*************************************************
— САААААНС! Скулёж Папируса отражался эхом от стен пещеры, перекрывая тихое журчание ручья. — папирус, ты не мог бы быть потише? — ТЫ ИДЁШЬ СЛИШКОМ БЫСТРО! Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ! Раздражённо вздохнув, его брат остановился и обернулся с фонарём в руке. Пламя в нём опасно мерцало при каждом хлёстком порыве ветра, бьющего по стеклу, и Папирус напрягся, уже приготовившись к тому, что свет вот-вот погаснет. К счастью, его беспокойство оказалось напрасным: как только Санс умерил шаг, пламя успокоилось и засияло своим прежним ярким огнём. — БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ! ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК СВЕТА, ЧТО У НАС ЕСТЬ! Это не было чистой правдой. В принципе, они могли бы вернуться домой, двигаясь вдоль берега ручья и используя его люминесцентный синий цвет в качестве проводника. Но свет его был недостаточно ярким, и каждый раз, оставаясь далеко позади, Папирус неумолимо увязал в грязи, прилагая немало усилий, чтобы вытащить ноги из её липких пут. Он боялся даже представить, насколько ужасным было бы их путешествие без помощи этого маленького огонька. Санс нетерпеливо подозвал отставшего брата ближе. Папирус со стоном пополз вперёд, изо всех сил стараясь не поскользнуться на мокрых камнях под ногами. Насыпь здесь была очень узкой, и если он не будет осторожен, то окажется в воде — не говоря уже о грязи. Неважно, куда вёл их этот злополучный путь, но если бы он промок, то непременно пришёл бы в ярость. Его школьные тетради промокли бы насквозь, и он вряд ли успел бы восстановить их до завтрашнего дня. Его учителя явно были бы не в восторге, сдай он им эту кучку мокрой бумаги, а с его-то оценками… Если бы он только знал, куда именно Санс позвал его с собой, он бы настоял на том, чтобы хотя бы оставить рюкзак у шкафчика! В противном случае он бы тут же пошёл домой. Поравнявшись с Сансом, он схватил его за плечо, чтобы тот снова не ушёл слишком далеко вперёд. Как только его рука коснулась брата, он тут же двинулся дальше, вытянув руку с фонарём и осветив клочок земли перед ними. Повсюду, куда бы ни взглянул Папирус, были высокие заросли сорняков, мокрый мох и скользкие камни. При этом по пути им не встретилось ни одного эхо-цветка — даже ни единого намёка на них. Если здесь когда-то и была тропа, то теперь от неё не осталось и следа. Папирус прочистил горло: — САНС, МОЖЕТ, НАМ ЛУЧШЕ ПОЙТИ ДОМОЙ? Санс ускорил шаг, ничего не ответив. — МЫ МОЖЕМ ПОЙТИ В ДРУГИЕ ГОРОДА И ПОПЫТАТЬСЯ НАЙТИ ТАМ ТО, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, — нервно протараторил Папирус, — Я СЛЫШАЛ, В СНОУДИНЕ ЕСТЬ ОГРОМНЫЙ ВЫБОР– — в сноудине нет того, что мне нужно, папс. Папирус сжал брата за плечо. — ТЫ ХОДИЛ В СНОУДИН? — да, на днях, — сказал он, пожав плечами. — там не было ничего особенного. — А ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ НЕ ВЗЯЛ С СОБОЙ? — ты был занят своими подготовительными курсами будущих стражников. не хотел тебя отвлекать. Папирус замолчал, понимая, что Санс был прав — подготовка к поступлению в Королевскую Гвардию была наиважнейшей частью его жизни, гораздо более важной, чем это. И всё-таки ему бы хотелось, чтобы брат остался и подождал, пока он освободится. Ему ведь обычно нравились эти импровизированные путешествия по разным уголкам Подземелья. Это было прекрасной возможностью разведать другие места, и раз уж он надеялся в будущем стать опытным Королевским Стражем, ему нужно было уметь ориентироваться на местности. Но сегодня всё было совсем не так. — ЭТО ОЧЕНЬ ОПАСНО, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ! — что именно? — спросил Санс. Что-то в его тоне выдавало нотки сарказма, но Папирусу всегда трудно было понять, что у него на уме, и Санс прекрасно об этом знал. — ЭТА ВЫЛАЗКА! — фыркнул скелет. — Я БЫЛ БЫ НЕ ПРОЧЬ ПОЙТИ В СНОУДИН, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ! А ТЕПЕРЬ МЫ БРОДИМ НЕПОНЯТНО ГДЕ, И ВОКРУГ ОДНИ ТОЛЬКО ЗАРОСЛИ, ГРЯЗЬ, ВОДА И – — что, думаешь, вода сейчас выпрыгнет и укусит тебя? — МЫ МОЖЕМ ЗАБЛУДИТЬСЯ И НИКОГДА НЕ НАЙТИ ДОРОГУ ДОМОЙ! Санс резко остановился, и Папирус пошатнулся, поскользнувшись на мокром камне. — поверить не могу. — О ЧЁМ ТЫ? — не думал, что когда-либо увижу, чтобы мой брат чего-то боялся, — вздохнул он, качая головой. — ЧТО?! НИЧЕГО Я НЕ БОЮСЬ! НЕМЕДЛЕННО ВОЗЬМИ СВОИ СЛОВА НАЗАД! — не могу. звучишь как напуганный котёнок, бро. — ЭТО НЕПРАВДА! Я НЕ КОТЁНОК! И Я НЕ БОЮСЬ! ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ ПАПИРУС НИКОГДА БЫ НЕ ИСПУГАЛСЯ! Санс прыснул, но вновь пошёл вперёд, вынуждая Папируса пойти за ним вслед. — НЕ СМЕЙСЯ НАДО МНОЙ! — я и не смеюсь, — сказал он с явной смешинкой в голосе. — НУ ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ ВЕРИШЬ? Я ВОВСЕ НЕ БОЮСЬ! Я ПРОСТО… ОЧЕНЬ ПЕРЕЖИВАЮ ЗА ТО, НАСКОЛЬКО ВСЁ ЭТО ЗАКОННО! НАС ПОСАДЯТ В ТЮРЬМУ, САНС! Санс перестал смеяться. — тшш, тихо. хочешь, чтобы нас поймали? — ОБ ЭТОМ Я И ГОВОРЮ! — выкрикнул Папирус. — МЫ НЕ ДОЛЖНЫ ИДТИ И БОЯТЬСЯ, ЧТО НАС ПОЙМАЮТ! МЫ ДОЛЖНЫ СИДЕТЬ ДОМА И ДЕЛАТЬ ДОМАШНЮЮ РАБОТУ! НЕ СОВЕРШАЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ! — ты относишься к этому слишком серьёзно. это же сущая ерунда, бро. — ПРЕСТУПЛЕНИЕ — ЭТО НЕ ЕРУНДА, БРАТ! ЕСЛИ КОРОЛЕВСКАЯ ГВАРДИЯ ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ – — королевская гвардия и ухом не поведёт, серьёзно. — А ДОЛЖНА БЫ! ОНИ ОБЯЗАНЫ СОБЛЮДАТЬ ВСЕ ЗАКОНЫ – — солнце из задниц гвардейцев не светит. они закрывают глаза на всякое мелкое дерьмо, выискивая добычу покрупнее… — ЗА ЯЗЫКОМ СЛЕДИ! — …и я уверен, что порой они делают это только ради лишней горстки монет. — ТОЛЬКО ПЛОХИЕ ГВАРДЕЙЦЫ ТАК ДЕЛАЮТ! — ощетинился Папирус. — да все гвардейцы так делают, — он покачал головой. — я всё пытаюсь вдолбить тебе это в голову, а ты не слушаешь. — ТЫ НЕ ПРАВ! А ДАЖЕ… ДАЖЕ ЕСЛИ ПРАВ, ЭТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ! — почему же? потому что это неправильно? — НУ… ДА. И ЭТО ТОЖЕ! НО ВСЁ ЖЕ, ЕСЛИ СТРАЖА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НАСТОЛЬКО ИСПОРЧЕНА, КАК ТЫ ГОВОРИШЬ, — ХОТЯ ЭТО НЕ ТАК! — ТОГДА ОНИ УЖ ТОЧНО НЕ СПУСТЯТ НАМ ЭТО С РУК, И ТЫ ЭТО ЗНАЕШЬ! — ты недооцениваешь мои дипломатические способности, — закатил глаза Санс. — В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ТВОИ «ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ» ЕДВА НЕ УБИЛИ НАС! Его лицо озарила ухмылка: — не знаю насчёт «убили»… скорее, серьёзно ранили. — САНС! — эй, ну мы же удрали, в конце концов, — он ткнул Папируса плечом. — и теперь у тебя есть крутой шрам на руке. можешь показывать его всем. впечатлишь гвардейцев. Папирус даже не хотел вспоминать об этом жутком инциденте. После того, как «переговоры» с группой бандитов с треском провалились, один из этих монстров направил магию прямо на Санса, надеясь застать его врасплох. Будучи настолько великим, насколько он себя и считал, Папирус не потерял бдительности и уже был готов к непотребным выходкам этих проходимцев. Так что при первом же признаке опасности он закрыл собой Санса, приняв основной удар на себя и едва не оторвав себе руку. Сейчас Санс всем своим видом изображал беззаботность, но тогда он был… мягко говоря, напуган. Он отразил нападение своей магией, но особого результата это не принесло: с таким плохим контролем над магией и трудностями в выполнении даже самых элементарных вещей он смог лишь заставить эту кучку мерзавцев согнуться пополам от смеха. В итоге Папирусу пришлось опрокинуть ближайшую палатку с фруктами, чтобы спастись. — УВЕРЕН, ГВАРДЕЙЦЕВ НЕ ВПЕЧАТЛЯТ ПОДРОБНОСТИ ТОГО, КАК Я ЕГО ПОЛУЧИЛ! — да нет, для них это было бы чертовски круто. противостоять куче опасных преступников? как по мне, это очень даже клёво. Грудь Папируса налилась теплом, сжимая его душу и приятно затуманивая разум, так сильно, что от головокружения он позабыл, как дышать. Его пальцы на автомате сжались на плече брата ещё сильнее, но как только он заметил это, он тут же отдёрнул руку, больше всего на свете надеясь, что Санс этого не почувствовал. Ему не хотелось выслушивать ещё одну лекцию. — НЕТ, ЭТО НЕ…ТО ЕСТЬ ДА! ТО ЕСТЬ… АРГХ! — он тряхнул головой, пытаясь рассеять туман в голове и вернуться к насущной теме. Шрамы. Сражения. Преступная деятельность! — ЭТО ВСЁ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, САНС! ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТОТ ШРАМ… — он прокашлялся, его скулы порозовели, — …«ЧЕРТОВСКИ КРУТ», Я НЕ ХОЧУ СНОВА ВВЯЗЫВАТЬСЯ В ДРАКУ С ОДНИМ ИЗ ТВОИХ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ «ПРИЯТЕЛЕЙ». — ну, тебя никто и не просил вмешиваться, — уже серьёзно ответил Санс. — Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПУСКАТЬ ТЕБЯ ОДНОГО, ЗНАЯ, ЧТО ТЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ЗАЩИТИТЬ СЕБЯ! — я могу о себе позаботиться, знаешь ли, — возразил Санс, — тебе совсем не обязательно нянчиться со мной. — ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ПРОЙТИ ТАКОЙ ПУТЬ В ОДИНОЧКУ, САНС! ЭТО ОЧЕНЬ ОПАСНО! — на что это ты намекаешь? — ДА ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ДАЖЕ МАГИЕЙ НОРМАЛЬНО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ! Санс резко развернулся, и когда фонарь очертил круг в воздухе, пламя в нём дрогнуло снова. На его черепе плясал дрожащий свет, а тени лишь подчёркивали грозные морщины, прорезавшие его лицо. Как всегда, Папирус слишком поздно понял, что перешёл черту. — может, ты перестанешь уже пилить меня? это ничего не даст, мы почти пришли. — Я ТЕБЯ НЕ ПИЛЮ! — нет, пилишь. ты только и делаешь, что