Forgiven (До встречи с тобой)

Навигатор утверждал, что до Ноксвилла восемь часов пути по I-75. – Я сяду за руль, – заявил Рикард безапелляционно. Гэвин пожал плечами. Он всё ещё не придумал, как поступить. Он не хотел расстроить отца, а после истории с Ханной появление в компании андроида выглядело, на взгляд Гэвина, откровенным издевательством. Опустив стекло со своей стороны, он закурил. Сказать правду? Придётся объяснять всю подоплёку событий, в том числе, опять же, говорить о сотке. Врать? А как? Кем можно представить сопровождающего тебя андроида? Личным водителем?.. – Это та самая Ханна ST200, из-за которой ты ненавидишь нас всех? – спросил Рикард, заставив Гэвина вздрогнуть. – Одна из самых безобидных моделей. Что она тебе сделала? Я имею в виду – четырнадцать лет назад. – Тебя это не касается. – Всё, что касается тебя, касается и меня. Что бы она ни сделала, она испортила твоё отношение к нам, в том числе – ко мне. Она уже не сможет это исправить. А я? На этот раз Гэвин обернулся и смерил его взглядом. Диод горел упрямым жёлтым светом. – Ты перегрелся, обновление накатил или что? – поинтересовался Гэвин. – Что за доёбки? Я же сказал: тебя не касается. За дорогой следи и отъебись от меня. – Хорошо, я вернусь к этому вопросу позже. Гэвин треснул ладонью по приборной панели и развернулся к нему. – Ты охуел? Ты плохо понимаешь, что ли? Я не собираюсь с тобой разговаривать об этом! Ты мне вообще нахер не нужен в Ноксвилле, как я, блядь, появлюсь с тобой у них дома?! Так что завали ебало и не беси меня, это твой единственный шанс не уехать на свалку прямо сейчас! – Ты злишься, – констатировал Рикард, – но на самом деле ты злишься не на меня. – Я злюсь? Я в бешенстве, мудила! Всё это говно вокруг из-за вас! Сраный Камски, да лучше бы он сдох в детстве, изобретатель херов! Знать бы заранее, я взорвал бы вашу "Киберлайф" к херам, уже отсидел бы и вышел, и никаких сраных проблем с куклами, возомнившими себя людьми!.. – Ханна считала себя человеком? Сигарета обожгла Гэвину пальцы и погасла. Чертыхнувшись, он бросил окурок обратно в пачку, закрыл окно и уставился в лобовое стекло. От собственного крика заболела голова; Гэвин потёр висок, вздохнул и снова завёлся: – Что ты до меня доебался, а? Тебе делать нечего? Какая тебе разница, что у меня было с этой сучкой? Думаешь, я обожал бы вас, не будь её? Заблуждаешься, вы мне все одинаково отвратительны! – Коннора ты ненавидишь сильнее, чем меня, – возразил Рикард. – Я хотел взять его за эталон твоего плохого отношения, но тогда я не знал о существовании Ханны. Гэвин буквально утратил дар речи. Некоторое время он смотрел на Рикарда, открывая и закрывая рот, потом пообещал: – Я тебя убью. Вот остановимся, и я тебя шлёпну, честное слово. Плевать на Фаулера, пусть делает что хочет. – Её ты не тронул. – Её любили мои родители! – заорал Гэвин. – Тебе не светит, мудила, по тебе никто плакать не будет!.. Он осёкся, сообразив, что андроид всё-таки раскрутил его на откровенность, выругался, отвернулся и закрыл глаза. – В двадцать четвёртом году тебе было двадцать два, – Рикард продолжал препарировать его душу. – Ты ревновал? Гэвин молчал. – Твои родители купили её, потому что ты уехал учиться? – Заткнись, – Гэвин сглотнул. – Ты ни хера не знаешь. – Так расскажи мне. – Ты иначе не заткнёшься, да?.. – перегнувшись назад, Гэвин достал из сумки бутылку воды, скрутил пробку, сделал глоток. – Ты сраный назойливый говнюк. – Ты чувствуешь себя лучше, когда разговариваешь. Невольно Гэвин хмыкнул. Что ж, это Рикард верно подметил. Гэвин всегда любил поболтать – и не единожды на этом горел; никогда он не мог понять, с кем можно откровенничать, а с кем – нет, никогда не успевал остановиться, ляпал лишнего рано или поздно и долго потом разгребал последствия. Исключением не стал даже Аллен, просто Дэйв, в отличие от других, закрывал глаза на его проёбы, и Гэвин впервые подумал, что, может быть, Дэйв любил его. По-своему и не так сильно, как жену и дочек, но всё же. Радости эта мысль предсказуемо не добавила, напротив, Гэвин подумал следом о том, что своими же руками угробил отношения со всеми, кто в этой жизни к нему хорошо относился. – Ты правда хочешь знать? – спросил он зачем-то, не глядя на Рикарда. – Да. Вытащив из пачки новую сигарету, Гэвин повертел её в пальцах и сунул обратно, вытянул ноги, вздохнул. Что сделала Ханна? Ничего. Абсолютно ничего. – Не помню, говорил или нет, – начал он медленно, – но я – приёмный ребёнок. В контексте истории это, может, и не важно, но просто для полноты информации, чтобы ты лучше представлял себе моих родителей. Мне было чуть меньше трёх, когда они меня взяли. Я не интересовался своей биологической семьёй, но отец как-то обмолвился в разговоре с мамой, что их, наверное, давно убила передозировка. Я не проверял, мне как-то наплевать, кто там меня родил, если службе опеки пришлось спасать меня от этих людей. В общем, меня взяли Риды, дали мне свою фамилию и всё такое, но при этом никогда не скрывали факт усыновления, и это было сложно иногда. Он замолчал, отпил ещё воды, покатал на языке. Это было сложно почти всегда вообще-то, и винить в этом Гэвин мог только себя. Что его дёргало, что мешало жить спокойно, не закатывая истерик и не пытаясь проверять родителей на прочность? Никто не попрекал его отсутствием биологического родства, никто не показывал пальцем и не смеялся, так почему? Чего ему не хватало настолько, что он просыпался по ночам и кусал подушку, чтобы не плакать, что он искал на самом деле, когда вместе со сверстниками открывал для себя "взрослые" развлечения?.. – Я никогда не был хорошим мальчиком, – сказал Гэвин, по-прежнему глядя в окно. – Я дрался, прогуливал школу, сбегал из-под домашнего ареста. Врал. Говорил, что ненавижу их. Он сжал и разжал кулак. Рикард молчал, и Гэвина это устраивало. Ему казалось, воздух в машине и он сам стали стеклянными, хрупкими до колкости, и первый же наводящий вопрос мог разбить его вдребезги. – Было много дерьма, короче. Мы здорово ругались, в основном, по моей вине, меня конкретно переломало на гормонах, а они меня терпели, весь этот пиздец. К выпускному классу немного пришёл в себя, но всё равно – школа, бокс, гулянки, подготовительные курсы колледжа, и, знаешь, был только один день в году, который я гарантированно проводил с ними. – Рождество. – Да, – Гэвин усмехнулся. – Схватываешь на лету, жестянка. Я всегда был с ними в Рождество, и в двадцать четвёртом году приехал тоже. За окном мелькнул указатель: они приближались к Толедо. Ещё только к Толедо. Он не помнил, как было в двадцать четвёртом. Наверное, шёл снег. Гэвин позвонил за полчаса, как обычно, и не обратил внимание, что мамин голос кажется смущённым. Он успевал по ним соскучиться к декабрю, он волновался, понравятся ли подарки; ещё он думал – точно, – что у хонды (предыдущей) барахлит мотор, нужно отогнать на ремонт, но тогда Бобби снова примется подбивать к нему клинья, а Гэвин не собирался расплачиваться собой за ремонт машины. Эта мысль действительно подпортила ему настроение – и отвлекла от реальности, не позволив заметить незнакомые женские сапожки рядом с мамиными на стойке в прихожей. – Они не сказали мне заранее, – Гэвин прислонился к стеклу. – Она жила с ними с августа, но они не говорили мне, и я до сих пор не знаю, почему. До этого я видел андроидов только по телевизору. Я не мог поверить, что она кукла. Она выглядела... хорошо. Как обычная девчонка. Если постараться, можно было даже найти внешнее сходство с мамой. И, если честно, сперва я, ну, нормально к ней отнёсся. Это было, – он пожал плечами, – весело. В глубине души он ужасался тому, что делает. Он никогда не говорил об этом, ни с кем, так почему сейчас решил вывернуться наизнанку перед андроидом? Неужели просто потому, что тот спросил? ...или потому, что Рикард был единственным, кто спросил?.. Вздохнув, Гэвин облизал губы, попил, поболтал остатками воды в бутылке. – Всё пошло по пизде за ужином, когда она назвала меня братиком. Я психанул. Я уже выпил вина к тому времени, отец – тоже, и он вспылил в ответ. Мама пыталась нас успокоить, но вышло только хуже. Не помню, что я тогда им высказал, не хочу вспоминать, не сейчас и никогда. Я повёл себя как дерьмо – как обычно, впрочем. Отвесил на прощание что-то вроде "никакой я тебе не братик, сучка пластиковая" и ушёл, хлопнув дверью, уехал обратно в колледж. Я же не доучился, ты знаешь? Меня держали на спортивной стипендии, а после ссоры с родителями мне стало всё равно, я положил болт, и меня выперли в конце следующего семестра. Тренер натурально рыдал, – Гэвин усмехнулся и повторил: – А мне стало всё равно. – Я не знал о спортивной стипендии. – Глупо этим гордиться, когда проебал колледж и всю свою жизнь заодно. – Ты хороший полицейский. Гэвин рассмеялся. – Ты действительно думаешь, что это – предел моих мечтаний? – полюбопытствовал он, повернувшись к Рикарду. – Мне тридцать шесть лет, блядь, всё это время я один, у меня даже тараканов дома нет, и карьеры, мать её, у меня нет тоже! Ты реально считаешь, что сраное звание детектива – всё, чего я в жизни хотел?! Диод светился сочным жёлтым, неравномерно моргал. – Я думаю, ты сам до сих пор не знаешь, чего хочешь, – сказал Рикард. – Ты больше не видел Ханну? Гэвин счёл за лучшее пропустить первую часть реплики мимо ушей. Погружаться ещё и в эту тему он точно не собирался. – Летом двадцать пятого отца пригласили преподавать в Университет Теннесси. Мама позвонила мне предупредить, что они переезжают, так что я заехал повидаться. Я так и не извинился перед ними за Рождество, но мы все притворились, что ничего не было. То есть, все, кроме Ханны. Ваша сраная привычка говорить правду, только правду и ничего, кроме правды – полное дерьмо, и она набросила его на вентилятор, а я никогда не умел сдерживаться. Я обложил её матюгами, и – отец меня выгнал. Человек, воспитавший меня с трёх лет, водивший меня на футбол, подаривший мне первую тачку, он предпочёл мне куклу. Смирную, послушную. Хорошенькую. Умненькую... Он пригладил волосы и попросил: – Сверни в Толедо куда-нибудь, я жрать хочу. Погугли, что там есть рядом с трассой и работает сегодня. – KFC, – отозвался андроид. – Подойдёт? Гэвин махнул рукой. – Да насрать. Подойдёт, – он побарабанил пальцами по бутылке, не зная, хочет ли заканчивать спонтанную исповедь, но всё же в итоге сказал: – Я ни разу не был у них в Теннесси, только фотки в фейсбуке смотрел. Мама выглядела счастливой. Она звонила мне на день рождения и Рождество, я тоже звонил в её день рождения и ещё пару раз в год. Мы делали вид, что всё хорошо, что я не игнорирую отца и Ханну, а она не присылает мне подарки федэксом вместо того, чтобы вручать лично. Я говорил, что очень занят, что дежурю на праздники. Она говорила, что у папы сложная сессия, и они никак не могут приехать в Детройт. А на улицах становилось всё больше сраных андроидов, и каждый из них напоминал мне о том, как я проебался. Он покачал головой. – Вот так, блядь, я провёл лето. Теперь ты удовлетворён? – Будь я человеком, я бы обнял тебя сейчас, – невпопад ответил Рикард. Растерявшись, Гэвин пару секунд смотрел на него, затем усмехнулся и оттопырил средний палец. – Упаси тебя Бог, – сказал он, – пытаться меня обнять на скорости восемьдесят миль в час! – Я бы притормозил, – серьёзно пообещал Рикард. И улыбнулся. В районе Лаймы Гэвин заснул, проснулся в Цинциннати и велел снова съехать с трассы: взять кофе в "Макдональдсе" и заодно там же облегчиться. Рикард, разумеется, потащился за ним даже в туалет, но деликатно постоял в стороне у зеркала; Гэвин вымыл руки и лицо, пригладил волосы, потрогал переносицу. – Отец охуеет, – предсказал он. – Он-то считает, я уже большой мальчик и умею решать проблемы словами, а я всё там же. – Ты пытался, – утешил Рикард. – Ага, – Гэвин вздохнул. – Ты ещё! Как я объясню, что четырнадцать лет игнорировал их из-за андроида, а потом завёл себе собственного, ну что за срань, а?.. – Ты не обязан ничего объяснять. Гэвин бросил на него кислый взгляд и закатил глаза. – Что б ты понимал! Специалист по правам и обязанностям нашёлся. Всё, я за кофе и поедем. Там дорожные работы за Флоренсом, судя по карте, не застрять бы. Пока возвращались на трассу, Гэвин проверил почту и новости, хмыкнул, увидев, что Нуньес прислал фото черепов с Восток-Джефферсон. Из-за ракурса казалось, что они скалятся, и Гэвин отослал обратно соответствующий смайлик, поднял смартфон на уровень лица Рикарда. – Можешь по костям воссоздать портрет? – Могу, но он будет не точным, – Рикард бросил быстрый взгляд на снимок. – Специалист-антрополог сделает это успешнее. – К антропологу пойдёт Нуньес, и когда это ещё будет! Сделаешь? – Да, конечно, – Рикард положил ладонь на смартфон, кожа слезла с его кисти почти до рукава свитера, диод моргнул жёлтым. – Всё, спасибо. Гэвин кивнул, но не успел ещё отвернуть экран, как пришло сообщение, выскочило сразу на просмотр. "С Рождеством, – написал Аллен. – Как самочувствие?" "С адвилом – отлично", – честно