***
Из-за работы и проблем Хенвон уже давно не виделся с отцом. Ко всему, последний уже неделю находится в округе в своем поместье, но они до сих пор так и не встретились. Парень считает, что это никуда не годится, поэтому и отправляется в свое фамильное гнездышко — как этот дом часто называет его мама — как только отсылает еще одну крупную сумму в очередное издание, лишь бы тамошние писатели перестали как-либо упоминать его в этом месяце. — Жоу, мальчик, привет! Пес несется со всех ног сквозь прилегающую к прихожей веранду и чуть ли не бросается на парня сразу всеми четырьмя лапами. Его таз при этом будто живет абсолютно отдельно от головы, потому что он машет своим хвостом в стороны так, что его туловище готово оторваться, Хенвону даже страшно. А еще он иронично усмехается, потому что, кажется, его приходу так рад только пес. — Ну все-все, Жоу, покажи лучше, где отец. Пес проворачивается на месте и, будто поняв, что от него требуется, уносится со всех ног обратно на веранду. Че же в это время оглядывается и снимает ботинки. — Господин Че! Вы так незаметно зашли! — в прихожей наконец-то появляется живой человек — дворецкий Си Сюэ Гвей. Этот сорокалетний мужчина с выраженной азиатской внешностью: смольными волосами в пучке, стекающими вдоль губ усами, которые на подбородке преобразовываются в короткую аккуратную бородку, и в каноничной для Востока рубашке не слишком расторопен для своего возраста. Поэтому и подходит он к Че-младшему намного медленнее, чем мог бы. — Не устали с дороги? Как добрались? Хотите выпить кофе перед ужином? Не слишком расторопен, но слишком навязчив. — Для начала хотел бы увидеть отца, а потом все остальное. — Конечно, он как раз отдыхает в гостиной. Не знаю только, спит ли… — Ничего страшного, занимайтесь своими делами, я сам узнаю, — парень улыбается и старается как можно быстрее избавиться от этого мужчины. Он отдает ему свое пальто и быстрым шагом удаляется, на ходу прочищая горло и поправляя галстук. Че-старший на самом деле оказывается в гостиной, просторной и пустой, свет в которую проникает через большие окна справа и едва доходит до противоположной стены, создавая очень плавный градиент освещения. Недалеко от окон спиной к ним сидит отец Хенвона. Его уставшее пожилое тело покоится в низком мягком кресле, подлокотники которого поддерживают обе руки. Грудь мужчины вздымается редко — похоже он на самом деле спит. Хенвон тихо проходит дальше, разглядывая картины на стенах, а затем поворачивается налево и, почти не дыша, направляется к роялю. Он так же тихо присаживается за стульчик и, подняв крышку, начинает наигрывать «Танец сахарной феи» Чайковского. В гостиной раздается музыка, которая в пустоте звучит еще более сказочно. Парень отыгрывает композицию до конца, отнимает пальцы от клавиш, задумывается на несколько секунд, и только после поворачивает голову вправо. — Прекрасно, — слышится голос из другой стороны комнаты. Хенвон поднимается и подходит к креслу, движения на котором однако до сих пор нет. — Добрый день, отец, — он кланяется, а когда снова выравнивается, то на него смотрит пара глаз. — Добрый, Хенвон, — мужчина протягивает руки. Тот тут же подает ладони и помогает отцу встать, после чего они заключают друг друга в очень сдержанные объятия. — Я тебя разбудил? — Нет, я не спал, мне просто очень хорошо сиделось. — Че-старший, кряхтя, вздыхает и заводит руки за спину, прежде указывая на дверь. — Что-то серьезное случилось, проблемы с тем скандалом? — Ах, отец, — Хенвон сокрушенно выдыхает, — мы с тобой так давно не виделись, а ты только о проблемах и думаешь. — Когда только ими и живёшь, ни о чем другом думать не можешь. Ладно. Ладно, рассказывай, как