Куроо Тецуро
Удивительный. Куроо не переставал про себя повторять это слово. Он точно никогда не считал себя «удивительным». Совсем не таким. Он умел складно говорить и выставлять напоказ свои достоинства, но, если кому-то интересно, он считал себя довольно посредственным человеком. Тецуро из дисфункциональной семьи. Просто ещё один человек, у которого были мечты, которые никогда не исполнятся, у которого была работа, которая никогда не обеспечит надёжное будущее и которую большинство сочтёт неприличной, который жил на замороженных полуфабрикатах и легкомысленность которого часто приводила к тому, что люди не принимали его всерьёз. Не то чтобы Куроо не нравилась его жизнь; он был доволен, где и кем был. Но он всё ещё не считал себя… удивительным. Он, вероятно, даже не задумался бы об этом, если бы кто-то другой назвал его таким. Но это был не просто кто-то другой. Это был Цукишима, и это всё меняло. Было действительно неловко от того, насколько Тецуро был счастлив услышать такое от Цукишимы, особенно после того, как поделился с ним чем-то настолько личным. Но самое страшное то, что это заставило его надеяться. Сколько раз кто-то вроде Цукишимы говорил кому-то, что они удивительные? Ну, не то чтобы Куроо знал ответ на этот вопрос. То, что блондин был интровертом, вовсе не означало, что он не близок со многими людьми: его семья и тот друг детства, Хината, и танцоры из клуба, и Ямагучи (хотя он порой и вызывал у Куроо приступы раздражения), и ещё, возможно, много других людей — Цукишима не был открытой книгой. Тецуро, наверно, выглядел идиотом, считая себя кем-то особенным для блондина. Это-то и сводило с ума. Он отчаянно нуждался во внимании Цукишимы. Хотел быть кем-то особенным для него. Но не хотел разрушать то, что у них уже было. Он определённо не был так сильно влюблён в кого-то уже много лет. — Хорошего вечера! — попрощался Куроо с посетителями, когда, уже глубокой ночью, все собрались расходиться. Он быстро собрал стаканы, оставленные на стойке, и вытер её. — Мы можем добавить тебе ещё два грязных стакана? — спросил Акааши, кивнув головой в сторону раковины, полной стаканов. Цукишима подошёл следом, и они пристроились за стойкой. — Ургх, если ты так настаиваешь. — Бармен сделал вид, что огорчён, но улыбка выдала его с головой. — Что будете пить? — Мне апельсиновый сок, пожалуйста, — ответил Акааши. — Просто воды. Тецуро заметил, что Цукишима выглядел уставшим. Он даже не потрудился вытереть маленькие капельки пота, поблёскивающие на его лбу. Надеясь, что блондин устал не из-за их кулинарного сеанса, Куроо собрался высказать своё беспокойство, но Акааши заговорил первым. — Могу я купить тебе какую-нибудь кухонную утварь? — спросил он у Цукишимы. Блондин нахмурился. — Мне ничего не надо. — Не будь таким упрямым. Если я не смогу тебе хоть что-нибудь подарить, то я в самом деле устрою вечеринку-сюрприз, — пригрозил Акааши. Интерес Куроо был задет не на шутку. — А почему мы дарим что-то Цукки? — Не надо, — прошипел Цукишима. Акааши демонстративно проигнорировал его и перевёл голубые глаза на Тецуро. — У Цукишимы в субботу день рождения. Брови Куроо взлетели вверх. В субботу? Это всего через два дня! — Почему ты мне ничего не сказал?! Виновник нахмурился ещё сильнее. — Мой день рождения не был таким уж большим событием с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, — пробормотал он, и Тецуро цокнул языком. — Ужас. День рождения — это время праздника! — убеждённо произнёс Куроо и катнул стаканы апельсинового сока и воды по поверхности стойки. — Или, по крайней мере, время позволить своим друзьям подарить тебе подарки, — согласился Акааши, подняв бокал и сделав глоток. Тецуро внезапно охватило вдохновение, и глупая усмешка пробежала по губам. Он облокотился на барную стойку напротив Цукишимы. — Я не донор внутренних органов, но с радостью отдам тебе своё сердце, — проворковал Куроо. По тому, как приоткрылся рот Цукишимы, Куроо сделал