***
Кромешная тьма в сознании и вокруг съедает Чжухона. Он понимает, почему сбежал Минхек, понимает этот мелкий обман, понимает нежелание сказать больше, объяснить. Все это он понимает и не винит старшего. Однако себя он простить не может. У него было столько времени сказать: прости. Но вместо этого он молчал. Из-за чего? Из-за все тех же глупых надежд на то, что несмотря на все его ошибки, глупость и эгоистичность его простят и смогут принять. Почему он не может пересилить себя? Почему каждый раз делает не то, что нужно? Сколько еще он будет обещать себе все исправить, но в итоге не делать ровным счетом ничего либо же делать, но совсем не то? Парень вздыхает и оглядывается. Он устал. Устал уставать, падать, собираться с силами и опять подниматься, надеясь, что завтра будет лучше, что что-то изменится. Вот только ничего не меняется, а все, что он получает за свою постоянную борьбу — это крупицы счастья, осколки секундных улыбок и тихий шорох смеха. Совсем, совсем мало по сравнению с тем, что приходится терпеть ежедневно и ежечасно. Но разве все переносимое им не должно в какой-то момент затмеваться чем-то очень хорошим и светлым? Разве в какой-то момент не должно обязательно везти? Чжухон слишком увлекается и смеется. Нет. Не должно. Не каждый способен сорвать большой куш в этой жизни, и Чжухон уж точно не один из таких везунчиков. Но что это меняет? Разве всем этот куш вообще нужен? Лично Чжухону хватит и поощрительного приза за участие в этой жизни. Правда, чтобы получить его, тоже нужно потрудиться. Достаточно ли он усердно старается?.. Парень почесывает затылок. Слишком много вопросов на сегодня. Он устал, ему необходимо отдохнуть, а потом он обо всем позаботится. Чжухон поднимается, забирает куртку и, никуда не спеша, выходит. Сегодня он пойдет домой и хорошо выспится, а завтра постарается отыскать Минхека и не остановится, пока не найдет его и не попросит прощения. Поощрительные призы… Он размышляет о том, что хоть раз в жизни он должен подумать не только о себе.***
Шону перечитывает от скуки журнал уже раз в четвертый. Все равно, что читать, что смотреть новости — все одно и тоже. Мир будто решает застыть ненадолго и, кроме как о каких-то совсем мелких, непримечательных событиях, ни о чем больше новостные каналы вещать не хотят. Даже в уже чуть ли не обязательных сводках о реформах нет никаких изменений, и о них в принципе упоминают мало. Затишье перед бурей, — думает Шону и складывает из листа журнала самолетик. Он поднимается на крышу арены и, нисколько не реагируя на холод и сильный ветер, запускает самолетик. Его сразу же подхватывает воздушный поток и быстро уносит вниз, метая из стороны в сторону, подбрасывая и безвольно отпуская. Шону следит за этим полетом до тех пор, пока самолетик не вылетает на дорогу. На всей скорости его сбивает машина, комкая и сплющивая колесами, смешивая вместе со снежной жижей. Шону смотрит вниз и немного приподнимает руки — холодный воздух с силой дует, подхватывая их, словно крылья самолетика. Шону прижимает ладони к себе, а через минуту уже не спеша возвращается в свой подвальчик.***
Первое, что делает Чжухон, придя следующим утром на работу, — открывает папку с документами Минхека и старается зафиксировать всю информацию, которая как-либо может понадобиться, но в первую очередь он, естественно, смотрит на адрес. Предупредив всех на арене, Чжухон прыгает в машину и выезжает, попутно без особой надежды, но все же старается дозвониться до Минхека. Трубку естественно никто не берет. Парень едет до окраины второго кольца около часа и думает о том, что старший в принципе опаздывал не так уж беспричинно. Добраться с утра из такой дали не так уж легко, учитывая то, что Минхек говорил, что на работу он ходит пешком. Парень выруливает на нужную улицу и с уверенностью останавливает машину на углу, не сомневаясь, что найдет нужный адрес в два счета. Район маленький, улица прямая, а домов раз два и обчелся. Однако спустя двадцать минут понять, где же