у тебя дела, коллекция, кстати, я слышал, что ты все-таки встретился с Кимом?.. — на последней фразе делается самое большое ударение. — Да, папа. Встретился. Но знаешь, куда он меня позвал для простого разговора? В наш Южный диск. — Вот это да! — брови мужчины лезут на самый лоб, — ты не шутишь? Ты был там? — Да, но это же издевательство! У меня было к нему два вопроса, а он заставил меня ехать прямо туда! — Ай, ты молодой, ничего не понимаешь! Его пригласили в диск, а он еще и жалуется! — Для тебя я всегда буду молодым и ничего не понимающим. — А как по-другому? Оба выходят на веранду и после того, как Че-старший отдает приказ подать ужин раньше, разговор им не дает продолжить Жоу. — Ах, ты ж, крученный такой, — мужчина не успевает даже повернуться к псу, как тот уже оказывается с другой стороны. — Сил на тебя нет! Хенвон, может, ты его заберешь опять на какое-то время — хотя бы пока с нововведениями кипишь не уляжется, а то ну невозможно! — Почему ты его не сдашь к дрессировщикам как раз на это время? Мужчина все-таки останавливает пса и чешет ему спину. — А зачем мне послушная собака? Привезут мне потом ее и будет не Жоу, а еще одна единица персонала. — Папа, что я слышу? — Ну, а что? А как мне еще справляться со всем этим напряжением? А так, повозмущаешься на него, подогоняешь и все, уже легче. Хенвон улыбается и наклоняется к собаке, запуская пальцы в ее кудрявую шерсть. — Ну что Жоу, поедешь ко мне? Пес гавкает, опускается к земле грудью, а затем вскакивает и начинает описывать круги по веранде и на последнем, когда его язык лентой развивается из пасти, он выскакивает в проем двери и исчезает. — Ну так что там с Кимом? Оба выравниваются и идут дальше. — Да ничего особенного, мы с ним поговорили, он представил меня нескольким своим друзьям и до комендантского часа я уехал. Кстати, что это еще такое? Зачем в Южном диске комендантский час? — Нет бы узнать что за люди, самому познакомиться с кем-то… — И зачем мне это, папа? — Все-все, я не лезу… А насчет комендантского… Он не только в Южном. Он везде и не только у нас, на Востоке. Понимаешь, в таких местах решаются мировые дела и поэтому диски требуют особой охраны и контроля. К тому же кого попало туда не пускают, и то что тебя пригласили туда — мне очень льстит. Значит в списках у тебя есть пометка особого доверия. — Пометка в списках? — Да, в учетных списках горожан есть такие пометки… Разные вообще пометки есть, — мужчина задерживает вдох, а затем, расслабившись, продолжает, — но все равно горд за тебя. И могу поспорить, что у сынишки Ю такой пометки нет, — Че-старший прищуривается и будто тайну приговаривает, — такой индюк напыщенный. — Отец или сын? Мужчина замирает на секунду, а после заливается смехом.***
Спустя полчаса домой возвращается мама Хенвона, за ужином вытягивая из сына все подробности приема с Кимом, даже те, о которых сам парень успел забыть. После ужина Че-младший играет для родителей в гостиной и этим усыпляет отца в кресле так, что последний еле может реагировать на происходящее. — Не буди его, пусть отдыхает, — прихватывает сына за руку миссис Че, а сама еле сдерживает зевок. — Я только плед поправлю, — улыбается парень. Его мама также улыбается и уходит, чтобы принять ванну. Хенвон же подходит к креслу и, медленно подтягивая плед, тихо говорит, чтобы не разбудить: — Папа… Я возьму твой ноутбук на пару минут?.. — Эээ, — раздается в ответ безэмоциональный звук без какой-либо интонации, а сам мужчина громко вздыхает. Че-младший же принимает этот звук за согласие и поднимается в кабинет отца. Так как господин Че является высокопоставленным лицом, он владеет большим количеством информации и ему открыто