вывод, что застал танцора врасплох. А судя по тому, как Акааши поперхнулся соком, он определённо удивил и его тоже. Акааши поднёс руку к горлу, осторожно отвернулся в сторону, прокашлялся и посмотрел на них, приподняв брови. И, ну надо же, Тецуро, оказывается, делал всё неправильно. Очевидно, что сами по себе пикап-линии не работали. Нужно было использовать их на Цукишиме перед другими людьми, потому что нежный румянец, наливающийся на его щеках, был чертовски очаровательным. — Ты смущаешь, — пробормотал Цукишима, глядя в сторону и попивая воду. — Но это было круто, согласись? — усмехнулся Куроо. — И я не получил язвительного ответа! Цукишима со стуком поставил свой стакан. — Я не врач, но твоё сердце я удалю хирургическим путем, — прошипел в ответ так, что Куроо быстро отступил назад, прикрыв своё сердце руками. — Ладно, это было слишком жестоко! — произнёс Тецуро, нервно посмеиваясь. Цукишима был очень близок к тому, чтобы надуть губы, и Куроо это очень понравилось. Акааши, по-видимому, тоже, потому что его глаза мерцали над апельсиновым соком и пристально разглядывали другого танцора. Слова Бокуто внезапно прозвучали в голову Куроо. Акааши думает, что ты нравишься Цукишиме-сану. Боже, он так на это надеялся. — Как бы это ни было забавно, — начал Акааши, допив свой апельсиновый сок, — но я пойду переодеваться. И я всё же кое-что тебе подарю, Цукишима. Цукишима только вздохнул, смирившись со своей судьбой, когда Акааши соскользнул с табурета. Тецуро подождал, пока тот войдёт в гримёрную, а затем подошёл к раковине, чтобы вымыть стаканы. — Ты выглядишь уставшим, — заметил он, когда Цукишима подпёр щёку ладонью. — Да, — признался танцор и рассеянно провёл пальцем по поверхности стекла. Поковырявшись губкой в стакане, Куроо улыбнулся. — …от беготни в моих снах всю ночь напролет. Палец замер в своём путешествии по стеклу, и медово-карие глаза встретились с глазами Куроо. Цукишима просто… наблюдал. Очень пристально наблюдал. Тецуро почувствовал, как участилось сердцебиение. К этому времени он уже шесть раз скрёб в одном и том же месте, но его тянуло к этим великолепным глазам, и он не хотел отводить взгляд. — …и какие же сны тебе снятся? Мокрая рука Куроо остановилась. Это… Было… Неужели Цукишима флиртовал в ответ? В разгар душевного срыва Тецуро дверь в гримёрку открылась, и оттуда вышли Сугавара и Ойкава. Их голоса привлекли внимание Цукишимы, и Куроо, честно, не был уверен, испытал он облегчение или ярость от этого. — Цукишима! Мы хотим, чтобы ты взглянул на это, — позвал Сугавара, размахивая листком бумаги в руке. Ещё один танцевальный номер, конечно. Танцор встал с табурета, не удостоив Куроо ещё одним взглядом, и, оставив недопитую воду на стойке, подошёл к ним. Поняв, что Цукишима уходит от него, он всё же больше склонился к ярости. Тецуро бросил уничтожающий взгляд на дуэт, который увёл блондина в такой критический момент. Что ещё это могло быть, если не флирт?! Куроо возобновил мытьё посуды с новой силой. У него ещё будет время побыть наедине с Цукишимой, когда они пойдут домой. Поэтому он был полон решимости вернуть их на то место, где они остановились. Но как это сделать? Запирая клуб, с Цукишимой, стоящим позади, Куроо обдумывал это. Спрашивать откровенно, не флиртовал ли он, казалось слишком в лоб. Случайно начать с другой пикап-линии казалось слишком слабым. А приставать к Цукишиме по любому поводу было слишком нормальным. Аргх, Тецуро был таким трусом. — …ты что-нибудь делаешь на свой день рождения? — выдавил Куроо, когда они шли по тротуару. Шли бок о бок, и он наверняка соприкоснулся бы с Цукишимой руками, если бы тот чуть подвинулся. В этом маленьком пространстве между ними было такое напряжение, что Тецуро чувствовал, как покалывала кожа. И надеялся, что был не единственным, кто гипер-осознавал присутствие другого. — Работаю. — Очевидно. Они работали в одни и те же смены, и Куроо, естественно, знал об этом. — И больше