***
— Блять, — громко ругнувшись, Даня стукнул кулаком о стену. — Руслан, ты знал, что ты пидор? — Я че, виноват, что ты, блять, ключ оставил в двери, а на меня еще че-то орешь? Так что нахер сходи, — шатающейся походкой темноволосый, придерживаясь за стену, дошел до дальней комнаты и сразу же исчез за дверью. Направившись обратно в гостиную, где еще час назад сидела шумная компания подростков, Данила сел на тот самый большой кожаный диван. — Кхм, Дань? — тоненький голос Евы раздался откуда-то из-за угла. — А ты че не ушла? — поправляет рыжие волосы, тяжело выдыхая. — Не хочу… — девушка наконец появилась в проходе кухни, направляясь к нему. — Что вы с той девочкой делали? — нарочно не называет ее имени. — С Лизой. Да, блять, Руслан как всегда все испортил. Хотел немного развлечься, — пока девушка медленно подходила к нему, юноша начал шарить по столу в поисках бутылки с алкоголем, которую быстро находит. — Стой, — осторожно берет его руку и забирает бутылку, отставляя в сторону. Под недовольным взглядом Дани, Ева поправляет волосы, расставляя ноги, усаживаясь ему на колени, и приобнимает его за шею. — Блять, ты что творишь? — Дань, — смотрит прямо в глаза, — я хочу тебя, — неуверенный шепот, который едва можно было услышать. — Мелкая еще, — Данила пытается встать, но девушка резко накрывает его губы своими, пытаясь поцеловать, что получается крайне нелепо. Все-таки недостаток опыта говорит о своем. Что-то ударило в рыжую голову, отчего он грубо схватил девушку за волосы, сплетая их в хвосте, оттягивая голову чуть назад. — Ты же знаешь мои вкусы. Мне как всегда будет очень приятно. А вот тебе — нет. Ты хочешь этого? Ева облизывает губу, намекая, что она явно не прочь продолжить. Голова уже не соображает, хочется лишь чем-нибудь заняться. Чем-нибудь новым. Чем-нибудь интересным. И в ее случае этим «чем-нибудь» является сексом с самим Данилой Кашиным. Зачем? Да просто так. Тихое «да», которое Даня, похоже, прекрасно расслышал, и карие глаза, которые смотрели прямо в его.Сняла с меня тишку Смотрит пьяными глазами, без намека на любовь Дайте мне сижку Ты же знаешь, малая, мы не будем с тобой.
— Что ж, — резко размыкает кисть, меняет позицию, вжимая девушку в диван, и проводит языком по ее шее, чтобы в следующую секунду оставить там след от зубов. Больше следов на ее шее не будет. Нет. Слишком много чести для такой маленькой и ненужной ему девчонки. Обойдется. Негромкий вскрик. — Сама напросилась, — такая реакция со стороны девушки еще сильнее раззадорила парня, но он внезапно для нее поднялся, скрываясь в одной из комнат. Приподнимаясь на локтях, Ева стала всматриваться в темноту, стараясь разглядеть силуэт юноши. — Не хочу внеплановых детей, — кидает блестящую упаковку с презервативом на стол, где еще стояли пустые стаканчики с единственными оставшимися капельками алкоголя в них, которые, как бы сильно ты не запрокидывал голову, допить было просто нереально. Еще секунду смотрит на нее, а после, будто дикое животное, накидывается на нее, касаясь влажными губами нежной шеи, вдыхая аромат духов, с которыми она явно переборщила, отчего хотелось блевать. Но сейчас ему было плевать. Хочется увидеть слезы в ее глазах, хочется услышать ее крики. Хочется лишь выебать ее. От его прикосновений Ева буквально тает, словно тот пожар, который испытывал парень, действительно способен к хуям расплавить и сжечь ее. Пока одна ладонь придерживает ее за бедро, другая принялась исследовать юное тело. Сначала касается шеи, затем небольшой груди, задерживаясь на ней. Тело охотно отвечало на его прикосновения, от которых девушка выгибалась, как мартовская кошка, под свои же тихие стоны, которые буквально сносили парню голову. Все так же медленно ладонь легла на живот девушки, оголяя его и стараясь пробраться под ткань короткой юбки. Резко убирает руки и тянет девушку на себя, снимая с нее тонкую обтягивающую водолазку, кидая куда-то на пол. — Дань… — не дав ей договорить, парень перевернул ее на живот, надавливая на спину, тем самым заставляя прогнуться. — Я разрешал тебе говорить? — в ответ молчание. — Вот и правильно, — тянет за юбку, спуская ее до колен, намекая девушке, что нужно приподняться. Когда и юбка оказывается на полу, Даня одним быстрым движением снимает с себя футболку, попутно потянув за шнурок спортивок. Ева, оставшись лишь в белье, через плечо наблюдает за парнем, похотливо закусывая губу, поднимая зад выше, показывая свое желание. Возможно, она действительно влюбилась в этого парня с холодной и до безумия черствой, гнилой душой, а, возможно, это всего лишь действие алкоголя. Но сейчас ей хотелось попробовать и окунуться в ту самую грязь. В его грязный мир. Сыграть во взрослые игры, несмотря на свой юный возраст. И она прекрасно это понимала. Понимала, что, возможно, потом ей будет очень стыдно. Но не сейчас. Девочке просто было интересно: что же такое секс с Данилой Владимировичем? Да и это неплохой способ удержать его около себя. Быть может, он наконец заметит ее? Как девушку. По крайней мере, свои действия она оправдывала именно этим. Все-таки в каждом человеке кроется нечто безумное, нескончаемо похотливое. Вот только не все выпускают и рассказывают о своих порой не самый чистых желаниях. За спиной послышался шорох упаковки с презервативом, которая мгновенно полетела куда-то в неизвестном направлении, не желая видеть всей этой пошлой грязи. В отличие от девушки, смирно лежавшей в ожидании Данилы, на парне не осталось одежды вовсе. Так сказать, естественный животный облик, будто одежда — лишь прикрытие, за которым скрывается бесконечная страсть и похоть. — Сейчас будет больно, — без какой-либо жалости, а, скорее, наоборот, с неким удовольствием парень шепнул ей на ухо, медленно снимая трусики с тела девушки, на что та лишь сильнее прогнулась в спине. Слабый шлепок и тихий вскрик, скорее от неожиданности, нежели от боли. — Слишком много похоти в такой маленькой девочке. Тебя нужно воспитывать, — с этими словами юноша резко вошел в нее, издавая глухой стон, больше похожий на рык. — Извини, но я люблю грубые игры, — наклоняется к Еве, буквально ложась на нее всем телом, — хотя, нет, я даже не буду извиняться, — приподнимается над ней на кулаках и ускоряется. — Даня… — в голосе теперь чувствовались те самые нотки боли, которые Даня так хотел услышать, и, полностью игнорируя попытки девушки что-либо сказать, он лишь сильнее вдалбливался в ее маленькое, по сравнению с ним, тело, испытывая дикое наслаждения от сего процесса, но явно не от партнерши. Ева? В роли партнерши? Ну уж нет, такого он точно не хотел. Просто… захотелось удовлетворить свои потребности, а она была, так сказать, под рукой. — Заткнись, — снова звонкий шлепок, — я хочу слышать твои стоны, но никак не слова. Дыхание уже давно сбилось. Некогда красиво уложенные волосы теперь были собраны в не совсем аккуратный хвост. Приподнимая ее голову за волосы так, что не вскрикнуть было просто невозможно, другой рукой некрепко сжимает шею, все же превращая стоны девушки в едва слышный хрип. В глазах, несмотря на темноту комнаты, темнело еще сильнее, а в висках чересчур громко стучала кровь. Все же желая обойтись без мертвых девушек, парень так же резко отпускает ее горло, позволяя наполнить легкие столь желанным кислородом, и хватает ее за руки, заламывая их за спиной, опираясь на них. — Что, слишком жестко? — специально двигается медленнее, но теперь уже входит в нее максимально глубоко и грубо. Так, как хочет он. — Ты сама этого хотела, теперь терпи. Все же решает доставить девушке хоть немного удовольствия, скорее чтобы на время расположить к себе, а после так же грязно воспользоваться, приподнимает ее, переворачивая на спину. На секунду выходя из нее, он, уже менее резко, снова входит, двигаясь максимально медленно. Максимально нежно. Максимально непривычно и даже противно для него. Сдерживает себя, пытаясь не стать тем самым Данилой Кашиным, каким он хочет быть, пытаясь не затрахать ее прямо здесь и прямо сейчас, пытаясь скрыть всю ту темноту своей души, которая так и рвется наружу. Ноги Евы приобнимают парня за спину, по инерции двигаясь так же медленно. Большой палец Дани осторожно лег на нужную точку, плавными движениями вызывая громкий стон. Другая ладонь сразу накрыла ее рот. Все-таки если кто-то проснется и застанет их за столь неприличным делом, будет не совсем хорошо. — Тс-с, ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь пришел и присоединился к нашей небольшой игре? Девушка отрицательно кивает головой, большими глазами смотря прямо в его глаза. Потемневшие глаза, полные неадекватной животной похоти. Движения пальцев становились все быстрее и беспорядочнее, пока некогда стоны боли превращались в стоны безумного наслаждения, которые из-за руки парня не могли в полной мере сорваться с губ, поэтому все это больше походило на нелепое мычание. Хотя, слышать стоны удовольствия от девушек Данила не очень любил. А вот стоны боли, крики, хрип, сопровождаемый щенячьими темными, от нехватки кислорода, глазами и маленькой девчачьей ладошкой, которая крепко сжимает его руку, в попытке раскрыть ее, он любил и мог наслаждаться ими так же долго, как ебанутые маньяки наслаждаются видом окровавленных тел своих уже мертвых жертв.Его явно заводили унижение, боль и мучение.