пилишь. это совсем не круто, знаешь. и если ты не будешь следить за своими словами, гвардейцы тебя и близко к себе не подпустят. никто не захочет всё это выслушивать. Из глазниц Папируса хлынули слёзы. Ледяная боль просочилась в его грудь, стирая последние капли счастья без следа, будто оно и не теплилось в нём всего несколько мгновений назад. Санс был прав. Каждый раз, стоило ему заскулить или застонать, он знал, что лишь сильнее раздражает его. Никто — абсолютно никто — не стал бы дружить с ним, раз он только и делал, что волновался и суетился по пустякам. Разве их можно винить? Не то чтобы он не знал, что он невыносим. Но порой он всем сердцем желал хоть раз в жизни… хоть раз быть нормальным. Санс потопал прочь, оставив Папируса одного на узкой тропе. В какой-то момент он не знал, что делать. Очевидно, брат хотел оставить его здесь и пойти дальше по своим делам без его постоянного нытья. Но как бы сильно ни пилил его Папирус, в глубине души он понимал, что должен уберечь брата от неприятностей любой ценой. И дело даже не в том, что он не доверял Сансу — на самом деле, в его жизни не было более надёжного монстра, чем он. Просто его брат стал чуть более… упрямым и непокорным с тех пор, как умер их Папа. А пока Отец пропадал на работе допоздна, Папирус должен был держать его в узде. Санс уходил всё дальше и дальше, оставляя Папируса утопать во тьме. Не желая расставаться с братом, Папирус бросился вперёд и смиренно последовал за ним. Ни один из них не произнёс ни слова, пробираясь через кущи леса, и каждая секунда гнетущей тишины заставляла его душу извиваться и дрожать. Ему хотелось то ли накричать на Санса, то ли извиниться, сказать хоть что-нибудь, лишь бы заговорить с ним вновь, но он больше не доверял себе, боясь усугубить всё ещё больше. — ну наконец-то, блять, — объявил Санс. Сначала Папирус не понял, что к чему, и уже открыл было рот, чтобы попросить Санса перестать быть таким грубым. Но тут его брат поднял фонарь над головой и внимательно осмотрел окрестности. Остатки тропы кончались у ног Санса, уступая место более крупному клочку земли, испещрённому прожилками светящейся воды. Приглядевшись, он заметил несколько едва различимых во всей этой грязи строений, примостившихся между лужами. Местные жители явно не особо ухаживали за своими домами: многие замшелые камни фундамента давным-давно валялись на обочине, а дерево стен сгнило из-за удушливого влажного воздуха. То, что здания вообще ещё стояли, было настоящим чудом. Но много времени для изучения местной обветшалой архитектуры у Папируса не было. Санс уже исчезал из виду, его фонарь беспокойно подпрыгивал, пока он мчался к особенно широкому зданию в нескольких метрах от него. Быстро оглядевшись вокруг и убедившись, что за ними никто не следит, Папирус побежал за ним, мучительно осознавая, как же трудно было видеть без фонаря или светящихся ручьёв. Своим широким шагом он быстро догнал Санса, но когда они приблизились к цели, его нога наткнулась на что-то твёрдое, и ему пришлось раскинуть руки, чтобы не упасть. — Эй, осторожнее! — выкрикнул гнусавый голос. В свете фонаря Санса Папирус заметил монстра-комара в нескольких метрах от себя. На нём был грязный комбинезон, потёртые кожаные перчатки и огромные очки, увеличивавшие его зрачки до комичного размера. Его длинные ноги и живот были обнажены, из-за чего он выглядел полуголым. — Смотри, куда прёшь, пока мне весь сад не разнёс! Папирус посмотрел вниз. У его ног лежал тёмно-коричневый гриб с тёмными красными пятнами, сломанный в месте их столкновения. По всей видимости, незнакомец не лгал: грязь вокруг постройки была усеяна грибами разных размеров. Это явно и был его сад. — ИЗВИНИТЕ! Я СЛУЧАЙНО! — Ну, тогда будь внимательнее, лады? Я не дам тебе убивать моих деток только потому, что ты торопишься. Папирус с ужасом уставился на сломанный гриб: — ЭТО ВАШИ ДЕТИ? О боже, что же он натворил?! — В каком-то смысле, да, — ответил комар, снимая перчатки. — не бойся, — буркнул Санс, — он это не буквально. — ОХ. Комар, пошатываясь, подошёл к ним, легко расставив ноги меж грибами. — Чем я могу вам помочь, ребятки? Не думаю, что что-то здесь могло бы заинтересовать скелетов. Если только не хотите парочку О-Негативных Грибов, — усмехнулся он. — Но вы не производите впечатление такого рода особ. — да нет, они бы через нас насквозь прошли, — подмигнул Санс, и незнакомец снова засмеялся. Когда его хохот затих, его брат продолжил. — мы ищем моего приятеля, он живёт здесь. его никнейм в сети «псилоцибин». С последней фразой голос Санса напрягся, заставив Папируса внимательно изучить незнакомца и приготовиться к атаке. Комар резко протрезвел и выпрямился, уставившись на Санса. — Ох? Псилоцибин? — спросил он будничным тоном. — Не знаю о нём, но у нас в доме полно грибов пека на продажу. — нет, не