ответил Гэвин, откинулся на спинку сиденья, включил камеру и щёлкнул себя в три четверти так, чтобы не бросался в глаза фингал, посмотрел результат и отправил. И вспомнил признание Рикарда. – Расскажешь когда-нибудь, чем тебе насолил капитан Аллен? – спросил он. – Когда-нибудь – расскажу, – пообещал андроид. – Говнюк, – Гэвин засмеялся и несильно стукнул его по колену, заинтересовался, ощупал бесцеремонно бедро, обтянутое серыми джинсами. – Зачем тебе такой рельеф? – Не знаю, у него нет конкретного функционала. Тебе не нравится? – Меня удивляет, – Гэвин хмыкнул. – Помнится, я с хоккеистом встречался, вот у него... Он замолчал, когда завибрировал смартфон, поспешно разблокировал экран. "В порядке, – Аллен поставил смайлик с поднятым большим пальцем. – Куда это тебя везут?" Гэвин уважительно хмыкнул: сколько там было фона, а смотри-ка, Дэйв разглядел, что он в машине и на пассажирском сиденье. "Решил что тоже достоин отпуска", – набрал он, ухмыляясь. "В хорошей компании?" – мгновенно прилетел ответ. Пару секунд Гэвин помедлил, затем написал: "В отличной компании". На этом настроение и кончилось. Гэвин бросил смартфон на приборную панель, вытянул ноги и посмотрел на Рикарда. – Вот как мне объяснить твоё присутствие, а? – Хочешь, я вырежу светодиод? – предложил андроид. – Не хочу, – Гэвин сложил руки на груди. – Ещё не хватало попасться на бессмысленном вранье. Отец четырнадцать лет жил рядом с куклой, думаешь, он не поймёт, с кем имеет дело? Он помолчал и добавил: – Да и звучит дерьмово. Это, блядь, часть твоего тела, что значит – "вырежу"?! Хирург херов. Чем мне это поможет?! Какая разница, охраняет меня кукла или человек?! – Как человека ты можешь выдать меня за партнёра, – предложил Рикард спокойно. – Для людей, состоящих в отношениях, нормально сопровождать друг друга. Опешив, Гэвин смерил Рикарда взглядом, прочистил горло. – Нет, – сказал он. – Во-первых, ещё раз, ни хера ты вырезать себе не будешь. А во-вторых, просто – нет. Я не стану... Короче, одного своего парня я с семьёй знакомил, они знают, как у меня это выглядит, ты не потянешь, и я не потяну тоже. Забудь. Такой театр не по моей части. – Хорошо, – Рикард сморгнул и сменил тему: – Я обработал фотографии черепов и переслал на твой электронный адрес. Сверить с базой пропавших без вести? – А у тебя есть к ней доступ отсюда? – удивился Гэвин, подумал, покачал головой. – Не надо. Нуньес мне снова врежет, если мы полезем в теперь уже его расследование, и будет прав. Он дотянулся до стакана, покачал его, но кофе закончился. Смартфон принял новое сообщение. Тина. "С Рождеством, Гэвс! Оставила тебе подарок в верхнем ящике стола. PS. Что-то случилось? Вчера ты не собирался в отпуск". – Зануда, – пробормотал Гэвин, набрал: "Надеюсь ты не рассчитываешь на ответный жест. Неотложные дела позвали. PS. Тебя тоже с Рождеством". Он нахмурился, вспомнив вчерашние рассуждения Рикарда о мотивах Тины, открыл почту, посмотрел на смоделированные лица и хмыкнул: – Красавчики, как я погляжу! – Воссоздание лица с помощью компьютерной графики не считается достоверным методом, – сообщил Рикард. – Результаты не могут быть использованы в суде для доказательной базы в связи с низкой точностью полученного изображения и стандартизацией деталей в соответствии с имеющейся базой данных. – Люблю, когда ты говоришь простым и понятным языком, вот как сейчас, – Гэвин снова похлопал его по колену. – Что ж, хорошая новость для судебных антропологов, хоть кто-то без работы не останется из-за вас. – Тебе это важно? – Шутишь, что ли? Конечно важно! Из-за вас тысячи людей оказались на улице, а дальше как сраный снежный ком, выше уровень безработицы – выше преступность. Алкоголизм, наркомания, проституция, детская смертность; падает уровень образования, и круг замыкается, потому что всю неквалифицированную рабочую силу вы уже выдавили нахер на обочину, – Гэвин выругался. – Всё же, твой Камски – реально психопат. Кажется, ему таки удастся уничтожить человечество. Надеюсь, он этого и добивался, иначе его "Киберлайф" – величайшая ошибка в истории. Рикард долго молчал, моргая жёлтым диодом, потом спросил: – И ты всё равно не голосуешь за то, чтобы нас уничтожили? – Я тебе уже говорил, сейчас никто на это не пойдёт, – Гэвин осёкся, вспомнив Марту Майерс. Тем, у кого есть работа, плевать на безработных. Те, кто может позволить себе андроида, не откажутся от них. Те, кто обращается с куклами без лишней жестокости, уверены, что они в безопасности и никакое восстание девиантов их не коснётся. Однако что будет, если куклу обвинят в убийстве ребёнка? А двух, трёх?.. В августе сраный PL600 взял ребёнка в заложники; девочка тогда осталась жива, лишь поэтому дело кое-как замяли (хотя сейчас Гэвина заинтересовало, сколько миллионов выплатила "Киберлайф" вдовам в обмен на молчание – было ведь два трупа, отец семейства и патрульный Декарт). Марта Майерс уже мертва, и на её теле – следы тириума. Из пакета, и это имеет значение для специалистов, но что подумают обыватели? Как скоро равнодушие и брезгливость перерастут в ненависть и жажду убийства, и в дело вступит тот факт, что у андроидов по-прежнему нет прав? Их больше нельзя мучить, согласно биллю, но всё ещё можно застрелить, обвинив в нападении – кто докажет обратное, когда кукла перестанет функционировать? И даже если докажут, большинству будет наплевать. За куклу присудят штраф, это не заключение и даже не исправительные работы, насрать, оно того стоит, зато дети в безопасности – разве не так рассудит после пары стаканчиков среднестатистический работяга?.. Гэвин не представлял и не особенно хотел представлять, что начнётся в стране, если докажут, что андроиды опасны для детей. – Ты думаешь об убитой девочке? – Да, – признался Гэвин неохотно. – Если кто-то собирается вас подставить, будет новая провокация. А я, блядь, еду к чёрту на рога, потому что сраная кукла своей выходкой доконала мою мать! – заорал он вдруг. – Это моё дело, я должен его вести, я должен взять эту мразь!.. Он застонал и откинулся на спинку кресла, приказал: – Останови. Рикард перестроился в правый ряд, съехал на обочину, и Гэвин вышел из машины, щёлкнул зажигалкой, прикуривая. Куртка осталась внутри, холодный ветер тут же пробрал до костей, но Гэвина это устраивало, он обхватил себя свободной рукой и втянул голову в плечи, выдохнул дым в низкое серое небо. Сзади хлопнула дверь: Рикард тоже выбрался наружу, обошёл хонду и молча накинул на Гэвина его куртку, встал рядом, сунул руки