Куроо Тецуро
В тот вечер, направляясь в Hidden Gem, Куроо был невероятно бодр. Он провёл весь день с Цукишимой: они разговаривали, готовили обед (Цукишима сделал большую часть; Тецуро только нарезал ингредиенты) и ели вместе, смотрели фильмы, делились музыкой (если учесть, насколько блондин наслаждался музыкой со своего MP3, Куроо чувствовал себя привилегированным, когда получил один из наушников), и, что лучше всего, бездельничали вместе. Переплетая руки и ноги время от времени, они разделяли ленивые поцелуи — это было что-то простое, но такое расслабляющее. Тецуро знал, что это успокаивало и Цукишиму, который, несмотря на попытки скрыть своё подавленное настроение, безусловно, всё ещё мучился. Прогулка до работы была адом, потому что Куроо наконец-то (!) было позволено держать Цукишиму за руку, нежно прижиматься к его плечу, наклонять голову ровно настолько, чтобы украсть быстрый поцелуй с губ, но он не мог этого делать из-за общественного мнения. Тецуро никогда особо не заботило то, как на него смотрят другие, или то, насколько открыто он проявляет свою любовь, но Цукишиму, он знал, это ещё как волновало. Куроо предположил, что при такой жизни, как у Цукишимы — когда приходится скрывать такую большую часть себя от семьи, — он мог понять, почему тот не спешит объявлять миру о своей ориентации. Не говоря уже о том, что Цукишима был не самым чувственным и любвеобильным человеком в мире. Но вот Тецуро был. И он не смог удержаться и не сунуть свою руку в ладонь блондина, как только дверь вагона закрылась за ними. Цукишима посмотрел на их руки, а затем на него, приподняв бровь. — Ты не против? — с усмешкой спросил Куроо. — Нет, но что ты собираешься сделать? Проводишь меня до двери моей гримёрки? — Интонация Цукишимы явно говорила о том, что это был сарказм, но Тецуро не собирался воспринимать это таковым! — Именно это я и хочу сделать, — съязвил он, таща Цукишиму за собой. Блондин фыркнул позади него, но ладонь в его ладони всё ещё удобно лежала между пальцами, и Куроо посчитал это победой. В нескольких шагах от двери гримёрной он остановился и поднёс кисть Цукишимы ко рту, где с кривой усмешкой поцеловал костяшки пальцев. — Когда мой Цукки благополучно доставлен, я могу идти готовить своё рабочее место. Цукишима прикрыл лицо свободной рукой. Пытался отделаться от этого как от чего-то раздражающего, но Куроо был почти уверен, что на самом деле он пытался скрыть румянец. По крайней мере, Тецуро на это надеялся. — Это так смущает, — пробормотал Цукишима. — Смущение — это правильное чувство. Куроо и забыл, что они были не единственными людьми в клубе. Ойкава стоял в дверях гримёрки, скрестив руки на груди и переводя взгляд с одного на другого. — И тебе добрый вечер, Ойкава-кун, — ответил Тецуро. — Цукишима, — раздражённо начал Ойкава, чуть наклонив голову и бросив на него довольно равнодушный взгляд. — Сначала ты исчезаешь, никому не сказав, где находишься, а теперь… Куроо? Такие плохие решения у тебя в последнее время. — Воу, окей, пошёл ты, — огрызнулся Куроо. Он знал, что Ойкава не имел в виду ничего серьёзного, но, тем не менее, был настолько придурком, чтобы сказать такое. Цукишима усмехнулся, и Тецуро почувствовал, как его ладонь быстро сжали, прежде чем отпустить. — Это прискорбно, — согласился танцор, направляясь в гримёрную. — Ты не должен был соглашаться…! — простонал Куроо. Почему его бойфренд (он может так называть Цукишиму?) обязательно должен быть таким язвительным?! Ойкава всё ещё стоял в дверях, оглядывая Куроо с головы до ног, словно пытаясь оценить, так что он сразу понял, что за этим