больше ресурсов, чем обычным гражданам. К тому же эта информация на девяносто девять процентов правдивая, в отличие от той, что ходит по общественному интернету, телевидению и другим СМИ. Хенвон же, не сумевший найти удовлетворяющий его информации самостоятельно, теперь решает воспользоваться отцовскими возможностями. Парень присаживается за стол и открывает ноутбук, заходя в систему пользователя, на которую наложен пароль — узнал он его случайно еще подростком, а отец с тех пор так и не поменял его. Затем он открывает окно браузера, заходит в теневой интернет и в строке поиска вводит: «коэффициент интеллекта граждан с особым статусом исследования». Стрелка курсора щелкает на кнопку поиск и спустя несколько секунд на экране высвечивается: Результатов не найдено. Похожие запросы: исследования на гражданах с особым статусом. Хенвон кликает, и на мониторе появляется куча ссылок на статьи и исследования котов, их физических данных и различные эксперименты. Но ничего по поводу их умственных способностей найти ему не удается. Че перерывает несколько сайтов, находит все, но нет ни одной таблицы, ни одного даже частного исследования развитости котов. В голову приходит мысль о том, что это еще более засекреченная информация и полномочий его отца здесь недостаточно, и тогда парень возвращается к поиску: «коэффициент интеллекта граждан округа Хан исследования». Курсор, поиск, несколько страниц ссылок. Хенвон открывает первую попавшуюся и там действительно оказываются исследования, основанные на измерениях знаний в школах, детсадах, университетах. В следующей ссылке, которую открывает парень находятся независимые исследования на местах работы, в другой — частные исследования. Хенвон возвращается к первой ссылке, пролистывает ее до конца, и его глаза натыкаются на выделенное жирным шрифтом слово: Перераспределение. Под ним приведено несколько таблиц с данными. Исследование. Показатели на кол-во человек. Результаты в кольцах по районам. Итоговые данные. Итоговые данные 2. Последние две таблицы отражают уровень образования в процентах, но они абсолютно различаются по цифрам. В первой все показатели независимо от кольца и района примерно одинаковы лишь с небольшой увеличением в сторону первого кольца. Во второй же скачок образования в пользу первого кольца крайне разительный. При этом в обеих таблицах четвертое кольцо (данные по которому по предыдущим абзацам информации отсутствуют) представлено с одинаково низкими числами. Хенвон хмурится и возвращается к остальным ссылкам. Он еще несколько раз пытается найти исследования по котам, меняя формулировку вопроса, но ничего нового не находит. Парень возвращается к таблицами, фотографирует их и чистит историю запросов, убирает вообще всю возможную информацию о посещениях этого пользователя и спускается в гостиную. Отец его еще спит, а мама, кажется, еще не вернулась из ванной. — Папа… Папа… Я уезжаю… До встречи… — Хенвон кланяется. Че-старший же реагирует только тем, что едва приоткрывает глаза и произносит что-то нечленораздельное, шевеля ладонью. — Э… Хорошо добраться, — мужчина сжимает ладонь, которую протянул ему сын. — До свидания, папа. Хенвон тихо выходит и идет в прихожую, подзывая Сюэ Гвея. — Попрощайтесь за меня с мамой, скажите, что я не мог остаться на ночь. — Конечно, господин Че. — До свидания, — парень не дожидается ответа, накидывает пальто и выходит в осенний вечер, пахнущий моросью.***