могу их взять. кровоточащий зуб у меня уже есть. Что? Когда это Санс сломал себе зуб?! Когда Папирус уже было приказал брату открыть рот для осмотра, комар расплылся в широкой ухмылке. — Даже так?! Не думал, что ты так далеко пойдёшь! Санс расслабился. — что я могу сказать? дай мне стимул — и я угрибу куда угодно, — подмигнул он снова. Комар усмехнулся: — Стимул? У меня их полно, — он подтолкнул их к входной двери. — Я покажу вам мой товар. — я знал, что могу рассчитывать на тебя, псило. Следуя за Псило в ветхий дом, Папирус превратился в дрожащее месиво. Он хотел оттащить Санса назад и отвести его домой, пока они действительно не попали в беду. Но он так и не сделал этого, и когда они втроём вошли в сырой, дурнопахнущий дом, его душу сковало чувством вины. Псило провёл их по узкому тёмному коридору — влажный паркет под ними скрипел от старости — в тесную комнату, уставленную грязными полками с банками и ящиками грибов, наполненных до отказа. Заплесневелый пол был усеян грязным бельём, а посреди всего этого кошмара стояла неубранная двуспальная кровать. — Садитесь на кровать, сейчас я их вам принесу. Санс мгновенно выполнил просьбу Псило и плюхнулся на кровать. Он огляделся по сторонам с ослепительной улыбкой на лице и, казалось, не замечал, настолько омерзительна была эта кровать. Даже с такого расстояния Папирус заметил подозрительные коричневые и красные пятна на изодранных простынях. Боже. Он всё ещё был в полном порядке, стоя прямо здесь, большое спасибо за это. Псило отодвинул несколько ящиков в сторону, поднимая в воздух клубы сухой мучнистой пыли. Натыкаясь руками на переполненные ящики, он опрокидывал грибы на пол. Через несколько минут он нашёл нужный и поволок его из заднего угла кровати, оставляя за собой след в местах, где ящик процарапывал тонкий слой грязи на полу. Когда Папирус увидел содержимое ящика, он стиснул зубы. Чувство вины усилилось. — чёрт, ты погляди! — крикнул Санс, нагибаясь, чтобы вытащить книги. — ты говорил, что у тебя их дохрена, но я думал, ты водишь меня за нос! — Я не из тех, кто любит преувеличивать, тебе ли не знать. У меня их было ещё больше, но кто-то приходил только вчера и взял несколько штук. Видимо, хотел научиться рисовать. — Псило прочистил горло. — А теперь… ты ведь тоже не преувеличивал насчёт золота, не так ли? — о чём ты? конечно, у меня есть золото. — Ну, бывали случаи, когда кто-то пытался меня надуть. Акцент, конечно, на «пытался». Санс звякнул мешочком с монетами, висевшим у него на боку. — да не кипишуй. есть у меня деньги. Псило кивнул и присел на кучу ящиков, пристально глядя на Санса, что уже вытащил коллекцию запрещённых книг и разложил их на кровати. Папирус сглотнул. Если бы хоть кто-нибудь узнал об этом, они остались бы в числе преступников на всю оставшуюся жизнь. Эти книги должны были быть в библиотеке, в общем доступе для всех монстров ради общего блага! Король Азгор ясно дал понять, что они не являются предметом товарного обмена! Может, если он затащит Санса в сноудинскую или в одну из столичных библиотек, он сумеет отговорить его от всего этого… — да, вот оно! — Санс с громким стуком уронил на колени огромную книгу под названием «Современный Подход к Квантовой Механике». Он перелистывал страницы учебника дрожащими руками. Все доводы, все возражения, которые собирался привести Папирус, застыли у него на устах. Его брат искал эту книгу уже несколько месяцев. Он перерыл все библиотеки во всех уголках Подземелья, чтобы просто прочесть её. И вот она наконец-таки была в его руках. Пока Санс молча просматривал книгу, Папирус шлёпнулся на пол рядом с кроватью. Он тоже не сказал ни слова. Его брат заслужил это. Для него это был верный путь к поступлению в университет. С этими знаниями он был бы на шаг впереди других. И Папирус по-настоящему им гордился. Далеко не все монстры могли учиться так быстро, как Санс. Ему нужна была лишь возможность добыть эти знания. Папирус опустил подбородок на колени и скользнул взглядом по остальному содержимому ящика. В самом низу лежало ещё несколько учебников, охватывавших несметное количество предметов, включая физику, математику, инженерное дело и некоторые другие темы, от которых Санс чуть ли не прыгал от радости. Папируса же они нисколько не интересовали. Наука никогда не вызывала у него ничего, кроме головной боли. И хотя он любил читать, технический жаргон всегда нагонял на него скуку, если только у него не находилось какого-либо практического применения. Однако, перебирая весь предложенный ассортимент, Папирус краем глаза заметил что-то яркое, красочное и блестящее, погребённое под толщей других книг. Он отодвинул учебники в сторону и открыл тонкую книжку в твёрдом переплёте, на котором были нарисованы пастелью скачущие по полю зайчики. Игра в прятки с Пушистым Кроликом. Эта детская книжка