Куроо Тецуро
Куроо сидел на пассажирском сидении грузовика Бокуто, апатично глядя на многоквартирный дом перед ними. Он всё спланировал заранее: удивив Бокуто стриптизом от красавца с сапфировыми глазами, на которого тот пускал слюни уже целую вечность, они вернулись бы в квартиру Куроо и провели ночь, набивая животы нездоровой едой на вынос, смотря остросюжетные фильмы и играя в видеоигры, из-за которых они бы наверняка много и громко кричали и устраивали дурашливые бои; Бокуто бы хандрил из-за Акааши и болтал с Тецуро обо всех этих сентиментальных вещах, которые происходили с ним в последнее время, ведь Бо — неисправимый романтик, а Куроо разрешил бы сделать это с собой, естественно немного поддразнивая, потому что это день рождения его лучшего бро; в конце концов, они бы заснули, устав несколько часов бороться с закрывающимися глазами, и, вероятно, забыли бы поставить будильник, так что утром Куроо бы опаздывал на работу, пока Бокуто продолжал бы громко храпеть в подушку. Вот так и должна была пройти эта ночь. Вот так могла бы пройти эта ночь. Но все пошло наперекосяк, потому что для Бокуто танцевал не только Акааши. Цукишима тоже танцевал. И хотя было очень разумно думать, что Цукишима был лишь дополнительным бонусом к танцу на день рождения для Бокуто, факт оставался фактом: Цитрин танцевал специально для него. Медленно и заморожено Тецуро провёл ладонью по своему лицу, почувствовав, как она скользнула вниз по щекам и зажала нос. — …я хочу трахнуть Цукишиму, — объявил он, и слова показались такими тяжёлыми и громкими в маленьком пространстве кабины грузовика. Только услышав произнесённое вслух, Куроо в отчаянии закрыл глаза. — О мой грёбаный Бог, Бо, я хочу трахнуть Цукишиму. Внезапно раздался короткий хриплый смешок, и Куроо открыл глаза как раз, чтобы увидеть, как Бокуто откинулся на водительское сиденье, а его золотистые глаза безучастно уставились на руль. Вот, что они делали: при этом печальном, очень печальном повороте событий еда на вынос, фильмы и видеоигры были устранены в пользу молчаливого сидения в неподвижном грузовике, в котором было уже немного душно, бессмысленно, в досадном созерцании уставившись на дом перед ними. — Нет, это не так, — пробормотал Бокуто. Пришло время Тецуро разразиться нервным, лающим смехом. — Черта с два это не так… после такого-то, — ответил Куроо, задохнувшись на последних словах и следуя примеру друга, откинулся на своё место. В таком положении он был сгорблен, но в данный момент было всё равно. — Нет-нет, я имею в виду, это очевидно, но это явно не всё, чего ты хочешь, — продолжал Бо, качая головой. Тецуро не мог понять смысла его слов, вообще ничего сейчас не мог понять, и Бокуто, должно быть, просёк это, потому что выпрямился и повернулся к нему с пылающей серьёзностью во взгляде. — Бро, да он тебе нравится. То есть ты хочешь с ним встречаться. Куроо не отрываясь уставился на него. Божечки-кошечки, если он будет смотреть ещё дольше, то глаза просто высохнут. Он намеренно моргнул, как только осознал это, а затем нахмурился. Бокуто, если хотел, мог быть тем ещё романтиком, но он же не собирался навязывать ему этот свой романтизм. — Я не хочу встречаться с Цук- — Но, — перебил его Бокуто, коротко стукнув ладонью по рулю. Тецуро аж подпрыгнул от шума и решительно обвинил в этом почти полную тишину, которую они терпели всё время, проведённое в грузовике, — чувак, ты просто одержим им! Подумай, как много ты говоришь о нём в разговорах со мной. Подумай, как много ты с ним общаешься, что ты хочешь с ним общаться… всё время! И я уверен в этом, потому что ты ведёшь себя с Цукишимой-саном так же, как я веду себя с Акааши-куном, а ты знаешь, насколько я схожу с ума от Акааши. И… святое грёбаное дерьмо, чувак, он был на мне! Бокуто выглядел так, словно его вот-вот накроет приступ паники. Тецуро осознал это где-то в глубине своего сознания, но это была слишком короткая, мимолётная мысль по сравнению с тем потоком информации, который его мозг пытался отсортировать и воспринять. Он вспомнил, как