Хенвон думает, что день завершился хорошо: он почти узнал что ему нужно, забрал с собой Жоу, который лежит у его ног возле камина после дороги — этот пес может перенести все что угодно, но только не поездку на машине — и пообщался с родителями. Внутри становится неприятно и парень сначала даже не может понять из-за чего, но потом слово «семья» ехидно отпечатывается прямо на внутренней стороне века. Он то может с ней быть. Хенвон злится сам на себя и корит себя же за мягкотелость, однако противное ощущение никак не отпускает и лишь больше въедается в сознание, как пятно на белой рубашке. С чего ему вообще верить этому коту? Тот еще слишком молод и вообще… Не Хенвону волноваться о его родственниках. Почему он вообще завелся? — Стефан! Мужчина как всегда появляется спустя несколько секунд. — Да, господин Хенвон? — Чжухон не звонил насчет арены? — Нет, звонков от господина Ли не было. Что-то еще? Парень не смотрит на дворецкого, но ладонью показывает подойти ближе. Тот закрывает за собой дверь и становится напротив парня. — Стефан… Как вы думаете… У кого-то из тех котов, что находятся у меня в коллекции… Может быть семья? — Не совсем пойму направление ваших мыслей — может быть семья в прошлом или будущем? Кожа на лице Че натягивает из-за того, что его дворецкий мог подумать о разведении. — В прошлом, — резко отрезает парень. — Не думаю. — Почему? — Коты несмотря на все свои качества, уделяют особое внимание потомству или родне, так что останься у кого-то из этих экземпляров семья, он бы перегрыз всем глотки, но вернулся бы домой. Как когда-то один кот поступил с Пак Донхёном. Все сначала подумали, что бизнесмен халатно повел себя и из-за этого погиб, но когда кота обнаружили, оказалось что у него есть дети и он рвался к ним, чтобы увезти (за теми тогда приехали из лабораторий). Увезти правда он тогда никого не успел — его и его детей расстреляли при задержании, но факт остается фактом. Поэтому нет, господин Хенвон, в вашей коллекции вряд ли найдутся семьянины. К моменту когда дворецкий заканчивает свою речь, парень сидит, ощущая очень двоякие эмоции. — Почему вы, собственно, интересуетесь этим? Стефан редко задает лишние вопросы, но даже если и делает это, не слишком надеется на ответ. Поэтому Хенвон ничего не отвечает без какого-либо чувства вины. — Что ж, я могу идти? — спустя минуту ожидания мужчина делает небольшой полушаг назад. — Да, Стефан, конечно. Сначала его донимает бессонница, затем в голове, словно пчелы, роятся мысли, а после его мучают кошмары. Он часто просыпается, долго ворочается, с трудом засыпает и спустя полчаса просыпается вновь с колотящимся сердцем и взмокнувшими прядями волос за ушами.***
Утро не несет с собой ничего хорошего: Хенвон просыпается с головной болью и абсолютным нежеланием поднимать свое тело с постели. К тому же за окном идет убаюкивающий мелкий дождь, и вместе с мягким рассеянным светом они создают отличную атмосферу для того, чтобы остаться дома и неспешно выпить кружку чая, согревающее тепло которого так отлично сочетается с такой погодой. Вот только парню нужно съездить в компанию, поэтому на неспешные чаепития времени нет. Че встает, ежится от холода и старается быстрее собраться, потому что чем быстрее он разделается с делами в компании, тем быстрее вернется домой. В главном здании AQEntertainment его уже поджидает кучка людей со стопкой бумаг, и со всем этим парень возится до обеда. Последние скандалы и шумиха оказываются замяты, и Хенвон надеется, что сегодня последний день, когда конкретно его перестанут беспокоить по поводу их пресловутых отношений с Шакко. А вот когда отпустят самого певца — неизвестно. Волнения по поводу его жизни с каждым днем, кажется, раздуваются лишь больше. Однако поводы для них становятся все менее и менее весомым. Изначальный скандал про однополые контакты постепенно перерос в мелкие издевки по поводу внешности певца и тех признаках отклонений, что в ней присутствуют. И