едва ли подходила кому-то настолько великому, как он, кто «уже читал произведения уровня продвинутого колледжа»! Но он просто не мог оторвать от неё глаз. Его восхищали не только её восхитительные иллюстрации, но и то, в каком идеальном состоянии она была! Он вздрогнул, когда что-то тёплое легло ему на макушку. Подняв взгляд, он увидел, как Санс положил руку ему на голову, а его прежний сердитый вид сменился нежной улыбкой. — ты эту хочешь, да? Папирус перевёл взгляд на книгу, его лицо неминуемо краснело. — СЕРЬЁЗНО? ТЫ… ТЫ ХОЧЕШЬ КУПИТЬ ЕЁ МНЕ? — ну, я же обещал, что куплю, если сходишь со мной. — Я БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО ТЫ ПЕРЕДУМАЕШЬ… ПОСЛЕ ВСЕХ МОИХ ПРИДИРОК, — тихо добавил он. Последние слова сдавили ему горло, и он кое-как заставил себя глядеть в упор на красочную книгу, чтобы не расплакаться. Санс был таким добрым, замечательным и щедрым, как всегда. Не то, что Папирус, который всю дорогу только и делал, что ныл, как малое дитя. — да нет, бро, всё нормально. Папирус метнул на него взгляд. — послушай, — вздохнул Санс, — прости, что я набросился на тебя тогда. ты ведь просто… делал то же, что и всегда — присматривал за мной. я должен был тебя послушать. — ЕСЛИ БЫ ТЫ МЕНЯ ПОСЛУШАЛ, МЫ БЫ НИКОГДА НЕ НАШЛИ ЭТОТ УЧЕБНИК, — выдавил он, чувствуя, что вот-вот разрыдается прямо перед этим странным монстром-комаром, наблюдающим за ними из угла комнаты. — пфф. опять сомневаешься в моих способностях, а? Папирус замолчал, и он продолжил: — бро, ты же всегда присматриваешь за мной. ты такой классный. крутейший из монстров. а знаешь, чего заслуживают крутейшие монстры после тяжёлого дня в школе и геморрного похода к чёрту на кулички? награды. Папирус знал, что брат просто пытается сгладить ситуацию, чтобы ему стало лучше. На самом деле никто не считал Папируса классным, особенно его брат. Но он слишком сильно нуждался в этих словах, он не мог добровольно от них отказаться. Всё, что угодно, лишь бы Санс вновь говорил с ним. — НУ ДА, НАВЕРНОЕ… Санс пихнул его локтем: — давай, бери свою книгу. Брат ласково потрепал его макушку, и это непрошеное тепло снова пронзило его душу, согревая каждую косточку. Он без колебаний прижал Пушистого Кролика к груди, поклявшись никогда, ни при каких обстоятельствах не отдавать её, даже если сам Король Азгор потребует этого. Он никогда никому не расскажет, как получил её. Теперь это было их тайной. Напоминанием о том, каким удивительным монстром был его брат, даже с такой занозой в копчике, как Папирус. Что бы он ни говорил, Санс был самым крутым братом на свете. И за это Папирус любил его.*************************************************
Папирус сжал кулаки, когда его взгляд упал на гниющий дом в нескольких метрах от него. Он напоминал развалины и выглядел куда хуже, чем помнил Папирус. Может быть, он был уже много лет как заброшен. Но потом он заметил того самого монстра-комара во всё в той же чудовищно грязной одежде. Он копался в своём саду, выдёргивая из земли огромные грибы. Скелет отвернулся, надеясь, что тот его не узнает. Он не хотел бы заводить с ним разговор, особенно при исполнении своих гвардейских обязанностей. Он перевёл взгляд на дом, за которым он всё это время должен был наблюдать. Пока что выселение проходило на удивление мирно. Когда хозяин дома вручил извещение пятерым его обитателям, Папирус ожидал потасовки или хотя бы словесной перепалки. Не так уж часто монстры позволяли чему-то вроде выселения пройти бесследно, даже если решение было принято судом. Но эти жильцы согласились с вердиктом безо всяких вопросов и немедленно начали опустошать дом от своих пожитков. Вскоре после того, как началось выселение, устрашающе крупный монстр-бык притащил на поляну крытую повозку. Пятеро монстров теперь бегали к дому и обратно, загружая бесчисленные коробки в машину. Было просто поразительно, как много вмещала эта маленькая постройка. Они громко перекрикивались между собой, спрашивая, куда класть ту или иную коробку и стоит ли оставить какую-то вещь. Их крики эхом разносились по пещере, и вскоре после прибытия фургона другие обитатели Глубокого Водопадья поспешили выползти отовсюду и окружить дом. — Как всегда, сколько же от них шуму! — взревел старый краб-отшельник, тряся одной из своих больших передних клешней в направлении изгнанного кошачьего монстра с чрезмерно широкой ухмылкой. — Совсем никакого уважения! — Вот поэтому-то их и выселили, — сказал чёрный рыбий монстр с полным ртом острых зубов. — Они никогда не затыкаются! — День и ночь, день и ночь, как будто они в столице — сказал молодой дождевой червь. — Будем надеяться, что они туда и отправятся, — сказал краб-отшельник. — А здесь им никогда не будут рады. Папирус внимательно следил за зеваками, готовый отразить любую атаку, направленную на бывших жильцов, но