***
pov lizа.
Он предложил мне встречаться. Стоп, что? Он? Предложил мне? Встречаться? Какого, блять, хуя происходит? Это же Даня Кашин. Даня, мать его, Кашин. Нет, ты не любишь его. О, нет, Лизочка, ты любишь его, пора бы признаться хотя бы самой себе себе. Сколько мы знакомы? Сейчас середина октября. Плюс сентябрь. Недель шесть. Какого, еще раз спрашиваю, хуя? Ну нет, нет. Любовь? Фу. Любовь для лохов. Как и отношения в целом. Хотя, мне ведь хорошо с ним. Да, Лиза, ты наконец поняла это. Поняла, что не можешь без него. Но ему мы ведь не скажем об этом, правильно? Блять, вот я снова лежу и думаю о нем. И так всегда. После каждого дня общения. Ну что это за хуйня? Я ведь не могла влюбиться. Влюбиться — это что? Какая-то параша. Так что спокойно, вдох-выдох. Да ну нет, я так не могу. Да, блять, я… люблю его. Возможно. Почему так неуверенно, Лиз? Давай, признайся уже, блять. Не тяни. В глубине своего мозга ты уже давно это поняла это. Ты ведь постоянно ждешь сообщений от него, а когда он онлайн, сразу же выходишь, создавая глупое впечатление, что ожидаешь ты вовсе не его. Ведешь себя, как тупая школьница. Хотя почему как? Тебе ведь так нравится переписываться с ним ночами напролет, чтобы утром встать с желанием умереть от недосыпа, первым делом проверяя новые сообщения от него. Тебе нравится его юмор, пусть и несколько токсичный и пошлый. Тебе очень нравится, как он ведет себя по отношению к тебе. Передруг, так это называют? Нет. Просто нет… Не может так быть. Блять. Да. Я влюбилась. Пиздец.pov end.
***
— В смысле? — смотря на парня снизу вверх, будучи все еще прижатой его телом к земле, Лиза недоуменно изогнула бровь, по привычке усмехаясь, не совсем понимая, что он задумал. — Без смысла, — произошло столкновение двух пар светлых глаз. — Это мое желание. — Ты так хочешь встречаться со мной? — А ты хочешь? — Данила сказал это так, словно был абсолютно уверен в ее положительном ответе. В голове Елизаветы сразу же пронеслись картинки их совместных прогулок по ночным петербургским улицам, начиная со двора и заканчивая ранее неизвестными, но очень красивыми и живописными местами, которые посетить до этих моментов не удавалось. Отличало эти картинки от всех прошлых воспоминаний то, что они были цветными. Самые различные цвета создавали живую атмосферу, мысленно перекидывая девушку в те дни. Пока где-то глубоко в голове проносилось нечеткое «нет!», расслышать которое было довольно сложно, губы осторожно шепнули: — Хочу, — тихий шепот, который, кажется, шел не из головы, а прямиком из сердца. За эти несколько недель, как бы банально и заезженно это не звучало, Лиза успела влюбиться. Непривычно. Очень непривычно и странно. Как? Как можно влюбиться так быстро? Честно? Я сама не знаю. Это что-то такое, что понять и объяснить очень тяжело. Ведь, чтобы по-настоящему полюбить человека, нужно через многое пройти с ним. Их путь только начинается. В любой момент что-то может пойти не так, кто-то свернет не туда. Но тогда что такое «любовь с первого взгляда»? Разве она не существует? Что ж, конечно, существует, но это настолько некрепкое чувство, что назвать его любовью просто невозможно. Как бы сильно не хотелось. Это просто банальная симпатия, разрушить которую сможет даже одно слово. И все равно, бывает, что общаешься с человеком всего пару дней и уже понимаешь, что это твое. Твоя родственная душа, которую прежде найти было невозможно, как бы ты не старался. И, когда ты найдешь такого человека, с ним будет общаться так же легко, как и с самим собой. Вы сразу же находите общий язык. Именно тогда зарождается симпатия к человеку, и лишь после долгого времени вместе ты сможешь понять, что он тебе дорог настолько, что дальнейшая жизнь без него просто не имела бы смысла. Другое дело, когда это осознается слишком быстро. Может быть, это и есть судьба? Когда встречаются два настолько близких человека, понимающих свою некую связь. Это такое прекрасное чувство, когда понимаешь, что ты наконец нашел своего человека. Просто прекрасное. Так чудесно, когда ваша симпатия между друг другом взаимная. Взаимна ли она сейчас? Что ж, если я решила раскрывать все карты, то думаю, что да. Несомненно, ему очень хорошо с ней. Ведь кто, как не Лиза, может выслушать его пьяное нытье в два часа ночи? Да и самой девушке приятно осознавать, что он пишет ей, когда плохо. Ведь редко мы можем пожаловаться на свою жизнь кому-либо. Порой даже родители, будучи вроде как самыми близкими людьми, мало что знают о проблемах своих детей. Понятие близости очень различное. И поделиться чем-то личным можно далеко не со всеми. Это может быть всего один человек. И этот один человек сможет заменить всех. Именно таким человеком для Дани и стала Лиза. Иногда стоит просто отбросить все рамки, сдерживающие тебя, и позволить говорить то, что ты хочешь. Хотя бы просто попробовать. — Что? — Даня, чуть ближе наклонившись к ее лицу, решил снова вытащить из нее это слово. Одно слово. Одно, но такое желанное. — Хочешь? — Хочу.***
— Так вы типа вместе? — несколько осуждающий взгляд со стороны Даши метался с одного лица на другое. — Да, — не позволив Лизе дать отрицательный ответ, Данила закинул руку ей на плечо, прижимая к себе. — Пизда, — попытки выбраться не увенчались успехом. — Ну пиздец, скоро всех подруг заберут. — В смысле? Светловолосая голова дернулась в противоположную сторону, где сидели Настя с Русланом.***
Противоположности притягиваются. Как часто вы слышите эту фразу? И почему многие так активно с ней соглашаются? Ведь, если у двух людей нет общих интересов, то, казалось бы, и общаться им не о чем. Что уж говорить об отношениях? И все же, несмотря на это, чаще всего друг к другу тянет людей с противоположными взглядами на жизнь, они ищут то, чего им не хватает в самих себе. Почему так важно найти свою «вторую половинку»? Именно эта «половинка» дополнит твою половину. Именно она — тот самый человек, которого будет так удивительно узнавать каждый день. Но почему людям так интересно общаться с кем-то, чьи интересы, мнение и мысли полностью противоположны их? Почему существуют такие исключения из правил, когда два абсолютно разных человека влюбляются, постоянно пытаясь понять друг друга? Это как игра, в которой вы постоянно раскрываете свои карты из одного набора, поэтому идентичные никогда не попадутся. И пока все некогда скрытые карты не прояснятся, эта игра будет такой же интересной, как и в самом ее начале. Ведь половиной колоды обойтись можно очень редко, да и неинтересно. Куда занимательней, когда всевозможные черты характера и эмоции человека собраны в одном наборе, и у каждого из вас ровно по половине колоды. В конце концов выйдет ничья, и соберется полноценный пазл. Вот только все детали в нем перемешаются настолько, что на выходе получится нечто новое. Каждый вкладывает туда частичку себя и своей души. Именно эта новая разноцветная и хаотично собранная картина будет идеальным описанием отношений людей. Противоположных, но очень близких друг другу людей. Как от некого презрения и насмешки, которые вызывала у Руслана Настя, он смог влюбиться в нее? Влюбиться. Нет, об этом он никому не скажет. Все же его уже давно сформировавшийся образ холодного парня с такой же холодной душой так просто не уйдет. В конце концов, это часть него. Неотъемлемая и порой очень мешающая часть. Поэтому свои чувства темноволосый умело скрывает и никому о них не говорит. Никому. Кроме нее.***