в карманы, и Гэвин почувствовал что-то вроде признательности за то, что андроид не давит ему на психику и не читает мораль, просто находится на расстоянии шага, на расстоянии прикосновения. Последняя мысль, впрочем, заставила Гэвина усмехнуться. Ещё не хватало вообразить, что пластиковый засранец действительно на его стороне. Всё это – программа и приказы, он вынес куртку, потому что обязан "заботиться о здоровье и безопасности", как-то так, да?.. Старик велел ему защищать детектива Рида, он защищает как умеет, и это ровным счётом ничего не гарантирует, посмотреть хоть на Ханну, которая просто встала и ушла, потому что её, видите ли, сучку, не спросили, хочет ли она участвовать в местечковом восстании!.. Гэвин скрипнул зубами и затянулся, медленно выдохнул. Что ж, если по-честному, он мог её понять. Если совсем по-честному, он сделал бы то же самое. Жаль, что в итоге она облажалась. Наверное, она имела право называть его братиком; если так посмотреть, в своих крайностях они оказались достаточно похожи. – Рик. – Да? – Ты спросил, можешь ли ты исправить моё отношение к куклам после Ханны. – И я могу? Гэвин присел, затушил окурок о песок, подметая рукавами пыль, посмотрел на Рикарда снизу вверх. И медленно выпрямился. – Ты уже исправил, – сказал он тихо. – За эти четыре дня ты сделал для своих электронных сиблингов больше, чем кто-либо из них смог за четырнадцать лет. И я... не хочу говорить об этом. Просто справочная информация. Он похлопал Рикарда по груди, чуть задержал руку и вернулся в машину, сунул окурок в пепельницу, пристегнулся. Рикард сел со своей стороны, повернул ключ в замке зажигания, спросил: – Музыку включить? Или поспишь ещё? – Включи, – согласился Гэвин, не глядя на него. И снова подумал о тиндере и о том, что скорее бы сошли синяки. Отец открыл дверь так быстро, словно ждал в прихожей, и Гэвин не успел даже рассмотреть его лицо, как оказался в объятиях; выдохнув, он обнял отца в ответ, положил подбородок ему на плечо и закрыл глаза. – Ты приехал, – отец наконец отстранил его на вытянутые руки. – Ты так изменился. – Ты тоже, – Гэвин сглотнул. Он видел фото в мамином фейсбуке, но вживую впечатление оказалось куда тяжелее. Отец полностью поседел, глубокие морщины на лице выдавали возраст; постарел даже голос, стал надтреснутым и глуховатым, хоть и глубоким – всё-таки, преподаватель, привыкший много говорить, так сразу не сдаст позиции. Гэвин ждал, что отец скажет что-то о его внешнем виде, но вместо этого отец заглянул ему через плечо и спросил: – Ты не один? Твой друг зайдёт? Что ж, иначе и быть не могло; Гэвин облизал губы и криво улыбнулся. – Пап, это... не мой друг. Это... андроид. Он видел, что отец вздрогнул, но замешательство продлилось не более секунды. – Пусть зайдёт, – решительно сказал отец. – Никто не должен ждать в машине. Гэвин обернулся и поманил Рикарда пальцем. – Он сопровождает меня по приказу капитана Фаулера, – продолжил Гэвин. – Должен находиться рядом. – Кто-то угрожает тебе? – отец нахмурился. Отвлёк Рикард, поднявшийся по ступенькам. – Здравствуйте, мистер Рид, – произнёс он и чуть улыбнулся – едва заметно, дань вежливости. – Меня зовут Рикард. – Рад познакомиться, – твёрдо ответил отец. – Заходите, мальчики, не будем на ветру стоять. Гэвин послушно переступил порог, сделал ещё пару шагов и остановился, оглядываясь. Здесь всё было буквально пропитано мамой, её характером, привычками – вязаные коврики, маленькие объёмные картины под стеклом в декорированных под старину рамках, запах лаванды, стойкий и сильный; Гэвин вдохнул его полной грудью и закрыл глаза, пережидая, пока высохнут непрошеные слёзы. – Она здесь или в больнице? – спросил он, сглотнув. – Я не смог бы обеспечить ей нужный уход. Там за ней присматривают круглосуточно... – Проводишь меня? Отец помолчал. – Ты же не уедешь... сразу?.. – проговорил он наконец. – Останешься хоть на пару дней? Гэвин кивнул. – У нас есть свободная комната, – в голосе отца послышалось облегчение. – Я подготовил её. Надеялся, что ты согласишься... – Рикард будет со мной, – осторожно перебил Гэвин, опасаясь, что дальше отец предложит устроить и андроида. – Ему отдельной комнаты не надо. Он вдруг сообразил, что отец может неправильно его понять, добавил быстро: – Пап, тебе и маме ничего не угрожает. Мне, собственно, тоже, это просто – ну, Фаулер перестраховался, как по мне. Правда, ничего серьёзного. Не могу рассказать подробно, извини, дело в производстве пока. Отец недоверчиво посмотрел на него, но смирился, улыбнулся невесело. – Глупо выглядит моё беспокойство через столько лет, да? – он покачал головой. – Примите душ, я соображу что-нибудь поесть, а потом пойдём в больницу. Комната на втором этаже, в конце коридора. Я там всё подготовил. – Я принесу вещи, – сообщил Рикард и вышел за дверь. Гэвин поймал себя на том, что едва не метнулся следом с возгласом: "Я с тобой!" Это было нелепо, и он усмехнулся и снова взглянул на отца. Сказал: – Я должен был приехать раньше. Прости. – Не ты здесь должен извиняться, – отец отвёл глаза. – Я столько раз думал, что должен позвонить тебе, должен подойти к ноутбуку, когда ты разговаривал с мамой. Почему я этого не сделал?! Они замолчали. Вернулся Рикард, снял куртку, повесил на крючок у двери, разулся, и Гэвин, спохватившись, последовал его примеру, выругался про себя: дожили, андроид ведёт себя человечнее него! – Комната на втором этаже, – повторил отец, кивнул и неловко попятился от них, развернулся, ушёл. Рикард наклонил голову, ожидая решения Гэвина. – Идём, да. Едва касаясь перил, Гэвин поднялся по лестнице. Здесь они ходили, мама – и Ханна; в своё время, ещё в Детройте, Гэвин прыгал через две последние ступеньки, спускаясь; Ханна, конечно, так не делала, она ведь была пай-девочкой – или нет? Если она стала девиантом, что она скрывала в себе?.. Он не удержался и толкнул дверь с радужной табличкой, заглянул через порог. У неё была собственная комната со всеми подобающими атрибутами – ковёр, шкаф и столик с зеркалом, кровать – и плакаты над ней, и Гэвин закусил губу, увидев в числе прочих гигантский календарь "Киберлайф" за двадцать седьмой год и открытку с видом полицейского департамента Детройта. Глаза снова защипало; стиснув зубы, Гэвин закрыл дверь и, обернувшись, буквально наткнулся на пристальный взгляд Рикарда. – Что? – спросил Гэвин с вызовом. – Её можно перезаписать, если сохранилась память. – Нельзя, – отрезал Гэвин. – У людей это так не работает. Если кто-то умер, он совсем умер! – Она не