остальные монстры, казалось, вполне довольствовались тем, что сплетничали между собой со стороны. Грубо, но не опасно, насколько Папирус мог судить. Когда он патрулировал толпу по периметру, один из выселенных — маленький, большеглазый, человекоподобный монстр с короткими ногами и отстранённым выражением лица — споткнулся о кустарник. Коробка, которую он нёс, выпала у него из рук, и на землю посыпались какие-то предметы. Зрители сейчас же захихикали, наблюдая, как коротышка-монстр вскрикнул и кинулся собирать свои пожитки. Папирус бросился на помощь и наклонился к монстру. — ДАВАЙ Я ПОМОГУ, — сказал он, протягивая руку к металлическому кубику размером с его ладонь. Прежде чем он успел взять предмет, монстр выхватил его и сунул в свою коробку. Папирус посмотрел на него и… его глаза что, стали ещё шире? Монстр поспешил к фургону, но Папирус успел разглядеть в его коробке нечто похожее на стеклянные колбы и блокноты, прежде чем незнакомец успел её закрыть. Упаковав свою ношу, монстр снова повернулся к скелету со всё тем же отстранённым выражением на лице. — Спасибо, — показал он руками. Он сказал что-то ещё, но Папирус так плохо понимал язык жестов, что уловил лишь что-то о «хрупкости» и «небольшом размере». Но он не успел попросить его повторить — монстр уже пронёсся мимо него обратно в дом. Папирус покачал головой, но его взгляд остановился на оставленной без присмотра коробке. То, что он успел увидеть, не было похоже на оборудование для производства наркотиков, но опять же, что он мог разглядеть за долю секунды? Может, сейчас он успел бы… — Ну и грубияны, да? — откуда ни возьмись обратился к нему монстр-червяк. Папирус подскочил на месте. — Хоть бы каплю дружелюбия проявили. Ух я бы их манерам-то поучил. — ЭТО ВОВСЕ НЕ ПРОБЛЕМА, — Папирус старался не выдать свой стыд. — ОТОЙДИТЕ НАЗАД, ПОЖАЛУЙСТА. Червь, бормоча, отошёл на обочину. Папирус сделал глубокий вдох и собрался с силами, чтобы вернуться к патрулированию. Как он мог только подумать, что обыскивать вещи без надлежащего ордера в присутствии свидетелей было бы хорошей идеей? Вот же бестолочь. Остаток дня прошёл без особых происшествий. В покинутом жильцами помещении не нашлось никаких признаков повреждения, и выселенцы уехали мирно, хотя краб-отшельник бросил камень вслед фургону, когда тот уже исчезал в глубине Водопадья. Но монстр умчался прочь быстрее, чем Папирус успел остановить и расспросить его, а смысла преследовать хулигана скелет не видел: он понимал, что эта выходка не означала ничего по-настоящему угрожающего. Всю дорогу домой Папирус старался не думать о своём брате. Это было трудно, учитывая, что всё, о чём он мог думать — это Санс-самозванец, к которому он сейчас и направлялся. В голову так и лезли их различия, и душу скрутила болезненная ностальгия. А вместе с различиями и сходства. Боже, когда Санс выгибался и скрючивался на кровати у Андайн, это было так похоже на его брата в о… Он быстро помотал головой. В любом случае, он больше не собирался спорить с Сансом о том, как тот оказался в их доме… нет, в его доме. Проще было притвориться, что этот Санс и был его братом. Вот только он не мог… Фантазии о том, что его брат выжил, всё равно ничему не помогли бы, и уж тем более не помогли бы его справедливо заслуженному чувству вины. Что бы он ни делал, его мысли постоянно возвращались к одной и той же теме, так что к тому времени, как он добрался до дома Андайн, его трясло от непрошеных воспоминаний. Он уставился на входную дверь, глубоко дыша, чтобы успокоиться, как когда-то учила его амфибия. Переведя дух и подойдя к двери вплотную, он услышал приглушённый звук рояля, доносящийся из дома. Мелодия была спокойной, ноты плавно поднимались и опускались, как рябь в пруду. На пару минут он просто замер, прислушиваясь, а потом, наконец, дважды постучал в дверь их обычным способом, заявил о себе и вошёл. Как он и ожидал, Андайн сидела за пианино, покачиваясь всем телом и перебирая клавиши. Когда Папирус вошёл в комнату, она не подняла головы и, судя по выражению её лица, уже давно была погружена в музыку. Хотя из своего опыта Папирус знал: она прекрасно понимала, что он здесь, просто была слишком увлечена, чтобы отвлечься. Он перевёл взгляд на Санса, и к горлу подкатил ком. Санс сидел у окна, развалившись в кресле, которое Андайн, должно быть, притащила из спальни. Его тело словно вдавливали в подушки какой-то невидимой силой, а на скулах были видны следы слёз. На первый взгляд его глазницы казались пустыми, как это бывало всякий раз, когда он был под алкоголем или наркотиками, но подойдя ближе, Папирус увидел едва заметные зрачки. Санс смотрел на Андайн, казалось, совсем не замечая присутствия Папируса; его грудь вздымалась и опускалась в такт музыке. Тревога Папируса быстро рассеялась, в основном благодаря мягко проникающей