Че думает, что это уже слишком. Ближе к часу дня в компанию заявляется менеджер артиста — тот самый — чтобы забрать последние лицензии и документы и оставить заодно чек за причиненные неудобства. Хенвон же, пока мужчина находится с ним, разглядывает его, пытаясь найти хоть какие-то странности, однако если не повторять в голове без остановки: Он спит с другими мужчинами, ничего необычного в нем найти нельзя. Да если и думать — Че никогда бы не смог предположить, что этот высокий, слегка неуклюжий человек с квадратным лицом, не очень хорошей кожей, чересчур милой как для его возраста челкой и очками на переносице может быть из этих. Хенвон все смотрит и смотрит на него, стараясь заставить себя злиться, но нужная эмоция никак не появляется. И вроде бы парню мерзко от самой мысли, что этот мужчина мог переспать с другим мужчиной, но, глядя на него, ничего подобного лично в его сторону он не ощущает, как не силится. Менеджер же оставляет роспись на последнем документе и молча обводит каждого присутствующего взглядом, будто спрашивает: Что-то еще? Только в ответ он получает полнейшее пренебрежение и безразличие. Тогда мужчина разворачивается и так же молча уходит, подняв подбородок и на ходу застегивая макинтош. Прощаться же с ним никто не рвется и все только и ждут, когда дверь за ним закроется и можно будет выразить все свое омерзение показательно засунув два пальца в рот. А Хенвон даже в этой походке не видит ничего этакого. Парень тоже собирается, концентрируясь на себе еще сильнее чем обычно. А потом его сознание будто бы входит в ступор, когда Че понимает, что идет по привычке подняв подбородок и на ходу подвязывая практически такой же макинтош. В нем тоже нет ничего такого.***
Хенвон раздевается в прихожей, все еще находясь в легком трансе и выходит только тогда, когда нащупывает что-то в кармане. Парень хмурится и смотрит вниз, вытаскивая уже не нечто, а слегка смятый небольшой конверт. Фирменным кривоватым почерком Шакко на нем написано: Че Хенвон. Откуда это у него? Че перекидывает плащ через локоть и принимается открывать конверт, думая кто и когда ему мог его подсунуть, и быстро приходит к выводу, что сделал это менеджер певца. Все же остальные мысли отходят на второй план, после того, как в ладонях оказывается вдоль и поперек исписанный лист со следующим содержанием:Понимаю, что ты скорее всего не хочешь иметь со мной никакого дела, но я все же очень надеюсь, что ты это прочтешь. Ведь это письмо тебя ни к чему не обязывает, да и вообще ты можешь забыть обо всем после (чего бы я не хотел) НО… Хотя бы просто прочти, не брезгуй. Во-первых, знаю какие вокруг меня ходят слухи, обвинения и прочее… И это правда, я не отрицаю. По крайней мере та часть всего, в которой говорится, что я сплю с мужчинами. (представляю твое лицо, но не волнуйся я сейчас же переведу тему) Во-вторых, прошу прочесть это письмо тебя так, как бы ты прочел его, если бы не знал про меня этого. Прочесть, как прочел бы мой хорошо знакомый Хенвон, с которым мне было приятно сотрудничать и общаться, у которого есть своя голова на плечах. Дальше надеюсь поймешь, к чему я сказал последнее. В-третьих, подобное письмо я оставил не только тебе, но еще некоторым людям в нашем округе. Однако сказать их имена я не могу, потому что как бы я не хотел верить в то, что ты другой (не пойми меня здесь неправильно, я говорю не об ориентации), быть уверенным в этом я не могу. Как не могу быть уверенным и во всех остальных, поэтому никто из получивших никогда не узнает друг о друге. Возможно, конечно, я зря об этом говорю, и если я обманулся с кем-то из вас… Что ж, будем надеяться, что это не так. Теперь к сути письма. Хенвон, мы