ничего? — Как я уже сказал, я не особо отмечаю день рождения, — ответил блондин, пожав плечами. — Завтра я встречаюсь со своим братом и его друзьями. Может быть, он собирается чем-то меня удивить, хотя я надеюсь, что нет. — Можно я попробую испечь тебе торт? — Цукишима удивлённо посмотрел на него, и Куроо застенчиво почесал затылок. — Я имею в виду, что мне, вероятно, понадобится твоя помощь. Что довольно глупо, просить именинника помочь испечь его собственный торт, но ты здесь эксперт. Уголок губ Цукишимы приподнялся вверх. — Я люблю клубнику, — кивнул будущий именинник. Тецуро был уверен, что это соглашение, поэтому оживился. — Потрясно! — воскликнул он. Затем, с трепетом в груди, добавил: — Это свидание. Задумчиво оглянувшись, Куроо заметил, что выражение лица Цукишимы почти не изменилось. — М-м-м, — только и промычал Цукишима, и Куроо выдохнул, сам не заметив, когда задержал дыхание. Это не восторженный ответ, но и не отказ. Ему хотелось, чтобы Цукишима ответил флиртом, как раньше. Однако, идя под уличными фонарями, Тецуро мог поклясться, что лицо Цукишимы слишком розовое, и этого было достаточно, чтобы вызвать головокружение. — Так какой торт мы сделаем? Ванильный? Шоколадный? Двухслойные торты трудно сделать? — допрашивал Куроо. — Давай ограничимся простым тортом, — предложил Цукишима. — Надеюсь, ты не смотришь на меня свысока. Моя жареная говядина была довольно вкусной, не так ли? — Жареная говядина — это просто бросание продуктов в кастрюлю и их смешивание. Выпечка может быть намного сложнее. — Я возмущён. Моя жареная говядина была элегантной. Цукишима поднес кулак ко рту и хихикнул. — Если ты так это называешь. — Сейчас ты не милый, — фыркнул Тецуро. — М-м-м. А когда я вообще милый? — спросил блондин, быстро взглянув на Куроо, прежде чем посмотреть вперед. На его лице была проклятая ухмылка, и сердце Куроо снова заколотилось. Никакого шанса, что это не флирт. — Может быть, когда хорошо относишься ко мне, — поддразнил Тецуро. — Это случается нечасто, — сухо ответил Цукишима, когда они вошли на железнодорожную станцию. — Хорошо, что твоё раздражённое лицо тоже довольно милое. Они остановились совсем рядом с жёлтой линией у путей и встали плечом к плечу так близко, насколько это было возможно, не касаясь при этом друг друга. Куроо опустил глаза, посмотрев на руку танцора. Невероятно сильное желание взять её почти победило, но что-то всё ещё мешало сделать это. — Ах, это очень плохо. Ты вот никогда не бываешь милым, — отрезал Цукишима. Их поезд уже подъезжал к станции. — Это же круто. Я предпочитаю быть дьявольски красивым, — парировал Тецуро, пристроив подбородок между большим и указательным пальцами и преувеличенно подмигивая. Цукишима закатил глаза и ткнул Куроо рукой в лицо, отталкивая его в сторону. Тот рассмеялся из-под ладони, сделав шаг назад и твёрдо поставив ногу на землю, и потянулся, чтобы схватить блондина за руку. Когда поезд замедлил ход и остановился перед ними, он опустил их соединённые руки и дёрнул Цукишиму к себе. Удивление промелькнуло на его лице, когда Цукишима, спотыкаясь, подался вперед, ухитрившись поставить ногу на землю и не завалиться на Тецуро. Когда их носы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, Куроо ещё раз сжал ладонь. — Но, признаю, ты выглядишь намного лучше в нижнем белье. Светло-карие глаза были так близко под флуоресцентными лампами, что Тецуро мог видеть отдельные цветные пятнышки в радужке. Тёплые оттенки коричневого, золотого и жёлтого. Было действительно жаль, что Куроо не мог смотреть дольше, так как, когда раздвижные двери поезда открылись, Цукишима как будто вернулся к жизни, вырвав свою руку из хватки Тецуро и шагнув в вагон с ярко-красными кончиками ушей. Цукишима убивал Куроо. Наповал. Тецуро последовал внутрь с неизменной ухмылкой и, что вполне возможно, даже вприпрыжку.Цукишима Кей