Под протяжный стон, услышать который, похоже, было не суждено, по телу девушки прошлась судорога, будто она дотронулась до оголенного провода, и теперь всю ее пронзил ток. До ужаса приятный ток, заставляя в наслаждении откинуть голову назад и прикрыть глаза. — Смотри на меня, — юноша высокомерно поднял голову, дернув подбородком, смотря в ее глаза с максимальным пренебрежением. — Приятно? Девушка, все еще не отошедшая от столь мощного оргазма, который накрыл ее тело в прямом смысле с ног до головы, медленно кивнула. — А так? — резко вошел на всю длину, убирая руку и выдыхая ей в губы, но не целуя.Он хочет еще.
Теперь уже громкий вскрик без явного наслаждения наполнил комнату, проникая сквозь стены в другие. Именно его было приятно слышать. Именно его он и добивался. Именно сейчас уже абсолютно похер, услышит его кто-нибудь или нет. — Что ты чувствуешь сейчас? — снова перевернул ее на живот, в диком ритме двигаясь в теле девочки. — Тебе больно? — останавливается, почти касается губами шеи, покрывая ее жарким дыханием, но никак не засосами. Не хочется. Она не достойна. Хочется лишь выебать ее и поскорее кончить, чтобы она наконец отвязалась и поняла, что Даня — не лучший кандидат для секса. По крайней мере для того самого нежного секса, о котором мечтают все девочки в пубертатном периоде. — Отвечай. — Да… — ожидаемый и приятный для ушей Данилы ответ. Еще один резкий толчок. — А так? — Да-а… — голос начал потихоньку срываться. — Думаешь? — ускоряется. — Да что ты знаешь о боли? — хватает ее за горло, надавливая на спину, входя в нее на всю длину. Разве может душевная боль ощущаться так же сильно, как и физическая? Да, черт возьми, да! Порой кажется, что тебе прямо в сердце вонзили ебаную катану, а после сделали несколько поворотов на триста шестьдесят градусов. Потом снова. И снова. И эта пытка не прекращается, пока ты сам не прекратишь ее. Вот только сил нет. Ты просто продолжаешь лежать и медленно умирать, не предпринимая никаких усилий, чтобы подняться. Чтобы вновь стать тем самым жизнерадостным и свободным, счастливым человеком, каким и являлся уже сам не помня когда. Если бы все то, что ты испытываешь в душе, было материально, то ты бы давно уже стал никому не нужным трупом, лежащим в луже собственной крови с насквозь пронзенным и распотрошенным сердцем. Этим и отличается душевная боль от физической. Все то, что ты испытываешь, — лишь ощущения. Ощущения настоящей удушающей и всепоглощающей боли, от которой хочется выть, как дикое животное. Единственные полученные травмы будут лишь те, которые ты нанесешь сам себе, в попытках хоть как-то заглушить ее. И только тогда ты поймешь, что тебе не больно. По крайней мере на данный момент. А после резать руки и глотать по две таблетки за раз станет больной привычкой, узнав о которой, люди будут уходить из твоей жизни, создавая еще большую дыру в груди, что послужит причиной лишь продолжать убивать себя. Теперь уже все таблетки спокойно отсыпаются на глаз, а шрамы на руках, кажется, уже никогда не затянутся. После сотого раза ты поймешь, что тебе не больно. Больше не больно.Что ты знаешь о боли? Что ты знаешь о так незаметно подкрадывающемся и после полностью охватывающем безумии? Что ты знаешь о нескончаемых бессонных ночах? Что ты знаешь о постоянных уходах близких людей? Что ты знаешь о столь острых лезвиях, что одна только мысль о них способна порезать кожу с такой силой, что маленькие капельки перемешанной черной и алой крови начнут безумно и издевательски медленно стекать по посиневшим рукам? Что ты знаешь о людях, чьи лица скрыты под сотнями масок, чьих тел, которые больше похожи на пустые мрачные манекены с такой же опустошенной душой, просто не существует в этом слое реальности? Что ты знаешь о боли, когда вместо того, чтобы залечить раны хотя бы ебаным пластырем за пять рублей в аптеке, где ты так часто покупаешь успокоительные, высыпаешь на нее тонны соли? Что ты знаешь о боли, которую с такой заботой носишь у себя в груди, которую так старательно пытаешься скрыть от всех остальных? Что ты знаешь о боли, кроме того, что она навсегда с тобой? Что ты знаешь о боли, кроме того, что ты и есть эта боль?
Звонкий звук соприкосновения ладони парня с кожей Евы. Еще один. Кожа моментально начала краснеть, чего было не видно, но девушка это прекрасно ощущала. От ударов парня, которые с каждым разом становились все жестче и больнее, отчего даже его ладонь начала гореть, на глазах уже навернулись слезы. — Пожа-алуйста, Дань… — слезы душили не меньше, чем рука парня на ее горле; стоны и нехватка кислорода превращали слова в нечленораздельный бред, слушать который не было желания. — Не ной. Слезы на твоих щеках только сильнее раззадоривают меня, — в доказательство своих слов снова ускоряет темп под свое же тяжелое дыхание.Она громко кричала: «Пожалуйста, хватит!», А в ответ я хватал ее патлы И вязал на кулак все сильней.
С глухим животным рыком юноша навалился на Еву своим телом, «обняв» ее локтем за шею, входя в нее под пошлые звуки столкновения тела о тело. Глаза непроизвольно закатывались, а с губ срывалось тяжелое сбитое дыхание. Не позволяя девушке посмотреть на себя, он делает финальные и самые грубые толчки, кончая в нее под свой тихий хриплый стон и ее громкие всхлипы.Когда я кончаю, ощущения наполовину лучше, чем с тобой.
Медленно выходит, поднимается с нее и направляется на кухню, выкидывая презерватив в урну. Наливает стакан воды, попутно смотря на время: 3:15. В школу в восемь? Да похуй. Даже не смотря в сторону Евы, Данила направляется в душ, дабы смыть с себя запах ее тела. Все-таки ебать ее было приятно, но в то же время до безумия противно. Маленькая и узкая. Но что-то в ней отталкивало. Прям до тошноты. Хочется просто выблевать самого себя в унитаз и смыть к хуям, утекая в канализацию, где такой грязи и место. Лишь бы не знать ни ее, ни себя. С этими парень мыслями становится под охлаждающий душ, запуская руки в волосы и облокачиваясь на холодную стену, уже не вспоминая о маленькой девочке, лежащей в его гостиной на холодном кожаном диване.Люблю кожаную мебель, С нее легко стирать сперму и кровь.
pov dk.
— Лиза. Блять, какого хуя в голове внезапно пронеслось имя той маленькой, но пиздец какой дерзкой девочки? Почему она засела в моей голове? — Она миленькая.Я не думаю о твоих глазах, Мне все равно, как у тебя дела. Представляю, как я ебу тебя всю ночь, Моё сердечко бьётся, и ему уже не помочь. Я представляю, как я кончаю тебе в рот, Поэтому сегодня я позвал тебя в кино.
— Так, блять, Даня, возьми себя в руки, долбоеб. Недотрах устранен, что тебе еще надо? — Лиза? — Класс, снова раздвоение личности. Шизофрения, да? — Блять, да. — Может ты перестанешь разговаривать сам с собой в своей голове? — Извини, Дань, но это невозможно. Не ври сам себе. Она же зацепила тебя. Как думаешь, насколько громко она будет кричать в твоей постели? — Заткни-ись. — Она же девственница. Как давно ты не срывал «вишенку» у девочек? Наверно она безумно узкая. Узкая до боли. Как ты любишь. Почему ты дал ей убежать? — Это все Руслан. — Ха, Даня, от тебя еще никто так просто не уходил. Ты сам ее отпустил. А мог выебать вместо этой Евы. Кто она вообще такая? — Обыкновенная малолетка. — Вот именно. Но почему-то кричала сегодня она, а не Лиза. Надо это исправить. — Иди нахер… — Взаимно.pov end.
