Layering

Хенвон с самого детства был хорошим ребенком. Сдержанным, не балованным, послушным и не плаксивым, а если он и закатывал какую-нибудь истерику из-за ранки на колене или из-за того, что не хотел, чтобы ему во время болезни делали уколы, то пускался в слезы только дома. От его обиженных криков или рыданий из-за боли доставалось лишь родителям и тем людям, которые за ним присматривали, на публике же Хенвону расплакаться было жутко стыдно, страшно и позорно. Едва мальчик оказывался на улице, на приеме у врача или на каком-нибудь светском рауте, то, чтобы ни происходило, как бы нежное худенькое горло с прозрачной кожей ни сдавливал жуткий ком, как бы слезы ни пытались пробиться и крупными детскими каплями покатиться по щекам, как бы в груди ни горело искреннее желание уйти домой, попросить, чтобы родители, чтобы мама его увела домой, он не поддавался. Маленький Че сжимал губы, раздувал ноздри, часто хлопал ресницами, стараясь смотреть вверх, и терпел. Хенвон был очень любознательным, умным и развивался не по годам. Он осознавал это, ему нравилось понимать, что он чуточку лучше других, что где-то знает больше, кое-что может объяснить и понять сам, пока другие ждут, когда им это же растолкует кто-то; что читает быстрее, считает лучше, что в конце концов ему толком-то и не нужно учиться: он понимал все сходу и проблем с восприятием новой информации практически не возникало. У Че были знатные успехи в учебе, он получал высшие баллы и всегда оказывался лучшим в классе. Помимо этого мальчик также развивался творчески, имел талант к рисованию, однако не рвался заниматься этим профессионально и довольствовался статусом самоучки. Да и не только рисование ему давалось: в принципе все, до чего бы ни доходили его маленькие моторные ручки, получалось. Пусть не всегда сразу, но получалось. Хенвон был очень одаренным. По словам окружающих, он был ребенком, подающим большие надежды. Родители ожидали от него многого, как и учителя, а сам он с каждым днем относился к себе все критичнее и желал делать все всегда идеально, на высшем уровне, так, как всегда делает Че Хенвон. Малейшая ошибка расценивалась им как ужас, позор, крах. За любое задание, которое было сделано не так хорошо, как могло бы быть, он корил себя, упрекал в лени и недостаточных стараниях. Он иногда ненавидел себя за собственную глупость, но родителям или учителям лишь обещал, сдержанно и твердо, что будет стараться усерднее. Даже если те требовали от него чересчур многого и стараться быть лучше должны были сами. Из-за этого, однако же, обида и жалость к себе никуда не пропадали и выливались немыми слезами в подушки, когда за окном было темно. Но облегчения тихие рыдания не приносили — мальчик постепенно старался отучить себя от них, и в итоге все дошло до того, что позволить себе подобную слабость даже раз в год для него было уже много. Родители же были не слишком наблюдательными, да и когда они могли заметить поникшего сына, спросить, что того волнует? Отец, вечно отсутствовал на работе и не особо любил говорить в целом, не был богат на поощрения и хотя бы какую-то похвалу. Не сказать, чтобы он был чересчур хладнокровным, но и своими эмоциями не пестрил. Мать вечно пропадала то на вечерах, то на встречах, то на своей работе в салоне красоты, то просто не вылезала из виртуального мира своего ноутбука. Им было некогда. Разве что последняя приходила иногда к сыну из своих самых светлых побуждений, чтобы сказать ему, что он молодец, потому что учится и не разочаровывает своих родителей. И каждый раз она спрашивала: Ты ведь умничка у нас. Этот год тоже ведь на отлично закончишь, да? Хенвон улыбался на это и кивал, потому что ему нравилось, когда мама уделяла ему внимание. Маленький Че довольствовался ее редкими визитами, желая, чтобы их было больше. Однако матери все было некогда, а Хенвон не мог сам прийти к ней из-за стеснения и боязни быть отвергнутым из-за занятости или дел, которым он может помешать. А мальчик не хотел никому мешать. Он знал, что взрослые работают, делают важные дела, а он со своими чувствами должен подождать. Он должен был понимать, что для его родителей важнее: работа и взрослые проблемы или сын, внимание которому можно уделить и позже. Если, конечно, время будет. И Че понимал. К подростковому возрасту Хенвон стал более замкнутым. Не полностью — у него было несколько знакомых, с которыми можно