общаемся с тобой очень долго, ты знаешь меня, знаешь, что мы с тобой похожи нашей прямолинейностью и безразличием ко мнению окружающих — ты возможно даже чуточку больше (тому доказательство твои шикарные волосы, которые оскорбляют все, кому не лень, потому что Фу, как баба, но тебе на это плевать и… Ох, это не единственное, чему ты идешь наперекор, но эх! я сейчас начну восхищаться тобой) и я считаю это прекрасным! (забыл сказать, что в этом письме я буду крайне эмоционален, потому что ничего другого мне не остается. Так что не удивляйся, я все еще тот надменный Шакко) Вот только правительство нашего округа… Ааа, к черту, мне все равно уже не выбраться на свет! Люди из дисков округов управления, те, кто заправляет всем — для них подобное неприемлемо, они же строят чистый округ. (Не переставай слушать меня только из-за оскорбления наших идей, Хенвон. Если начал — дочитай до конца, а потом возмущайся на меня сколько хочешь). А для чистого округа, такие как я и ты (не обижайся, что я так обобщаю) просто мозоли или занозы. Мы мешаем им, мешаем строить диктатуру (если ты думаешь, что это хорошо, то подумай лишний раз, потому что ты вряд ли окажешься рядом с правящей властью, а все, что находится ниже, Хенвон, это отребье, которое только и пашет на господ). Поэтому со мной и случился этот скандал. Я готовил выступление, Хенвон, и, мягко говоря, оно было провокационным. Но кто-то из моих менеджеров или знакомых, кто-то из тех крыс, которых по округу уже развелось столько, что не ступи и шагу без страха, что на тебя не накатают донос, распространил информацию и меня решили заглушить. А чтобы выглядело все натурально развели эту богадельню. Меня решили убрать с помощью этого скандала. Сначала они закопали мою карьеру и скоро закопают меня в прямом смысле скорее всего… В этом я не могу быть уверен, но к этому все идет. Грустно, наверное, о таком слышать? Хотя… Эх, ладно, ты не обязан вообще никак обо мне волноваться. И я отошёл от темы… Меня убрали, Хенвон, как и ещё некоторых. Я не один такой. Эти лжецы из серых домов только рассказывают о том, что в округах жить хорошо, что все реформы они делают для лучшей жизни — лучшая жизнь от этого только у них. Попробуй только пискнуть против и… Будет то, что происходит со мной. Округа стремятся к порабощению граждан и делают они это по системе «разделяй, расти тупыми, дои» — звучит отвратно, согласен, но так оно и есть. Они отделили котов, потому что сделать это легче всего. Теперь они до конца доводят разделение колец — и если ты думаешь, что в них действительно живут люди «по уму, приспособленности и статусу» то все это брехня! Я сам сначала верил во все это. Теперь, как видишь, расплачиваюсь за то, что узнал больше, чем нужно. Доказательство тебе не привел: помнишь Чаю? Она записывалась у тебя и собиралась дебютировать, талантливая была девчонка. Но проблема в том, что она была девчонкой. Людям сверху это было не выгодно: потому что женщины у нас работают только за счет своей красоты и послушания, а Чаю… Сам знаешь, и писала она сама, и говорила много, и не хотела никого слушать. Тогда о ней узнали до дебюта, поэтому так спокойно ее смахнуть со сцены не получилось. Всем сказали, что она отложила дебют из-за болезни, а потом про нее все забыли… А знаешь, что случилось на самом деле? Ей вырезали голосовые связки, сделали немой калекой и выкинули на окраинах третьего кольца, и чудо, что наши нашли ее быстро. Да и считай, что с тобой тогда не было разбирательств, потому что она успела заговорить зубы нашим господам полицейским пока еще могла… Ну, как тебе наш «чистый округ»? По уму и статусу, ну? Представляешь, что будет, если все реформы вступят