последует. — Если ты выдашь мне сейчас какую-нибудь речь о том, что убьешь меня, если я причиню Цукишиме боль, то я лично пошлю Ивайзуми-сану коробку с самыми нелестными твоими фотографиями. Ойкава задрал нос кверху. — Ну раз ты всё знаешь, — бросил он и спустя несколько мгновений тишины добавил: — Спасибо, что привёл его обратно. Этот комментарий застал Тецуро врасплох. Много времени на обдумывание у него не было, потому что быстро Ойкава исчез в глубине гримёрки, а входная дверь в клуб открылась. Куроо оглянулся через плечо и увидел идущего Акааши. К его удивлению, Бокуто следовал за танцором. — Бро! — воскликнул тот, вскинув вверх руку и нелепо помахав ею. — Что ты здесь делаешь? — с улыбкой спросил Куроо. — Я подвёз Акааши! — Цукишима здесь? Тецуро с изумлением заметил, как спокойно и собранно выглядит Акааши, стоя рядом с ухмыляющимся бодрым Бокуто. Они казались такой странной парой. — Да. Ойкава-кун и Цукишима там, — ответил он, указав на дверь гримёрной. — О-хо-хо?! — воскликнул Бокуто, шевеля бровями, и шагнул ближе, обняв Куроо за плечи. — Тогда я смогу подтвердить поцелуй с Цукишимой-саном? — Вау, а мысли у тебя всё об одном. Цукишима пропал, и это твой первый вопрос? — Куроо ткнул друга локтем в бок. — Цукишима-сан вернулся, правильно? Так что всё нормально! — уверенно произнёс Бокуто. — Поцелуй? — вмешался Акааши. Тецуро сделал паузу. С одной стороны, он был очень удивлён, что Бо ничего не сказал Акааши. С другой, пожелал заклеить Бокуто рот скотчем, потому что он правда не хотел, чтобы Цукишима подумал, что он выбалтывает их личные дела всем своим друзьям. — Куроо сказал, что Цукишима поц… УМФ! — У Бокуто весь воздух вышел из лёгких, когда Куроо ударил его ладонью по грудной клетке. Бо судорожно вдохнул и схватился за грудь. — Тебе нужно увидеться с Цукишимой, — сказал Тецуро Акааши с милой улыбкой. Глаза танцора слегка сузились. — …чувак, я думаю, ты сломал мне рёбра, — прохрипел Бокуто, выглядя так, будто ему нанесли личную обиду. Акааши наконец оторвал взгляд от Куроо и покачал головой, затем приблизился к Бокуто, наклонился и нежно поцеловал его в щеку. — Спасибо, что подвёз. Увидимся завтра, — попрощался он, и лучший друг Куроо превратился в лужу слизи прямо у него на глазах. — Пока, Кааши, — с улыбкой ответил Бокуто и не сводил влюблённого взгляда со спины своего парня, пока тот не скрылся в гримёрной. Потом недовольно надул губы и повернулся к Тецуро. — А что я такого сделал?! — Когда я говорю с тобой о Цукишиме, я ожидаю конфиденциальности, — он подчеркнул последнее слово голосом. — Но это же Акааши! — Даже несмотря на это. — Я всё ещё думаю, что ты врёшь. И когда будет свидание? Куроо пожал плечами. После всего, что случилось, они даже не думали о свидании. Сейчас он вообще ничего не осмеливался спрашивать у Цукишимы. Он решил, что будет лучше положить мяч на поле Цукишимы, чтобы тот сам определил, когда будет готов. — Много чего… случилось, как я тебе по телефону и сказал, — признался Куроо. На лице Бокуто мелькнула тревога. — Подожди, но ведь вы двое по-прежнему одно целое, верно?! — спросил Бо, наклонившись ближе. Тецуро усмехнулся. — Да, мы определённо собой что-то такое представляем. — В романтическом плане? — Ага. Бокуто просиял. — Отлично! Я собираюсь отчалить. Но, эй, прежде чем я уйду! — начал Бокуто с возбуждённым блеском в глазах. — Мы с Акааши хотим ещё как-нибудь собраться с тобой и Цукишимой! Я хотел предложить сделать это завтра, так как вы все свободны, но Акааши сходил в стоматологию и записался на приём, так что, может быть, в следующий выходной? Куроо быстро подсчитал