— Он тогда был еще совсем маленьким, — быстро листая ленту в галерее телефона, Настя судорожно принялась искать еще старые фотографии со своим котом. — Мама была против сначала, а потом всей семьей полюбили его. — Круто, — абсолютно не вникая в очередную историю девушки, Руслан лишь кивал головой. — Тебе не холодно? — Да нет. — Так да или нет? — Нет, — зачем лишний раз говорить о том, что тебе плохо? — Блять, Насть, когда ты перестанешь мне врать? Я же вижу, что ты дрожишь уже. — Я не вру. — Нет, ты нагло врешь. Сюда иди, — прижав девушку ближе к себе, пара продолжила идти бок о бок. — Все в порядке? Темнеет уже. До метро проводить? — Давай еще погуляем. — Пойдем, — развернувшись на девяносто градусов, юноша начал идти в сторону набережной, с которой открывался вид на вечернюю Неву. — Все точно нормально? — Ну… — Рассказывай, — даже не просьба. Просто поставил девушку перед фактом. — Страшно. — Чего так? — Ну… Темно уже… — Насть? Я же вижу, что все не так просто. Ты же не просто темноты боишься? — девушка отвела взгляд, продолжая молчать. — Так, — подходя ближе к ограждению, не дающему слишком буйный жителям Петербурга упасть в реку, парень облокотился на него, приготовившись слушать рассказ Насти, которого он в любом случае добьется. Все эти истории про ее семью, кота и ее саму в семь лет были не особо интересны. А вот вытаскивать из нее что-то, что лежит не на поверхности, а где-то глубоко, куда более интереснее. — Рассказывай. — Не хочу… — Настя, блять, если ты не расскажешь, я сброшу тебя в эту реку. Так что не молчи, — агрессия со стороны Руслана словно послужила толчком в ту самую ледяную Неву. — Хорошо… Это было год назад, — глубокий выдох говорил о том, что что-то в голове Анастасии открыло дверь с не самыми приятными воспоминаниями. — Я гуляла с подругой и только вышла из метро, — секундное молчание, — там мы попрощались. Так получилось, что за мной увязалась компания парней. Мужчин. Очень пьяных, — множественные паузы и неуверенность в том, что стоит продолжать. — Они открыто обсуждали меня, будто я ничего не слышу. Я просто молча шла до дома. Думала, что они говорят не обо мне. Обратное было очень страшно представлять. Я проходила мимо магазинов, поэтому свет от вывесок и рядом стоящих фонарей падал так, что моя тень была впереди меня, — светлые глаза все еще смотрели под ноги, пока пальцы нервно сплетались между собой, вступая в своеобразную драку. — Их голоса стали громче, а головы теней уже доходили до моих ног. Я испугалась, ускорила шаг, а они стали смеяться и говорить всякие пошлые вещи. В мой адрес. Но я не бежала, мне это почему-то показалось глупым… Я быстро зашла в ближайший магазин, но вместо того, чтобы попросить помощи, я просто ходила мимо стеллажей, делая вид, что мне действительно тут что-то надо. Я не знаю, сколько точно там была. Может, десять минут, может, полчаса, но факт в том, что когда я вышла, они все еще стояли на улице. Они не ушли. Я до последнего верила, что они не зацепились за меня, мне стало очень страшно, но я, как ни в чем не бывало, просто пошла домой. В сторону своего дома. От метро до него идти минут пятнадцать. Я не прошла даже половины всего пути. Я помню, как они перешептывались, как спорили, кто из них подойдет ко мне. Не знаю, почему они шли так долго и ничего не делали, но потом один из них крикнул мне, чтобы я остановилась. Я как раз шла в малолюдном месте, там, где начинаются дворы. Они, похоже, почувствовали себя в своей тарелке… Мне на плечо легла ладонь… Большая и грубая. Он развернул меня к себе лицом, но было темно. Я даже не могу описать, как они выглядели. Я помню их лица, но не могу… — голос девушки стал тише. Почувствовав необходимость, Руслан чуть отошел от ограждения, прижав девушку к себе. Нос сразу же уткнулся в мягкие волосы, яркий цвет которых можно было различить даже в вечерней темноте, вдыхая их аромат. Все тот же цветочный шампунь, запах которого уже отложился в голове, как что-то родное. Что-то свое. Действие парня послужило чем-то вроде своеобразного слабительного, которое дало волю слезам. Молчание. Лишь пальцы перебирали локоны и гладили девушку по спине. — Все хорошо. Сейчас все хорошо. Со мной ты в безопасности. Слышишь? Что было потом? — Они пытались познакомиться, — говоря уже куда-то в грудь парня, Анастасия тихо продолжила, — от них пахло алкоголем. Я хотела молча развернуться и уйти, но еще один мужчина схватил меня за волосы. Пытался… опустить на колени, чтобы я ему… — с каждым словом пальцы юноши еще более нервно скользили по спине, а зубы непроизвольно сжимались. — Блять, — понимая, что сам потребовал продолжения истории, на душе стало паршиво. В конце концов, именно он только что заставил ее вновь вспомнить эту историю. И именно он не даст ей продолжить. Даже такому, казалось бы, безэмоциональному человеку, как Руслан, стало до безумия жаль ее. Хотя, жалость — несколько неподходящее чувство. Ему и самому было тяжело до конца понять, что он испытывает. С одной стороны, хотелось как можно сильнее прижать маленькое тело Насти к себе, а с другой, хотелось рвать и метать. Найти тех, кто посмел обидеть ее хотя бы словом. Но это все в прошлом. Все, что можно сделать, так это помочь ей забыть это, дать все, чтобы ей было хорошо. Просто хорошо. — Пойдем, дождь начался, — одной рукой Руслан, как и прежде, прижал девушку к себе. — Там под крышу можно встать, — не спрашивая согласия, темноволосый потащил ее за собой. Не так романтично, как это могло бы быть, но даже такое проявление заботы с его стороны было очень приятным. — Под крышу? — Ну, а че? Не под дождем же гулять. Переждем, а там уже и глубокая ночь будет. Мама не затеряет? — Не должна… — Не должна… — передразнивает то, как тихо говорит Настя. — Чего ты так неуверенно говоришь? Нужно четко и громко. Нормально все? — Ну, просто… — Что «просто»? — Ты о себе мало говоришь… — снова взгляд в пол. — Тебе скучно, наверно… — Бля, ты серьезно? — молчание. — Да брось. Тебе так интересно узнать что-либо про меня? — пальцы осторожно легли на острый подбородок красноволосой, приподнимая ее голову так, чтобы взгляд был устремлен не себе же под ноги, а в его карие глаза. — Конечно. Снова молчание. Никто раньше не интересовался им. Хотя, девушки, конечно же, обращали внимание, но это было настолько не взаимно, что с утверждением выше можно охотно согласиться. А она заставляет что-то чувствовать к себе. Что-то странное. Сейчас. Губы юноши осторожно, но быстро двинулись вперед, плавным и даже робким, словно на секунду задумываясь, стоит ли продолжать, движением накрывая ее. Глаза закрылись, а губы немного сместились в сторону, оставляя последнее касание в самый краешек уголка рта. Короткий и внезапный поцелуй вызвал на лице Анастасии нескрываемую улыбку, сопровождаемую краской, покрывшей все личико.Я буду целовать тебя под дождем, И ты намокнешь дважды.