все-таки находится этот злосчастный дом, он не может. Он который раз обходит улицу вдоль и поперек, однако нужного номера нигде нет. Хотя, казалось бы, первый дом, первый подъезд — самое простое, что можно вообще искать. Парень начинает ещё раз заходя с конца. Дом пять, четыре, три, два… Где первый? Взгляд Чжухона падает на здание, стоящее поодаль, но выглядящее настолько печально, что в нем не стал бы жить даже студент-контрактник. Ли отворачивается, однако отчаявшись и ещё ранее заметив на этом скелете постройки табличку, все же решает подойти поближе. «№1» — красуется на ржавой кривой пластине. Чжухон застывает, не веря своим глазам. Он заглядывает в подъезд, дверь которого открыта настежь и возможно даже сорвана с одной петли, но зайти так и не осмеливается. — Эй! Парень оглядывается на скрипучий женский голос, обращённый вроде бы к нему. Чжухон замечает на улице только одну женщину, типичную жительницу подобных районов: лет за тридцать, с цветастым, но выгоревшим и засаленным фартуком, в простой затертой одежде с наспех убранным беспорядком на голове и обязательно с увесистыми серьгами из местного магазинчике дешевой бижутерии. — Эй! — она приближается уже нацеленно к парню с не слишком приветливым выражением лица. Чжухон поворачивается к ней и, поклонившись, говорит: — Здравствуйте! — он улыбается. В ответ женщина окидывает его подозрительным взглядом. — Ты чего здесь ошиваешься? А? У нас район бедный и маленький, друг друга в лицо знаем, тебя я тут ни разу не видела — чего надо? Она говорит повышенным голосом, поставив руки на бока. Чжухон запускает руки в карманы, нащупывая там фотографию Минхека — раз они все тут друг друга знают, значит и его должны — однако доставать ее не спешит. — Я на самом деле из другого района, здесь практически не бывал. Ищу один адрес. — Да? Ищешь адрес и поэтому уже исходил улицу от начала до конца, и что, скажешь, так и не нашел нужный? — в голосе так много недоверия, что парню становится неловко. — Я же сказал, что здесь не ориентируюсь. Мне нужен был первый дом — кто же знал, что он — эта лачуга. — Чегооо? Первый дом? Бомжатник этот? Убирайся отсюда или найди оправдание поубедительней, или я полицию вызову! — Нет, мне на самом деле нужен был этот дом! Один… — парень заталкивает фотографию подальше в карман — мой знакомый задолжал мне денег, а все, что я о нем знаю — он прописан по этому адресу. Женщина в который раз обводит парня взглядом, а затем фыркает. — Нашел, где искать! В этой халупе прописываются все, кому не лень. Пропали твои денежки! Чжухон меняется в лице: он предположить не мог, что Минхек осмелится связаться с такими аферами. Хотя, чему он удивляется? — Спасибо, до свидания, — парень разворачивается и уходит, а женщина, растерявшись, еще какое-то время стоит на месте. И куда теперь? Вопрос задается сам собой, но решиться сам собой не хочет. Ли садится в машину и постукивает по рулю, стараясь найти варианты. В данных был только этот адрес, к себе Минхек никогда не приглашал, но жить он определенно должен был во втором кольце, иначе на работу бы точно не ходил. К тому же, вполне логично предположить, что его ночлег все же располагается относительно близко к арене. Чжухон вспоминает все места, куда его звал старший, и примерно очерчивает территорию на карте, в пределах которой, возможно, находится квартира Минхека. Круг поисков значительно сужается, но… Что толку? В чем польза этой информации, если в пределах поисков остаются все равно несколько десятков улиц и сотни домов? Где эта искрометная дедукция, которая обычно должна срабатывать в экстренных ситуациях? Чжухон не может ни за что зацепиться, но все же старается не паниковать. Вырулив на дорогу к арене, он вспоминает о Ю. Тот точно знает, где дом Минхека. Может?.. Вряд ли попытка узнать у этого человека адрес старшего закончится чем-то хорошим, к тому же Чжухон не может допустить, чтобы Минхек при этом пострадал. Кихен отпадает как очень соблазнительный, но опасный и трудно реализуемый