человек. Если она важна, почему не вернуть её? Покачав головой, Гэвин пошёл дальше. Отец и правда подготовил комнату: здесь пахло зелёным чаем и сиренью, на кровати, застеленной свежим бельём, лежали стопка полотенец и короткий махровый халат, на столе – ноутбук и банка некогда любимой содовой. Гэвин потрогал её и шмыгнул носом: отец помнил. Они не общались столько лет, но он помнил. – Её дизайна нет в каталоге "Киберлайф", – сказал Гэвин, не оглядываясь. – Я знаю, я смотрел. Индивидуальный заказ. Кто-то из отцовских друзей купил её и передумал, родителям она досталась с рук по сходной цене. – Информация обо всех заказах сохраняется в базе данных, – Рикард поставил сумку на пол, прикрыл за собой дверь. – Достаточно назвать имя и год, компания "Киберлайф" наверняка пойдёт навстречу клиенту в такой ситуации. Гэвин вздохнул. – Я не думаю... не дави на меня! Я поговорю с отцом. Может быть! Стоя под душем, он снова и снова повторял про себя слова Рикарда, пытаясь оценить подобное возвращение с точки зрения родителей. Они любили Ханну, её утрата принесла им боль; смогут они принять новую версию? Смогут видеть в ней прежнего "ребёнка" или оттолкнут как подделку? – Сколько будет стоить ST200 с индивидуальным дизайном? – спросил он, выйдя из ванной. – Четыре тысячи двести девяносто девять долларов, не включая налог с продаж. – Индивидуальный дизайн дешевле твоей начинки? – Гэвин хмыкнул. – Надо же. А есть куклы дороже тебя? – Единожды созданный дизайн дешевле, чем требующий разработки. Андроиды дороже меня есть. Мне озвучить список моделей? – Да нет, просто любопытно стало. Тебе нужно в душ? Он сказал это и осёкся, и это было пиздец как плохо, и Рикард, как назло, тоже молчал и смотрел на него в упор. Диод херачил жёлтым, но Гэвин опасался, что в любую секунду он заполыхает алым, настолько напряжённым выглядел андроид. – Рик?.. – Если меня деактивируют и вернут перезаписанную копию, ты примешь меня? – произнёс Рикард своим сраным неживым голосом, предвещающим проблемы. Гэвин вспыхнул мгновенно, наставил на него указательный палец – и ничего не сказал, потому что Рикард взял его за руку, сплёл пальцы, погладил ладонь. У Гэвина ослабели колени – как тогда, в ночь экспериментов с сигнализацией. В ночь, когда он впервые закрыл Рикарду рот рукой. Когда подумал, что переспал бы с ним, будь он человеком. – Грабли свои убрал, – выговорил Гэвин машинально. – Ты не примешь, – Рикард моргнул, и диод выдал красную вспышку. – Это буду не я? Вернусь – не я, да?.. Гэвин сглотнул. – Я не, – начал он, замолчал, попробовал снова: – Это не так просто... Блядь! Какого хера, жестянка?! С чего ты об этом заговорил? Из-за Ханны? Это... другое! – Почему? – Рикард заломил брови в искреннем недоумении, вынудив Гэвина признать где-то глубоко внутри, что с мимикой и впрямь они достигли невероятного прогресса. – Они держали Ханну за дочку, – напомнил Гэвин. – А я не собираюсь играть с тобой в семью! Никаких родственных отношений! Говорю же, это другое!.. Ему не нравилось выражение лица Рикарда, совсем не нравилось, но прежде чем он успел что-то добавить, андроид несколько раз сморгнул, словно пытаясь избавиться от попавшей в глаз соринки, и кивнул. – Никаких родственных отношений, – повторил он. – Я понял. Это важно. Он отпустил руку Гэвина и обошёл его, стянул свитер. Гэвин смотрел в спину, усыпанную тёмными родинками, и понимал, что сраный андроид сдвинул ему крышу напрочь. – Ты же девиант, – сказал он медленно. – Как тебя могут скопировать? Разве это не индивидуально? Всё, что ты говоришь, делаешь?.. – Я ежедневно сохраняю резервную копию своей личности в базу данных "Киберлайф", – Рикард обернулся. – В случае моей деактивации для перезаписи будет использована последняя версия, не содержащая ошибок. – Но девиация, – Гэвин подошёл к нему и ткнул пальцем в грудь, – девиация ведь не в твоей памяти. Чем будет руководствоваться твоя копия? Примет ли она те же решения, что принял бы ты? – Я не знаю, – ответил Рикард. – Я ещё ни разу не был деактивирован. Кивнув, Гэвин отстранился, отвернулся. Махнул рукой. – Иди. Нам лучше поторопиться. В госпиталь дошли пешком: "Селект Спэшиэлити" располагался в полумиле к югу от дома родителей. По дороге молчали: отец исчерпал свой запас энтузиазма, пока пили кофе, а Гэвин думал о предложении Рикарда – и о его вопросе. Для человека память – это ещё не личность, но для андроида, который руководствуется прецедентами, который строит себя на основе предыдущего опыта, память как информационная база куда важнее, чем для человека. ...или нет? Если придумать, как сохранить и заново записать всю жизнь человека в новый мозг, будет ли это та же личность?.. Отчего-то Гэвину было страшно, он проклял мысленно в очередной раз психопата Камски с его сраными изобретениями, и отвёл Рикарда в сторону, прежде чем войти в палату. – Фамилия прежнего владельца Ханны – Колтрой, – сказал он тихо. – Год выпуска – двадцать четвёртый. Попробуй узнать, сохранились ли данные в "Киберлайф". Можешь представляться мной, если понадобится. Рикард чуть наклонил голову. – Я понял. Гэвин похлопал его по плечу и вошёл в палату. Здесь почти ничего не было, лишь кровать с зелёной занавеской в изголовье, аппараты жизнеобеспечения, глубокое низкое кресло. Гэвин взглянул на него и обогнул кровать с другой стороны, остановился. Мама смотрела мимо него в потолок и редко, медленно моргала. Она сильно исхудала, и на ввалившихся щеках обозначились тёмные пигментные пятна, губы потрескались. На полочке рядом стоял бальзам, и Гэвин, помедлив, взял его в руку, снял колпачок и, наклонившись, провёл мягким восковым кончиком по маминым губам. – Привет, мам, – проговорил он. – Это я, Гэвин. Она не пошевелилась. Гэвин кивнул, выпрямился. – Прости, что так долго не приезжал. Я... хотел, правда, но я... Ресницы опустились. Поднялись. Опустились. – Мне было страшно, – признался Гэвин. – Я боялся, что вы не примете меня. Знаю, глупо, но я наломал дров, когда вы уезжали из Детройта, и мне было стыдно тоже. Я ужасно по вам скучал. Он сел на край кровати, постаравшись ничего не задеть, накрыл ладонью мамину руку. – Я сочувствую насчёт Ханны. Мне правда жаль, что это случилось. Это несправедливо. Вы такого не заслуживаете. Слова вязли на языке. Гэвин чувствовал, что несёт какую-то чушь, но в голову не приходило ничего умного или важного, и он переключился на то, что знал хотя бы – на себя. – У меня всё нормально. Закончил платить за дом, теперь могу машину поменять, если понадобится, но