деньги, которые были в его кошельке. Он всё ещё был на мели после того, как пришли медицинские счета Полночи, но не мог представить, как сможет отказаться от двойного свидания. — Звучит потрясающе, — согласился он. Бокуто поднял кулак, и Куроо ударил его своим. — Суперски! — воскликнул мальчик-сова. — Насколько нам повезло, чувак?! Тецуро сразу понял, что Бокуто имеет в виду их бойфрендов. — Эй, Цукишима великолепен и всё такое, но он мой, — игриво сказал Куроо. — Даже не вздумай об этом говорить. Я так завидую, что ты зашёл с Акааши дальше, чем я, — надулся Бокуто, скрестив руки на груди. Тецуро поморщился. — Это… это ведь тебя не беспокоит, правда? — неуверенно спросил он, но Бокуто только непонимающе моргнул. — Чувак, да я просто прикалываюсь. Я имею в виду, как ты вообще посмел, но несерьёзно, понимаешь? — с усмешкой спросил он. — Это было до того, как я встретил Акааши. Без обид. Куроо понял, что Бокуто не шутит, и вздохнул с облегчением. Меньше всего ему хотелось, чтобы Бо чувствовал себя неуверенно рядом с ним и Акааши. — ТОЛЬКО ЕСЛИ! — внезапно прогремел он, тыча пальцем в лицо Тецуро. — Ты всё ещё не хочешь Акааши, потому что я чертовски люблю тебя, но буду сражаться с тобой до смерти за него! Куроо громко рассмеялся. — Я счастлив с Цукишимой, спасибо, — усмехнулся Тецуро, отбрасывая руку Бокуто. — Я напишу тебе завтра. — До встречи! — бросил тот через плечо, выходя из клуба. Куроо занялся своими обычными делами, готовя бар к смене. Когда клуб открылся, и посетители начали просачиваться внутрь, бармен уже мог сказать, что это будет медленная ночь. Это хорошо, ведь у него было больше свободного времени, чтобы глазеть на Цитрина на платформе. Танцоры были одеты в воротнички и галстуки без рубашек и брюки, которые, как подозревал Тецуро, будут сняты в какой-то момент ночи. Куроо выпил всё, что мог, но всё равно чуть не умер от сердечного приступа, когда Цукишима пристально посмотрел на него своими медово-карими глазами и ухмыльнулся с таким озорным я-знаю-что-ты-хочешь-меня взглядом, что по позвоночнику побежали искры. Такие моменты были превосходны, а другие — не так хороши. Например, когда Цитрин опустился на колени, медленно и грациозно, чтобы собрать деньги, брошенные на платформу, а затем явно кокетливо, коротко обменялся парой слов с клиентом, протягивающим ему иены. Это вызвало неприятную боль в груди, несмотря на то, что Тецуро понимал — это просто работа. Он покачал головой, чтобы избавиться от таких мыслей, он нравился Цукишиме, и этого было достаточно. — Итак, Бокуто снова пригласил нас погулять, — произнёс Куроо, когда Акааши подошёл к бару в перерыве в поиске выпивки. Танцор осушил полстакана, прежде чем отвести его от своих губ. Эти губы слегка скривились, но морщинки исчезли, когда он повернулся к Куроо. — Всё в силе? — спросил Топаз, облокотившись на стойку. — Да, я сказал Бо, что это было бы здорово, — согласился Тецуро. — Ты о многом говорил с Цитрином? — Я понял суть. — Насколько он расстроен? — Я не могу точно сказать. Он притворяется. — Да. У меня тоже было такое чувство. — Вы двое вместе? — Эти голубые глаза впились в его собственные, и Куроо внезапно занервничал. — …мы — да. То есть мы ещё даже не ходили на свидание из-за всего, что произошло, но мы признались, что нравимся друг другу, — объяснил Тецуро. Акааши кивнул. — Я так и знал- — Топаз. Бармен поднял глаза. Рядом с Акааши с почти извиняющейся улыбкой стоял мужчина, которого Куроо определённо видел раньше. Лёгкая гримаса вновь появилась на губах Акааши. — Что-то хотели? — спросил он, делая ещё один глоток воды. — Извини, что