Тишина. Лишь капли дождя громко ударялись о крышу трехэтажного дома, скатываясь по ней и стремительно падая вниз, образуя небольшие лужицы. Не так далеко слышен гул машин, похоже, никогда не спящих водителей. Колеса быстро проезжают по мокрому асфальту, отчего капли разлетаются в стороны. Ветер шатает уже голые ветви деревьев, поднимая опавшие с них листья вверх, а после довольно грубо бросая обратно на землю. Никто так и не решается нарушить молчание. Вместо людей разговаривает город. И эта осенняя тишина все же нарушается тихим шепотом: — Люблю тебя.***
6 november.
Еще каких-то пару месяцев назад Елизавета и подумать не могла, что ей будет так нравиться просто находиться рядом с этим рыжеволосым юношей. Он, как большое яркое пятно, теплом отдается в голове при одном только воспоминании. Хочется просто говорить с ним, пусть и о чем-то совершенно бессмысленном, ведь даже из абсолютно непонятной темы сложится разговор; хочется трогать его, начиная от обычного и случайного касания рукой, заканчивая долгими объятиями и касаниями губ; хочется просто видеть его улыбку, его светлые глаза. Хочется просто быть рядом. — Мы отмечаем твое день рождение в «Маке»? — Во-первых, сегодня вторник, а отмечать во вторник как-то не то. Во-вторых, у нас каникулы, я думаю, что мы можем себе позволить посидеть у меня, купить тортик и устроить ламповое чаепитие. А в-третьих, ты сама хотела есть, так что жуй свою картошку и не жалуйся. — А, так вот, — заранее выложив все содержимое рюкзака дома, Лиза положила в него довольно большой пакет, от чего тот несколько помялся. Так сказать, сюрприз, — С днем рождения, — передает его в руки. — Воу, и что тут? — Посмотри. Поставив пакет на небольшой квадратный стол, юноша принялся поочередно доставать содержимое, скрываемое большим слоем мелко нарезанной бумаги. Первой в руках оказалась открытка, которую Лиза явно делала сама. Дизайн и содержимое в виде текста полностью исходили из их общих шуток, понять которые всем остальным было не дано. Следующими из подарочного пакета рука нащупала какую-то шоколадку, кучу милых записочек и коробку с лапшой. Вроде бы и в шутку, но приятно. В предвкушении девушка поставила локти на стол, подперев щеки, тем самым точно не давая улыбке сойти с лица. Шелест отдельного пакета, лежавшего на самом дне. Так сказать, самое сладкое напоследок. — Чего ты так улыбаешься? Там что-то крутое? — Мм, да. Доставай уже. Хочу твою реакцию увидеть. В большом прозрачном пакете лежал еще один тканевый, не дающий увидеть его содержимое. Под характерный звук пакеты легли на рядом стоящий стул. — Это худос? Ты серьезно? Еба-ать, — глаза раскрылись еще шире, а брови вскинулись от удивления. — А как? — Ты же сам мне ныл, что хочешь это «пиздец какое охуенное худи». — Ты просто нереальная, — попытки сложить худи так же аккуратно, как это сделала Лиза, не увенчались успехом, поэтому решено было передать это дело в руки девушки. — Я уже говорил, как сильно люблю тебя? — Не раз, — усмехается, вытаскивая двумя пальцами картошку, обмакивая ее в соус. — Ты даже не скажешь, что это взаимно? — Хм, дай-ка подумать… Так уж и быть, это взаимно.***
— Я заебалась, — русоволосая отложила ручку с почти закончившейся за столь небольшой промежуток времени с начала учебы пастой и облокотился на высокую спинку стула, откидывая голову назад. — Ебучая химия. — Ну так не делай. Тебя не заебало, что она постоянно просит тебя решать какую-то хуйню? Пошла она нахер, — критикуя учительницу, Данила перевернулся на бок, чтобы видеть лицо девушки. — Иди сюда, — уставшими глазами посмотрев на парня, Лиза захлопнула тетрадь, направляясь к нему. Улыбка сразу же появилась на до этого серьезном веснушчатом лице, большая ладонь легла на русую макушку, спутывая волосы между собой, прижимая ее к себе. — Не понимаю я эту хуйню. Не понимаю и все. — Я же тебе говорю, пошли ее. — Нельзя. Она мне четверку поставила от доброты душевной. Сказала, чтобы я на каникулах дорабатывала. — Я думал, мы пришли к тебе домой, чтобы развлекаться, а не химию решать. — Значит будем развлекаться вне дома, — фраза, явно сказанная с намеком, ничем не отразилась на лице Елизаветы, но брови парня приняли изогнутое положение, ожидая продолжения фразы. Русоволосая продолжила молчать, оставляя в воздухе немое напряжение. — Пойдем чаю попьем. Я щас с ума сойду. — Тебе на еще одно чаепитие идти, не забывай. — За твое здоровье готова пить постоянно, — чайник спустя несколько секунд тихо зашипел. — Так мы во сколько собираться будем? — Думаю около девяти… Звук поворота ключей в замочной скважине моментально прервал их диалог. — Блять, мать сегодня раньше пришла. Сука. Так, сиди как ни в чем не бывало, — нервно отпивая из чашки, девушка быстро поднялась. — Привет. — Ага, — мама Елизаветы протягивает той пакеты с продуктами, намекая, что та должна отнести их на кухню. — Ты не одна? — замечает пару незнакомой обуви. — Одноклассник. С химией помогает, — не совсем правда, но и не ложь. Так что стыд можно не испытывать, — девушка послушно относит пакеты, ставя их на стол и поочередно выкладывая содержимое. — Здравствуйте, — Данила кивнул, спокойно отпивая чай из большой белой кружки. — Здрасьте, — несколько недовольно выдохнув, она с неким презрением