было встретиться и пойти развеяться — но в целом одиночество для него было более приоритетным, нежели компания. В классе Че не особо с кем общался, хотя для этого были и другие причины: он избегал разговоров не столько потому, что не любил их (не только поэтому), сколько потому, что поговорить было не с кем и не о чем. Детки обитателей первого кольца, по мнению Хенвона, были со слишком скудным развитием, странными и неоправданными приоритетами, пустыми целями, либо вообще без них, а потому все их разговоры сводились к пубертатной озабоченности, сплетням, принижению друг друга, внешнему виду и междоусобным разборкам. Ни одна из перечисленных тем Че-младшего не интересовала. Родители же теперь практически не обращались к нему, и он почти что все свои свободные часы проводил в комнате, беспрерывно учась, рисуя и практикуясь играть на различных музыкальных инструментах. В остальное же время Хенвон посещал школу, ходил на фехтование и занимался с одним дрессировщиком: ему как-то взбрело в голову, что он хочет работать с животными и тренировать их, поэтому подросток взялся за эту затею со всей присущей ему серьезностью. Конечно, Че-старший не мог допустить того, чтобы его единственный сын с такими умственными способностями стал каким-то там укротителем вонючих зверей в цирке (именно так он представлял себе эту работу), но и запрещать ничего не стал, потому что знал — перебьется. Хенвон действительно перегорел этой затеей, правда, спустя несколько лет. Он уже успел перейти в старшие классы и даже пробовал работать с крупными животными, с хищниками, когда страстное желание и рвение начало пропадать. По окончанию школы и получению гранта на обучение в одном из лучших университетов, Че про себя решил, что поступает не туда, куда хотел раньше потому, что, возможно, родители правы и что он может в любой момент перевестись. Однако уже на втором году обучения юноша прекратил ходить на эти своеобразные тренировки, получив достаточный опыт в обращении с разными животными, потому что всякое желание уже испарилось. К тому моменту Хенвон считал себя уже вполне состоявшейся личностью. Будучи знакомым со множеством людей, имеющих одинаковое мнением, и ни с кем, располагающим чем-то альтернативным, не зная хотя бы какого-то одного человека, который воспринимал бы реальность иначе и мыслил бы соответствующе, Че-младший принял взгляды окружающих чуть ли не бездумно. С неуверенным сомнением юноша согласился с общепринятыми стандартами. Его мировоззрение после этого будто бы законсервировалось, покрылось тонкой корочкой льда, так и не затвердев полностью. Хенвон думал, что его убеждения достаточно крепки, в то же время он постоянно задавал к ним кучу вопросов и не находил никаких ответов, кроме: так думают другие, значит это правильно. Состоявшаяся личность. К более сознательному возрасту Хенвон сделался немного надменным, достаточно требовательным к другим из-за того, что привык делать все максимально хорошо сам; он любил командовать людьми — без глупостей, серьезно, но с тем легким превосходительным тоном, который возникает у всех, кто сумел дорваться хотя бы до малейшей власти над кем-то — и это у него получалось. Юноша ставил себя чуточку выше других, не говоря об этом вслух, однако чувствуя это внутри. Он без зазрения совести думал о своем превосходстве, однако никогда не пытался им хвастаться, проявляя его лишь иногда пренебрежительной усмешкой, немного надменным взглядом или интонацией. Во время учебы в университете, после того, как парень бросил свои занятия по дрессировке, он начал задумываться о том, чтобы создать у себя дома, который к тому моменту уже был подарен родителями, небольшой личный зверинец, потому как страсть к животным не пропала. Постепенно эта идея переросла в желание содержать что-нибудь экзотическое или необычное, а после уже и в мысль о том, чтобы заняться коллекционированием котов. Че-младший стал часто ездить на различные приемы, посещать чужие коллекции, узнавать о содержании и оборудовании клеток, о том, где и как искать котов, как их отлавливать, чтобы с законом не было никаких проблем — когда они еще могли быть — и прочее, прочее, прочее. Хенвон подошел к этой затее очень основательно: выстроил отдельное крыло в своем особняке, оборудовал клетки, нанял смотрителей для них, обзавелся связями в разных частях округа, не только своего, но и других, а после