длинные бледные пальцы Цукишимы гладили его рубашку на плечах и груди, когда тот стоял сзади… О жаре, исходящем от бёдер Цукишимы, когда тот сидел у него на коленях… О том, как они тёрлись друг о друга… О губах Цукишимы, когда тот наклонился заигрывающе близко… О том, как чертовски хорошо выглядели длинные ноги Цукишимы под чулками в крупную сетку… Он вспомнил дерзкую ухмылку Цукишимы, когда они подшучивают друг над другом… О том, как Цукишима спал, уткнувшись лицом в подголовник дивана… О том, насколько сильно Цукишима любит динозавров, кулинарию, Полночь, свою семью и танцоров… О смехе Цукишимы, том искреннем смехе, который добирался до глаз… Боже, ему стало жарко. Куроо прижался лбом к стеклу. К сожалению, оно было не таким холодным, как ему хотелось. — Мне нравится Цукишима, — прошептал он, пробуя слова на губах; его дыхание затуманивало стекло. — Мы влюблённые дураки, — согласился Бо, а Куроо продолжал смотреть в пустоту за окном; будь прокляты его сухие глаза. — Я устал любить Акааши-куна. Почему-то эти слова задели настолько сильно, что Тецуро вырвался из оцепенения, в котором находился. Он моргнул, оторвался от окна и повернулся, чтобы посмотреть на друга. Бокуто хмурился и чуть ли не дулся. Когда Куроо ничего не ответил, тот продолжил свою исповедь: — Я всегда вроде как надеялся… Он, по крайней мере, согласился бы на свидание, понимаешь? И тогда у меня был бы шанс поухаживать за ним, показать ему, как сильно он мне нравится, но… но этого не случится. — Бокуто вздохнул, искренне расстроенный, и принялся теребить пальцами ткань штанов на коленях. — Может быть, мне просто следует это сделать… Пойти дальше и заплатить за секс на одну ночь? Убрать его из моей жизни и двигаться дальше. — Ты же на самом деле так не думаешь, — возразил Тецуро, но лучший друг лишь пожал плечами, и всё его тело как-то разом обмякло, а глаза избегали взгляда Куроо. Стало понятно, что Бокуто действительно серьезен. Куроо сглотнул ком в горле. — Прости меня, Бо. Я не должен был просить Акааши танцевать на твой день рождения, — извинился он, но Бокуто только покачал головой. — Нет, это был отличный подарок, — ответил Бокуто со слабой улыбкой. — Я очень ценю, что ты и Цукишима-сан пытаетесь помочь мне с Акааши-куном. Словно услышав имя блондина, сердце Тецуро скрутило судорогой, и он нахмурился. Это было уже слишком. — …чувак, знаешь, что мы должны сейчас сделать? — М? — Мы должны напиться вдрызг. Прям вот в говно чтобы, — убеждённо произнёс Куроо, ударив кулаком по открытой ладони. Спустя несколько секунд на губах Бокуто появилась улыбка. — Чувак, ты уже пил сегодня. — И близко не достаточно, Мистер Назначенный-Водитель. Едем в круглосуточный магазин. Купим по-настоящему хорошее пиво, — стоило лишь немного настоять, и вот Бокуто уже выпрямился, поигрывая пальцами. — «По-настоящему хорошее пиво» звучит суперкруто. — А я о чём? И я даже заплачу за него, потому что я лучший бро в этом мире, — предупредил Тецуро, и Бокуто вдруг заволновался. Не так масштабно, как обычно, но уже что-то. Именно такого настроя Бокуто и заслуживал в свой день рождения. — За выпивкой! — закричал он, поворачивая ключ в замке зажигания. Двигатель грузовика ожил, готовый гнать их в ночь.***
К чести Куроо, даже с изрядной долей алкоголя в своей кровеносной системе, он сумел установить будильник. К несчастью, Полночь решила, что она сама вполне может сыграть эту нелёгкую роль, и разбудила его, ткнув лапой в лицо, где-то за сорок минут до того, как должен был сработать настоящий будильник. Куроо был уверен, что перевернувшись на другой бок и зарывшись лицом в подушку, почувствует облегчение, но как только он пошевелился, то почувствовал только дикое головокружение — вся комната завертелась перед глазами. А вместе с новообретённой осознанностью в его голове начал раздаваться безжалостный гул, который мог принадлежать только страшному похмелью. Он застонал, и получившаяся вибрация так ударила по голове, что всё стало ещё хуже, и, чёрт возьми, ему нужно было в туалет. Спустив ноги с