Кей был обречён. Вопросов больше не было. Было до боли очевидно, что Куроо заинтересован им. Но самое страшное то, что Цукишима нисколько не возражал: он наслаждался вниманием к себе, ему нравилось быть с ним. Как только Цукишима осознал, что ему невероятно хорошо с Куроо, всё изменилось. Он наверняка сядет позже и хорошенько подумает об этом. Логически обдумает плюсы и минусы всего этого, прикоснётся к вопросу сокрытия возможных отношений от семьи и побеспокоится о том, что, учитывая, что они были соседями и работали вместе… но сейчас он просто ценил общение с Куроо, ту нервную энергию большой перемены, мелькающей на горизонте. Кей не уверен, хочет ли, чтобы эта перемена произошла сегодня. Не без шанса всё обдумать, и не тогда, когда он так устал. Но Куроо продолжал смотреть на него, и это отвлекало. Это раздражало Цукишиму, потому что он привык к тому, что на него смотрят — на самые интимные части его тела, — и вот он здесь, в повседневной одежде, нервничал, потому что чувствовал на себе пристальный взгляд тёмных глаз. В ответ он включил музыку на полную громкость, хотя это и не особо помогло. Когда поезд подошёл к их станции, он больше не мог полагаться на музыку. Ну, технически мог бы, но было бы странно быть в наушниках по дороге домой, а Кей не хотел, чтобы его волнение было очевидным. Он довольно хорошо справлялся со своим самообладанием, пока Куроо не взял его за руку и не притянул к себе. Потому что сейчас Цукишима поймал себя на том, что жалеет о своей быстрой реакции и гадает, каково было бы обхватить бармена руками и поцеловать. Как он и сказал, обречён. — Так о каком номере они думают для следующего раза? — спросил брюнет, когда они вышли из поезда. — Кто? — Цукишима сунул руки в карманы и рассеянно играл с MP3-плеером. — Ойкава-кун и Сугавара-сан. Разве они звали тебя не поэтому? — О. Нет, они просто хотели спросить меня о новых костюмах для танцоров, — сказал Кей, скривив лицо, и продолжил: — К сожалению, во всех костюмах, которые они рассматривают, нужны высокие каблуки. Куроо присвистнул. — Я уж точно не жалуюсь, — весело прокомментировал он. — Но я сочувствую твоим бедным ногам. — Ты когда-нибудь носил каблуки? — Я бы сразу упал лицом вниз. — Я бы хотел это увидеть. — А ты можешь не язвить хотя бы пару секунд? — Ошибка. Не удается обработать ваш запрос. — Цукки. Цукишима отвернулся, чтобы Куроо не увидел ухмылки на его лице. — Когда у тебя день рождения? — спросил Кей, обернувшись. Куроо моргнул. — Ам… Семнадцатого ноября. А почему ты спрашиваешь? Кей пожал плечами и прикрыл рот рукой, когда зевнул. — Это справедливо, ты ведь знаешь о моём дне рождения. — …я хотел спросить раньше, но ты ведь устал, потому что рано встал, чтобы помочь мне приготовить обед? Цукишима несколько секунд обдумывал вопрос. — Конечно, недостаток сна делает меня уставшим, но я планировал помочь тебе с тех пор, как ты попросил меня об этом, — объяснил он. — Честно говоря, я очень удивился, когда ты открыл дверь. Я думал, мне придётся прийти позже. — Если бы Бо не пришёл, я бы, наверное, ещё спал, — признался Куроо. — Я так и подумал. Твои волосы были ещё большим бедствием, чем обычно, — ткнул его Кей. — Ты просто завидуешь, что мои волосы так хорошо выглядят, — настойчиво ответил Куроо, в ответ получив только сухой взгляд. Хотя Цукишима и признался самому себе, что это работало на Куроо. Каким-то образом. У Куроо… всё работало на него, даже этот его ужасный гиений смех, и, ну правда, с каких это пор он начал так думать? — Ну, если ты так считаешь, — саркастически заметил Кей, поворачиваясь и направляясь к лестнице их дома. Теперь, вдали от уличных фонарей, только лунный свет освещал их путь. — Или ты просто завидуешь моему телу? — послышался голос брюнета из-за спины, сливаясь с шумом их шагов по лестнице. Цукишима сразу понял, что Куроо имеет в виду тот момент, когда он поймал Кея на пристальном разглядывании его голого торса, и поджал губы. Счастливый Куроо шёл позади и не мог видеть выражение его лица. — Кто это там пускал слюни на