Как часто он разговаривает сам с собой? Приблизительно каждую ночь. Особенно стоя под каплями воды в душе, смотря на свое кривое отражение в запотевшем зеркале, словно она запотело специально, лишь бы не видеть его лица: синяки под глазами говорили о не одной бессонной ночи; большой нос все еще по привычке непроизвольно дергался, а порой расширенные зрачки лишь подтверждали, что когда-то он явно употреблял что-то. Нет, сейчас он таким не занимается, но год назад буквально питался различными таблетками, порой даже не понимая, что он принимает. Лишь бы пусть и временно заделать сквозную дыру не только в сердце, но уже и во всем себе, словно вся эта употребляемая им хуйня уже успела прожечь в нем миллионы сквозных отверстий. Кажется, после пары передозировок, он довольно быстро превратился в черствый безэмоциональный кусок плоти, без каких-либо целей в жизни. Все попытки найти их безуспешны. Поэтому всякие минутные желания и «хотелки» Данила выдавал за свои самые настоящие мечты. Но, дойдя до них, интерес снова теряется. А ведь так не должно быть. Жизненная цель должна быть такой, чтобы, когда ты наконец осуществишь ее, ты действительно испытывал эмоции. Когда долго к чему-то стремишься, есть два пути исхода событий: идя по первому, ты минуешь все неудачи, прилагаешь все усилия, чтобы наконец дойти до конца; идя по второму, все неудачи сразу же убивают всякий интерес к тому, чтобы двигаться дальше. Проще просто забить, найти новые мечты, к которым добраться будет не так сложно, а потом сказать, что ты вовсе и не хотел этого, дабы не показывать, что ты просто сдался. Человеку не нравится казаться слабым, но, как бы он ни старался, он все равно является таковым. У каждого есть слабости. Начиная с боязни темноты по ночам, заканчивая самим собой.***
3 september 7:36
Что ж, пять часов сна, которых обычно хватало, чтобы быть бодрой весь день, сейчас казались такой мелочью, что хотелось вернуться в прошлое и как следует ебнуть себе по голове, заставляя остаться дома. Сейчас же хотелось ударить себя в надежде, что голова действительно покинет чат, а вместе с ней и головная боль. В первый учебный день опоздать не сильно хотелось, поэтому, еще раз взглянув на часы, чтобы убедиться в том, что если она сейчас же не поднимется, то обязательно придет после звонка, Лиза направилась в душ, по пути выпив спасительную таблетку от головной боли. Времени на водные процедуры было не так уж и много, поэтому девушка решила отделаться лишь прохладным душем, попутно вспоминая все, что произошло вчерашней ночью. Хотя, некоторые события произошли уже сегодня. И, несмотря на большое для Елизаветы количество выпитого алкоголя, она все прекрасно помнила. К сожалению. Абсолютно все сейчас отзывалось в голове болезненными и неприятными флешбеками с участием Данилы, которые въелись в мозг и никак не хотели уходить. Еще никто так грубо и дерзко не обращался с ней. Никто прежде не хватал ее за руки, насильно прижимая к стене. Никто не был с ней так близок. Никто не пытался поцеловать. Никто не целовал так по-взрослому, как делал это он. Да и она никогда не вела себя так. Никогда не вступала в игру с самим дьяволом. Почему все твои мысли только о нем? Быстро закручивая кран, старается отбросить от себя все мысли насчет произошедшего. Все, что было по-пьяни, не считается, так ведь? Вот только ты выпила не так уж и много. Блять, Лиза, почему ты не оттолкнула его тогда? Почему сейчас ты думаешь об этом? Почему там, в его доме, твои ноги так дрожали? Почему они дрожали тогда, когда страх ты не испытывала? Почему, Лиза?***
Не завтракать и выйти пораньше было хорошей идеей: до звонка оставалось минут пять, когда девушка наконец зашла в школу. Попутно пишет Даше, что она уже в школе, и просит встретить ее, помогая не потеряться в многочисленных коридорах. Вот уже светлая макушка выглядывает из толпы, и Елизавета пробирается к ней. В начале первого урока Лизу даже не представляли, поэтому она просто села на свободную парту за Дашей и Светой, которые, несмотря на вчерашнюю вечеринку, решили придти в школу. А вот Данила, к ее счастью, пока не появлялся, что безумно радовало девушку. Все-таки вчерашние события обсуждать явно не хочется. Просидев три урока и делая… ничего, подруги увели Елизавету в столовую. — У вас тут вкусно? — Ага, чай — самое адекватное, что тут есть. Иногда, конечно, появляются непросроченные булочки, но все-таки брать их опасно, — любезно отдает девушке чашку. — Спасибо, — первый глоток, рецепторы сразу же охуевают, ведь они явно ожидали нечто худшее. — Ля, это действительно не так плохо, как могло быть. У нас в буфете просто пиздец был. Один чайный пакетик на всю школу, а сам чай на вкус как подкрашенная вода из-под крана — А ты как думала? Мы говна не посоветуем. — Поэтому советуем подружиться с Даней. — Этим долбоебом? — Лиза чуть не подавилась. — Ой, блять, нет. Вот наш Даня стоит. — Ну, еще два года учиться, успеем подружиться. — Как хочешь, — девушки сели за ближайший столик. — Кхм, Лиз, так что вчера была? — Ты про что? — включая актрису, девушка изогнула бровь, явно понимая, что именно имеет в виду подруга. — Юлик выгнал всех с хаты, ты с Данилой осталась наедине. Сама понимаешь, что мы можем надумать. — Так, между нами ничего, — особенно выделяет это слово голосом, — не было. Потом пришел Руслан и открыл эту ебаную дверь. — Блять, я так и знала, что твой ебырь закроет их там, — Светлана с некоторым раздражением посмотрела на Дашу. — Кто бы говорил. Он не приставал к тебе? Потому что этот… — кашлянула, — дурак может. — Нет, Свет, никто до меня не домогался, — в голове сразу же промелькнула сцена, где Света довольно активно целовала Дарью, поэтому Лиза решила перевести тему. Но не успела. — Конечно не домогался, она сама согласилась, — кто-то подошел к русоволосой со спины, кладя горячие ладони на плечи. — Блять, уйди, — перед глазами сразу же пронесся облик рыжеволосого парня с глубокими голубыми глазами, от которых уже тошнит. — М-м, вчера ты говорила точно так же, — Данила ехидно улыбается и присаживается рядом, обнимая Лизу за плечи. — Хороший выдался вечер, да? — мурлыкает ей на ухо, будто они вместе. — Так все-таки что-то было? — Конечно, мы с Лизочкой прекрасно провели время, — утыкается носом в ее шею. — Бля-ять, я знаю тебя три дня, а меня уже тошнит от одного твоего вида, — Елизавета резко поднимается, закидывая портфель на правое плечо. — Будь так добр, отвали от меня. Навсегда. И не трогай меня нахуй. — Какие мы дерзкие, — встает вслед за ней, на что русоволосая выходит из столовой в абсолютно пустой коридор. Подруги хотели встать вместе с Лизой, но суровый взгляд парня будто говорил: «поднимите свои жопы, и вам пиздец». — Эй, девочка-сосочка, чего одна, сейчас будет два, — Даня догоняет ее, хватая за локоть, тем самым вынуждая остановиться. — Отпусти меня, блять, — пытается вырвать руку. — Ты хоть знаешь, куда идти? — Без тебя разберусь. — Ух, какие мы грубые сегодня. Недотрах? — сильнее сжимает запястья, подталкивая к стене. — У тебя явно да. Пустил, сказала. — Р-р, девочка выпускает коготки. Не боишься сломать их? — Ты, блять, тупой или да? Я сейчас закричу. — Предпочитаю, когда девушки кричат в моей постели, — смотрит прямо ей в глаза, понимая, что она сейчас действительно закричит, и, чтобы это предотвратить, резко кладет указательный палец ей на губы. — Тс-с, крошка, не создавай лишний шум, — быстро чмокает ее в лоб. — Сейчас химия, второй этаж и направо. Девятнадцатый кабинет. Удачи. Данила резко отходит от одноклассницы и направляется в сторону лестницы. Лиза чуть поднимает свои ладони, рассматривая их. Трясутся. Почему, Лиза? Неужели ты боишься его? Но ведь это не так. Тогда что это? Всего-лишь выброс адреналина или нечто другое?.***
По «подсказкам» парня Елизавета все-таки нашла нужный кабинет. Ставит сумку на то же место, где сидела предыдущие уроки, но кое-кто явно против этого. — Э, нет, красотка, сегодня ты сидишь со мной, — снова его голос. Блять. — Ага, мне больше заняться нечем? Что еще мне сделать, м-м? — Можешь сесть на колени, расстегнуть ширинку моих джинсов и начать отсасывать. Я жду. — Данила, пошел нахер. Я тут сижу. — Воу, новенькая уже качает права? Тут Руслан сидит. — Разве? Что-то я его не наблюдаю. — Он вчера перебрал. Решил остаться дома. — Тогда тебе тоже не мешало бы. — И пропустить первый учебный день с тобой? Ну, нет, малыш, я так не играю. — Я бы пережила, — в класс заходят подруги, и Лиза умоляюще смотрит на них. — Да блять, Кашин, — Света подходит к ним, — съебись нахуй. — Светочка, ну чего ты как неродная? Я буду только рад побыть сзади тебя. Если ты понимаешь, о чем я…Я буду сзади, ведь ты любишь doggy style.