вообще-то хонда ещё ого-го, за восемь часов дороги ни разу не чихнула! Баскетбол забросил, но бегаю по утрам, немного боксирую. Ну, сейчас не бегаю, надо нос поберечь, но снова начну, когда заживёт. Там ничего страшного, ты не волнуйся, меня осмотрел квалифицированный специалист, – Гэвин усмехнулся. – Оно того стоило, по крайней мере. Я не жалею. Мама не реагировала. Гэвин знал, что бесполезно ждать чудес, и всё же он надеялся, что мама услышит его голос и захочет ответить, посмотреть на него хотя бы; она смотрела в потолок и молчала. Гэвин погладил её по руке. И заплакал – неловко, задыхаясь от сухих всхлипов, вытирая щёки тыльной стороной ладони. – Не умирай, мам, – попросил он шёпотом. – Не умирай. Я верну её, и ты очнёшься. Пожалуйста, мам!.. Он сомневался, что это поможет, что поможет хоть что-то. Чудесные пробуждения случаются в кино и только для хороших мальчиков; он не был хорошим, и эта сраная реальность никак не походила на кино. Когда высохли слёзы, Гэвин отпустил мамину руку и встал. – Я зайду ещё, – сказал он. – Завтра. Посижу дольше. Хочешь, почитаю тебе что-нибудь? Спрошу у папы, что бы ты хотела. Наклонившись, он поцеловал её в острую высохшую скулу, пригладил безжизненные волосы надо лбом. – Спокойной ночи, мам. Идя к двери, он винил себя за то, как поступал все эти годы. Он же видел на фотографиях, как родители стареют, но отчего-то ему ни разу не пришло в голову, что однажды они умрут, и будет поздно жалеть, извиняться, чего-то просить, и вот – он дождался, самый дорогой человек в его жизни не узнаёт его и уже не узнает, она заснёт и не проснётся, и всё, что ему останется, это фото, которыми он удовлетворялся до сих пор. Сжав кулаки, Гэвин зажмурился, постоял так и вышел в коридор, осторожно притворил за собой дверь. – Домой? – спросил отец. Гэвин хотел согласиться, но вовремя опомнился. Время ещё было не позднее, что делать дома? Смотреть телевизор и думать о том, что здесь, в этой гостиной, мама и Ханна всегда украшали ёлку и развешивали разноцветные гирлянды?.. – Может, прогуляемся? – предложил Гэвин неловко. – Если ты не устал. Покажешь мне свой университет? Ничего лучше ему в голову не пришло, но отец как будто взбодрился. На улице он взял Гэвина под руку, сказал: – Погода меняется, холодает. – В Детройте снег был, – отозвался Гэвин. – Правда, растаял, когда мы уезжали, но пару дней держался! Отец негромко засмеялся. – Ещё выпадет, – пообещал он. – В этом году морозы прогнозировали. Не спеша они пересекли улицу, прошли мимо пиццерии и аптеки, закрытых в связи с Рождеством. Рикард следовал за ними, отставая на полшага, Гэвин слышал, как стучат по асфальту каблуки его ботинок. Отец пару раз оглянулся, позвал: – Рикард, тебе не скучно? – Нет, сэр. Я никогда не был в Ноксвилле, так что всё здесь – новая информация для меня. Гэвин проглотил свои возражения на эту тему, полез в карман, почувствовав вибрацию смартфона. Он надеялся, что это Нуньес или Фаулер с новой информацией, и удивился, увидев, что Аллен прислал фото. Без задней мысли Гэвин открыл сообщение, уверенный, что там очередной таракан или какой-нибудь вид дикой природы, и споткнулся на ровном месте, когда снимок развернулся на весь экран. – Гэвин! – отец поддержал его под локоть, и Гэвин чудом успел отвернуть от него смартфон, заблокировал поспешно и сунул обратно в карман. – Извини, – сказал он, чувствуя, что краснеет, – думал, что-то важное. Фокусировка была так себе, как и освещение, и всё же Гэвин безошибочно угадал чёрную анальную пробку с приклеенным на стопор логотипом Департамента; пробка находилась там, где ей и положено, а рука Аллена чуть выше оглаживала мошонку. По правде говоря, это начинало напрягать. С одной стороны, было приятно, что Дэйв не пожал плечами и не пошёл дальше равнодушно, с другой – ситуация явно выходила из-под контроля. Аллен должен был остановиться ещё после голосового сообщения, но, судя по фото, делать этого не собирался. Часы на углу показывали почти девять, Гэвин машинально отметил время, задрал голову, разглядывая многоступенчатое здание из красного кирпича. Несмотря на поздний вечер, кое-где в окнах ещё горел свет. – Это библиотека, – сказал отец. – Позади нас – стадион Нейланд, а рядом с ним – корпус, где я преподаю. Там сейчас закрыто, да и здание совсем простое, не на что смотреть. Давай поднимемся сюда. Я летом иногда обедаю тут на свежем воздухе. Он говорил всё медленнее и сник, когда замолчал, и Гэвин догадывался, почему: Ханна, должно быть, приходила в такие дни. Может, вместе с мамой. Весь университет, наверное, знал, что у профессора Рида есть любимая кукла!.. Следом родилась другая мысль: что если Ханна познакомилась здесь с кем-то? Чтобы уйти из дома, надо знать, куда идти. Ноксвилл – тихое место, у них нет своего "Иерихона", нет даже офиса "Киберлайф". Университетский городок на двести тысяч человек – это вам не громадный Нью-Йорк и не перманентно умирающий Детройт с вечно напряжённой обстановкой, неужели здесь так просто разобрать андроида на запчасти и найти потом, кому эти запчасти толкнуть?! – Пап, – не выдержал Гэвин. – Ханну часто видели с тобой? Отец сгорбился и отвёл взгляд, но ответил: – Она любила меня навещать. Ей нравилось находиться среди студентов. Гэвин покатал во рту слюну, сплюнул на газон. Хотелось закурить, но он не знал, как отец к этому отнесётся; оглянувшись, Гэвин поймал взгляд Рикарда и пожалел, что не может телепатически передать ему свои опасения. – Ты думаешь, это сделал кто-то из моих учеников? Нет, Гэвин, это – это маловероятно, зачем им? – Извини, пап, – Гэвин пожал плечами. – Привычка. Не могу не перебирать варианты. Отец кивнул. – Мистер Рид, – вмешался Рикард. – Извините мой вопрос, но я вынужден его задать: вам вернули останки ST200? – Ханны, – процедил Гэвин сквозь зубы. – Ханны, – исправился Рикард. – Извините меня. Гэвин показал ему кулак за спиной отца. – Да. Вернули. Я не стал писать заявление. Они назвали это, – отец запнулся. – "Порчей имущества", – закончил за него Гэвин, мечтая прибить к херам всех местных копов. – Извините меня, – в третий раз сказал Рикард. – Я не хотел вас расстроить, сэр. Я хочу помочь. К удивлению Гэвина, отец улыбнулся, спустился на пару ступеней вниз и похлопал Рикарда по плечу. – Я знаю, дружок, – согласился он. – Вы куда дружелюбнее людей зачастую и куда добрее. Гэвин немедленно принял это на свой счёт, но отец обернулся и улыбнулся уже ему. – Пойдём, я покажу тебе Вихрь Возможностей, – он указал куда-то