осмотрела парня, задерживая взгляд на татуировке на кисти. — Ну куда ты на стол пакеты ставишь? Потом ведь не протрешь даже. А это в холодильник ставь! Лиза! — Да что? Сейчас я все вытащу, потом сложу, куда надо. — Тон сбавь, — игнорируя постороннего молодого человека на кухне, мать Лизы протиснулась мимо нее, забирая продукты из рук. — Брысь. Сама все сделаю. — Спасибо, — привычно закатывая глаза, русоволосая села около Дани. — Я тебе говорила, чтобы ты не водила хер пойми кого домой. — Это Даня, мы с ним в одном классе. Сама хотела, чтобы я хоть с кем-то общалась, — руки девушки скрестились между собой. — Ну не с такими ведь, — будто бы Данилы не было в комнате, женщина продолжала не прямо, но явно выражать свое отрицательное впечатление о нем. — С какими «такими»? — юноша решает вступить в этот разговор. — А ты вообще не лезь. — Ты специально это делаешь? — окончательно допивая чай, громко ставя кружку обратно на стол. — Не психуй, — несколько приказной тон. — Да не психую я, она сама так поставилась! — Елизавета, — полная форма ее имени явно не означала что-то хорошее, — уйди с моих глаз, пока подзатыльник не получила, — будто специально несколько позоря дочь перед ее, пусть и неподтвержденным парнем, мать продолжала стыдить ее. — Да пожалуйста! — забирая телефон со стола, русоволосая взяла Даню за руку, уводя в свою комнату. — А ты че ржешь? — негромко хлопнув дверью, дабы не выслушивать возмущения матери еще по этому поводу, девушка сложила руки на груди. — Ты такая милая, когда злишься, — не стесняясь ее мамы на кухне, рыжеволосый подошел к девушке, поцеловав ее в лоб. — Я не злюсь! Пойдем отсюда, пожалуйста, — подходя к своему рабочему месту, она еще раз удостоверилась, что заниматься химией точно не хочет. Выходя из комнаты, юноша, следуя ее примеру, стал обуваться, но только не так судорожно. Накинув пуховик, он первый вышел из дома, не забыв забрать праздничный пакет, усмехаясь, как Елизавета громко топала по лестнице, спускаясь вниз. — Да блять, такая хуйня постоянно! — стоя на остановке, Лиза все еще продолжала говорить о своей матери в не самом положительном ключе. — То не так, это не так; с тем не общайся, с этим не общайся; сиди дома, не сиди дома. Заебала уже. — Да успокойся, а то мне тоже придется пиздануть тебя. — Ага, удачи, — заходя в только что подъехавший автобус, русоволосая получила шлепок по ягодице от Дани, подтверждающего свои слова. — Пидор. Нереальная толпа людей, казалось, не могла бы поместиться в этом автобусе, несмотря на его довольно большой размер. Но все же, пусть и стоя друг к другу впритык, отчего любой социофоб уже давно бы откинулся, транспорт потихоньку тронулся с места. Осталось не умереть. Вертикальные поручни были вне зоны досягаемости, а дотянуться до верхних было проблематично, поэтому Даниле пришлось прижать Лизу к себе еще сильнее, дабы та не упала. Нарочно вжимаясь в нее тазом, он, насколько это было возможно, наклонился, выдыхая ей в ухо. — Лучше бы пешком пошли, — девушка подняла голову, чтобы ее было лучше слышно. — Мне и так нравится, — поцеловав русую макушку, парень прижался к ней подбородком, выжидая нужную остановку.***
— Не хочу шоколадный, — стоя в небольшом супермаркете, пара отчаянно спорила, какой торт будет лучше. — Любой выбирай, — получив согласие, Елизавета с улыбкой на лице взяла не самый большой, но один из самых, по ее мнению, привлекательных, а, следовательно, и вкусных. — Так Света с Дашей будут? — Даша с Юликом придет, а Свете я писал, вроде будет, а вроде хуй ее знает. А что? — Да так, — опуская тему, девушка по привычке потянулась за бутылкой газировки и шоколадкой.***
— С восемнадцатилетием, братан, — Руслан культурно поднял кружку с чаем, чему последовали все остальные. — Желаем здоровья, удачи, квартиры, дачи, пизды в придачу и всего, что пожелаешь лично ты. — Ура! — коллективный крик под коллективный звон кружек друг о друга. — В честь этого нужно закурить, — парни вышли на балкон, оставляя девушек в полном одиночестве. — Так что между вами? — Света, помешивая ложкой остывший чай, поставила локоть на стол, подпирая голову. — Любовь, — Дарья села около подруги, обмакивая палец в крем от торта, после облизывая. — Серьезно? — лицо оставалось таким же нейтральным. Лживо нейтральным. — Ну, — русоволосая слегла замешкалась, — да. — Класс, я теперь единственная одиночка в вашей скромной компании воркующих голубей. Поэтому, еще раз повторюсь, я выбираю девушек. — Даже так? — Даже так, — Светлана подмигнула светловолосой подруге. — Так что, мы как домой? — Даша решает перевести тему. — Хуй знает, я думала у Дани остаться, — Елизавета, доедая последний кусочек торта в своей тарелке, заметила подозрительный взгляд подруг. — У-у, все с тобой понятно, — фраза с явным намеком. — В каком смысле? — Ну, Лиз, не тупи. Ты же уже большая девочка. — Да ну вас. — Кто моет посуду? — повысив голос, светловолосая резко выкрикнула, дабы нарушить неловкое молчание, прикладывая палец к носу. — Чур не я! — Чур не я, — девушки повторили те же действия. — Че за подстава? — Лиза, так и не поняв смысл данного действия, возмущенно приподняла брови. — Хозяюшка ты наша, — оставив посуду на столе, девушки поднялись с дивана. — Заебись. Елизавета, собрав немаленькую