достаточно в короткие сроки собрал одну из лучших коллекций всего Востока. К тому же этот зверинец стал спасательной шлюпкой для парня, потому что он являлся тем, что выделяло его среди общества. Не было б коллекции, Хенвону пришлось бы заниматься чем-то другим: вступить в партию, стать спонсором для какого-нибудь новостного канала или же организации по борьбе с котами — чем угодно, лишь бы благодаря этому о Че-младшем могли бы говорить не просто, как о Че-младшем, а именно, как о Хенвоне. Это ему как-то поведал отец, на тот момент еще не знающий о мерцающих мечтах сына о коллекции каких-нибудь животных. Че-старший начал рассказывать парню об устройстве общества и том, что пора становиться уважаемым человеком в глазах других людей. Мужчина только заикнулся о путях, какими можно этого добиться, как сын вежливо остановил его и сказал, что уже позаботился об этом и намерен собирать коллекцию. Че-старший в тот момент стал очень горд, а Хенвон, отвернувшись, лишь незаметным движением промокнул платком пот с висков. Когда последний курс оказался успешно оконченным, Че сразу же занял пост главного управленца пока что одной звукозаписывающей студии. Отец юноши обустроил и раскрутил ее за год до этого, параллельно показывая сыну, обучая его, как вести свое дело. Хенвон схватывал все на ходу и после, когда компания оказалась в его руках, довольно скоро и без особых проблем освоился на рабочем месте. Дела шли хорошо, и уже через какое-то время парень сумел обустроить еще одно помещение, а затем еще и еще, в конце концов создав сеть из шести студий и одной частной элитной музыкальной школы. У него записывались именитые исполнители, и Че смог наладить хорошие отношения с достаточно большим количеством медийных личностей. К двадцати годам Хенвон начал становиться более открытым, нежели когда был подростком. Юношеский максимализм постепенно угас, показав, что его переживания не такие уж и обоснованные: если он захочет что-то сделать, он сделает, а если нет — можно постараться снова, и никто этому не помешает. Че решил, что его нервов стоят только те дела, которые могут быть ему приятны или полезны, а все остальное — не достойно и волоска с его головы. Поэтому в университете Хенвон не сказать, что стал больше общаться — он все еще считал, что разговаривать особо не с кем и не о чем — однако решил быть более открытым для контакта с другими. Это в свою очередь дало ему возможность познакомиться с интересными людьми — не совсем достойными его ума, но по крайней мере от высказываемых ими мыслей уши вяли не сразу. Че научился держать себя в обществе и лавировать среди взглядов одутловатых, хитрых, пухнущих от алчности и чревоугодия лиц, при этом не потакая кому-либо. Отец и мать же были вполне довольны сыном, потому что тот рос и развивался приемлемым и удовлетворяющим их путем. Эта налаженная система устраивала обе стороны и не мешала жить никому, однако… дай она сбой, изменись хотя бы одно обстоятельство — все пошло бы по наклонной, покатилось бы кубарем, и ни нынешнего Хенвона, ни его родителей, спокойных и вполне хороших, по мнению их сына, не было бы. Но в нынешней реальности система работает, и все всем довольны.

***

Ко времени когда Че-младший решил присвоить себе бродячего кота, этого Вонхо, который не вписывался в стандарты парня и влек лишь своей небрежной, неотесанной красотой, он уже достаточно прочно стоял на ногах, имел хорошую репутацию, уважение значимых людей, был знаком с высокопоставленными личностями и знаменитостями, а также обладал твердой жизненной позицией со своими принципами и стандартами. По его мнению. Ко времени когда Вонхо появился в поле зрения Хенвона, единственной проблемой последнего являлось настойчивое желание отца женить его, на которое тот тратил очень много своих сил: устраивал званые вечера и встречи, организовывал различные поездки и праздники для юноши, на которые последний практически никогда не заявлялся и предпочитал посещать другие, более важные для него самого мероприятия. Из-за этого Че-старший считал своего сына домоседом и постоянно упрекал его, пусть и в шутку. Парень старался не обращать на это внимания и шутить в ответ. Ко времени когда Хенвон заметил Вонхо, он считал, что в его жизни уже все есть, что ему больше ничего не нужно, а это мелкое увлечение — коллекционирование — всего лишь его маленькая, не сильно влияющая на него прихоть.