я всё время тебе докучаю, но мы можем поговорить всего секунду? — Я уже дал вам свой ответ, — отрезал Акааши. Глаза Тецуро подозрительно сузились на незнакомца. Акааши не выглядел слишком взволнованным присутствием этого человека, даже несмотря на то, что внешне тот был вполне дружелюбным. — Я знаю, — смягчился мужчина, успокаивающе подняв руку. — Я обещаю не отнять у тебя много времени. Акааши катнул свой бокал влево, затем вправо, размышляя. Поставил его ровно перед Куроо на стойку и выпрямился. — Хорошо, — согласился он и коротко махнул Куроо кистью, прежде чем слиться с толпой вместе с незнакомцем. Тецуро смотрел в их спины, пока они не скрылись из виду. Это определённо было странно. Он надеялся, что мужчина не будет приставать к Акааши всю ночь. А Акааши должен понимать, что всё, что ему нужно сделать, — это сказать Ивайзуми, и мужика вышвырнут вон. Полагая, что Топаз сумеет постоять за себя, бармен провёл остаток вечера, развлекая своих клиентов в баре беседами и парой причудливых фокусов, которые, казалось, действительно развлекли двух пожилых джентльменов в конце бара. Они оставили приличные чаевые, которые Куроо сунул в задний карман (он научился не класть деньги в карман фартука) и решил, что сэкономит на двойном свидании. К тому времени, как Цукишима вышел из гримёрной, Куроо уже ждал его у входной двери, барабаня пальцами по ноге в такт какому-то ритму. Тецуро одарил его улыбкой. — Ну что, готов ехать? — спросил он, отталкиваясь от стены. — М-м-м, — промычал Цукишима утвердительно, тут же зевая. Куроо открыл дверь и придержал её для Цукишимы, пока тот не вышел. Поскольку они были последними, кто уходил, он запер клуб на ночь. Некоторое время они шли в приятном молчании. Тецуро краем глаза заметил, как Цукишима проверил свой телефон, нахмурился, а затем положил его обратно в карман. — …слышно что-нибудь от брата? Блондин глубоко вдохнул, выдохнул и покачал головой. — Нет. — Куроо уже было подумал, что Цукишима оставит это без продолжения, но тут он снова заговорил: — Я сам не знаю, чего хочу. Я боюсь того, что он скажет, если всё-таки свяжется со мной, но и то, что от него ничего не слышно, сводит меня с ума. Я вообще ничего не знаю. Тецуро хотелось бы уметь лучше утешать людей, потому что сейчас у него не было подходящих слов. В любом случае, он ничего не мог сказать, чтобы улучшить ситуацию, поэтому просто взял ладонь Цукишимы в свою, надеясь, что это можно сделать. В конце концов, уже почти три часа утра, улицы были пустынны. Цукишима посмотрел на их руки, а затем на Куроо. Сжав его кисть и слегка улыбнувшись, он перевёл взгляд на дорогу. Тецуро просиял от одобрения, небрежно насвистывая песню, которую услышал вчера на плеере Цукишимы, и размахивая руками взад-вперёд. Блондин снова повернулся к нему, глядя куда-то между их качающимися руками и его лицом. — …а теперь ты просто смешон, — заявил он. — О, не лишай меня удовольствия! Я пытаюсь отвлечь тебя, и это явно работает, — сказал Куроо с усмешкой. — Ты как ребёнок-переросток. — Тебе нравится этот ребёнок-переросток, — парировал Тецуро, на что Цукишима закатил глаза и снова посмотрел вперёд. Куроо продолжал ухмыляться, не сводя глаз с парня рядом с собой, пока они шли к железнодорожной станции. Он хотел найти способ заставить Цукишиму рассмеяться. Ему пришла в голову ужасно крутая идея. Он отпустил чужую руку, Цукишима этого явно не ожидал, потому что тут же оглянулся. Остановившись на тротуаре, Тецуро протянул руки к талии Цукишимы и выше и пошевелил пальцами. Парень дернулся, но определённо не засмеялся. — …что ты делаешь? — спросил