мой стриптиз? — бросил в ответ. — Слю…?! — воскликнул парень, быстро оборвав себя на полуслове, и перепрыгнул через две последние ступеньки, чтобы встать рядом с Цукишимой на площадке. — Я вовсе не пускал слюни. Куроо выглядел ужасно недовольным, и Кей хихикнул. — Ну, если ты так считаешь, — с дерзкой усмешкой повторил он. А потом протянул руку и нежно погладил Куроо по щеке. Тот выглядел удивлённым этим движением, аж губы приоткрылись. Тёмно-карие глаза метались между рукой, поглаживающей щёку, и глазами Цукишимы, и что-то в этом заставило сердце подпрыгивать. Кей хотел было отдёрнуть руку, но, как и в прошлый раз, когда они стояли перед поездом, Куроо поднял свою, и рука Цукишимы снова оказалась в плену. Но на этот раз брюнет ловко двинул ладонью, легко просунув свои пальцы между пальцами Цукишимы и соединив ладони вместе. Кей ошеломлённо уставился на их руки. — Пожалуй, я признаю, что не буду возражать, если это случится снова, — сказал Куроо с застенчивой усмешкой, отводя глаза в сторону. Он потянул Цукишиму за собой, всё ещё держа его руку. Это было так глупо. Они были не более чем в десяти шагах от их квартир. И Куроо реально собирался держать его за руку около пяти секунд. Он даже не смотрел на него. Куроо, казалось, был смущён тем, что просто держит его за руку, и Цукишима был так беззастенчиво очарован этим, что даже было трудно сглотнуть. Они замедлили шаг, когда подошли к квартире Кея. — …может, сходишь со мной завтра? — спросил Куроо, повернувшись к Цукишиме. — Чтобы купить всё необходимое для твоего торта? Теперь он пытался вести нормальный разговор, пока они держались за руки у двери Кея. Цукишима чуть не расхохотался вслух. Хотя подождите, он действительно громко рассмеялся, опустив голову так, что даже плечи задрожали. Брови Куроо взлетели вверх. — Что? — ещё хватило наглости спросить. Кей покачал головой. Может быть, он устал даже больше, чем думал. Он чувствовал себя лёгким и весёлым, а тепло чужой руки творило странные вещи с его головой. Логически рассуждая, Цукишима понимал, что должен ещё немного подумать об этом, но не хотел. — Ты идиот, — с улыбкой ответил он. Куроо выглядел смущённым и слегка обиженным, а всё, что хотел сделать Цукишима, — это поцеловать его глупое лицо. Так он и сделал. Кей подошёл ближе и свободной рукой зарылся в лохматые черные волосы, которые только что оскорблял. Он заметил, как глаза Куроо расширились, прежде чем закрыл свои, наклонил голову и соединил их губы. Губы Куроо были мягкими и тёплыми, по сравнению с его собственными. Дрожащее дыхание коснулось кожи, а потом губы зашевелились, плотно прижавшись ко рту Цукишимы, и тот почувствовал, как Куроо положил руку ему на лопатки, притянув их грудь к груди. В его движениях не было ни малейшего колебания, ни малейшего намёка на удивление, и стало совершенно ясно, что Куроо уже думал о чём-то подобном. Одна эта мысль заставила Кея чувствовать себя одновременно самодовольным и таким... таким тёплым в груди. Он вообще не возражал против близости между ними. Он наслаждался влажным скольжением их губ, втягивая к себе в рот и прикусывая, исследуя уголки рта Куроо почти лениво, но страстно, снова и снова, пока не почувствовал любопытный язык на своих. Цукишима легко раскрыл губы. Поцелуй изменился. То, что было познавательным и сладким поначалу, становилось всё горячее и жёстче. А сексуальный, низкий стон, который издал Куроо, прошёлся вибрацией по его губам и вызвал приятные покалывания по коже. Слишком поглощённый поцелуем, Кей даже не заметил, что его заставили отступать, пока спина не столкнулась с входной дверью. Поцелуй прервался. Это дало Цукишиме достаточно времени, чтобы открыть глаза и посмотреть на брюнета, прижимающего его к двери с таким голодом в глазах, что колени ослабли. И вот чужой язык снова скользнул по его собственному. Их соединённые руки разомкнулись для исследования тел друг друга: пока руки Кея сцепились в замок на тёмном