Я верю в себя

Джебом даже не рассчитывал, что что-то написанное китайским рэппером (Джексоном, окей, его звали Джексон и он был из Гонконга — после нескольких дней почти постоянных переписок Джебому пора было с этим смириться) могло бы быть воспринято Джебомом спокойно с первого же раза. Без вот всей этой боли, обиды и разочарования в самом себе, потому что, если кто-то полез вносить свои правки в его, джебомов, творческий процесс, значит, он опять не смог, был недостаточно хорош, не вытянул. В этот раз это чувство было замешано еще и на легкой зависти, если честно. Только что услышанная в студии версия Creo En Mi была хороша. Даже если он пока не готов был это признать. Джебом вежливо кивнул продюсеру, под шумок как-то попрощался со всеми и отправился в парк проветрить все свои обиды и заодно и голову. Он хорошо себя знал еще с времен айдольства, его первая реакция — всегда защитная: вы все дураки, один я Пак Далян. Потом шел приступ самоуничижения и желания закрыться дома, обложиться кошками, не писать больше музыку или, по крайней мере, никогда никому ее не показывать. Потом обычно Джебому удавалось смириться, и вот тогда уже можно было приступать к настоящей работе: всю свою жизнь Джебом был окружен огромным количеством талантливых людей и отказываться от фидбэка было просто глупо. Просто чтобы признать это, ему иногда требовалось время. В самом начале своей карьеры Джебом впитывал чужие советы, как губка, и был рад любому слову, из всего извлекал уроки. Потом начал больше злиться, эти первые вспышки становились ярче и негодование на несправедливость мира обжигало острее. Так он выработал свой стиль, перестал слушать всех подряд и, повзрослев, смог научиться справляться со своей обидой. Но прошло время, и он снова завис: стал слишком долго застывать на второй стадии — сомнениях и тоске. К концу контракта с прошлым агентством периоды неуверенности в собственном таланте у него растягивались на недели и месяцы, и мысли о том, что пора с этим заканчивать, не покидали его ни днем, ни ночью. К счастью, эта его жизнь теперь осталась в прошлом, и новый и психологически здоровый Джебом научился, если не избегать обязательных трех шагов этого танца, то, по крайней мере, сокращать первые два до махоньких прыжочков, коротенького разгона перед красивым и большим пируэтом. Будет больно, но быстро, как говорится. Куплет Джексона, разумеется, вышел совсем не таким, как Джебому бы хотелось. "Почему рэпперы так любят метафоры про "шаги сквозь грязь" и "рубашку в крови"? — написал он в вичат Марку. Не то, чтобы Марк был единственным рэппером в окружении Джебома, но не от каждого из них можно было бы дождаться понимания и поддержки, регулярно отгружаемых в окружающий мир Марком Туаном. К примеру, мысль задать тот же самый вопрос Бэмбэму вызывала у Джебома откровенный ужас. Они с Марком, может, уже и не были в одной группе, но при этом не переставали быть бро. "Возможно, это не метафора, — через некоторое время поделился Марк. — У некоторых из нас реально тяжелая жизнь." После окончания контракта их пути разошлись в разные стороны, и Марк нашел себя в Китае. Его слава гремела на континенте не так ярко, как у владельца золотых цепочек и леопардовой рубашки (этим утром Джексон снова приземлился в аэропорту Шанхая, о чем услужливый навер уже успел сообщить Джебому), но возможностей хватало. Недавно его даже кастанули в китайский ромком ("Марк-хен играл студента-айдола, — демонически веселился Джинен, — я не пропустил ни одной серии!"), промоушном которого он сейчас и занимался. "Этот чувак не выходит из дома без двух-трех золотых цепочек толщиной в палец и рубашки от Фэнди. Кровью ее может забрызгать только какая-то не сдержавшая ноузблид фанатка. Или фанат." "Китайские фанатки воистину страшны." С этим сложно было не согласиться. "Тебя больше никто не может заставить включать в альбом то, что тебе не нравится," — прислал вдогонку сообщение Марк. Но Джебому понравилось. Новая версия была еще лучше, и это было приятно и больно одновременно. Он как-то не представлял себе, во что именно выльется их коллаборация. Кто-то из студии отправил Джексону чистую мелодию, и он не только написал на нее двадцать строчек, но прислал им два ремикса: один он сделал сам, один — с тем самым своим хеном. Джебом уже сейчас мог сказать, что