гору посуды, направилась к раковине, ставя все на столешницу. Подождав несколько секунд, чтобы вода стала нужной температуры, она принялась за дело. — Вот еще, — Света поставила около нее еще одну кружку. — Бля, спасибо, — без злости, а, скорее, изображая ее, девушка взглянула на подругу. — Ты чего такая грустная? — из-за шума воды было плохо слышно даже себя, поэтому, включая «режим экономии», она закрутила кран, намыливая посуду губкой. — Ну, а че еще делать? Ты с Даней, Дашка с Юликом, Руслан вон с Настей. А я как будто лишняя. — А Миша? Он же конкретно так засматривается на тебя. — Да ну бля-ять, — Светлана оперлась двумя руками на столешницу, устало закидывая голову назад, — Миша — он хороший, но как друг. Типа, с ним клево шутить, но отношения — не. Вот не то это. Просто пиздец. — Тогда хуй знает, — рука снова тянется к крану, дабы смыть пену с тарелок. — Че, кто гулять? — вернувшийся с балкона Руслан, приобнимая Настю со спины, поцеловал ту в макушку, отчего в маленький носик красноволосой ударил запах табака, к которому она, несмотря на всю нелюбовь к данному аромату, успела привыкнуть. — Мы-ы, — подхватив Дарью на руки, Юлий побежал к двери, намекая на некие соревнования. Под ее звонкий смех Руслан сделал то же самое, быстро накидывая пуховик, снимая с вешалки и куртку Насти, выбегая вслед за парой. — Пиздец, щас бегать за ними, — Света, в отличие от всех остальных, спокойно села, обувая ботинки, аккуратно завязывая по бантику на каждом. — Могу понести, — Михаил тоже присел, проделывая все то же, что делала девушка. — Я замуж пока не собираюсь, — улыбнувшись, светловолосая развернулась в сторону кухни. — Вы пойдете? — Как получится. Лично мне лень идти за этими ебланами. — Ну лады. Дверь громко захлопнулась, пока девушка аккуратно складывала посуду в ящик, привставая на носочки. — Коротконогая, — Даня резко поднял девушку над полом, чтобы той было удобнее. — Ну спасибо. — Обиделась? — ставя Лизу обратно на пол, рыжеволосый развернул ее к себе лицом, нависая над ней. — Не дождешься, — попытки развернуть лицо были безуспешны. — Даня, табачное ты животное, блять! Щас еще и этот прекрасный худос прокуришь. — Могу снять, — чье-то настроение заметно приподнялось, отчего парень снова стал делать пошлые намеки. — Не надо. — Все равно сниму, — в доказательство он перекрестил руки, потянув ткань вверх. — Я в душ, — предмет одежды аккуратно оказывается повешенным на спинку дивана. Перейдя на диван, Лиза уткнулась в телефон, в то время как из ванной комнаты уже доносился звук воды, ударяющейся о кафельный пол и стекло душевой кабины.***
pov dk.
Она поссорилась с матерью. Хотя, это не похоже на ссору. Просто типичное мозгоебательство. Но суть в том, что она ночует здесь. В одном доме со мной. Да какой там, в одной кровати. Может, все-таки постелить в отдельной комнате? Постелить? Блять, Дань, что ты несешь? Она не собака. Она твоя девушка. Твоя? Нет. Моя. Только моя. Почему я веду беседу сам с собой? Это монолог или диалог? Я один. Все. Тут никого нет. Успокойся, блять. Нужно к врачу. Срочно. Хотя, не факт, что он поможет вылечить каждую из моих личностей. Пора бы уже объединиться в одно целое, не? Как же я заебался. Все ли люди говорят сами с собой в душе? Да вообще везде. Какого это? Какого это, когда ты не слышишь свой же безумный голос в голове? Когда не проводишь ебаные интервью сам с собой, одновременно выступая в роли ведущего и так любезно приглашенного гостя. Когда просто можешь стоять под струями чуть горячей воды, наслаждаться ее шумом. И потом, выключив ее, не слышать ничего, кроме собственного сердцебиения и дыхания. Без мыслей в голове. Почему вода смывает все с тела, но не может смыть мою личность, которая постоянно о чем-то говорит, вызывая навязчивые идеи? Почему она не может смыть то, что кроется в голове? Помочь очиститься не только телом, но и всем, что кроется внутри. Залезть прямо в мозг, предварительно распилив череп бензопилой, и оставив медленно умирать. В тишине. В абсолютной тишине. А после как ни в чем не бывало окровавленная вода будет медленно протекать по трубам, ускользая прямиком в канализацию. И это будет единственное, что я мог бы слышать. Если бы был жив. О чем я говорю? Кто-нибудь, заберите меня отсюда. Кто-нибудь? Даня, блять, ты один. Никто тебя не слышит. Хватит. А где-то в гостиной сидит Лиза. Она осталась со мной. Не пошла на улицу с подругами. Главное — не наделать глупостей. Не лезть к ней. Это же Лиза. Та Лиза, которую я люблю. Да, черт возьми, люблю. И не могу так просто взять и воспользоваться ею. Как бы сильно этого не хотелось. Нельзя. Нужно держать себя в руках. Вот только руки держат очень слабо. Лучше бы мне подарили силу воли. Я влюбился. Влюбился в ту новенькую девочку в классе, которую чуть не выебал на второй день после знакомства. А ведь именно тогда я и понял, что все не просто так. Пиздец. Почему она вообще пришла в тот день? Да похуй. Я столько хуйни натворил. Боже. И почему она полюбила меня? Она любит. Это точно. Я же вижу по глазам. Это так ново. Любовь. Вроде хуйня какая-то, а вроде я эту хуйню и испытываю. Блять, она же сидит там одна. Ну пиздец. Молодец, Дань, заболтался, да? Ну ничего. С кем не бывает. Только ничего не сделай.pov end.
