Я верю в себя

Как пишут рэп на китайском, Джебому в тот раз так и не довелось узнать, потому что его китаец (после ночи на диване он уже как-то сроднился со всей этой ситуацией) собирался писать свою часть на английском. И да, конечно, он уложится за неделю, Джексон Ван как-то написал свою рэп-часть прямо в студии за два часа до записи — по видеосвязи хвастался какой-то странный хен. Нашел, чем гордиться, удивлялся Джебом, который писал этот альбом полтора года. Кем странный хен приходился Джексону, Джебом так и не разобрался, потому что чуть-чуть на встречу опоздал (пробки), но то ли менеджер, то ли лучший друг детства, то ли вообще продюсер всего китайского музыкального бизнеса — короче, человек, чьим обещаниям можно было доверять, как той самой статье в википедии. Джексон Ван, впрочем, на встречу тоже опоздал, а потом и вовсе слился, извиняясь и кланяясь в три погибели, потому что обещал дать какое-то интервью, а графики так неудачно пересеклись — и вот. Джебом помнил этот сероватый цвет лица и нездоровый блеск в глазах, когда наваливаешь на себя слишком много и пытаешься везде успеть и все охватить сразу, хотя руки у тебя все еще всего только две. Эти признаки многофункционального зомби он частенько наблюдал после дебюта у бывших согруппников да и у собственного отражения в зеркале. Так выглядит человек, которому отчаянно не хватает 24 часов в сутки, поэтому он периодически пытается выкрасть у природы-матушки еще пару часиков, обменяв их на несколько лет жизни или, по крайней мере, на какие-нибудь не очень жизненно важные органы. В общей сложности за встречу Джексон Ван успел поздороваться по-английски (“Йоу, мэн!”), потом исправиться по-корейски (“Доброго вам дня, прошу наименовать меня Джексон Ван” — лол, конечно, но приятно, что парень старается), выпросить личный джебомов номер телефона и смыться, оставив самого Джебома и двух менеджеров разбирать детали их сотрудничества. Раз такое дело, Джебом и сам был бы рад свалить, но ему как-то природная воспитанность не позволяла. “Йоу, мэн!” — тренькнул телефон Джебома из-под стола. Незнакомый номер “Джексон Ван” хочет добавить вас в список контактов, вежливо сообщил какао-толк. Так вот сразу? Незнакомый контакт прислал два стикера с собакой и еще раз извинился. “Я так рад поработать над твоей песней вместе! Это точно будет хит!” Джебому понадобилось какое-то время, чтобы, как какой-то пятиклассник, расшифровать сообщение, состоящее из смеси английского, записанного хангылем, и корейского — записанного латиницей (хотя он потом подозрительно быстро привык, а корейский Джексона значительно продвинулся, по его же словам, именно благодаря их дальнейшей переписке) — и все это все еще пряча телефон под столом. Джебом удивленно нахмурился, что, очевидно, как-то впечатлило партнеров и положительно повлияло на переговоры, происходящие над столом. По крайней мере, его агент начал выглядеть куда жизнерадостнее, и вскорости они засобирались по домам, прекратив мучительный сеанс видеосвязи. “Спасибо,” — набросал Джебом, уже на выходе из переговорки решив не тратить силы на более креативный ответ. Но Джексон Ван оказался слепленным совсем из другого теста. “Мы сейчас готовимся к взлету, — он что, куда-то летел на это его интервью? — Я уже думаю, чем можно дополнить мою часть песни. Мне обычно хорошо пишется в самолете.” “Мгм”, подумал Джебом, но в ответ ничего не написал. “Я вообще говорю на многих языках, — продолжал хвастаться Джексон, — но рэп на корейском, наверное, мне все еще не под силу. Так что инглиш из гуд.” Учитывая, что из двадцати слов в прошлом предложении 80% были написаны Джексоном на английском (почти все даже латиницей на этот раз), Джебом был склонен одобрить это решение. “Я тобой просто восхищаюсь! Наверное, здорово — так верить в себя. Я про песню, если что, — продолжал строчить ничего не подозревающий Джексон, щедро засыпая свою речь смайликами. — На самом деле я довольно неуверенный в себе парень, поэтому