— Не понимаю, сваливай. — Окей, — уходит в конец класса, поднимая с пола свой портфель, а после возвращается, кидая его рядом с Лизой. — Ну привет, соседка. — Сука, — садится, нарочно ударяясь головой о парту.***
— Итак, повторяем изученное в девятом и десятом классах, — химичка, в отличие от учительницы по математике, была довольно молодой. — Елизавета, — ну конечно, нужно же обязательно спросить новенькую, — назови, пожалуйста, первые три алкана. — Эм, — судорожно листает учебник, понимая, что нельзя так опозориться в первый день. — Метан, — едва различимый шепот, доносящийся слева, — этан и пропан. — Метан, этан, пропан, — произносит довольно неуверенно, все же сомневаясь в надежности своего рыжеволосого соседа. — Угу, — утвердительно кивает головой. — Выйди и запиши формулу октана, — пока Лиза выходила к доске, учительница полезла в стол за мелом. Девушка умоляюще глянула на Даню, который вырисовывал в воздухе буквы, а на пальцах показывал числа. Получив новый мел, только что взятый из картонной упаковки, Елизавета выводит на доске непонятные для нее, но точно понятные для юноши символы: «C8H18». — Что ж, это было легко, но пятерку я поставлю. Выдохнув, Лиза прошла на место. — Спасибо, — кажется, она впервые искренне улыбнулась ему. — За отсос любой вопрос, — шутки Дани сразу же сняли улыбку с лица девушки, на что она пнула его ногой под партой. — Ты меня заебал, — шепотом это звучало довольно забавно, и, пока учительница спрашивала других учеников, парень продолжал выводить одноклассницу из себя. — Не, малыш, я тебя пока что не ебал. Так что не раскидывайся такими выражениями, если не хочешь, чтобы это произошло так быстро. — Блять, — Лиза устало легла на парту, тяжело выдыхая, поднимая на парня глаза. — Так что с Русланом?***
Кое-кто проспал школу? Да похуй. Темноволосый, преодолевая головную боль, все-таки решил открыть глаза. Яркий свет сразу же начал разъедать глаза, будто вместо приятных утренних лучиков солнце решило ослепить всех ебаной кислотой. Все еще не до конца осознавая, что вчера было, парень развернулся в противоположную от окна сторону. — Блять, — парень словно резко протрезвел, увидев Настю, которая, как будто котенок, свернулась, прячась от возможной угрозы. Угрозы, которая могла бы проявиться в лице Руслана. — Насть? — подмечает, что она в одежде, да и сам юноша уснул, сняв лишь худи, под которым все-таки осталась футболка. Спит как убитая. А может?.. Да нет, вроде дышит. — Блять, Настя, — ложится на кровать, полностью стягивая и без того почти упавшее на пол одеяло. — Пиздец, как так вышло? Долбоеб, ты же сам ее укрыл, когда абсолютно бухой вломился в комнату, где слышалось ее милое сопение. Вот только ты настолько перебрал, что даже не осознал, кто лежит на твоей кровати, поэтому нагло лег рядом. — Настюш, — чересчур ласково, — подъем, — гладит ее по алым волосам, закручивая на палец. Еще никогда он не был с ней так близок. Камон, она прямо сейчас лежит с ним в одной кровати и, пока спит, он может сделать с ней все, что захочет. Но почему ты ничего не делаешь? Забавно и очень по-детски дернув носом, Настя лишь сильнее уткнулась в свое же плечо, отчего парень просто не мог сдержать смешок. Глаза сами по себе скользили по ее хрупкому телу. По сравнению с ним она действительно была похожа на девочку из какого-то типичного аниме. Юбка, которую еще вчера Руслан хотел снять, сейчас очень удачно задернулась, открывая неплохой такой вид. Татуированная ладонь сразу же потянулась к ней, поправляя так, чтобы он не смотрел на ее зад. Все-таки изнасиловать свою одноклассницу ему не очень хотелось. Приподнявшись на локте, он убрал непослушные алые локоны с ее миленького личика, удивляясь своим нежным действиям. Она же тебя никогда не привлекала. Как ты это объяснишь? Все так же мило Анастасия потерлась носом о плечо, начиная просыпаться. Прищуренные светлые глаза видя, что это явно не ее комната, подали сигнал в мозг. Резко встав, тем самым слегка толкая парня, лежавшего за спиной, она, почувствовав удар о чье-то тело, развернулась. Увидев Руслана, глаза моментально покраснели, а тело быстро поднялось с кровати. — Ты чего? — последовав ее примеру, он тоже встал, отчего даже кровать словно облегченно вздохнула, приподнимаясь, ведь теперь на ней не лежала такая большая туша. Не в силах что-либо сказать, девушка, сначала тихо всхлипнув, не смогла сдержать слез, которых явно не хотелось показывать. — Да брось ты… — темноволосый стал наступать, идя в ее сторону, но Настя, прикрыв личико руками, сделала небольшой шажок назад, по привычке немного сгибаясь, будто сейчас последует удар. Она всегда так делала, когда чувствовала себя в опасности. Сразу же упершись в шкаф, красноволосая будто скатилась по нему на пол, но сильные руки юноши подхватили ее, прижимая к себе. Ткань его футболки моментально намокла. Большие руки гладили ее по спине, в попытке успокоить. Вообще успокаивать кого-либо Руслан никогда не мог, поэтому чаще всего шутил или же просто уходил. Нос уткнулся в ее макушку, вдыхая какой-то цветочный запах ее волос, будто он попал в ебаный волшебный лес, и прямо сейчас мимо них пронесется трехногий олень с крыльями или миллионы разноцветных, что аж глаза режет, бабочек. Наконец отпуская ее, он присел на довольно высокую в сравнении с обычными кровать. Поставил локти на колени, складывая руки в замок и положив на них голову, посмотрел девушке прямо в некогда светлые если бы не слезы глаза. — Чего ты ревешь? — он пытался сказать как можно мягче, но как всегда выдал все в своей привычной манере. Ком снова подступил к горлу, мешая что-либо сказать, а слезы снова предательски навернулись на глазах. Протянув руку, дабы стереть их, он нарочно коснулся ее щеки. — Если ты испугалась, что я тебя выебал, то нет. Между нами ничего не было. И я не лапал тебя, пока ты спала, — резкость и то, как прямо он может говорить, вызвало у Насти смешок. — Че смеешься? Я серьезно. Сходи к гинекологу, если не веришь. Следов насилия не было, честное слово. — Я верю… — тихий дрожащий голос снова вызвал у Руслана чувство… жалости? Почему-то захотелось прижать эту маленькую девочку к себе. Но, чтобы не пугать ее еще больше, решил обойтись без касаний. — Ну вот и хорошо. Мама знает, что ты не дома? — попытка проявления заботы. — Да… Я сказала, что у подруги буду. — Нихуевая у тебя подруга, — резко встает, из-за чего девушка по инерции снова шагнула назад. — Извини, — направляется к окну, дабы открыть его. Все-таки солнце сегодня было нацелено не только сжечь все живое, но и удушить всех тяжелым жарким воздухом. — Ванная напротив, — указывает на дверь, понимая, что она бы точно не осмелилась что-либо спросить. — Дать футболку? — Не надо, — несмотря на явное желание, Настя отказывается, понимая, что так резко согласиться будет слишком… по-другому. А действовать как-либо отлично от своих принципов и поведения она не привыкла. — Да блять, — открывает дверь шкафа, ища чистую и менее большую вещь, — твоя скромность меня доконает. На, — протягивает футболку с принтом какой-то рок-группы. — Она ряльно чистая. — Спасибо. Руслан опирается на подоконник, смотря, как девочка исчезает за дверью, и расплывается в невольной улыбке. Все-таки ситуация очень неловкая. Но забавная. Выходит вслед за ней, но направляется на кухню, где был полнейший срач. Убирать его он, конечно же, не будет, поэтому, обходя множество бутылок, которые лежали тут как минимум неделю, он подошел к одному из шкафчиков, доставая упаковку «Доширака». Включает чайник и достает две кружки: для него и Насти. Все-таки чай по утрам — это святое. Берет упаковку любимого черного чая, бросая пакетик в большую кружку, и ожидает, когда чайник наконец вскипит. Через пять минут на кухне