в его тело музыке. Всякий раз, когда Андайн вот так играла на пианино, комната наполнялась умиротворяющей энергией, которой Папирусу всегда было трудно сопротивляться. Впрочем, он никогда и не хотел ей сопротивляться. Когда его брат только умер, Папирус заметил, что тянется и цепляется к Андайн при каждом удобном случае, согнувшись пополам и задыхаясь от паники. Как только амфибия замечала его состояние, она начинала играть, позволяя музыке творить волшебство даже в самые худшие моменты. Когда это случилось впервые, он был оскорблён своим же поведением. Вести себя так перед САМОЙ Капитаном Андайн? Он был потрясён тем, что она не сняла его с должности. Но Андайн не только позволила ему продолжать выполнять свои обязанности, но и разрешила остаться на ночь, а потом сказала возвращаться в любое время, когда ему нужно будет утешение. Последнее время он стал навещать её только тогда, когда того требовала работа или тренировки, но иногда она приглашала его на ужин с чаем и несколькими песнями на пианино. Однако на этот раз он не сводил глаз с Санса, не позволяя музыке увлечь себя: в конце концов, он обязан был присматривать за ним и вернуть его домой целым и невредимым. Песня закончилась, и последние ноты зловеще повисли в воздухе. Даже когда стихли и они, Санс не двигался, а его глаза были всё ещё прикованы к Андайн. — Папирус? Он резко обернулся. Андайн встала из-за рояля и, прищурившись, серьёзно посмотрела на него. — КАПИТАН! — Папирус отдал ей честь. Амфибия отмахнулась от формального приветствия и перевела взгляд на Санса. Его вид ничуть не изменился: он продолжал смотреть туда, где сидела Андайн, будто не замечая, что её там уже не было. Папирус сейчас же двинулся к нему, но Андайн кашлянула, привлекая его внимание обратно к себе. Она жестом пригласила его на кухню. — Извини, — прошептала она, как только они оказались там, где Санс не мог бы их услышать, — Я не хочу, чтобы он подслушивал, потому что это официальное дело Королевской гвардии, — когда Папирус кивнул, она продолжила. — Ну как всё прошло? — БЕЗ ПРОИСШЕСТВИЙ, — он доложил полный отчёт, отметив то странное оборудование, которое заметил в коробке. — Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ЭТО БЫЛО СВЯЗАНО С НАРКОТИКАМИ, НО ВЫГЛЯДЕЛО ВСЁ ЭТО ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНО. ЧТО-ТО ТАМ ЯВНО БЫЛО НЕ ТАК. — И никаких следов дружков Маффет? — НЕТ, ХОТЯ ВОДИТЕЛЬ ИХ ФУРГОНА С ВИДУ БЫЛ БОЛЕЕ ЧЕМ СПОСОБЕН ДАТЬ ОТПОР ЛЮБОМУ ВРАГУ. ВОЗМОЖНО, ИМЕННО ПОЭТОМУ НИКТО И НЕ НАПАДАЛ НА НИХ. Андайн вздохнула: — Да уж. Может, это и был один из них. — ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ, НО МЫ НЕ МОЖЕМ ЗНАТЬ НАВЕРНЯКА. — Хмм, — она подпёрла подбородок. — Если у них есть соперник, который пытается сорвать их операцию… Но это всё какая-то бессмыслица… Она замолчала, погрузившись в свои мысли. Обычно Папирус был бы счастлив поразмыслить, почему Маффет заинтересовалась этим делом, но сейчас он был слишком рассеян. Он снова бросил взгляд на Санса. Хотя тот всё ещё сидел в кресле, теперь он смотрел на свои колени с тем же пустым выражением лица. — АНДАЙН, С НИМ ВСЁ НОРМАЛЬНО? — спросил он, повернувшись обратно к столу. — А? — оторопела она. — С кем? — С МОИМ Б… С САНСОМ. Я РАД, ЧТО ОН ОЧНУЛСЯ, НО ВИД У НЕГО… ВЫ ЧТО, СНОВА ПОРУГАЛИСЬ? — Нет… — ответила она странным голосом. Папирус сжал кулаки. — ТЫ ЖЕ МНЕ ОБЕЩАЛА! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? — Нет, нет, ты не так меня понял! — отмахнулась она. — У нас была, мм, перепалка, но мы довольно быстро всё замяли. Чёрт, я даже попыталась немного подлечить засранца. Это не сработало, но… — ПРАВДА? ТЫ ПЫТАЛАСЬ ВЫЛЕЧИТЬ ЕГО? ТАК ВЫ… НАШЛИ ОБЩИЙ ЯЗЫК? — Типа того. Но он почти всё время молчал. — ДА, ОН ОБЫЧНО СЕБЕ НА УМЕ. — Ну то есть, наверное. Я работала над отчётами почти весь день, так что не подталкивала его на разговор, но… — она потёрла плечо, отводя взгляд. — По его виду ему нужен был сеанс музыкальной терапии. — ЕЩЁ БЫ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ТЫ КИНУЛА В НЕГО КОПЬЁМ. — Я имела в виду не это, — вздохнула Андайн. — НО ЕСЛИ ЭТО ПРАВДА! — Может и так. Мм… А ты много с ним говорил? Ну, знаешь, о… жизни? — НЕТ, Я УЖЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ, ЧТО НЕТ. — Думаю, тебе стоит. — ЕСЛИ ОН ПЛАНИРУЕТ ОСТАТЬСЯ СО МНОЙ ДОЛЬШЕ, ТО ТАК БУДЕТ ТОЛЬКО ЛУЧШЕ. — Я не об этом. Папирус, когда мы с ним говорили, он сказал мне кое-что, что меня очень обеспокоило. От знакомых слов душу Папируса охватила тревога. — ОБЕСПОКОИЛО? ЧТО ОН ТЕБЕ СКАЗАЛ? — Что… — эй. Папирус с Андайн вздрогнули и обернулись к Сансу. Глаза скелета снова горели, и он поднялся на ноги, хотя тело сильно дрожало. — не хотел прерывать вашу приватную беседу, но мы скоро пойдём домой? Санс двинулся вперёд, но уже через несколько шагов