в силу? Все подготавливаемые законы? Они сейчас крутят ими как хотят. Сейчас крутят, а скоро закрепят все и ничего уже не попишешь. И я не против, большему количеству населению как было плевать как жить, лишь бы жилось более-менее, но Хенвон, есть же такие как ты, как я, как Чаю! Я искренне верю в то, что тебя волнуют деньги не так сильно, как все остальное, а еще я знаю, что ты смотришь на всех с высокой колокольни, когда тебя пытаются подогнать под рамки. Иначе я бы тебе не писал все это. Как бы ни было грустно это для нас, но я не уверен в том, что сейчас у нас получится что-то остановить. У нас нет весомых доказательств, по крайней мере пока что. Чуть позже мы найдем способ всколыхнуть это болото… А пока все, что я хочу сказать тебе здесь как вывод — они доберутся и до тебя, Хенвон. Из-за меня или из-за отказа сотрудничать с правительством, или из-за твоих волос… Они прилипнут к тебе и не отстанут до тех пор, пока ты не станешь слушать их или пока тебя не уберут, потому что зачистку первых по-любому проведут. Поэтому беги. В другой округ, где еще более менее нормальная обстановка, перебирайся в диск или затихай и не высовывайся — я говорю это тебе как друг. Конечно, ты можешь похвастаться своей галочкой «особого доверия», но её тоже проверяют, так что если позовут в диск — смотри не начуди там. Иначе упекут раньше и без разбирательств. Хенвон, я верю в то, что ты не такой, как остальная золотая молодежь, и я надеюсь, что в конечном итоге ты всё равно примкнешь к нашим. Рассказать о них я не могу. Если нужно будет, ты найдешь или тебя найдут — есть вещи и люди, о которых ты даже не подозреваешь (именно из-за них я спокоен за тебя). Это письмо-предупреждение и возможно немного пояснение — надеюсь после него ты о чем-то хотя бы задумаешься. Если нет, то значит плохо я тебя знал… Мы скорее всего больше не увидимся (слышал меня хотят отослать повыше;), поэтому прощай, Хенвон. Рад был быть знаком с тобой! — Шакко P. S. котики хорошенькие, лично у меня к этим милым созданиям доверия больше, чем к людям^.-
Хенвон пробегает несколько раз глазами по постскриптуму, сидя у камина, и следующие несколько минут проводит в кресле не шевелясь. Хочет Че того или нет, но письмо заставляет его нервничать. Кем бы сейчас не оказался Шакко, Сяо Кан, раньше они тесно общались, и пусть почти все их общие знакомые сразу же решили признать его недействительным как личность, для Хенвона артист так и остался собой. Просто с условием, что теперь они не имеют ничего общего, потому что певец гей. Увы, Че не может, как другие, вот так взять и забыть про все за один миг. Парень потирает переносицу и еще раз кидает взгляд на лист. Он понятия не имеет, с кем он может посоветоваться по этому поводу. Идти абы к кому — хоть веришь, хоть нет письму, но такую информацию могут запросто передать журналистам, а Хенвон только с ними разобрался. Но даже если и можно найти надежного человека — Че понимает, что объективной оценки он не получит. Поэтому ему нужно самому разбираться с этим. Естественно бежать он никуда не будет. Однако возможно ему не помешает более внимательно всматриваться в свое окружение. Хотя бы потому, что Шакко пишет о какой-то тайной организации и том, что их люди находятся очень близко к Хенвону. Парень встает с кресла и складывает лист, почерневший от обилия чернил. — Стефан! Характерный цокот тут же возникает из тишины. — Да, господин Хенвон? — Придержите обед, что-то аппетита нет. Пойду сначала разомнусь. Позовите Вей Ина — давно мы с ним не фехтовали. — Конечно. Попросить подготовить зал для вас? — Да, пожалуйста.***