показалась Анастасия. В его футболке, несмотря на то, что она была до середины бедра. Все еще стесняясь юношу, она продолжала стоять в стороне, будто охапку котят кинули в незнакомую местность, и пока одни исследуют ее, котенок по имени Настя не знает куда идти и только и делает, что жмется в углы, стараясь спрятаться. — Тебе какой чай? Черный или зеленый? — тянется за чайником, доверху наливая кипяток в кружку, отчего чайный пакетик полностью исчез в воде. — Я не буду… — красноволосая отводит глаза в пол, не покидая угла комнаты. — Ага, блять, не будет она, весь вечер нихера не ела и сейчас собралась голодать? И так скелет ходячий. Так что не выебывайся тут и садись. Черный, блять, или зеленый? — Зеленый, — садится на табуретку, теребя пальцы. — Дошик будешь? — наполовину наливает кипяток ей в чашку, остатки воды выливая в лапшу. Берет графин с холодной водой, разбавляя ее чай. Пытается проявлять заботу, как может. Садится на диван, подмечая, что девушка села на максимально неудобную табуретку. Какая же она скромная, просто пиздец. — Я не ем такое… — М-да, оно и видно, — подмечает худощавость девушки. — И че ты у нас будешь кушать, м-м? — Я не хочу есть, — отпивает теплый и абсолютно несладкий чай, стесняясь попросить сахар. — Да блять, Насть, ты вообще ешь? — Да. — И что же, разреши поинтересоваться? — Ну… — как же ей сложно поделиться чем-то. Что-то вроде некой формы социофобии. — Ясно все, скромняшка. Надо тебя откормить. Однозначно пойдем шаву кушать, а то так и умрешь не попробовав. — Но, я не хочу. — Меня не волнует, — тяжело выдыхает, чувствуя, как острая приправа говяжего «Дошика» буквально сжигает все внутри. Что ж, язва желудка вошла в чат. Хотя кажется, что она и не покидала его. Быстро выпивая остатки «жижки», он поднимается с дивана. — Я в душ, можешь пока выпить еще зеленого чаю. Мало ли, может ты наберешь вес? И, пожалуйста, не стесняйся. Все в твоем распоряжении. Все равно в школу не пойдем, так что до трех можешь спокойно пить свой зеленый чай без сахара. Сахарница, кстати, вот, — достает из шкафа стеклянную баночку, громко ставя на стол, и выходит. Когда парень скрылся за дверью ванной комнаты, Настя сразу же направилась в спальню, дабы отыскать свой телефон и отписать классной, что сегодня ей «плохо». Так сказать, чтобы совесть не мучила. В том году у нее не было не единого пропуска. Что ж, этот год начался несколько иначе. Внимательно осмотрев помещение и не увидев его, она подняла одеяло, и телефон, который запутался в нем, с характерным звуком упал на пол. Мгновенно подняв его, красноволосая осмотрела устройство на наличие трещин, которых, к счастью, не было, и заправила кровать юноши, скорее, из вежливости и привитой ей опрятности. Не из любви к нему. Честно. Нет. Выходит из спальни так же быстро, как и пришла туда, и заходит в кухню, садясь на ту самую табуретку, попутно отписывая учительнице. Оставляет телефон на стол, решая все-таки убрать на кухне. Хотя-бы чуть-чуть. Если наводить тут «total clean», то лучше сразу вызвать целую вооруженную мешками для мусора и тряпками спасательную бригаду, которая будет убирать здесь не одни сутки. В первую очередь Анастасия собрала всю грязную посуду, которой было достаточно, чтобы заполнить собой всю раковину. Найденной в углу столешницы тряпкой протерла стол от круглых пятен от чашек, крошек, стряхивая все в раковину. Бутылки сразу же были составлены в ровные ряды в углу кухни. Все-таки хуй знает куда их выкидывать в этом доме. Может они коллекционируют бутылки? Так что выносом мусора пусть займутся жильцы. Подходит к раковине и вытаскивает с ее дна губку, которой явно редко пользовались. Включает воду и начинает водные процедуры для посуды. Из-за шума красноволосая не сразу заметила, как Руслан вошел в комнату, наблюдая, как она тщательно старается отмыть намертво присохшие куски еды от тарелок. Осторожно садится за стол, все еще не увиденный ею, замечая оставленный на столе включенный телефон. Рука на автомате тянется к нему. Переписка с классухой? Скучно. Что еще? Темноволосый выходит в общие диалоги, заходя в диалог с Дашей. Листает чуть вверх, замечая свое имя, и ухмыляется. Кое-кто действительно влюбился. Он, конечно, догадывался об этом, но все же воспринимал это несколько иначе. Это так… мило? Руслан, что с тобой? Тебе же абсолютно плевать на нее. Вроде как. Пока девушка все еще не заметила чужого присутствия, он кладет телефон в то же положение, в котором он лежал несколько минут назад, нарочно громко кашляя, тем самым создавая впечатление, что он зашел только что. Плечи невольно дернулись, и Настя, не подавая виду, быстро дотерла оставшуюся пару кружек, выключая воду. — Че падало? Ты? — Телефон, — вытирает руки висевшим на крючке полотенцем. — Спасибо. Ну, за порядок. Сколько я должен? — Эм, нисколько… — Я рофлю. Спасибо, — достает большой пакет, кидая в него еще недавно ровными рядами стоящую армию бутылок, направляясь в гостиную, сгребая новых солдат в одну кучу со старыми. Взгляд привлек какой-то блеск на диване. Поворачивает голову, ничего не наблюдая. Тогда решает немного отойти, отчего лучи солнца снова упали на диван, подсвечивая пятна, причину которых от сразу же понял. Ебучий Кашин, неужели так сложно убрать за собой срач?***
— Ли-из, ты домой? — рыжеволосый подошел со спины, приобнимая ее за шею. — Нет, на трассу. — М-м, тогда я твой первый клиент, — шутка на шутку, они явно стоят друг друга. — Извини, я по девочкам, — выходит из здания, помахав подругам на прощанье. — Да ну блять, Неред, — догоняет ее, притягивая за рюкзак, — стой. Я провожу. — Попутал что-то? Сама дойду. — Так не пойдет, заблудишься еще. — Ну пап, мне уже не девять! — снова шутит, несмотря на явное отсутствие идти с ним до дома. — Называй меня папочкой, — поправляет ее. — Мне так больше нравится. — Обойдешься, — выходят за ограждения школы. — Ты че такая грубая, м-м? — Данила обгоняет ее, идя впереди нее, чтобы смотреть в глаза. — А сам-то? — Я вообще милый и пушистый котенок. А вот тебе огрызаться не к лицу. — Похуй, — решая использовать тактику молчания, девушка решила ничего не добавлять. — Ну че ты? Я, быть может, хочу узнать тебя получше. Так сказать, подружиться. — Ну, удачи. — Лиза, блять, — юноша останавливается, не давая ей идти дальше, — не зли меня. — А ты меня, — делает еще одну неудачную попытку обойти парня. — Дай пройти. — Отсоси, потом проси. Такая манера речи тебя устраивает? — показушно дергает головой, расправляет плечи и поднимает брови вверх. — Сам факт того, что я разговариваю с тобой, меня уже не устравивает, — девушка складывает руки на груди и с вызовом смотрит в его глаза. — Пизда тебе, Лизочка, — резким движением Даня подхватывает ее на руки, закидывая на плечо, попутно снимая довольно тяжелый рюкзак. — Ты, блять, ебанулся? Спусти меня, долбоеб, — русоволосая колотит его маленькими кулачками по спине в надежде, что это поможет. — Извини, но нет, — слегка подбрасывает ее на плече, отчего та невольно вскрикивает. Все-таки упасть лицом на асфальт не очень хотелось. — Хотя ты можешь попросить прощения за все грубые слова в мой адрес и хорошенько попросить. — Ага, щас, — лицо, которое Данила не видел, явно выражало, что делать этого девушка явно не собиралась. — Тогда придется тащить тебя прямо до дома. На ручках. На глазах у людей. Как маленькую девочку. — Да бля-ять, ну отпусти. — Я жду. — Каши-ин, — недовольно протягивает русоволосая, не в силах что-либо сказать. Будто некий барьер останавливает ее. — Что? Ты хочешь что-то сказать? — Я сейчас буду орать. — Ори. Тогда я возбужусь от твоих криков и унесу тебя к себе домой. А это еще долгие минуты позора. Люблю ходить пешком, знаешь ли. Так что, Лизонька, выбирай быстрее, — еще раз подкидывает ее, создавая ощущение, что прямо сейчас она упадет. — Стой! Ладно, все, извини! Доволен? — Хм, нет, — ехидно и невидимо для нее улыбается, но она прекрасно представила эту самую улыбку. — Даня, блять, — кажется, она впервые назвала его по имени, — ты сказал, что отпустишь. — Я не слышу в твоих словах искренности. Этого недостаточно, — снова играет по своим правилам. — Извини меня за то, что ты такой долбоеб. Поставь меня на землю, — удар в спину, — ну пожа-алуйста. Парень все-таки опускает ее на ноги, шлепая Елизавету по заднице. — Блять, ты еблан? — Нехер было пиздить меня. Это я еще нежный. — Сумку отдай. — Я смотрю, ты фемка? Девушки сильнее парней, все дела? Тут, блять, килограммов семь. Так что иди и не ной. И не груби мне. Я, в конце концов, джентльмен. — Не похож. — Ох, простите, мисс, я забыл свой брючный костюм в апартаментах. Прошу прощения за столь неподходящий под наш официальный дресс-код вид. — Прощаю.***
