продолжила — Или, знаешь что, без этого дерьма! Давай устроим тусовку! Я умею играть на пианино, мы можем спарринговать! Или… Нет, не это, — она стукнула кулаком по кровати. — Будем делать разные вещи! Супер развлечения! Вместе! — ты не обязана делать всё это. — Ну уж нет! Папирус сказал, что я должна проследить, что с тобой всё хорошо, пока он на работе, так что это я и собираюсь делать, чёрт возьми! — можешь проследить, что я в порядке, пока я буду спать, — он откинулся на кровать. — как тебе такой план? Казалось, она смутилась, не зная, как действовать дальше. — Ты в самом деле можешь просто спать? Душа бешено заколотилась от мысли об очередном кошмаре. — ещё как. сон — это просто. я могу спать хоть с закрытыми глазами. — Ха, — выдохнула она. — Слушай, чай поможет тебе расслабиться. Плевать на то, что я говорила, просто выпей со мной чашку или две. Мы можем и не разговаривать. Он ничего не отвечал, и после минуты ожидания Андайн встала, выглядя побеждённой. — Ну что ж, подумай об этом, — она потянулась к дверной ручке. — погоди, — Санс медленно выбрался из постели. — если будешь делать мне чай, то я должен там быть. я даже не знаю, сколько ложек сахара я обычно кладу. Она одарила его торжествующей улыбкой.