вариант. Чжухон думает всю дорогу, думает, перерывая всю информацию, какая у него только есть о Минхеке, напрягает память, стараясь вспомнить какие-нибудь мелочи, но к вечеру в его голове остается самая странная и, возможно, глупая идея — спросить о том, где находится Минхек, у котов. Ехать для этого в четвертое кольцо было бы совсем безрассудно, как кажется парню, поэтому он думает о том, чтобы обратиться сначала к тому, кто должен быть знаком с Минхеком, но при этом не находиться с ним в чересчур близких отношениях или иметь подобную связь. Поэтому вечером он совершает один звонок. — Алло, Хенвон?***
Из-за снегопада Хенвон приезжает к себе домой много позже, чем хотел, в итоге ехать куда бы то ни было оказывается невозможным. Все дела откладываются на следующие дни, которые парень проводит в полиции, давая показания и отвечая на кучу вопросов. Каждый вечер Че возвращается домой выжатый как лимон, с веселой перспективой того, что в будущем ему предстоит еще много таких дней, пока вину преступников не докажут. Посреди этой сплошной полосы нудных расспросов и утомительных часов ожидания его вызывает к себе отец. Парень предполагает, по поводу чего с ним хотят поговорить, и сразу решает для себя, что оправдываться ни за что он не будет. Хенвон приезжает к отцу, и тот чуть ли не с порога заставляет его отвечать на свои вопросы. Че-младший только, улыбнувшись, предлагает обсудить все цивильно. Они проходят в гостиную, пока Че-старший ворчит по пути, сложив руки за спиной. — Что это еще за слухи?! Только затихли скандалы с Шакко, а тут что?! — Отец… — Что отец? Что отец?! Думаешь, мне приятно слышать об этом от коллег?! У нас ничего не происходит в округе безосновательно, а тут ни одного известия от сына, что произошло, зато в департаменте уже столько расспросов с предположениями, что уши вянут! — … Мужчина промакивает проступивший на лбу пот платком. — Рассказывай… что у тебя произошло? Откуда поползли слухи и эти дурацкие новости о том, что ты попал в серьезную аварию, что у тебя своровали всю коллекцию или что у тебя конфликт с каким-то там олигархом, которого никто никогда не видел и имени у которого нет?! Хенвон тяжело вздыхает и рассказывает все, что считает возможным рассказать. Он не хотел зря волновать отца, хотя понимал, что тот рано или поздно все равно доберется до него с расспросами. Однако не думал, что это произойдет так скоро. По мере рассказа лицо Че-старшего мрачнеет все сильнее, и когда Че-младший замолкает, мужчина не спешит что-либо говорить. Он долго молчит, то сдвигая, то раздвигая брови. — Ты не думал, что обратись ты ко мне раньше, мы могли бы успеть достать пленки с камер первыми? — Хенвон непонимающе поднимает взгляд, — почему промолчал и не обратился за помощью раньше? Парень едва ли собирает мысли, чтобы подобрать слова. — Отец, ты слышал, кого я обвиняю? И что я вообще говорю? — Да плевать мне, кто на тебя напал! Меня волнует только то, что эти отморозки должны быть засужены! Че-младший удивляется такой реакции, но разговор продолжает, не изменившись в лице. Отец еще какое-то время отчитывает его за такое безрассудство, а затем они вдвоем обсуждают происшествие, исполнителей, заказчиков и то, что Че-старший может сделать, чтобы ускорить и облегчить следствие. — Только, отец, прошу — не делай того, из-за чего сам можешь пострадать… А еще лучше, если бы ты действовал анонимно… Ты же сам понимаешь — с такими людьми тягаться не так-то просто. — Будешь еще меня учить, балда? — недовольно усмехается мужчина. — И еще… Отец, что бы не произошло, ни за что не бери ответственность и на себя, ладно? Если что… Сделаешь вид, будто ты ничего не знал, ладно? Пожилое лицо накрывает еще одна тень беспокойства. — Что это еще за разговоры? — Просто пообещай. Это, и то, что ты не будешь ни от чего отговаривать меня. Если все обернется не в лучшую сторону, я буду поступать совсем не так, как хотелось бы тебе, поэтому… Даже не пытайся, пожалуйста. Че-старший снова долго сидит в хмуром молчании.***