он, выглядя довольно озадаченным, когда Куроо сгорбил свои плечи, остановился и отступил, шокировано приоткрыв рот. — Погоди, ты не боишься щекотки? Брови Цукишимы взлетели вверх. — …нет, не боюсь, — медленно ответил он. — Кто не боится щекотки?! — воскликнул Тецуро, отчасти расстроенный провалом своего дьявольского плана и отчасти удивлённый отсутствием хоть какой-либо реакции у Цукишимы на шевелящиеся пальцы на его торсе. Блондин пристально посмотрел на него. — …о, так значит, ты боишься щекотки? Куроо с тревогой заметил, что парень внезапно стал задумчивым… озорно задумчивым… и отошёл чуть назад. — Угх, — тупо отозвался Тецуро и снова попятился. — Я чувствую, что не должен удостаивать тебя ответом. — Интересно, — ответил Цукишима, и у него хватило наглости сцепить руки за спиной и мягко улыбнуться, продолжив идти и выглядя при этом воплощением невинности, что, как знал Куроо, было совсем не так. Оставшуюся часть пути до железнодорожной станции он настороженно прошёл на расстоянии вытянутой руки от танцора. Когда они добрались до вокзала, плечи Цукишимы затряслись. А Тецуро просто наслаждался его лёгким смехом… с приличного расстояния позади. — Трусишка. Куроо ощетинился. — Смотри, — подчеркнул он и попытался придумать какой-нибудь аргумент, но потерпел неудачу. — …ты полный отстой. Цукишима склонил голову набок и одарил его озорной ухмылкой. — Но ты хочешь, — парировал он. Куроо был настолько сбит с толку этим кокетливым замечанием, что не сразу смог ответить, к явному удивлению Цукишимы. Когда их поезд начал катиться к станции, мозг Тецуро решил, что снова может функционировать. «Как это возможно, ты заставляешь меня ненавидеть и любить тебя одновременно?» — эта фраза вертелась у него на кончике языка, но в горле вдруг пересохло. Даже в шутку, слово «любить» было слишком тяжёлым и заставляло желудок скручиваться. — Я отдаю тебе победу, — вместо этого сказал Куроо. Цукишима, казалось, был доволен этим, и они уселись рядом в поезде. Блондин вставил в уши наушники, и Тецуро напрягался от возможности внезапного нападения щекотки в течение первых нескольких минут, но потом расслабился на сидении.Цукишима Кей
«Я пытаюсь отвлечь тебя», — вот, что сказал Куроо. Цукишима обнаружил, что тот был очень хорош именно в этом. Не только из-за его нелепых жестов, таких как раскачивание их сцепленных рук, как ученики начальной школы, или внезапные приступы желания пощекотать, но и просто пока был рядом, как прямо сейчас, почти засыпая. Кей уже некоторое время наблюдал за ним… наблюдал, как веки его опускаются, а затем и голова, прежде чем Куроо вздрагивал, и процесс начинался заново. Это было мило. Имея возможность наблюдать за ним так долго, Цукишима снова мог признать, что Куроо красивый. Очень красивый. Почему он не понял этого с самого начала, было выше его понимания. Есть поговорка: люди выглядят лучше, стоит только обнаружить, что и внутри они красивы; тогда внешность соответствует. Цукишима понял, что именно так и получилось. Несмотря на то, что Куроо клевал носом, когда поезд приблизился к их остановке и замедлил ход, именно он встал первым. Прежде чем последовать его примеру, Кей свернул наушники. Он реально, реально не смог удержаться от взгляда на торс Куроо, где мягкая, страшащаяся щекотки кожа ждала его под бордовой рубашкой. Примерно в пяти шагах от поезда он выбросил вперёд руку и пошевелил пальцами. Куроо взвизгнул и отскочил в сторону. Буквально отпрыгнул, как кролик. — Цукки! — запищал он, выглядя ошеломлённым. Кей только ухмыльнулся. — Ты сам подставился. — Жестоко, — пробормотал Куроо, надув губы. — Кто