Все-таки иногда этот рыжий парень может вести себя адекватно. По крайней мере все те оставшиеся пять минут, сколько они шли до дома, Лизу ни разу не прижали к стене и не изнасиловали. Прогресс. — Забирай свою тяжелую хуйню, — протягивает ей рюкзак, как только они дошли до подъезда. — Нехер было тащить, — русоволосая закидывает его на правое плечо. — Спасибо, что проводил, все такое. Пока. — Даже на чай не позовешь? — Обойдешься, — направляется к двери подъезда, показывая парню средний палец, абсолютно не боясь последствий. Будто хочет этого. Хочет, чтобы те самые последствия, которые могут быть при подобном ее поведении, произошли. Что ж, Лиза, ты сама приняла предложение поиграть. В следующую секунду рыжеволосый рванул к двери, и ловко подставил ногу, не давая ей закрыться. Громкий топот Елизаветы, казалось, слышали все жильцы дома. Десять ступенек и судорожные попытки вставить ключ в замочную скважину. — Лиза-Лиза, — медленно подходит к ней, явно понимая свою победу в данной игре, — ничему тебя жизнь не учит, — забирает связку ключей из ее рук, чтобы она точно не убежала, и прижимает к двери. — Да блять, Кашин, я пошутила! — прижимается ладонями к его груди, в попытке оттолкнуть. — Я тебе говорил, что со мной шутить не стоит. Видишь? Теперь ты разбудила злого Данилу Владимировича. Не бойся, — наклоняется к уху девушки, — я тебя не обижу. Без твоего согласия. Но только, пожалуйста, не дразни меня больше. Ты же хорошая девочка? — Да не буду я, пусти, — все еще тщетно пытается оттолкнуть парня. — Да Даня-я, — сама того не ожидая, начинает смеяться. — Че ты ржешь? — улыбается ее реакции и отходит. — Криворукая, блять, — ловко поворачивает ключ девушки в замке и пафосно бросает ей в ладонь. — Удачи, — напоследок поднимает ладонь вверх в знак прощания. Теперь я знаю, где она живет.***
Уже вечер. Когда? Почему время так быстро проходит? Бесит. Все те часы, которые Лиза была дома, она провела за домашней работой, которую задали чересчур много в первый учебный день. Снова бесит. Вроде как это последний номер по алгебре, а дальше свобода. До следующего дня. Снова эта нескончаемая муторная хрень, под названием школа. Ебаный круговорот, который заканчивается лишь на три месяца, чтобы после с новой силой ударить катаной в голову. Класс. Внезапная вибрация от телефона по каким-то законам физики, в которых Елизавета не особо шарила, передалась в стол, заставляя девушку вздрогнуть. Неужели ты кому-то нужна? Данила Кашин — выйди 20:52 Да ну блять, и что ему надо? Выйти из дома? К Даниле Кашину? Ну уж нет, извините, я расторгаю всевозможные бумаги, где было данное согласие. Кто знает, может он с ножом там стоит? И потом оставит ее окровавленное тело с выпотрошенными внутренностями лежать около подъезда, пока какая-нибудь бабушка не заметит ее. А потом через недельку вернется мать. А Лизочки уже не будет. Специально не читает сообщение, а лишь отписывает Светлане, что столь знаменитая личность почтила своим вниманием Елизавету. Данила Кашин — ага так я и поверю что ты занята* 20:58 — лиза блять не игнорь 20:58 Все-таки девушка, выдерживая паузу, решает ответить парню:Лиза Неред — не буду я выходить 21:02 — с какой целью? 21:02
По сравнению с Лизой, юноша ответил довольно быстро: Данила Кашин — надо 21:02 — ну выйди блять 21:02 — мне скучно 21:02 — лиз 21:03 — лиза 21:03 — я знаю твою квартиру 21:03 — и я знаю что у тя дома никого 21:03 — я щас на чай зайду 21:03 — и не только 21:03 — так что выходи 21:03 — я погулять быть может хочу 21:03Лиза Неред — а я не хочу 21:04
Буквально через минуту в окно девушки кто-то постучал, после чего на телефон сразу же пришло уведомление: Данила Кашин — я щас насильно тебя из дома вытащу 21:05Лиза Неред — я щас тебе пизды дам 21:05 — свали нахер 21:05 — я уроки делаю 21:05
Данила Кашин — ну лизочкаа 21:05 — погнали 21:05Лиза Неред — как я поняла, ты не отвяжешься, да? 21:05
Данила Кашин — да 21:06Лиза Неред — пизда 21:06 — лан 21:06 — щас выйду 21:06 — надеюсь, ты без ножа 21:06
Данила Кашин — надейся 21:06 Не переодевая домашних штанов, девушка быстро надела худи поверх футболки, выключила свет и выбежала из дома, поворачивая ключ в замке.Прямо у подъезда ее ждал рыжеволосый юноша. — Блять, — испугавшись высокого силуэта, Лиза невольно вскрикнула. — Я такой страшный, да? — Не, просто на педофила похож. Зачем вытащил меня из дома? — Ты единственный человек, с которым еще можно погулять сходить. — Разве? — Елизавета садится на ближайшую лавочку. — Нет, — усмехается и повторяет за ней, пытаясь сесть как можно удобнее. — Блять, че она такая низкая? — Тогда что? — игнорирует последний вопрос. — Да ну блять. Сложно объяснить. Ты кажешься… интересным собеседником. — Да? И чем же я такая интересная? — Хуй знает. Пойдем на норм скамейку сядем. Эта для гномов. — Просто ты высоченный. По пути до какой-то площадки парень достал упаковку сигарет и, даже не предлагая Лизе, поджег ее, не меняя своей привычки делать максимально глубокую первую затяжку. — Да ну блять, снова ходить и вонять будешь, спасибо. — Извини, люблю долго курить. — Почему? — Ну, знаешь, многие курят быстро, просто чтобы забыть какую-то небольшую херню, и эти короткие быстрые затяжки уже позволяют насладиться наличием табачного дыма в своих легких, другие курят просто из-за привычки. А я курю, чтобы поскорее подохнуть. Чем больше вдыхаю — тем лучше эффект, не так ли? — Ты уже заебал со всей этой суицидальной херней. — В душе я романтик, что поделать, — рыжеволосый подмечает сравнительно высокую лавочку, присаживаясь на нее. — Мертвый романтик, — предпочитает оставаться в положении стоя, чтобы не вдохнуть лишние токсины. — А то, — что это? Неужели диалог не клеится? — Чем тебе дома не сидится? Ты живешь, блять, в абсолютно другом районе, откуда идти довольно-таки долго. — Лиз, на нашей петербургской окраине слишком редко появляются новые люди, а если и появляются, то какие-нибудь долбоебы. А ты… Ну блять, ты другая. — Другая? — Ну, типа, обычно все девки лезут ко мне, все такое, — еще одна затяжка, — а ты нет. Иногда кажется, что я даже противен тебе. — Не кажется, — усмехается, опираясь на близстоящий столб, и скрещивает руки на груди, смотря на него чуть исподлобья. — Да брось. Не всегда. — Не всегда, — соглашается с его словами, — но очень часто. — Этим ты и отличаешься от других. Серьезно. Сегодня у тебя в подъезде ты начала смеяться. Я ведь мог, ну, не знаю, сделать что-нибудь, — тушит сигарету и железную урну и бросает ее к бесконечной куче упаковок от чипсов, железных банок и таких же одиноких окурков. — Ты не боишься меня, но в то же время и не хочешь. Наверное. — Да похуй как-то. Умру, убьют, зарежут — похуй. — То есть если я прямо сейчас достану нож, то тебе будет похуй? — Ты типа проверить хочешь? — Нет. Тебя я