***
— Лови, — вытащив из нижнего ящика в шкафу белое махровое полотенце, рыжеволосый кинул его девушке. — Где я буду спать? — поворачивается к ней. — На неудобном диване или же в своей охуительно удобной кровати рядом со своей охуительной девушкой? — Даже не знаю, — намек на второй вариант. — Пойдем. — Куда? — Ну ты ж не будешь спать в джинсах, — Даня заходит в свою комнату, ища в шкафу подходящую футболку. — Ебать, какой ты милый, — русоволосая получает футболку в руки вместе с поцелуем в макушку. — Разберешься, че делать? — Не тупая. С футболкой в руках и полотенцем на плече Елизавета зашла в ванную комнату, закрывая дверь.***
— Да-ань, — дверь хлопнула, означая, что девушка закончила водные процедуры. — Мм? — короткое мычание раздалось откуда-то из гостиной. Рыжеволосый юноша сидел на диване в привычной позе: одна нога стояла на полу, пока другая, согнутая в колене, оперлась на сидение. Отложив телефон, парень поднял взгляд на зашедшую в комнату Лизу: его белая футболка, на которой появились небольшие темные пятна от капелек воды, стекающих с волос, мочить которые в планах особо не было, несмотря на ощущение мешка, лишь увеличила желание снять себя с ее тела; тонкая ткань на плечах подчеркивает выпирающие ключицы; небольшая грудь аккуратно выпирает, создавая характерную тень; капельки воды с намоченных с русых волос, едва достающих до плеч, сделали и без того тонкую белую ткань футболки в некоторых местах полупрозрачной. — Тебе идет. — Иди сюда, — Лиза уходит из его виду, намекая, что надо идти за ней. — Чего такое? — Данила вслед за девушкой заходит в темную комнату, освещаемую лишь одинокими уличными фонарями и светом в коридоре, проходящим через полупрозрачное стекло в двери. Не отвечая на вопрос, русоволосая, привстав на носочки, коснулась губ парня, закидывая руки на плечи, тем самым подталкивая развернуться, что он неосознанно делает, не отрываясь от его губ. Маленький шажок со стороны девушки, словно под копирку, был проделан и Даней, направляя его тело в сторону кровати. — Что ты делаешь? — Данила был откинут на кровать, пока русоволосая удобнее устроилась на его торсе. Мягкие губы накрыли его, рука медленно пролазила под футболку, а другая спутывала рыжие волосы. — С днем рождения. — Лиз, стой, — подскочив, он оперся на локти, смотря прямо в ее глаза. Что такое, Дань? Неужели не ты так хотел этого с первого дня знакомства с ней? Ну давай, действуй. Почему? Почему сейчас так сложно просто взять и выебать ее? Она ведь и сама не против. Ты только посмотри: вы одни, никто не помешает. А если и так, то тебе будет плевать. Разве нет? Действуй, долбоеб. Или все эти похотливые мысли на ее счет были лишь временным интересом, и сейчас твои планы резко поменялись? Что не так? Не хочется развращать маленькую девочку? Теперь она засела глубоко в твоем гнилом сердце, и ты не можешь воспользоваться ей? Как же так? Теряешь хватку, Дань. — Что не так? — Елизавета, так долго обдумывавшая правильность своих действий, застыла в недоумении.Бэйби, не спи со мной Иначе я в тебя влюблюсь И буду бегать за тобой Наматывать километры Бэйби, не спи со мной Иначе я в тебя влюблюсь И буду самым лучшим Самым добрым, самым верным.
— Ты не будешь потом жалеть? Ты не обязана, если не хочешь. — Я хочу, — тихий шепот, и губы девушки снова коснулись его, откидывая тело обратно на спину. — Мм, да? — резким движением Даня перевернул ее, оказываясь сверху. — И что же ты хочешь? — вопрос, который, кажется, ввел ее в ступор. — Тебя, — неуверенный, но удовлетворивший юношу ответ. — Правда? Ты не догадываешься о моих предпочтениях, малыш, — взгляд парня за доли секунды поменялся: теперь, вместо тех добрых родных светлых глаз, перед девушкой застыл по-настоящему животный похотливый взгляд, в котором можно было разглядеть всех тех чертиков, танцующих в огне самые дикие танцы. Большой палец прошелся по нижней губе. Как можно так быстро сменить не только маску, но и всего себя в целом? Как будто совершенно другой человек. — Ремни, ошейники с шипами и плетки? — улыбнувшись так же по-детски, как она делала это всегда, Лиза с интересом рассматривала каждый миллиметр лица парня, вновь остановив взгляд на потемневших глазах. — Зачем мне плеть, если есть ладонь? Люблю ощущать звонкое прикосновение руки о кожу, — сам того не осознавая, юноша все крепче завязывал и без того тугой узел в животе Елизаветы. Какого хера тебя это возбуждает, Лиза? Мазохистка, блять. Вместо ответа русоволосая громко выдохнула, поднимая голову, чтобы вновь коснуться губ Дани, на что он не так грубо, как хотел бы, взял ее за шею, действием приказывая оставаться неподвижной. Ладонь сразу же распахнулась, дабы не напугать ее, перебравшись на щеку. — Задушить меня хочешь? — в отличие от рыжеволосого, в Лизе осталась та самая несерьезность и наивность. Осталась та самая настоящая Лиза, а не какой-нибудь один из демонов души. — Если бы хотел, то уже задушил бы, — глаза девушки расширились чуть сильнее. — Только не говори, что тебе не нравится. Иначе мне придется наказать тебя за ложь. — И как? — Боюсь, тебе не очень понравится, — голос превратился в тихий хриплый от возбуждения шепот. — Хотя, думаю, что такая маленькая девочка, как ты, оценит мои предпочтения. Да, малыш? — левая рука, до этого лежавшая на ее талии, медленно перебралась на бедро, поглаживая мягкую, словно бархат, кожу, при всем желании не перемещаясь на его внутреннюю часть. — Я не слышу ответа. — Я обязана отвечать? — начинается игра, правила которой заключаются в том, чтобы раззадорить Данилу еще сильнее. — Ты — моя девушка, и ты в моем доме. Так что подумай-ка хорошенько, — лицо парня оказалось чересчур близко, но ожидаемого поцелуя с его стороны, как и ответа с ее, все не было. Будто выжидая, он взглядом прожигал ее глаза, рассматривая едва уловимый в полумраке комнаты блеск. Пока Елизавета продолжала молча лежать, что, конечно же, не устраивало юношу, его губы коснулись тонкой кожи на шее, тяжело выдыхая, а рука медленно задрала футболку до живота девушки, обнажая кожу, отчего холодный воздух моментально окутал ее. По телу сразу же пробежала армия мурашек, дыхание сбилось еще сильнее. Ворот футболки стал преградой для дальнейших поцелуев, и, остановившись на выпирающих ключицах, губы оставили на них последнее, на данный момент, касание. Быстро поднявшись, парень одним резким движением, потянув за края, снял со своего тела футболку, швырнув ее куда-то на пол, открывая вид на слегка подкачанный торс. Такая стремительная смена характера действий словно вновь разогнала туман в голове, и теперь до Лизы