голос Джексона отлично подходил к его собственному, как и обе части песни сейчас подходили друг другу, идеально складываясь в общую картинку. Эта песня для Джебома была победой над его демонами, возможностью для себя слегка расплескать так долго пугавшие эмоции и прорваться сквозь паутину неуверенности в себе и своих способностях. Лирика Джексона силой своей больше напоминала бульдозер, уверенно катящийся к своей цели. Вместе у них получалась что-то совсем другое, но, возможно, это было только к лучшему. Джебом решительно убрал телефон в карман, в который раз за день смахнув с экрана непрочитанные входящие, скопившиеся с самого утра. Он решительно собирался игнорировать Джексона, и все, что с ним связано, до выпуска альбома. А потом забыть о его существовании вовсе. Это не делало Джебома хорошим человеком (в конце концов, Джексона за этим и позвали), но он отвлекал. Не то, чтобы Джебом был занят чем-то важным, но все равно. Джексон постоянно слал новые сообщения, иногда посреди ночи, и давал новые темы для обсуждений, щедро присыпая их жизнерадостными смайликами ("Приятного аппетита!" и "Спокойной ночи!" в то время, когда он считал, что люди в часовом поясе Джебома собираются есть или ложиться спать). Не то, чтобы он хотел шеймить Джебома за отсутствие режима, нет-нет, но не ему было мычать в сторону Джебома по поводу сна и нормальной еды. Если верить фансайтам, по ту сторону границы Джексон и сам работал на износ. Хриплый голос, пробивший Джебома до дна, пока тот слушал демо-запись в студии, никак не выходил у него из головы. Джексон вносил смуту в джебомову жизнь, и от него надо было бы избавляться, пока дело не зашло слишком далеко. Жареная булочка с яйцом внутри продавалась прямо за углом от парка, и только она реально могла сейчас спасти паршивое настроение Джебома. До палатки, уже манившей запретными запахами жареного хлеба и масла, оставалось двести метров, когда телефон в его кармане снова запиликал. "Встретил твоего китайского фаната на записи, — сообщал в чат Марк. — Всю передачу не мог заткнуться про тебя, вы что знакомы?" Селка с “фанатом” еще подгружалась, а сердце Джебома уже подсказывало ему, кого он увидит на этой фотографии. Ведь мир в реальности такой маленький, а Джексон Ван — действительно настолько общительный, как кажется в инстаграме. С последнего раза, как Джебом видел Марка, тот поменял цвет волос (снова) и немного отъел щеки (ему было очень хорошо). Последний раз Джебом видел Джексона вчера вечером, когда тот прислал ему селку в обнимку с подушкой и пообещал устроить сюрприз утром. На совместной фотке с Марком Джексон корчил мордашку несчастного щеночка, и они оба слали Джебому сердечки. "Что ты ему сказал?" "Он пожаловался, что его любимая девушка с утра не отвечает на сообщения, поэтому мне пришлось рассказать ему про армию твоих кошек, обсессию функциями кишечника и сверхчеловеческую способность широко открывать рот. Ничего так не поднимает настроение, как грязное белье любимых айдолов," — гиенил Марк. Джебом как раз успел купить себе булочку и откусить первый кусочек (и вовсе не такой уж сверхчеловеческий), поэтому вместо криков гнева из его забитого тестом и обжигающе горячим желтком рта вырвалось недовольное мычание, которое могло напугать только аджумму-продавщицу. “Любимая девушка, мм?” — уточнил Марк. Предатели были повсюду. Джебом успел дойти до дома (и доесть злополучную булочку), прежде чем собрался с силами и открыл первое в ветке непрочитанных сообщений от Джексона. Это было как сорвать прилипший от слишком долгого ношения пластырь: скорее страшно, чем больно, и, оказалось, что сама ранка под ним уже давно зажила. "Не верь ничему, что говорит Марк, — написал в ответ Джебом, решив начать с самого важного. — Или Бэмбэм. Или вообще, если встретишь кого-то из моих бывших одногруппников — беги." Вопреки обыкновению, Джексон не стал моментально слать в ответ тысячу смайликов, он начал было что-то печатать — в шапке чата появилась соответствующая иконка — и тут же пропал. Джебом еще раз прочитал все, что Джексон успел написать ему с утра: про текст, про решимость, про рифму, — взял Нору на руки и сфоткался с ней, чтобы было не так страшно делать новый шаг вперед и навстречу в одиночку. "Мне кажется, пора пришла познакомить тебя с Норой. Ей очень понравилась песня."