кровати, он чуть не наступил на Бокуто. Тецуро смог всего на несколько миллисекунд задуматься, почему Бокуто спал на полу, а потом бросился к открытой двери ванной. Потребовалось по меньшей мере пятнадцать минут стенаний в ванной, большой стакан воды и две таблетки аспирина, чтобы он почувствовал себя хоть немного легче. Бо, похрапывая, оставался мёртвым для всего мира в течение этого времени. Полночь подошла и свернулась калачиком рядом с Куроо, когда тот припал к дверному косяку ванной комнаты. Он был немного благодарен ей за ранний подъем, потому что теперь у него было время сидеть на полу и оплакивать свой жизненный выбор, прежде чем зазвонит будильник. Тецуро подумал было не идти на работу, но когда с трудом поднялся на ноги и сумел дойти до кухни, не завалившись, решил, что всё будет пучком. Ему просто нужно ещё больше аспирина, чтобы полностью включиться и прекратить непрестанную пульсацию в голове. Ну и, конечно же, еда. Куроо схватил замороженную еду из морозилки, надеясь, что правильно помнит, как это готовится, потому что сейчас он ни за что не смог бы прочитать мелкий шрифт на коробке, и бросил её в микроволновку. Наблюдая, как она бесконечно долго кружится, разогреваясь, он нахмурился. Можно было бы выбрать что-нибудь более вкусное, например, сочный бургер, или комбинированный с овощами жареный рис, или немного той макрели, которую Цукишима делал для него. Ему реально нужно больше узнать о кулинарии. Может быть, удастся уговорить Цукишиму научить его кое-чему. … А. Куроо вдруг вспомнил причину своего похмелья. Ну в самом деле, как он мог — даже на секунду — забыть танец с прошлой ночи? Он застонал, опустив голову, и тут же запищала микроволновка. Тецуро протянул руку и открыл дверь. Таймер на микроволновке сменился, снова показались часы, и он отметил, что примерно через тридцать минут пойдёт на работу вместе с Цукишимой. Нужно было взять себя в руки. Засунув посредственную еду в рот, Тецуро запрыгнул в горячий душ, приготовился к работе и принялся расталкивать Бокуто. — Бо. Проснись, — шептал он, потому что не хотел быть слишком громким — если Бокуто, проснувшись, будет чувствовать себя также, как и сам Куроо, то он не оценит громких звуков. Бокуто немного поёрзал, прежде чем его расфокусированные глаза открылись. — Поднимайся с пола. Бо застонал и свернулся в позе эмбриона. Будучи готовым к этому, Куроо наклонился и подал стакан воды. Парень слепо потянулся за ним и осторожно сел, быстро всё проглотив. — О Боже, чувак, как же у меня болит спина, — захныкал Бокуто. — Да, потому что ты почему-то спал на полу. Ну, по крайней мере, ты не рвёшься в туалет. — Сколько времени? — Мне пора на работу. Ты взял с собой запасной ключ? — спросил Тецуро, получив в ответ утвердительный кивок. — Тогда оставайся здесь, сколько нужно, и запри дверь, когда будешь уходить. В холодильнике не так уж много еды, но можешь что-нибудь приготовить, если захочешь. Бокуто осторожно встал, поморщившись, когда все его мышцы запротестовали против движений. — Удачной смены, — пробормотал он, проводя рукой по лицу, и вдруг замолчал. Золотые глаза остановились на Куроо. — О… эй, удачи тебе с Цукишимой-саном. Уголки его губ дёрнулись вверх, а Куроо намеренно отвернулся. — Не разрушай мою квартиру, — нерешительно бросил Тецуро через плечо, останавливаясь в дверях, чтобы надеть ботинки. Он был почти зол на себя за нервный трепет в животе, когда ладонь легла на дверную ручку. Не было никаких причин нервничать из-за встречи с Цукишимой. Он ведь видел его каждый день. Блондин всегда хорош собой, и нельзя отрицать профессиональность и красоту его работы на шесте. Да все танцоры были прекрасны! А ещё Цукишима был очень язвительным. Очевидно, что он хороший парень где-то под всем этим, просто сдержанный, и циничный, и так далее по списку… В общем, противоположность Тецуро. Он внезапно стал переоценивать себя. Может быть, Бокуто ошибся? Может быть, это действительно просто сексуальное влечение, потому что как он мог не заинтересоваться, когда Цукишима танцевал