В конце очередного дня Хенвону говорят, что пока что он может быть свободен. Парень с облегчением опускает плечи и стремится попасть домой. Ужин проходит естественно быстро, и Че спешит в свою комнату, чтобы принять долгожданную расслабляющую ванну, после того, как обменивается с Чжухоном парой фраз по телефону. Он опускается в горячую воду и спустя минуту чуть ли не засыпает от усталости. Однако внезапный звонкий лай Жоу не позволяет погрузиться в эту легкую дремоту. Парень поднимает глаза и прикрикивает на пса, только тот не успокаивается, продолжая лаять на окно. Че с подозрением косится на балкон, хмурится, задумываясь и поднимаясь из ванной, и накидывает халат. Пес не унимается, а парень, подхватив, выносит его в коридор. В голове мелькает пару мыслей, пока он косится на балкон, за которым вроде бы никого нет. Нет только до тех пор, пока парень не возвращается к ванне. За стеклом в какой-то момент возникает вполне знакомое очертание. Сердце Хенвона едва начинает набирать темп, как парень укрощает его, и с абсолютным спокойствием скидывает халат, опускаясь обратно в ванну. Кот, не получив ни разрешения, ни запрета, нажимает на ручку и, впустив в комнату ночной мороз, спешит тут же закрыть дверь, после чего замирает на месте, смотря на то, как оголенное тело парня погружается в воду. — Добрый вечер, — разносится по комнате тихий расслабленный голос парня, пока он сам не удосуживается даже открыть глаза. — Добрый, — отвечает Вонхо, а сам шагает вперед. Губы Хенвона вздрагивают, и их уголки едва подтягиваются — слышать голос кота спустя несколько дней оказывается на удивление приятно. — Все-таки пришел за платой? Кот молчит, проходя глубже в комнату. — А ты так хочешь мне заплатить? — Это называется благодарность. — Ты мне благодарен? Хенвон открывает глаза и сталкивается взглядом с Вонхо. — Ты спас мне жизнь. — Не преувеличивай. Я всего лишь уберег тебя от смерти. — Это не одно и то же? — Не думаю. Кот задирает голову, отворачиваясь и рассматривая балдахин над кроватью. — Как прошел день? Че вздыхает, жмурится, пропуская снова через себя эмоции целого дня, и запрокидывает голову, укладывая ее на борт ванны. Ему хочется спросить, зачем Вонхо сюда явился, но что-то внутри запрещает, страшась снова наткнуться на неловкость. Поэтому парень, игнорируя все волнения, отвечает так, будто ситуация вполне обычна. — Утомительно и не слишком-то быстро. — Суды? — Пока что только полиция. Нужно было дать кучу показаний и заверить кучу бумаг. Мои адвокаты к тому же оказались не самыми торопливыми людьми округа, а следователи отказываются верить в то, что это подставные коты. Все уверяют меня, что это от шока, померещилось. — А как с обвинениями? Думаешь, сможешь выйти на заказчика?.. Грудь Хенвона немного поднимается в воде со вздохом и также опускается с выдохом. — Не знаю. Мы практически равноправны по положению… Не знаю… Кот переводит взгляд с балдахина на картины, а затем и на два небольших креселка, стоящих рядом с небольшим столиком. Он подходит к ним, но передумывает садиться здесь и разворачивается, направляясь к ванне, а затем садится на борт в ногах Че. — Тем не менее всех пятерых посадили под стражу. И все мои улики с обвинениями полиция приняла. Пусть с этими одутловатыми офицерами разговаривать до боли сложно — кто их только воспитывает и обучает… — парень останавливается, чтобы не распалиться и не тратить зря нервы. — До них пока дошло, что я имею в виду… Будто никогда не разбирали дела, в которых фигурировали люди, а не коты. Завтра пообещали допросить моего водителя, он наконец-то пришел в себя, а пока его показания — второе весомое доказательство того, что на меня напали люди. — А как же записи с камер? — Стерты. Вернее — изъяты. Сам понимаешь, у него есть прямой доступ к полиции. Было бы удивительно, успей я раньше. Надеюсь только, что эти видео нигде не засветятся, в ином случае ему придется оправдывать наемников, а мне… тебя и остальных… — лицо Хенвона мгновенно