тут пытался напасть на меня первым? — Да, но это не сработало! Мне нужно найти способ отвлечения получше! — Ты сам ходячее отвлечение. — О-хо-хо, я знаю, что сексуальный, но тебе не нужно быть настолько откровенно очевидным, чтобы хотеть переспать со мной. — А ещё ты слишком большого о себе мнения. — Но ты же понимаешь, что это значит? — Куроо шёл так близко, что их плечи соприкасались. — Это значит, что ты должен всё время оставаться со мной. По крайней мере, пока твоя семья не свяжется с тобой. Цукишима задумался над его словами. Он не был вполне уверен: то ли Куроо шутил, то ли действительно намекал на ещё одну ночь вместе. Мысль свернуться калачиком рядом с брюнетом вместо того, чтобы лежать наедине со своими мыслями, была привлекательной. Кей пришёл к выводу, что его раздражают собственные мысли, как только подумал об этом. Он уже намочил шею Куроо своими слезами прошлой ночью и не хотел больше полагаться на него. Нуждаться в ком-то — последнее, что он мог себе позволить. И если быть полностью честным с самим собой, то теперь, когда у него был шанс выплеснуть свои чувства и потушить их, делить постель с Куроо… это могло привести к некоторым не таким уж и невинным последствиям. Обычно Цукишима бы согласился на это, да и нельзя было отрицать, что он хотел этого, но у них всё ещё не было первого свидания. — О нет, ты опять ушёл в себя, — неожиданно сказали рядом. Кей как будто очнулся, не понимая, что с тех пор, как Куроо говорил в последний раз, висела многозначительная пауза. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но его вдруг схватили за руку и потащил к зданиям. — Что… — на полуслове Цукишима неохотно потащился дальше. Куроо затащил их в темноту небольшого переулка между двумя жилыми домами. Он огляделся по сторонам, словно они выполняли какую-то шпионскую миссию, и осторожно прижал Цукишиму спиной к стене. Хотя Кей плохо видел, он почувствовал, что Куроо наклонился ближе. Особенно сильно горела чужая рука на его груди. — Не смей меня щекотать, — прошептал Куроо, а затем наклонил голову и прижался губами к губам Цукишимы. Кей почувствовал, как собственный пульс дрогнул, но легко растворился в поцелуе, прижав их губы друг к другу. На мгновение не очень хорошая сторона его натуры захотела протанцевать пальцами по торсу Куроо, просто чтобы досадить, но поцелуй был таким тёплым и нежным, что заставил пальцы поджаться. Так что Цукишима не особенно стремился обломать его в ближайшее время. Это определённо было его любимое развлечение. Куроо отстранился, но лишь на несколько сантиметров, губы всё ещё были близко. — Могу я теперь целовать тебя, когда захочу? — спросил он, и что-то в этой ситуации, в темноте, в близости, в тёплом ночном воздухе, в том, как руки Куроо прижимались к его груди и рукам, а волосы щекотали лоб Кея, в низком теноре его голоса так близко в пространстве между ними, будоражило Цукишиму. Он до сих пор поражался тому, как легко Куроо мог щёлкнуть этот тумблер. Кей скользнул рукой по тёмному затылку и запустил пальцы в спутанные волосы. — Мне нравится, что ты спрашиваешь после того, как сделаешь, — саркастически ответил он, положил свою руку на грудь Куроо и шагнул вперёд. Было очевидно, что парень думал, будто Цукишима собирается оттолкнуть его, но он лишь крепко держал его за затылок, пока Куроо не оказался спиной у противоположной стены переулка. — И я начинаю немного злиться из-за того, что меня постоянно лапают. На этот раз Кей был первым, кто потянулся за поцелуем. Куроо издал короткий удивлённый звук у его губ, но тут же вернул поцелуй. Цукишима был немного смелее, его