вокруг и для него? Куроо оказался в тупике. Наконец, он открыл дверь и вышел в подъезд. Мышцы расслабились, когда Куроо увидел, что никого там нет, так что он сосредоточился на запирании двери. Ему просто придётся плыть по течению. Он точно сможет понять, что чувствует, когда увидит Цукишиму, когда пообщается с ним. Тецуро никогда не искал отношений, но если бы кто-нибудь сел к нему на колени, он бы не возражал. Просто это был… Цукишима? Из всех людей, в которых он мог бы влюбиться, он выбрал Ледяного Принца. По крайней мере, Тецуро никогда не претендовал на титул самого умного человека. Звук открывшейся двери сразу же заставил его снова напрячься, и он проклял своё собственное тело. Цукишима вышел из своей квартиры с круглой дынной булочкой, зажатой между губ. Его медово-карие глаза встретились с глазами Куроо, и Цукишима кивнул в знак приветствия, прежде чем повернуться и запереть дверь своей квартиры. Воспользовавшись случаем, Тецуро окинул взглядом стройное тело Цукишимы. Тот был одет в обычную футболку, узкие джинсы и кеды, но Тецуро знал о том, что могло быть под этой одеждой. Стоп. Он не собирался продолжать ход этой мысли. — Бокуто-сан хорошо провёл свой день рождения? — спросил блондин, и Куроо понял, что пока он стоял, изгоняя противозаконные мысли из своей головы, Цукишима вытащил булочку изо рта и сосредоточил своё внимание на нём. Куроо выдавил из себя улыбку. — Как же могло быть иначе? — Он пошёл бок о бок с блондином по лестнице. Тецуро знал, что Цукишима имел в виду танец, но это была слишком небезопасная территория, поэтому он уклонился. — Мы смотрели фильмы, играли в видеоигры и здорово напились. В итоге, Бокуто заснул прямо на полу, как придурок. — Мм, — промычал Цукишима, откусывая кусок от своей булочки. Это вполне нормальный ответ для него, так он показывал, что слушает, но на самом деле ему просто было нечего сказать. Куроо перевёл взгляд на Цукишиму, молча наблюдая, как тот откусывал маленькие кусочки от булочки с дыней и проглатывал их. Куроо пришлось внезапно согласиться с Акааши: как блондин ел так много сахара и всё ещё имел такую фигуру? Они шли в тени деревьев, и Тецуро наблюдал, как тёмные теневые пятна от листьев танцевали на лице Цукишимы, а оранжевый свет почти закатного солнца, прорывающийся в прорехи между тенями, красиво играл на цвете его радужки. Эти радужки внезапно уставились на него, и Тецуро быстро отвернулся в сторону, мысленно ругаясь. Будет очень трудно.Цукишима Кей
Куроо вёл себя странно. Не то чтобы он вообще не был странным. Может быть, именно то, что сейчас он не был странным, и было странно. Во-первых, он был спокоен. Обычно Куроо болтал без умолку по дороге на работу и обратно — не в поезде, там он всегда позволял Цукишиме побыть наедине с музыкой, — но сегодня он казался рассеянным. Он продолжал отмалчиваться и давал отрывистые ответы, но самое главное — украдкой поглядывал на Цукишиму. Так что Кей не мог не заметить, что Куроо уже который раз за вечер смотрит на него. Сначала это было просто странно, но к концу ночи — чертовски раздражающе. — Я сожалею о своём вчерашнем решении, — объявил Цукишима в гримёрке. Он снял жилет, который был на нем во время сегодняшнего представления, и, складывая его, бросил испепеляющий взгляд на Акааши. Брови Акааши чуть приподнялись, но первым заговорил Ойкава. — О, это звучит интригующе! Ты наконец-то с кем-то переспал? — спросил он, а затем драматически ахнул. — Это был Куроо-кун? — Нет, — спокойно ответил Кей, отказываясь проглотить наживку. — На самом деле всё наоборот. Я думаю, что Куроо чувствует себя неловко рядом со мной сейчас, после танца. — Ты что, серьёзно? — разочарованно спросил Ойкава. — Почему ты так думаешь? — спросил Акааши. Цукишима вздохнул, натягивая рубашку. — Он сегодня… очень тихий. И скованный. — Может быть, это из-за чего-то другого? — вмешался Сугавара. Цукишима пожал плечами. Он полагал, что такое тоже возможно, но это казалось слишком большим совпадением. — Просто спросите его самого, — настойчиво посоветовал