его ноги подкосились, а руки вцепились в рояль, не давая ему упасть плашмя на землю. Папирус в ужасе рванул к нему. — ОСТОРОЖНЕЕ! ВОТ, ВОЗЬМИСЬ ЗА МЕНЯ! Санс бросил быстрый взгляд на протянутую руку и помотал головой. — не стоит, я и сам могу о себе позаботиться. Папирус убрал руку, хотя продолжал держаться близко, чтобы поймать Санса, если он снова упадет. — ну так что? мы уходим? — А к чему такая спешка, Санс? — спросила Андайн. — Я собиралась предложить вам поужинать. — нет, спасибо. Андайн нахмурилась. — Что? Ты не хочешь попробовать мои блюда? — да как-то не особо. — САНС, НЕ БУДЬ ТАКИМ ГРУБЫМ! — прости. пожалуй, я просто понимаю, какие неудобства я могу доставить. так что не хочу вас обременять. Андайн сжала губы. — ЧТО? ЧТО ВСЁ ЭТО ЗНАЧИТ? — слушай, я просто не хочу быть здесь, пока вы двое ведёте свои секретные беседы обо мне. — МЫ НЕ ВЕЛИ НИКАКИХ СЕКРЕТНЫХ БЕСЕД! АНДАЙН ЛИШЬ ВЫРАЖАЛА СВОЁ БЕСПОКОЙСТВО О – — не важно. я хочу домой. смотреть, как андайн весь день занимается бумажной работой, весьма и весьма утомительно. Папирус хмыкнул. — ЭТО САМАЯ ЛЕНИВАЯ, САМАЯ НЕЛЕПАЯ ВЕЩЬ, КОТОРУЮ ТЫ КОГДА-ЛИБО ГОВОРИЛ, БРА– Осознав свою ошибку, он поперхнулся последним словом, но было уже слишком поздно. Щёки Санса залила краска, и его глаза метнулись в сторону. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он нарушил неловкое молчание, повисшее в комнате. — слушай, пожалуйста. я хочу спать. я ужасно устал. Может быть, им и правда стоило уйти. Санс действительно выглядел неважно, да и сам Папирус, если честно, измотался за весь этот тяжёлый день. Тем более, если Андайн снова разозлится… Одним быстрым движением он наклонился и подхватил Санса на руки. — эй! — закричал он, пытаясь освободиться. — что ты – — ТИХО. ЕСЛИ МЫ УХОДИМ, ТО ТЫ ДАШЬ МНЕ СОПРОВОЖДАТЬ ТЕБЯ ТАК, КАК Я СОЧТУ НУЖНЫМ. А Я СЧИТАЮ, ЧТО ЛУЧШАЯ ТАКТИКА — ДЕРЖАТЬ ТЕБЯ РЯДОМ С СОБОЙ, ЧТОБЫ НИКТО НЕ НАПАЛ НА ТЕБЯ В ТАКОМ СОСТОЯНИИ. — отпусти меня, никто на нас не нападёт, — вопреки его словам, яд быстро покидал его тон, а удары каждый раз становились всё слабее. — Я ЗНАЮ, КАК БУДЕТ ЛУЧШЕ! Он ожидал, что Санс будет спорить и дальше, драться и вырываться, как обычно делал его брат, но вместо этого тот лишь со вздохом опустил голову ему на плечо. Папирус кивнул Андайн. — СПАСИБО ЗА ГОСТЕПРИИМСТВО. ДУМАЮ, НАМ ПОРА ИДТИ. Андайн хмуро взглянула на Санса. — Уверен, что вы не хотите поужинать? Вы могли бы остаться на ночь, и мы бы обсудили с тобой то, что ты видел сегодня. Или… знаешь что? — сказала она, оголяя зубы в улыбке, — К чёрту всю эту гвардейскую чушь, давай пригласим Альфис и устроим суперночёвку! Папирус прижал к себе Санса крепче. — В ЛЮБОЙ ДРУГОЙ ДЕНЬ Я БЫ СОГЛАСИЛСЯ! НО ДУМАЮ, ЧТО НА СЕГОДНЯ У НАС УЖЕ БЫЛО ДОСТАТОЧНО ВПЕЧАТЛЕНИЙ. Она отрезвилась. — Серьёзно, думаешь, это безопасно? — ЗАВТРА УТРОМ БЕЗОПАСНЕЕ НЕ СТАНЕТ. — Да уж, пожалуй, ты прав. Но, может, проводить вас, чтобы никто не увязался… — Я В СОСТОЯНИИ ОТРАЗИТЬ НАПАДЕНИЕ! По правде говоря, он просто не хотел, чтобы Андайн подвергала себя опасности. Даже с её силой, Папирус лучше других знал, что иногда одной хорошо спланированной засады достаточно, чтобы всё закончить. Андайн выдохнула. — Ладно. Делай, как знаешь. Но если я узнаю, что ты превратился в кучку пыли из-за своей упёртости, я надеру тебе зад, Папирус! — НО Я БУДУ УЖЕ МЁРТВ! И У МЕНЯ НЕТ ЯГОДИЦ! — Оправдания, оправдания! — она упёрла руки в бока, и её улыбка смягчилась. — В любом случае, я пошлю тебя на сбор налогов завтра, лады? Так что ничего особо сложного. Но, мм… позвони мне, если понадобится какая-нибудь помощь. Она многозначительно посмотрела на Санса, и Папирус кивнул. Он приведёт его к ней, если ему понадобится присмотрщик. — И Санс? — Санс поднял на неё полузакрытые глаза. — Если захочешь поговорить о том, что ты сказал сегодня, дай мне знать. — ок, как скажешь. — Это правда, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться для тебя справедливости. — разумеется. — Я не шучу. — знаю, — его голос звучал виновато. — спасибо, правда. Он отвернулся и снова лёг всем весом на Папируса. Душа Папируса трепетала. Он словно вернулся в те времена, когда укладывал брата в кровать. В ужасе от себя он быстро отбросил эту мысль. — Д-ДОБРОЙ НОЧИ, АНДАЙН. ЕЩЁ РАЗ СПАСИБО ЗА ПОМОЩЬ. С этими словами Папирус вышел за дверь, и тяжесть снова сдавила его грудь. Оглядев пещеру, он вдруг понял, насколько был уязвим. Если бы Маффет следила за ними, она бы знала, как сильно Санс сейчас ранен, так что всё, что ей нужно было сделать, — это один удар, и он был бы.… Папирус проглотил ком в горле. Может, дать Сансу идти самому было не такой уж и плохой идеей. Но когда он уже собирался спросить об этом, Санс устало вздохнул и крепче сжал его шею. У Папируса перехватило дыхание. Нет. Он понесёт его. Прямо как раньше.