затылке, притянув Куроо ближе, ладони Куроо легли на бёдра Цукишимы, а несколько пальцев дразняще скользнуло под рубашку и погладило обнажённую кожу. Кей вздрогнул от этого смелого прикосновения, скользнул руками по шее Куроо и его накачанным плечам. Это было так непохоже на то, к чему он привык. Ему нравилось держать всё в своих руках, быть доминирующим, обнимать кого-то меньшего, более хрупкого, но это было… Быть прижатым вот так, быть буквально оттраханным (потому что это единственное слово, которое подходило к тому, как Куроо целовал его) заставляло его нервы гореть огнем. Однако это не смогло задушить его соревновательную жилку. Цукишима был полон решимости отдать столько же, сколько получит. Он прикусил нижнюю губу Куроо, потянув распухшую плоть между зубами, и резко вставил колено ему между ног. Брюнет задохнулся, когда бедро скользнуло по твёрдости в его брюках, и Кей отпустил его нижнюю губу с ухмылкой, рвано дыша. — Может, для начала сходим на свидание? — интимным шёпотом спросил он. Куроо, с покрасневшими щеками, медленно открыл глаза, не менее тяжело дыша в приоткрытые, хорошо зацелованные губы, и Цукишима подумал, что тот выглядит ужасно, прекрасно растрёпанным. Он увидел, как дёрнулся кадык, тёмно-карие глаза снова закрылись, и Куроо опустил голову на его плечо. А потом сделал шаг назад, оставив только голову и руки, соединёнными с плечами и руками Цукишимы. — Дай мне секунду, — проскрежетал он, и Кей улыбнулся сквозь дрожь, которую вызвал этот хриплый голос. Время, чтобы выровнять собственное дыхание и успокоиться. Это было как удар хлыста, так быстро они перешли от простых поцелуев к глубоким, и Цукишима задался вопросом, сколько же скрытого сексуального напряжения накопилось между ними, пока они были в неведении. Даже сейчас, когда Куроо отступил, Кей мимолётно подумал о том, чтобы затащить его в свою квартиру и заняться с ним сексом. Но это может подождать. Это должно подождать. И Куроо явно понимал это, явно был того же мнения, потому что, снова подняв голову, улыбнулся. — Ладно. Цукишима, ты позволишь пригласить тебя на свидание? Цукишима приподнял бровь. — Мы уже выяснили это. — Нет. Я тогда не совсем правильно спросил, — поправил его Куроо и скользнул ладонями вниз по рукам Кея, пока их ладони не соединились. Цукишима переплёл свои пальцы с пальцами Куроо, наблюдая, как тот глубоко вдохнул. — Ты мне нравишься. Ты позволишь мне пригласить тебя на свидание, настоящее свидание, как-нибудь после того, как мы испечём тебе торт? Кей почувствовал, как снова запылало лицо. Куроо выглядел таким серьёзным, таким полным надежды, что Цукишима даже почувствовал себя каким-то… особенным. Он пожалел, что считал Ямагучи опасным, потому что человек, стоящий перед ним сейчас, был тем, кто нужен, тем, кто заставлял сердце бешено биться. Это было больше, чем просто физическое влечение, но, Господи-Боже, и просто его тоже было достаточно. — Да, — выдохнул Кей. Возможно, это был неубедительный ответ, но это всё, что он мог сейчас сказать. Он был полностью поглощен губами Куроо и слишком устал, слишком разгорячён. Брюнет, казалось, не возражал, широко улыбаясь и демонстрируя свои зубы и лучики-морщинки рядом с глазами. — Потрясающе, — ответил он, затем скользнул глазами вниз к его губам, и сердце Цукишимы снова забилось чаще. Когда Куроо подался вперёд, Кей был более чем готов ответить на поцелуй, наклонив голову. Это было нежно, мимолётно, просто касание губ губами, и вот, Куроо уже отстранился, а Цукишима с трудом удержался, чтобы не потянуться следом. — Спокойной ночи, Цукки. — …спокойной ночи. Куроо попятился к своей двери. Кей глубоко вдохнул и повернулся, чтобы отпереть свою. — Приснись мне сегодня ночью! — кинул брюнет, когда Цукишима провернул ключ в замке. Он сдержал усмешку и посмотрел на Куроо с невозмутимым лицом. — Ты сам этого захотел. Куроо рассмеялся и исчез в своей квартире. Кей ещё раз глубоко вдохнул, выдохнул и вошёл в свою.