Ойкава, махнув рукой в воздухе. — Недоразумения — это самое худшее. Я даже представить себе не могу, что этот ублюдок может быть неловким. Он такой беззаботный и беспечный. Кей знал, что это неправда, он видел и другие стороны Куроо. Кей только сейчас понял, что знает о нём больше, чем другие танцоры. И если всё действительно так, то он не хотел, чтобы они совали свои носы в дела Куроо только потому, что он сегодня немного странный. — Забудьте. Это не имеет значения, — отрезал он, доставая из шкафчика бумажник и ключи. — Кстати, о вчерашнем вечере, — сказал Ойкава, по-видимому, решив не обращать внимания на мысли Цукишимы. — Чаевые были просто фантастические. Мы должны чаще устраивать шоу. — Поддерживаю. Хэй, ты помнишь тот номер ангел/дьявол, который мы ставили много лет назад? — спросил Сугавара. Алмаз восторженно взвизгнул и подскочил к Сугаваре с блокнотом в руках, готовый к строительству новых планов. Кей захлопнул свой шкафчик и собрался уходить. — Цукишима, — позвал Акааши, чтобы привлечь его внимание. Кей остановился, оглянувшись через плечо, когда Акааши встал рядом. — В следующую субботу у тебя день рождения, да? Он был искренне удивлён, потому что этот факт совершенно вылетел у него из головы из-за недавних событий. Но ещё более удивительным было то, что Акитеру до сих пор не упомянул об этом. Может быть, он решил, что Цукишима не вспомнит про свой день рождения, и он устроит ему сюрприз. …а ведь если задуматься, Акитеру хотел встретиться с Кеем и Танаками за день до его дня рождения. Теперь это было ещё более подозрительно. — Так и есть. Пожалуйста, ничего не планируй. — М-м, а я-то думал о розовых воздушных шариках и праздничных хлопушках, — усмехнулся Акааши, и Цукишима бросил взгляд, который чётко говорил, насколько он считал эту идею забавной. — Бокуто-сан говорил с тобой сегодня? Акааши пожал плечами. — Он прислал мне добро-утреннее сообщение, как обычно, хотя было уже немного поздно для него. Но больше ничего. — Он может быть в отключке. Куроо сказал, они много пили ночью. — Это объясняет его случайный ночной звонок. — Он случайно набрал тебя? — По крайней мере, я так думаю. Я взял трубку, но никто не ответил. Я только слышал много криков на заднем плане. Что-то насчёт патронов. Кей фыркнул, и они вдвоём вышли из гримёрки. Глазами он быстро нашёл Куроо, который, облокотившись на барную стойку спиной к ним, большим пальцем водил по телефону. Они тихо подошли, и Цукишима заглянул ему через плечо. — Ты серьёзно играешь в Candy Crush? Брюнет резко подскочил, развернувшись на сто восемьдесят, но быстро пришел в себя, увидев, с кем имеет честь. — Ничего плохого в Candy Crush. Немного развеивает скуку, особенно когда кто-то медлит. Кей расслабился и слащаво улыбнулся. — Я уже готов, Ваше Высочество, — протянул он. — Вот это хорошо сказано. Ты должен продолжать называть меня так, — предупредил Куроо, делая дугу и выходя из-за стойки. Акааши наклонился к Цукишиме. — А мне он не кажется странным. — Нам нужно проверить твои глаза и уши, — прошептал Цукишима в ответ, поймав усмешку Акааши, прежде чем снова сосредоточиться на Куроо. — Нет такого закона, который обязывает тебя ждать меня. Куроо положил руку себе на грудь. — Я делаю что-то хорошее, и вот как со мной обращаются, — наигранно-огорчённо вздохнул Куроо и повернулся к Акааши, пару раз стрельнув в него из пальчикового пистолета. — Вчера было отличное шоу. Уверен, ты сразил наповал половину клуба. Кей слегка нахмурился. За весь день Куроо ни словом с ним не обмолвился об этом, и уж точно не похвалил его за хорошо выполненную работу. — Рад, что у меня всё еще выходит делать такое, — застенчиво ответил Топаз, шагнув вперёд и нежно погладив Куроо по щеке. — Я точно могу сказать, что тебе понравилось. И тут случилось самое странное. Куроо покраснел. Это было едва заметно — лёгкий розовый оттенок на щеках, — но всё же это было. И появилось, когда Куроо посмотрел на Акааши, который не стесняясь вломился в его личное пространство с кокетливой улыбкой, и Кей не мог отрицать, что