становится суровее, а он сам будто уходит в себя. — Т… — Вонхо только начинает говорить, но парень его тут же перебивает. — Только не думай говорить ничего по этому поводу. Я переживаю только о том, что мой вариант того, что произошло, окажется недостаточно убедителен для следствия и журналистов, — Че проговаривает это глядя четко в глаза кота, а после снова запрокидывает голову. Вонхо замолкает, обдумывая услышанное, а затем его уши дергаются в сторону звука голоса парня: — Ты был знаком с Шакко? — Почему ты про него вспомнил? — Хочу кое-что спросить. Ну так? — Нет, не был, — он упирается ладонью и болтает ногами, — но другие были. Он нам помогал. Вот только с волной проверок он лишился галочки доверия, а потом… Потом хватило одного доноса, чтобы его устранили. Че не двигается, и лишь его взгляд бегает по потолку. — Помогал… оправдывать котов? — Это тоже. — Зачем кому-то вообще подставлять котов и так переворачивать вашу жизнь в глазах других? Вонхо хмыкает, иронично посмеиваясь: — Все проще простого — разделяй и властвуй. А когда еще есть красивая и правильная идея о чистоте общества… Люди на такое падки — собери одну небольшую группу, убеди, что они отличаются чем-то от другой, в чем-то превосходят ее — и все. Дальше уже только подливать масла в огонь. Эти группки сами загрызут друг друга, следуя за одним и тем же оратором. Ни одной власти не нужно организованное самостоятельное общество, которое знает, чего хочет, вот она и навязывает мнимые проблемы, чтобы люди больше сплетничали и меньше думали. Хенвон напряженно молчит, а кот, выждав пару секунд, нервно смеется: — Не хочешь сменить тему? Не слишком ли ты устал, чтобы разговаривать о таком? — Устал. — Тогда не хочешь поговорить об этой ванне — тебе разве сейчас не хорошо? Че мягко улыбается, ему жарко от горячей воды и он снова вздыхает. — Сейчас — даже очень, — его блестящие мокрые руки поднимаются из воды и укладываются на борт. — Кстати говоря, — парень внезапно вспоминает кое о чем, — мне звонил Чжухон, спрашивал тебя. — Зачем? Оба отвлекаются на эту тему, и, в конце концов, от напряженности, которая присутствовала в разговоре о недавнем инциденте и прочем, не остается и следа. Вскоре Хенвон меняет тему. — Можно задать вопрос? — не открывая глаз, он запрокидывает голову. — Только если не чересчур серьезный, — снова посмеивается он. — Почему котята звали тебя Суань-ни? Это твое настоящее имя? Кот с улыбкой хмыкает. — Нет. Не совсем. Это мое имя при рождении, но я его сменил… Это был мой маленький подростковый бунт, а потом как-то прижилось… Сейчас же на аренах я — Вонхо, а на родных улицах Суань-ни, хотя и там меня часто Вонхо называют. Кому как нравится. Сейчас я не слишком об этом переживаю. — А тебе как больше нравится? — Говорю же — без разницы. Называй, как привык. — Суань-ни… Это же из северной мифологии? — Разбираешься в этом? — Немного, — Хенвон опять выдыхает из-за слишком горячей воды, смотря коту в глаза, а затем отводит взгляд в сторону, меняя положение ног. В комнате слышится тихий всплеск воды. — А… — парень не уверен, как лучше задать следующий вопрос, — …а что насчет эмоций? — Мм? — Ты говорил, что вы можете распознавать эмоции. Это как? Кот подсаживается на месте и наклоняется, упираясь локтем в бедро, а ладонью поддерживает голову. — Да вот так, как и сказал, — он улыбается, — грубо говоря, большинство котов — профайлеры от рождения. Мы определяем эмоции рефлекторно, как ни скрывай, — у Че по рукам отчего-то бегут мурашки. — Конечно, это не стопроцентный талант — некоторые люди или коты сложнее или, наоборот, проще других для понимания, но с тем же — мы скорее мо́жем узнать, в каком состоянии человек и с какими эмоциями настроен по отношению к нам. — Поэтому ты не боишься приходить сюда? — изначальное спокойствие постепенно рушится, пусть парень и старается держаться безразлично. Его голова заваливается вперед, но взгляд упорно не хочет отрываться от поверхности воды. Кот же, наоборот, ждет этого, но в