наконец дошло, что она собирается сделать. Сколько тебе лет? Шестнадцать? Тупая малолетка. Именно так про тебя скажет мать, узнав об этом. Но она ведь не узнает. А если узнает, то пусть говорит и делает что хочет. Похуй. Пусть злится. Пусть орет. Пусть видит, как тебе плевать на ее мнение, так ведь? Ну конечно. Тебе ведь хочется просто позлить ее. Молодец. — Не бойся, — Даня тихо, словно намеренно, выдохнул ей в ухо, окутывая то горячим дыханием. Будто он выдыхал не смешанные газы с углекислым в приоритете, находящиеся в воздухе, а сигаретный дым, который вновь затуманил ее сознание, заставляя прикрыть глаза. Рука аккуратно, словно боясь спугнуть, пролезла под тонкую белую ткань, вслепую нащупывая небольшую грудь. Пара движений подняла футболку еще выше, открывая вид на бледную даже в таком мраке кожу. Взгляд юноши моментально перебрался с лица русоволосой ниже, изучающим взглядом разглядывая еще такое чистое и девственное тело. Пристальный взгляд горящих глаз Данилы сразу же вызвал смущение, отчего руки моментально постарались прикрыть грудь. Недовольный этой скрытой картиной рыжеволосый тотчас убрал мешающие и скрывающие причину наслаждения для его глаз руки, хватая за запястья и опираясь на них, положив на одном уровне с головой, и приблизился ближе. — Не нужно меня стесняться, — поджав губы, Лиза лишь отвела взгляд, повернув голову чуть в бок. Взяв двумя пальцами за подбородок, парень развернул ее обратно к себе. Взгляд сразу же принял серьезность, буквально прожигая русоволосую насквозь. Пересохшие губы, которые их обладатель невольно облизнул, вновь прильнули к бархатистой коже на ключице, засасывая, отчего Елизавета дернулась, инстинктивно приподнимаясь. Засосы — это ведь детский сад. Только тринадцатилетние школьники без ума от подобных кровоподтеков. Почему же так хочется оставить на ее теле отметины, которые будут напоминать об этой ночи и о том, что она его? Как раз по этой причине. Она — его. И больше ничья. Его маленькая, но такая взрослая девочка. Оторвавшись от кожи, рыжеволосый поднялся на коленях, развязывая шнурок серых спортивок, все так же смотря прямо в глаза Лизы. Движение пальцев, пытающихся расправиться с двойным узелком, привлекло внимание русоволосой, взгляд которой непроизвольно направился ниже. Тихий смешок, вырвавшийся из груди Данилы, отозвался ухмылкой на его лице, один уголок которой приподнялся чуть выше другого. Штаны оказались так же, как и некогда футболка, на полу, только теперь вещь лежала несколько правее. Поднимаясь с кровати вовсе, юноша обошел ее, направляясь к прикроватной тумбочке, открывая верхний ящичек. Елизавета приподнялась на локтях, поворачивая голову, дабы рассмотреть парня и понять, зачем он отошел. С громким стуком ящик захлопнулся, и Даня, спустя несколько шагов, вновь вернулся к девушке, кидая рядом с ней блестящую упаковку с презервативом, вновь привлекая ее внимание. — Убери руки, — даже полушепот звучал безумно властно. — Лиз, — руки, согнутые в локтях, все еще оставались на месте, прикрывая грудь, пусть и скрытую тканью футболки. Подождав пару секунд, Данила чересчур резко, нежели хотелось, закинул их за голову, скрестив вместе, и оперся одной рукой на запястья, вызывая тихое шипение, другой проводя по скуле. — Если не будешь слушаться, будет больно. Или тебе нравится, когда я делаю больно? — подобные слова вновь раздались щекочущим чувством некого предвкушения внизу живота. Русая голова неуверенно, но отрицательно кивнула. — Правда? Я думал, тебя заводит все это, — светлые глаза, в ожидании ответа, взглянули в ее, но девушка лишь облизнула губы, закусывая нижнюю. Не выдерживая зрительного напряжения, Елизавета приподняла голову в попытке поцеловать парня, но тот отпрянул, приподнимая подбородок выше. — Нет, малыш, никакой самодеятельности, пока я не разрешу. Острый кончик языка вновь прошелся по губам, а широко распахнутые глаза с неким непониманием в них снова уставились в его. Так же внезапно Данила вновь поднял футболку на теле девушки вверх, аккуратно, противореча своей резкости, прикоснувшись губами к небольшой груди, вызывая судорожный выдох со стороны Лизы и некоторую панику, отчего она чуть отодвинулась назад. — Спокойно, — кончик языка коснулся затвердевшего соска, мучительно медленно спускаясь ниже, оставляя после себя влажную дорожку, которую моментально обдавало холодком, вызывая дрожь по всему телу. Упершись своим пахом в русоволосую, от которой его отделяло лишь два слоя тонкой ткани, Даня скользил губами по каждому ребру, получая не столько физическое, сколько психологическое удовольствие от каждой миллисекунды своих действий. Живот втянулся, а грудная клетка напряглась, стараясь выдыхать как можно более бесшумно, но в то же время восстановить к хуям сбившееся дыхание, что сделать никак не удавалось. Большая ладонь медленно спустилась с ребер на талию, а с талии приблизилась к резинке черных трусиков, осторожно поддевая ту одним пальцем. Ладошка девушки перехватила его, не давая приспустить ткань белья, пока пальцы другой вцепились в ткань с другой стороны. Игнорируя эти действия, рыжеволосый чересчур нежно для него самого убрал мешающие руки, кладя их в стороны, на что Лиза повторила это действие, глубоко вдыхая морозный воздух. Не нарушая ночную тишину, юноша более грубо положил руки, пару секунд придерживая их за запястья. Смирившись, Елизавета повернула голову в сторону, зажмуривая глаза, пока парень медленно тянул на себя такое ненужное для него белье. Поднимая ее ноги выше, давно намокшие черные трусики с небольшим кружевом по краям оказались на самом краю кровати. Кажется, алую краску на ее лице можно было увидеть даже в таком полумраке. Зажмуренные глаза открылись лишь тогда, когда русоволосая ощутила, как парень вновь поднялся с кровати, поворачивая голову в его сторону. Ткань на белье парня уже давно натянулась, а животное желание отдавалось болью внизу. Быстрым движением белье оказалось на полу, и парень, поднимая шелестящую упаковку с кровати, зубами раскрыл ее со стороны зубчиков, выплевывая блестящий кусочек куда-то в сторону, после чего он приземлился на пол. Достав контрацептив из упаковки, вторая ее часть полетела вслед за первой, в надежде, что про них не забудут и обязательно поднимут, а после к хуям выкинут, дабы избавить их от дальнейшего лицезрения сей пошлости. Ноги девушки предательски дернулись то ли от страха, то ли от смеси предвкушения с возбуждением, то ли от холода. Окно, несмотря на ноябрь-месяц, оставалось по-прежнему открытым, впуская в комнату вместе со свежим воздухом морозный ветерок, окутывающий