мне сложно написать что-то такое же жизнеутверждающее.” В процессе всего этого (довольно-таки одностороннего) разговора Джебом как раз успел выйти из здания агентства, чтобы наткнуться на газетный ларек и быть атакованным полным энтузиазмом продавцом, бойко рекламирующим новый “Men’s Health” с заезжей китайской звездой на обложке. Заезжая звезда (по совместительству — довольно-таки неуверенный в себе парень) смотрел на Джебома с обложки полными чистого секса глазами, сверкал голым торсом и вполне себе жизнеутверждающими кубиками пресса, от которых у Джебома, вопреки воле, засосало под ложечкой. Но он был по горло сыт всеми этими переговорами, сообщениями и смайликами в какао, поэтому денег на журнал тратить не стал, а коротко набил в мессенджере: “Не знаю, я и сам только пробую.” Хотелось добавить что-нибудь еще в противовес всем этим буквам и смайликам, но все вертевшиеся под пальцами варианты даже ему самому казались злобными и несправедливыми. Мол, да что вообще рэппер может понимать в написании песен. И я, блин, три года эту песню в себе вынашивал, пожалуйста, умоляю, пускай твой кусок будет не про бабло и гангстеров. Где твое уважение, я все-таки хен? И что-то еще про будущие выступления топлесс ввернуть, потому что та фотография из журнала четко зафиксировалась на подкорке и покидать воображение Джебома упорно не хотела. Но ничего этого Джебом, конечно, делать не стал, не зря вся его бывшая макнэ-лайн всю их недолгую совместную карьеру из него веревки вила. Но что-то отвечать продолжавшему терзать его телефон Джексону все-таки приходилось. Джебом натянул маску повыше на нос и спустился в метро, изредка доставая телефон и набивая односложно — “да”, “нет” — или более развернутые предложения — “я не уверен” — когда творческая мысль Джексона, летевшего прямо сейчас, кстати, на интервью в Шанхай (да будут прокляты те, кто выдумал самолетный интернет), заходила слишком далеко. Так кстати было вспомнить и позавидовать Бэмбэму с Югемом, которые уже два года с момента развала GET (у их бывшей группы был какой-то смысл в названии, но не спрашивайте) общались в их общем полумертвом чате исключительно стикерами! В том чате, кстати, никого, кроме них двоих, да и Джебома еще — #яжелидер — и не оставалось, так что вполне возможно, пришла в голову Джебому неожиданная мысль, все эти стикеры предназначались именно ему. Как трогательно. Окрыленный, Джебом отправил Джексону особенно полюбившегося ему анимированного кота из коллекции Бэмбэма. Он и сам не заметил, как из односторонней беседы за последние несколько часов их переписка превратилась в полноценный диалог, в котором они кидали туда-сюда рифмы (Джебом лажал с английским, стыдился и мысленно обещал себе подтянуться перед камбэком), договорились до антитезы (любимый литературный прием Джексона), обсудили DT 990 Pro (студийные наушники Джебома, которые тот получил в подарок и до сих пор сам себе завидовал) и хот-пот (им обещали кормить Джексона, когда тот долетит-таки до своего интервью). Когда самолет Джексона пошел на посадку, Джебом как раз закончил все свои дела и зашел в Хоумплюс, чтобы традиционно уныло бродить по нему в поисках еды для себя самого, пока какая-нибудь полка не озарит его (или не придет время кормить кошек). Твиттер — Джебом так и не закрыл вчера вкладку с поиском по хэштэгу, будто какой-то сталкер — разразился тысячей уведомлений о новых фотографиях Джексона Вана, буквально только что приземлившегося в аэропорту Шанхая. На всех из них Джексон был все еще такой же помятый и усталый, каким Джебом видел его утром, и со слегка пробивающейся щетиной — новое развитие событий, не сказать, что неприятное. На половине из фотографий он приветственно махал толпе рукой с зажатым в ней телефоном. Джебом решительно закрыл твиттер (чтобы не пропустить новое сообщение от Джексона) и набрал номер Бэмбэма. Они с Югемом в этом году снимали квартиру на двоих и наверняка не откажутся от того, чтобы хен угостил их хот-потом.