итоге отвечает так: — Думаешь, с твоим самоконтролем тебя так легко понять? Эта фраза мгновенно заставляет Хенвона успокоиться, так что он даже поднимает взгляд. — К тому же… Опираться только на эмоции — совсем не осмотрительно, не считаешь? — Ты до сих пор не уверен, могу ли я причинить тебе вред? — он старательно скрывает оскорбленность в голосе. — С чего ты взял? Лицо Че изумленно застывает. А кот молчит будто и не собираясь пояснять. Через еще одно мгновение парня накрывает легкая волна возмущения. — Может прекратишь отвечать вопросами?! Ответом следует смех с извиняющимся: Прости. — Хорошо, задай мне снова самый первый вопрос, — он кивает, жестом прося парня говорить. — Ты не заботишься о том, что здесь с тобой может что-то произойти, потому что знаешь, что я к тебе чувствую?! — почти что мгновенно чеканит Хенвон сердитым тоном, только потом задумываясь о сказанном. — Не совсем. Я лишь делаю ставку на то, что я могу довериться тебе так же, как и ты доверяешь мне, — он щурится, вполне осознавая двоякость своего ответа. Дыхание Че последние несколько минут становится только тяжелее и чаще, теперь же и вовсе не собирается восстанавливаться. Он отводит взгляд и осознает, что отступать больше некуда — тут же непонятно откуда взявшаяся неловкость и стеснение захлестывают его, а грудь будто насквозь пробегают мурашки. Ему нечего ответить на это — Вонхо выворачивает все так, что скажи он, что не доверяет коту, получится, что тот съехидничал и Хенвон в таком случае выставит сам себя глупцом; если же он на самом деле доверяет Вонхо, то получается, что кот все же не так уж плохо понимает эмоции парня… Че сжимает челюсти и только еще больше опускает голову. — Если не совсем… Тогда зачем ты приходил на арену? — парень только поднимает взгляд, не меняя свое положение. — Зачем именно к Чжухону? Теперь очередь кота неловко потирать шею. — Именно поэтому. От того, с какой целью ты бы пришел к нему и пришел бы вообще, зависело, насколько хорошо я тебя все-таки понимаю. — С тем, что есть, это все еще не совсем? — Что бы ни произошло, было бы не совсем . Хенвон смотрит на него несколько секунд, а затем закатывает глаза и, цокнув, запрокидывает голову, плеснув водой в лицо: — Бред. Ему наскучивают эти запутанные разговоры, и, в конце концов, он возвращает себе на некоторое время упущенное спокойствие. Дай Че себе сейчас хоть немного воли, и когда кот уйдет вновь, он будет чувствовать себя снова глупцом из-за своей бурной фантазии. — И что больше ничего не спросишь? — Вонхо обреченно смеется и поднимается, чтобы немного размяться. — Нет. Ты говоришь какую-то чушь. — Ну сам подумай. Если бы ты не пришел на арену совсем, я бы не знал: тебе не хватило духу справиться с собой, — парень хмыкает, — или же тебе на самом деле все равно. Если бы ты пришел, чтобы снова запереть меня в коллекцию, тогда я бы не понимал, откуда в таком сдержанном тебе такие беспричинные психи и срывы. Теперь же, — Хенвон не слишком-то слушает, поэтому не обращает внимания на то, что голос кота звучит ближе, чем прежде, — мне не хватает кое-чего, чтобы понять: твое поведение — это сострадание или… Парень выныривает из задумчивости и машинально приподнимает голову в сторону, где сидел кот, открывая глаза в самый последний момент: — Или? Вот только Вонхо к этому моменту на своем месте нет. К этому моменту он оказывается настолько близко, что Че напарывается на его губы своими и не в силах что-либо сделать, так и застывает, задрав голову кверху. Указательный палец Вонхо аккуратно цепляет подбородок и заставляет парня полностью развернуть голову лицом к нему. Его теплые мягкие молочные губы обхватывают хенвоновские, покрытые каплями воды, и нежно сжимают их. Вонхо собирает каждую каплю ими, оставляет множество крошечных поцелуев на их месте и только после отрывается. Кот исчезает так же незаметно, как и появился прямо возле головы Хенвона. А парень остается лежать в воде, по поверхности которой расходятся волны от сильно бьющегося сердца.