два тела своим холодом и свежестью. В отличие от Лизы, рыжеволосый давно привык к подобному леденящему ветру, оставляя окно открытым даже зимой, уже не обращая внимания на чересчур низкую для дома температуру в комнате. Приблизившись ближе к ней, Данила развел ноги чуть шире, пристраиваясь к входу в ее тело. Словно от удара током, русоволосая вновь отодвинулась назад, испуганно поднимая глаза на парня, непроизвольно скрещивая ноги вместе. — Хочешь убежать от меня? — притягивая девушку обратно за ноги, он оперся на одну руку, согнутую в локте, проводя ребром ладони по ее щеке, другой раскрывая ноги шире. Нервный смешок от новых прикосновений вызвал такую же нервную улыбку на девичьем лице, но нахмуренные брови выдавали, что ей было не так уж и весело. Проводя головкой по промежности, ладонью он спутывал мягкие русые волосы и, наклонившись к ее лицу, осторожно коснулся щеки, расслабляя Лизу. Не предупреждая, юноша резче, чем хотел, ввел головку, проникая внутрь под болезненный вскрик девушки. Все так же стараясь отодвинуться назад, она оперлась на руки, будто в любой момент смогла бы уйти. Еще одно резкое поступательное движение и еще один стон, в котором различалась только боль. Нависнув над ней, рыжеволосый двинулся вперед, прорываясь еще глубже, внимательно смотря на нее одновременно холодным, но до безумия горячим взглядом. Не жалея ее, он продолжал короткие резкие движения, с каждым разом проникая все глубже, вызывая разрывающую боль внутри и плаксивые стоны, а вместе с ними и слезы. Блять, Даня, пожалуйста, сдерживай себя. Это же, мать твою, Лиза! Нельзя делать ей больно, долбоеб. Нельзя. Держи себя в руках. Да брось. Она ведь сама этого хочет. Давай, трахни ее, как всегда хотел: грубо, властно, грязно. Возьми за горло, заставь радужки ее глаз чернеть от нехватки кислорода. В конце концов, будь собой! Наклонившись к ее лицу, Данила приостановился и осторожно провел большим пальцем по мягкой коже, стирая выступившие слезинки. Поджатые губы, не дающие застонать со всей той болью, которая испытывалась внизу живота, нахмуренные брови, озадаченный взгляд. Любуясь каждым миллиметром ее лица, Даня сделал еще одно движение, заставляя русоволосую прогнуться в спине. — Ты такая узкая, — поцелуев на один квадратный сантиметр кожи становилось больше, пока юноша все же сдерживал своих внутренних демонов, не давая тем овладеть собой, дабы врываться в ее тело с бешеной, словно на каких-то диких гонках, скоростью. Маленькая ладошка с уже побелевшими костяшками мертвой хваткой сжала плотную ткань пододеяльника вместе с самим одеялом, а из уст по давно сбившейся и нарушенной схеме «вдох-выдох» выходил воздух, смешанный со стоном, после чего через постоянно разное количество времени легкие снова наполнялись таким же разным количеством кислорода. Хриплый стон, вырвавшийся из груди парня, означал, что сидящее внутри него животное решило потихоньку показывать характер, отчего Данила вновь резко двинулся вперед. До безумия приятные ощущения, испытываемые проникновением в тело Лизы, и ее пусть и болезненные стоны, в которых иногда проскальзывали нотки чего-то похожего на удовольствие, в сумме сносили крышу, заставляя продолжать так же неконтролируемо увеличивать скорость движений. Еще сильнее поднимая футболку, дабы открыть себе вид на полностью обнаженное тело, Даня потянул ее за края, намекая русоволосой, что стоит приподняться и позволить снять ее с себя. Последний предмет одежды оказывается где-то в стороне, а движения вновь замедлились, и рыжеволосый, проявляя непривычную для самого себя нежность, с некой осторожностью, будто боясь сломать, проводит самыми кончиками пальцев ладони невидимую дорожку по всему хрупкому телу. Нежность, чтобы потом забить ее небывалой грубостью. Так сказать, уравновесить все свои действия. — Прости, малыш, — вновь двигается вперед, на этот раз пытаясь войти так глубоко, как это могло бы быть, и становится понятно, за что он извиняется. Не настолько острая, как при первом движении, но все же такая, что не стонать просто не возможно, внезапная боль снова раздалась внизу живота. Губы нашептывали его имя, а тело то и дело вздрагивало. Бешеная амплитуда движений заставляла просить остановиться с каждым толчком, но юноша, как в тумане, словно не слышал ее, продолжая пусть и не так сильно, как мог и хотел бы, но с безумно неприятными для нее ощущениями входить в ее тело, чтобы вновь выйти, а после опять повторить эту процедуру. Буквально пара минут подобной дикости, и Данила, быстрым движением поправляя давно намокшие рыжие волосы, прилипшие ко лбу, кончает, издавая тихий стон, непроизвольно прижимаясь к телу Елизаветы еще сильнее. Теперь уже так нежно, как, если смотреть на его поведение каких-то пять минут назад, казалось бы, невозможно, юноша, держа одной рукой ее руку, сцепляет пальцы вместе, пока губы прильнули к покрасневшим щекам, оставляя на них нескончаемое количество поцелуев. — Малыш, ты пойдешь в душ? — все такой же тихий, но даже как-то непривычно ласковый голос. Вместо ответа он получил лишь утвердительное «угу», но отсутствие каких-либо телодвижений. Осторожно снимая презерватив, он мастерски завязывает узелок. Вспоминая про разорванную упаковку, рыжеволосый нехотя поднимает два одиноких кусочка, отчего те, словно радуясь, что о них наконец вспомнили, красиво блеснули от лунного света, проникающего через окно. Направляясь в сторону кухни, парень выбрасывает всю эту компанию в ведро, разворачиваясь, сразу же направляясь в ванную комнату, надеясь, что Елизавета все же придет самостоятельно. Сразу же включая воду, он оказывается атакованным бесчисленными капельками ледяной воды, отчего рука сама по себе потянулась к крану с красной меткой, обозначающей горячую воду, которой сейчас немножко не хватало. Стук в дверь, и та открывается. Отвыкшие от яркого света зелено-карие глаза слегка зажмурились. Заметив девушку, которая даже для такого короткого путешествия от спальни до ванной решила надеть футболку, насчет чего Даня обязательно выскажется, рыжеволосый выключает воду, приглашая ее к себе. — Там ведь места мало. — Нам хватит. Только футболку сними, стеснительная ты моя. Сделав так, как он и сказал, Лиза несколько нерешительно приблизилась к парню и оказалась заключенной в его объятия. Не переставая вдыхать запах ее русых волос, юноша снова включил воду, на этот раз сразу же подобрав комфортную температуру. — Уже не стесняешься? — рыжеволосый усмехнулся. — Тебе же нравится, — русоволосая развернулась лицом к лицу Данилы, утыкаясь лбом в уже влажную грудь. — Я тебя люблю.