убивать точно не хочу. — Хоть на том спасибо, — русоволосая отходит от столба, из-за чего ее лицо вновь озарилось желтым фонарным светом, и садится около юноши. — Ты клевая, — язык Данилы решил вступить с его головой в необдуманное сотрудничество, при котором он говорит все, что придет на ум. На ту часть ума, которую сам Даня никак не замечает и даже не думает о ее существовании, поэтому не способен контролировать поток мыслей. — Ахах, не говори так. — Почему? — Я не привыкла слышать всякие такие комплименты. Не то чтобы это неприятно. Но все-таки я не могу нормально отвечать на них. Сложно объяснить. — Понял. Хотя нет. — Да блять, мне сложно как-либо выражать и показывать свои чувства… — поворачивает голову на парня, который явно ожидает продолжения. — Ну что? Когда я еще жила в том городе, — отводит взгляд вниз, рассматривая свои ноги, которые даже не доставали до земли, — мне друг признался в любви, все такое. Он мне тоже нравился, но я этого никак не показывала. Хотя чувства были взаимны. Я просто… стеснялась? Хуй знает. Но вот что-то мне прям жестко мешало ответить взаимностью. В тот момент я поняла, что я просто не могу этого сделать. Что-то просто не давало этого сделать. И это очень обидно. А потом мы переехали. — Лиз, — рыжеволосый приобнял Елизавету за плечи, прижимая к себе, — это нормально. Камон, тебе шестнадцать. Если тебе так сложно признаться в своих чувствах, то может они и не такие сильные? Ненастоящие? — Без понятия, — почему в объятиях этого рыжего долбоеба так уютно? Он такой теплый. Стоп, что? — Я просто заебалась. — В том-то и дело, что ты без понятия. Любовь — это состояние осознанности. Осознание того, что тебе дорог и нужен человек рядом, что ты готов на что угодно, лишь бы видеть его улыбку. Тебе плохо, когда ему плохо, хорошо, когда ему хорошо. А все остальное — кратковременная херня, влюбленность — состояние, при котором ты чувствуешь нечто большее, нежели обычную симпатию. Камон, симпатия — это секундное чувство, ты испытываешь ее к кому угодно. Вон идет девочка в прикольной тишке, она тебя зацепила. Но на следующий день ты о ней не вспомнишь. Когда ты влюбляешься в человека, то тебе хочется коснуться его, услышать. Все это проходит плавно и непринужденно, усиливаясь с каждым днем. Без человека становится тоскливо и как-то хуево, я бы сравнил это с ломкой. Но есть один минус: если ты не подпитываешь эту «зависимость» — влюбленность проходит, и ты переключаешься на другого человека. Серьезно. Любовь это ряльно как наркотики. С каких-то ты легко слезешь, а с каких-то, как бы ты не пытался, слезть не получится. — Ого, — спустя несколько секунд молчания Лиза усмехнулась, — ты, оказывается, можешь говорить такие умные вещи… — А ты как думала? Жизнь уже научила. — Ты любил? По-настоящему. — Сложный вопрос. Вроде бы и да. Но сейчас понимаю, что я могу жить без этого человека. Хотя, конечно же, было бы гораздо лучше, будь она жива. Любовь, скажем так, не то чтобы прошла, она просто невозможна. Остаются лишь ебаные воспоминания, убиваться которыми мне не очень хочется. — Кхм, извини, — все еще уткнувшись русой макушкой в такого большого и мягкого, словно плюшевый мишка, Даню, девушка, кажется, чуть ближе подвинулась к нему. — Не извиняйся. Серьезно. Мне уже не больно. — Разве? — По крайней мере я стараюсь смириться. — И получается? — Знаешь, Лизочка, наркотики творят чудеса. Вместе с определенными мыслями и воспоминаниями исчезает и все остальное. В том числе и я. Медленно, но все же. Те вопросы, на которые я так отчаянно хотел найти ответы, больше не интересны, а те вещи и мысли, которые казались мне неприятными и безумными, сейчас являются главным источником удовольствия. Думаешь, я всегда был таким мерзким? Что ж, отчасти ты права. Все-таки у людей еще в детстве складывается их характер, с которым они выживают всю оставшуюся жизнь. Большинство подавляет в себе эти плохие черты. Я же подпитываю всю эту ебаную грязь своей ебаной темной настолько, что черный цвет просто поднимает руки вверх, с поражением уходя на хуй, души каждый день. Нет, я не делаю чего-то нового, не испытываю новых эмоций. Я просто разучился этому. И все-таки каким-то хером я умудряюсь закапывать самого себя все глубже в эту долбаную грязь, несмотря на то, что глубже, казалось бы, уже некуда. Я нахожусь уже ниже всего этого мусора. Будто тот самый бедрок наконец сломался, и я падаю в пиксельную пустоту. Да, я живой. Но в то же время я, будто мертвец, нахожусь под глубочайшим слоем земли, где мое тело медленно пожирают черви. И вылезти из-под него просто нереально. У меня внутри ужасная пустота, какое-то безразличие ко всему, которое убивает во мне абсолютно все. Я слаб. Мне очень плохо. Да, это не те слова, которыми можно описать мое состояние, но других я подобрать не могу. Даже в своей больной голове не удается понять это. Я не хочу жить. Я не хочу умирать. Просто не хочу существовать. Хотя бы какое-то время. Просто чтобы почувствовать себя свободным. Это даст хоть какую-то надежду. — Неужели все настолько хуево? — кто бы мог подумать, что он может говорить так… красиво? Не то слово, но похуй. Кажется, девушка даже заслушалась. — Как думаешь, это адекватно каждое утро просыпаться с мыслью «блять, снова живой»? Я думаю, что нет. — Это ведь не просто так началось. Должна же быть какая-то причина. — Началось? Мне кажется, это всегда было. Я устал, — убирая руку с плеча Лизы, отчего ветерок сразу же стал неприятно охлаждать его, Данила поставил локти на колени и уперся в них головой. — Просто устал. — Да ну блин, не говори так, пожалуйста. Я плохо утешаю людей. — Мне просто надо было выговориться. — Тебе надо отвлечься. Так ведь серьезно можно скоро покончить с собой. А если не получится, то отправиться в дурку. — Тебе вообще норм с таким шизоидом общаться? — Бывало и лучше, но пойдет, — утыкается лбом в его плечо, в попытке развеселить его. — Ну Дань, все, давай улыбайся и становись прежним. Твоя грустная физиономия ничего не исправит. — Ну спасибо. Почему ты стала называть меня по имени? — А как мне тебя еще называть? — Нет, ну раньше просто либо по фамилии, либо долбоебом. А сейчас так мило. Да-аня, — специально тянет слово и усмехается. — Да ну все, отвали, — замолкает. — Расскажи мне про Свету с Дашей. Ты с ними вроде как общался, да? — Было дело. До лета. Мы не то чтобы общались, мы были настоящими друзьями. Ну, со Светой точно. Постоянно тусили вместе, бухали, гуляли. В общем было весело. Даша и Света — подружки с привилегиями, шаришь? По крайней мере до этого года точно были. Часто чисто по рофлу лесбиянились. Выдумали себе отношения, целовались, все в таком роде. А потом мы со Светой как всегда сидели у меня, это были первые дни лета. Ну и мы… Да ты прекрасно понимаешь. Было круто. Но после этого она перестала общаться со мной. От Дашки потом узнал, что она оказывается была влюблена в меня. Ну и испугалась, наверное. Хотя тогда она не выглядела напуганной. — Пиздец… Ты весь класс перетрахал или как? — Тебя еще нет, — облизывает губы, сразу же меняя тон. — Или ты тоже по девочкам? — Бисексуальность в каждом человеке есть в той или иной степени. — Я натурал. — Ну да, конечно. — Тебе доказать? — Успокойся. Знаешь, без всей этой твоей хуйни с тобой гораздо приятнее общаться. — Со мной приятно общаться? — Иногда. Пару минут назад точно было... Так вы теперь не общаетесь? — Общаемся. Но хуево. Даша считает, что я просто воспользовался ее подружкой. Но блять. Я сам не знаю, как так вышло. В какой-то степени мне даже не хватает общения с ними. Типа, было весело. Летом, как раз после экзаменов, они пытались вытащить меня из ебаной депрессии. А потом еще весь десятый класс. Ну, тогда Сони не стало… Прошло уже больше года. Пиздец… Я