это его взволновало. Он знал, что эти двое как-то давно переспали, но до сих пор никогда особо не задумывался о них, как о паре. Цукишима думал, что Акааши добился прогресса с Бокуто. Так почему он флиртовал с Куроо? Почему Куроо делал комплименты о танце ему, а не Цукишиме? — Спокойной ночи, — пожелал танцор, помахав рукой Кею и направившись к выходу. Цукишима заметил, что его немного отпустило — словно невидимая рука перестала сжимать внутренности, — но ничего не ответил, продолжив наблюдать за Куроо, который теперь смотрел в сторону, будто бар открывал секреты жизни. Это было лишь мгновение, и вот брюнет, наконец, натянуто улыбнулся и качнулся вперёд. — Ну что, пойдём? — спросил он, направившись к двери. Кей прищурился. Получается, неловкость приходила только тогда, когда они оставались наедине. Он решил, что даст Куроо шанс. Они вышли из клуба… и пошли дальше по тротуару, мимо покрытого граффити здания, вверх по ступенькам к железнодорожной станции. И всё это время, из всех грёбаных вещей в мире, Куроо был занят игрой в Candy Crush. Было даже хуже, чем по дороге на работу. Цукишима был невероятно раздражён. Они ждали свой поезд. Цукишима скрестил руки на груди. — Я что-то натворил? — спросил он. Брови Куроо поднялись, и он отвлёкся от телефона, чтобы посмотреть на него. — А? — Ты избегаешь меня, — обвинил его Кей. Брюнет нахмурился и выпрямился. — Я стою прямо рядом с тобой. — Но ты же не разговариваешь. — Я подумал, что тебе понравится немного тишины. — Как будто тебе раньше было до этого дело, — фыркнул Цукишима. Куроо нервно дёрнул одной бровью. — Я всегда оставляю тебя в покое в поезде. — Это не одно и то же, — настаивал Кей, потому что если Куроо не собирался поднимать этот вопрос, то он сделает это сам. — Тебе неудобно из-за вчерашнего шоу? У Куроо рот приоткрылся от удивления. Цукишима вздохнул. — Это обычный танец, который мы с Акааши показывали и раньше. Он хотел, чтобы я снова исполнил его вместе с ним на день рождения Бокуто-сана. Извини, если из-за этого тебе было неловко, — закончил Кей, и в его словах едкости было больше, чем он ожидал сейчас от себя услышать. Он упрямо отвернулся и уставился на рельсы, туда, откуда должен прийти поезд. Кей даже не был уверен, отчего так разгорячился, и чувствовал себя как ребёнок, закативший истерику. Из-за этого было не по себе. На мгновение воцарилось молчание. Цукишима продолжал смотреть на рельсы, скрестив руки и прижав локти к рёбрам. — …мне не было неловко, — произнес Куроо, и, к большему раздражению Кея, последовал смешок. — Мне очень жаль, если я… веду себя немного странно. Просто у меня крутится кое-что на уме, вот и всё. Цукишима подумал, что это слабое оправдание, и решил не оборачиваться и не смотреть на Куроо. — Цукки-и-и, — протянул парень, а Кей продолжал сердито глядеть на рельсы, пока чей-то палец не ткнул его в щеку. — Цукки, ну же, посмотри на меня. Ты же хочешь этого. Ты весь день волновался обо мне! — Я не волновался, — не согласился он, наконец, повернувшись. Куроо был ближе, чем раньше, и улыбка на его лице была той, к которой Цукишима привык — игривой и искренней. Это каким-то образом успокоило его, на немного. — Нам нужно поработать над твоей честностью, — шутливо сказал Куроо. — Нам нужно поработать над твоей, — бросил Кей с вызовом. Он обязательно скажет ему, что всё ещё уверен, что что-то случилось. Куроо поднял обе руки в знак капитуляции. — Я уверяю тебя, твоё выступление не заставило меня чувствовать себя неловко, — убеждённо сказал Куроо с решимостью в голосе. — Я вижу, как ты танцуешь во время каждой моей смены. И мне не нужно, чтобы ты был так близко, чтобы понять, насколько ты привлекательный. Цукишима моргнул. Он не ожидал комплимента. А ещё он определённо не ожидал ощутить жара на своих щеках, только услышав этот комплимент. — М-м-м, — промычал Кей, не зная, что ещё сказать, и снова повернулся к рельсам. Поезд уже подъезжал к станции. Несмотря на то, что Цукишима слушал музыку во время поездки, он не был уверен, что услышал хоть одну песню.