губы были чуть более настойчивыми, склонившимися к тёплому рту. Он почувствовал, как руки обвились вокруг его талии, притянув их ещё ближе друг к другу. Кей подался вперёд, соединяя их тела и ощущая, как искры пробегают по позвоночнику от прикосновения губ, встречающихся снова и снова. Рука, бывшая в волосах Куроо, расслабилась и скользнула вниз, к челюсти, большой палец впился прямо под нижней губой, достаточно сильно, чтобы заставить приоткрыть рот, и Цукишима погрузил свой язык внутрь. Мягкий стон, который издал Куроо, послал жар на юг. Внезапно раздался громкий грохот. С таким же успехом могли сбросить бомбу, потому что звук потряс Цукишиму до глубины души, и тот почувствовал, как тело Куроо подпрыгнуло вместе с его собственным. После мгновения паники Кей понял, что звук был очень похож на удар крышки мусорного бака о землю, а кошка, бегущая из переулка, как летучая мышь из Преисподней, подтвердила эту вероятность. — Срань Господня, — прошипел Куроо, и его сердце забилось так же дико, как и сердце Цукишимы, так что он даже ненароком подумал, что это его собственное бьётся под ладонью. Кей ничего не смог с собой поделать — он рассмеялся. Он обнял Куроо за шею и наклонился к нему, плечи затряслись. Куроо присоединился через несколько секунд, крепко обняв и усмехнувшись ему в плечо. — Больше никаких поцелуев в переулках, — фыркнул Цукишима. — Эй, я собирался сделать его коротким и сладким, — ответил Куроо. — Ты действительно хочешь переспать со мной! Цукишима снова поцеловал его, быстро, но обжигающе, прежде чем полностью отстраниться. — Пошли домой, — произнёс он, выходя из переулка с Куроо, идущим по пятам. — Ты не отрицаешь этого, — пропел Куроо. — Ты хочешь снова остаться на ночь? — спросил Кей, ожидая, что последует пауза. — …у тебя? Цукишима смотрел прямо перед собой, чувствуя, как горят щёки. — Ты сказал, что я должен быть с тобой. Кроме того, я не могу съесть весь праздничный торт в одиночку, — ответил он. Конечно, может быть, у них ещё не было свидания, но оно бы уже состоялось, если бы всё сложилось так, как должно было. К чёрту это, Кей не хотел расставаться с Куроо сегодня. — Да! То есть, определённо хотел бы! — воскликнул Куроо, и Цукишима был очарован этим восторженным ответом. — Мне просто нужно будет зайти к себе и покормить Полночь. — Ты любишь кофе? Я могу приготовить к торту. — Кофе — это хорошо. — На лице брюнета была до смешного глупая ухмылка, и Кей чуть не рассмеялся. Хотя это было приятное чувство — знать, что Куроо взволнован от возможности больше проводить с ним время. — Держу пари, что ты из тех людей, которые кладут много сливок и сахара в свой кофе. — …возможно, — ответил он, и уголки его губ приподнялись. — Пожалуйста, не говори мне, что ты пьёшь просто чёрный. — Я обычно добавляю немного сливок, но могу выпить и просто чёрный, — сказал Куроо, смеясь над гримасой Цукишимы. — Что я могу сказать? У меня есть склонность к чему пожёстче. Кей бросил на него свирепый взгляд в ответ на этот намёк, но тот лишь усмехнулся в ответ. — Я мог бы быть достаточно жестоким за этот комментарий, чтобы разбудить тебя щекоткой. Усмешка сменилась выражением страха. — Ты этого не сделаешь. — Тогда веди себя мило. — Кому ещё с кем нужно быть милым? Они поднялись по ступенькам своего многоквартирного дома. Цукишима показал ему средний палец. — Вот видишь! — воскликнул Куроо, но Цукишима только хихикнул и, подождав, пока они окажутся на втором этаже, чмокнул Куроо в щёку. — Тогда до скорой встречи, — сказал он, доставая из кармана ключ. Куроо снова расплылся в улыбке. — Скорой! — согласился он.