Хенвон входит в блок управления клетки с Вонхо немного лохматый и с порозовевшими щеками. А еще на нем все еще костюм для фехтования. — Как дела? — Спрашивал на камеры, почему вы не заходили к нему. — Открывайте, — парень бросает в руки первому попавшемуся работнику шлем и шпагу, а сам торопливо отыскивает на полке тонкий длинный прут. Хенвон проскакивает в клетку, а кот поворачивается к нему не сразу, и когда все же делает это, то ненадолго замирает. Его глаза приходятся по всему силуэту парня, задерживаясь на лице, крылья носа дергаются, и затем он глубоко вздыхает. — В этот раз не скажешь здравствуйте? Че выгибает бровь, задерживаясь на месте на пару мгновений. — Скажу… — он открывает глаза пошире, убирая взгляд из-под едва опущенных век, — скажу, что костюмчик у вас забавный. Компенсируете им свои тощие бедра? — Если ты не понял еще, то в этих тощих бедрах, — ладонь хлопает сначала по ноге, — и ручках, — а затем по плечам, — силы больше, чем кажется. А фехтовальный костюм не я придумал. — Вы фехтуете? — Вонхо улыбается и по привычке подходит на максимально близкое расстояние. — А сам, как думаешь? — парень делает обманный выпад, затем еще один и в итоге наносит легкий удар кнутом, как шпагой в бок. — Честно ли фехтовать со мной, когда у меня нет никакого подобия шпаги, — кот звенит цепью и улыбается. — Нет, но ты что, не сможешь ответить так? Я ведь тощий, — усмехается Че и снова нападает. Их поединок длится несколько минут и молчание клетки разрывает только шум цепи и короткие выдохи. — Что это ты не задаешь никаких вопросов? — А вы хотите сейчас поговорить? — Нет. — Тогда я буду молчать. Они продолжают. Хенвон выигрывает большинство нападений и отразить коту удается лишь некоторые. Они танцуют по клетке, насколько того позволяет цепь и оба не стараются ударить или подсечь слишком сильно. Они скорее даже играют, и Вонхо от этого откровенно весело. Хенвон же когда улыбается сам, слегка прищурив глаза и закусив нижнюю губу, тут же останавливается, отскочив в сторону и замерев на мгновение. А затем тряхнув головой, разворачивается и выходит. — Эй, господин! Вы куда? Вот так вот уйдете? Эй! Хенвон! Но тот не реагирует — он сильно сбил дыхание и хочет поскорее принять ванну.***
Хенвон ополаскивается быстро, не наслаждаясь купанием, как это бывает обычно. Он торопливо смывает с себя пот, задумавшись, позволяет стекающей пене попасть в глаза. А затем, глубоко выдохнув и оставив несколько незастегнутых пуговиц на свежей рубашке, идет в столовую. — Стефан, включите, пожалуйста, «Астурию» Исаака Альбениса. Только не очень громко. — Конечно, господин Хенвон, — дворецкий коротко кланяется и через минуту в комнате раздается мелодия. Парень неспешно обедает — почти ужинает — и на запах еды как всегда прибегает вечноголодный пес. — Извини, Жоу, но сейчас я очень голоден, а блюда к тому же вкусные, поэтому все съем я, — говорит Че, не переставая орудовать приборами, а пес только облизнувшись продолжает покорно ждать. Обед исчезает с тарелок, и на стол подают чай. — Стефан, господин Ли не звонил насчет аренды? — Нет, господин. Хенвон обжигает язык и губы горячим чаем, но продолжает пить его большими глотками. — Стефан, скажите остальным, чтобы меня не беспокоили, хочу провести вечер в тишине. — Да, господин. — Благодарю за обед. Че поднимается к себе и выходит на балкон, смотря как весь сад заливает мелкий осенний дождь, едва заметный в ранних сумерках. В кармане брюк парня похрустывает измятый лист бумаги. Он достает его и еще раз бегло просматривает каждый абзац. Я не знаю, можно ли верить тебе, Шакко, хотя я знаю, что ты меня никогда не обманывал. Я не знаю, можно ли усомниться в правительстве, хотя оно часто шло на уловки. Я не знаю. Первый раз за всю жизнь — я не знаю…