действительно привык, что ее нет. Это так неприятно. Кажется, что я просто забыл про нее. — Ты просто отпустил. И все. В этом нет ничего плохого. — Ты права. Осталось только донести это до моего ума. — У меня один вопрос: почему еще вчера ты так хотел выебать меня, а прямо сейчас так спокойно рассказываешь о своей жизни? — Я не знаю. — В смысле? — Блять, Лиза, без смысла. Я реально не знаю, почему веду себя именно так. Если я захотел что-либо сделать, то я делаю это. Захотел пригласить тебя погулять — пригласил, захотел, блять, выпить — выпил. А когда я пьяный, то мои желания еще более дикие. Так что извини за все, что я сделал, все дела. — К чему тогда вся эта игра на публике сегодня? — Захотелось. — У тебя раздвоение личности или что? В толпе ты ведешь себя по-другому. Это странно. — Привыкай… — только сейчас Данила действительно задумался над причиной своих действий. Вот только понять ее так и не смог. — Тебе не холодно? Все-таки ночь на дворе. — Не, я привыкла. Постоянно ссорилась с матерью, отчего довольно часто сваливала из дома, пока она не перебешивалась. — Все равно. Завтра в школу, все такое, так что жопу поднимай. — Сам из дома вытащил, теперь страдай в моей компании. — Ну, в твоей компании я точно страдать не буду. — Ага, а что за долбоеб ныл мне тут несколько минут назад? — Ты хочешь получить пизды? — Даня резко поднялся с лавочки, отчего русоволосая по инерции спрыгнула за ним. — Так, спокойно, — девушка интуитивно выставила руки вперед, будто это поможет успокоить надвигающегося в ее сторону юношу. — Что я снова сделала не так? — Раскрываешь свой ротик, — дистанция становилась все меньше, отчего Елизавете не оставалось ничего, кроме как резко развернуться и начать свой побег в сторону дома. — Стоять! — парень так же быстро рванул с места, тем самым начиная казалось бы столь детскую игру в догонялки. Что? Остановиться? Да никогда в жизни. Проиграть Даниле Кашину в догонялки? Ну нет. Вместо этого Лиза лишь ускоряется. Вот только кое-кто не подумал, что почти двухметровый юноша может так быстро бегать. В последнее время в ее жизни слишком много бега от него. Просто пиздец. — Лизочка, ну чего ты убегаешь от меня? За свои слова надо отвечать, — одной рукой он схватил русоволосую за капюшон худи, другой приобнимая за талию, чтобы она точно не смогла никуда убежать. — Так нечестно! Пусти! — отчаянные попытки ударить парня не увенчались успехом, отчего та, кажется, подуспокоилась. — Лиза-Лиза… — наклоняется к ее уху, все еще крепко держа в своих «объятиях», — ты, похоже, еще не поняла, что мы играем по моим правилам. А это значит, что я всегда побеждаю. Любой ценой. — Да отпусти меня, — еще раз брыкается, пихая парня локтем в живот. — Нет, ну ты сама напросилась, — подняв девушку с земли, он ловко закинул ее к себе на плечо, легонько ударяя по заднице, отчего послышался недовольный вскрик. В последнее время ее чересчур часто стали таскать не по своей воле. — А ты чего ожидала? Не будешь слушать меня — будет больно, — в подтверждение своим словам снова уже чуть сильнее шлепает ее. — Видишь? — Ты больной! И это не вопрос! Поставь меня на землю! — каждое слово приходилось слабым ударом кулачков Лизы о спину Данилы. — Не-ет, куколка, я буду нести тебя до самого дома, пока какие-нибудь извращенцы будут наблюдать за сей картиной из окон и, возможно, даже подрочат. А потом уже посмотрю на твое поведение. — Ты издеваешься? — Да. — Пизда, блять, Дань, щас грыжу себе заработаешь. — Ты легкая, так что похуй. — Ну и что мне сделать? — Тебе не понравится. Так что не ной. Я тебя тут, блять, до дома на руках тащу. Что-то не устраивает? — Ты меня тащишь на своей спине, а не на руках, так что не выебывайся. Положив руку на зад Лизы, чувствуя даже линию ткани нижнего белья через тонкую ткань домашних штанов, рыжеволосый несколько нелепо перевернул ее, поддерживая за спину и колени. — Довольна? Теперь только в загс идти. — Ну пап, не хочу я замуж! Я еще слишком маленькая. — Еще раз повторяю, для тебя я только папочка. Поняла? — Нет, — похоже, кто-то решил продолжать игру, тем самым раззадоривая парня еще сильнее. Да и сама Лиза разыгралась, и теперь даже ей интересно узнать, чем же закончится эта игра, финал которой не придумал даже сам парень. Так сказать, полная импровизация. — Ты меня заебала, — дойдя до парадной русоволосой, Данила, чуть присев, поставил девушку на ноги, подталкивая к двери и разворачивая лицом к себе. — Вот думаю, что мне с тобой сделать? Елизавета медленно подняла полный интереса взгляд на парня, смотря на него снизу вверх: широкая грудь беспорядочно поднималась, рыжие волосы чуть намокли у корней от столь длительного путешествия с девушкой на руках, отчего некоторые локоны от челки хаотично расположились на лбу; большой нос пытался вдохнуть максимально большое количество кислорода; в светлых глазах снова смешалось оливье из эмоций, в которое вместо майонеза добавили керосин, а после подожгли, и этот самый огонь сейчас прекрасно читался в светлых радужках. Не отвечая на его вопрос, она продолжала пытаться разглядеть каждую веснушку на его усталом лице, но ночная темнота решила, что столь детальный осмотр стоит перенести на более светлое время суток. — Почему в первый день нашего знакомства ты не смотрела мне в глаза, а сейчас наоборот? — заметив, с каким любопытством Лиза смотрит на него, стало как-то неловко. — Без понятия.Почему стесняемся смотреть в глаза? Ведь только в них мы увидим себя. Почему мы вечно бьём по тормозам И так боимся жить, честно любя?
— Ты так и не ответила: что с тобой сделать? — с явным намеком, который читался в глазах, полных животного желания, юноша приблизился к ее лицу. — Отпустить, может быть? — русоволосая решила играть не по правилам, игнорируя его блеск в глазах, который будто изменился от ее ответа. — Я подумаю, хотя, нет. Ты так просто не уйдешь. Еще варианты? — Да блять, Кашин, я не знаю. — Хорошо, ты мне должна одно желание. — Смотря какое. — Я тебя поцелую. Потом. Когда ты захочешь, — снова желание. Не совсем нормальное желание. Помимо места жительства, похоже, больше ничего не изменилось. В голове снова пронеслись воспоминания годичной давности. — Не захочу. — Ну-у, Лиз, не делай поспешных выводов. Остальные мои желания еще жестче, так что соглашайся, малыш. — Не называй меня так. — И как мне называть Вас? Королева Елизавета? — Просто Лиза. — Хорошо, малыш, — отходит от нее на шаг, — спокойной ночи, все дела, спасибо за время, проведенное в моей гнилой компании, — настроение этого рыжеволосого парня скачет так, будто он участвует в ебаном родео. — Даже на чай не будешь проситься? — Боюсь, тогда тебе придется лишиться девственности раньше времени. До завтра. Готовься к поцелуям, — парень поднимает ладонь вверх, по привычке одной рукой накидывая капюшон худи на голову, другой шаря по карману в поиске еще одной сигареты. — Пока, — тянет дверь на себя, полностью скрываясь за ней. Бля-ять, Лиза, и что это было? Пиздец. У вас какое-то нездоровое общение. Пиздец какое нездоровое. Просто. Пиздец. Без матов тут никак не обойтись. Господи, что с ним не так. А что со мной не так? Блять. Такими темпами я сойду с ума. Уже схожу. Разговариваю сама с собой. Кто-нибудь, убейте меня, пожалуйста… Все повторяется, будто я опять в этом ебаном Чайковском. Просто почти идентичная хуйня. Господи-и, за что мне все это? Почему я не отказалась? Хотя, это наверняка самое адекватное желание, которое у него может быть. Все-таки в его взгляде буквально читалось, что он так и жаждет выебать меня. А ведь действительно, почему я без стеснения стала смотреть ему в глаза? Это… странно? Да, блять, это странно! Все, забудь. Забудь. Данила Кашин, попрошу Вас выйти из моей головы. Пожалуйста. Выйди.