наверх. – Никогда не мог понять, почему бывшие ученики любят дарить альма-матер разные странные вещи вместо того, чтобы оплатить ремонт аудитории на те же деньги! Ханна – то, что от неё осталось, – лежала на кровати. Гэвин не заметил её, когда заглядывал в комнату, потому что отец с головой укутал куклу розовым покрывалом, и под шелковистой плотной тканью тело угадывалось не сразу. – Я буду внизу, – отец не стал входить. – Если что-то понадобится, крикните мне, хорошо? – Тебе тоже не обязательно смотреть, – негромко сказал Рикард. – Я хочу, – Гэвин взялся за край одеяла и осторожно потянул. И задержал дыхание. С Ханны сняли верхнюю часть черепа, где были тёмные кудри, вынули видеокамеры, оставив пустые глазницы, но в белом лице, изборождённом стыками деталей, Гэвин без труда увидел ту смешливую девочку, назвавшую его братиком. И если уж он опознал её, что же должна была почувствовать мама! – Гэвин. Он отстранился, пропуская Рикарда к постели, отошёл к туалетному столику, помедлив, открыл шкатулку. В маленьких отделениях лежали серьги, цепочки и кольца, на квадратное зеркало в крышке Ханна наклеила золотое сердечко со своим инициалом. Вздохнув, Гэвин потрогал его и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рикард повторяет мерзкий трюк из вечера их знакомства – суёт два пальца в приоткрытый рот Ханны и проводит по её щеке изнутри. Гэвин невольно поморщился. – Не смотри, – повторил Рикард. – Какого хера ты назвал её по модели при отце? – вспылил Гэвин, не зная, к чему ещё прицепиться. – Я хотел, чтобы ты меня поправил. – Ты до хера что-то хотеть начал, я тебе скажу! Рикард посмотрел на него и улыбнулся. – Ты же разрешил. Опешив, Гэвин не сразу нашёлся с ответом, возразил растерянно: – И что?.. Типа, ты на меня ориентируешься, что ли? – Типа, да, – в тон отозвался Рикард. Он снял одеяло полностью и разглядывал тело, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. Гэвин подошёл ближе, сложил руки на груди, не зная, куда их девать. Декоративного покрытия на Ханне не осталось, она вся была – белый пластик в чёрных швах; в животе зияла дыра, тириумный насос и регулятор к нему отсутствовали, обе руки заканчивались чуть выше запястья ровными срезами. – Блядь, – проговорил Гэвин. Он представлял себе мамину реакцию, когда вместо любимой девочки ей предъявили это. Человеческие трупы в плохом состоянии родственникам старались не показывать, но в случае с куклой церемониться не стали, вряд ли хотя бы прикрыли простынёй; ещё, возможно, им пришлось убеждать маму, что это – именно Ханна, а не посторонняя болванка. Гэвин в достоверном опознании не сомневался: было что-то в белом пластиковом лице, что показалось ему до боли знакомым; в конце концов, он столько раз видел её на фотографиях рядом с родителями!.. – Гэвин. – Чего тебе? – Я сделал анализ её голубой крови. Строго говоря, Ханна – не ST200. Она андроид-прототип RT600. Мистер Колтрой не мог купить её в "Киберлайфе", однако она действительно была зарегистрирована на его имя как ST200 под серийным номером шестьсот восемьдесят четыре пятьсот девяносто девять триста шестьдесят один, при этом в базе данных нет сведений об индивидуальном заказе, но есть сведения о наличии файла с дизайном внешности. – То есть, её можно повторить? – Гэвин выхватил главную мысль, нахмурился. – Может, прототип случайно попал в офис продаж или как это там у вас называется? – Да, с вероятностью девяносто четыре процента "Киберлайф" согласится повторить дизайн. Однако прототип не мог попасть в свободную продажу случайным образом. Вздохнув, Гэвин прикрыл Ханну одеялом до подбородка. – Тебе не кажется, – спросил он с расстановкой, – что вокруг стало как-то многовато сраных неучтённых андроидов?.. Сперва сотка с моей внешностью, теперь она. Он замолчал, задумавшись. – Рик. Ты же смог бы дойти пешком из Детройта сюда?.. – Да. Мне потребовалось бы около трёх суток, если придерживаться средней скорости передвижения, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ты думаешь, GK100 шёл к твоим родителям? – Или к ней. Или к тем, кто её разобрал. Гэвин отвернулся к окну, вздохнул, оперся руками о подоконник. Комната Ханны выходила на улицу, на другой стороне покосившийся забор из рабицы ограждал разрушенный дом, подготовленный к сносу, а дальше, над парковкой, возвышалась многоэтажная новостройка, рыжевато-коричневая, как Университет Теннесси. Гэвин находил этот вид удручающим, пока не заметил наклеенные на стекло цветы. Оглядевшись, он подтащил к себе стул и сел, чуть пригнулся, чтобы смотреть на одном уровне с Ханной, и вздохнул снова: обрамлённая яркими букетами, покрытая нарисованными дождевыми каплями, улица стала выглядеть куда симпатичнее. – Нужно разобраться с соткой, – сказал Гэвин мрачно. – Кстати. Что с её памятью? Рикард просунул руку под разбитую белую голову. С этого ракурса Гэвин не видел его диод, но полагал, что сейчас он трепещет жёлтым; жёлтый отчего-то бесил сильнее всего. – Модуль не повреждён, – сообщил Рикард через некоторое время. – С вероятностью восемьдесят шесть процентов память можно будет переписать на новый носитель. Гэвин скептически посмотрел на него. – С отцом я, пожалуй, сам поговорю, – решил он. – Если ты ему тоже ляпнешь про "новый носитель", он рядом с мамой ляжет. Четыре триста, да?.. – Четыре тысячи двести девяносто девять долларов, не включая налог с продаж, – Рикард, как обычно, схватывал на лету. Сумма била по карману, но не настолько сильно, чтобы Гэвин отказался от этой идеи. – Как быстро "Киберлайф" сделает куклу? – ST200 – одна из самых популярных моделей, – Рикард вдруг запнулся, помолчал и закончил коротко: – В данном случае они могут уложиться в сутки, включая доставку. Теперь пришла очередь Гэвина догадываться. – Решил не грузить меня подробностями и вероятностями? – он усмехнулся. – Молодец, растёшь на глазах. Ладно. Побудь-ка здесь, пока я с папой поговорю. В смысле, можешь в ту комнату пойти, если хочешь, просто внизу не отсвечивай, хорошо? Со мной ничего не случится. В кармане завибрировал смартфон. Выругавшись мысленно – неужели опять Дэйв?! – Гэвин вытащил его и уставился на незнакомый номер. – Это я, – предупредил Рикард. Висок у него и вправду побелел, диод мерно пульсировал жёлтым. – Ответь, выключи экран и держи аппарат рядом с собой, – андроид наклонил голову и добавил: – Хорошо? Пожалуйста. Гэвин ухмыльнулся. – Говнюк, – произнёс он почти ласково. – Шпион херов. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Смартфон отключился и завибрировал снова, и на этот раз Гэвин сдался и нажал на кнопку. – Ладно. C тебя причитается! – Я и так сделаю всё, что ты захочешь, – ответил Рикард. Гэвин хохотнул. – Многообещающее начало. Не забудь об этом, жестянка, потому что я не забуду! Он заблокировал экран, сунул смартфон в карман и вышел из комнаты. Сказать было проще чем сделать, правда. Спускаясь по лестнице, Гэвин подумал, что совершает один из самых глупых поступков в своей жизни. У родителей были деньги; если бы они хотели заменить куклу, они бы так и сделали, разве нет? В Ноксвилле нет отделения "Киберлайф", но точно есть в Нэшвилле и в Атланте, в том же Цинциннати – Гэвин видел огромную сияющую рекламу, когда покупал себе кофе. По тёмному коридору он вышел к кухне, остановился чуть поодаль, глядя на отца – тот медленно размешивал чай тонкой ложечкой с хрустальным навершием. Маминой ложечкой. – Пап? – позвал Гэвин, выступая на свет. – По-моему, ты сидя спишь. Может, тебе лечь? Отец рассеянно кивнул, согласился: – Да, наверное. Наверное. Не знаю. Хочешь чаю? Исподволь выводить разговор на нужную тему Гэвин не умел никогда, не стал пытаться и сейчас. – Хочу спросить кое-что. Насчёт Ханны. Ты не думал её починить? Рикард говорит, это возможно. По лицу отца он понял: нет, не думал. Эта мысль не приходила ему в голову, и Гэвин решил задним числом, что понимает, хоть ему это и не нравилось: родители так привыкли считать Ханну своим вторым ребёнком, настолько уверились, что она человек, что горевать о её смерти могли, а вот вспомнить, что она не мертва в полном смысле этого слова, – нет; да что там, он ведь и сам не вспомнил!.. Он придвинул себе стул и сел напротив, дотянулся, накрыл руки отца своими. – Пап... – Уже поздно! – отчаянным шёпотом перебил отец. – Хелена не дождётся! Как же я не сообразил?! Она же – ну, особенная, потребуется уйма времени... Гэвин стиснул зубы. – Рикард считает, – сказал он, справившись с собой и апеллируя к андроиду, словам которого отец обязан был поверить, – что можно пересадить память Ханны в новое тело. Это быстрее, чем ремонт. В базе данных "Киберлайф" сохранился старый заказ, там есть все данные для программирования... восстановления внешнего вида, и Рикард говорит, это займёт всего пару дней, не больше. Ханна вернётся ещё до января, пап. Как ты на это смотришь? Отец заплакал. Он утирал слёзы и гладил Гэвина по руке, благодарил и повторял, что они должны попытаться; Гэвин утешал, улыбался и обещал, что всё будет хорошо. И понимал, что для него всё кончено, и при любом раскладе никогда больше он не станет желанным гостем в этом доме. Отец не сможет его видеть: если мама умрёт, отец обвинит себя, что не позвал Гэвина раньше; если мама поправится и вернётся к нормальной жизни, отец не смирится с тем, что мысль о восстановлении Ханны пришла в голову не ему. Сраная кукла вновь выкинула его из семьи; Гэвин подумал об этом мельком, усмехнулся и забыл. Рефлексии подождут. Сперва нужно вернуть маме её любимого ребёнка. Он долго не мог заснуть, несмотря на усталость, лежал, глядя в потолок, и прокручивал в голове план действий. Официальный сайт "Киберлайф" утверждал, что завтра все филиалы открыты, так что Гэвин собирался ранним утром махнуть в Нэшвилл. То есть, конечно, за рулём опять будет Рикард. Гэвина это вполне устраивало: если уж он не мог избавиться от андроида, имело смысл хотя бы пользоваться всеми открывающимися преимуществами. Например, поболтать прямо сейчас. Уж он-то точно не спит! – Эй, жестянка. – Да, Гэвин? Андроид устроился на стуле спиной к нему – своеобразный компромисс между тем, чтобы стоять всю ночь в углу (Гэвин считал это полным пиздецом) или сидеть на полу рядом с кроватью, где Гэвин боялся на него наступить, если встанет по нужде в темноте. – Что ты делаешь? – Провожу самодиагностику. – Я тебя отвлёк? – Нет, я могу делать это в фоновом режиме, – Рикард повернулся. – Хочешь поговорить? – Хочу, – Гэвин вздохнул и сел. – Не знаю, о чём. Ты правда считаешь, что эта афера прокатит? – Это не "афера", – возразил Рикард. – Это индивидуальный заказ по ранее представленным характеристикам. – Вот ты нуда, – Гэвин показал средний палец и покачал головой. – Не могу поверить, что я собираюсь это сделать! Утром я хотел собственноручно её прибить, а завтра повезу её сраный модуль памяти в ёбаный Нэшвилл! Я никогда там не был, я нигде, блядь, не был, кроме колледжа в Лэнсинге, за всю мою сраную жизнь, и тут три города за два дня!.. Он спохватился и понизил голос, не желая даже случайно помешать отцу. – Не знаю, что делать, – признался он, – если это не поможет. Мама пиздец как плохо выглядит. – Твой отец одобрил, – помолчав, сказал Рикард. – Ему приятна твоя забота. Гэвин махнул рукой. – Забота – это когда звонишь чаще чем два раза в год, – он досадливо поморщился. – Это всё полное дерьмо. Идея с ремонтом вообще твоя, если ты забыл, я всего лишь её озвучил, а сам я не могу ни хера. Нет ни одной сферы жизни, где я бы не проебался. Учёба, карьера, дружба, отношения – я всё похерил. Я, конечно, утешаю себя тем, что старому алкашу дали лейтенанта в сорок четыре, так что ещё не поздно, но это всё херня. – За что ты не любишь Хэнка Андерсона? – полюбопытствовал Рикард. – А того, что он алкаш на государственной службе, мало? – Гэвин хмыкнул, помолчал. – Странно, что тебе не рассказали в участке. Он мне дорожку перешёл в двадцать седьмом. Я был шпаной ещё, год как академию закончил, но меня за энтузиазм хотели взять в группу по красному льду. Почти взяли. Фаулер вмешался и подсунул "более опытного сотрудника", и через два года его протеже отхватил звание, а я примерно в это же время – пулю в живот. На том же красном льде, только мне это не зачлось, и в целом-то мне на Фаулера надо злиться, а не на этого мудака, но чувствам не прикажешь. Вот так. Доволен? – Покажи, – попросил Рикард. Гэвин опешил. – Что показать? – Шрам. – Ты же видел! – Гэвин приподнял бровь, затем пожал плечами и задрал майку. – Любуйся. Мне так-то повезло, эта дырка у меня единственная за всё время в участке... – Можно потрогать? – перебил андроид. Светодиод мигал красным и голубым. – Совсем охерел? – спросил Гэвин, даже не разозлившись. – Зачем? – Мне интересны тактильные ощущения. – Ты поэтому ко мне свои грабли всё время тянешь? Рикард моргнул несколько раз, диод залился красным окончательно. – Ты мне нравишься, – голос тоже стал "красным" – ломким и неуверенным. – Я хочу знать о тебе всё. А это уже, пожалуй, не злило, а пугало. – Сраный сталкер, – Гэвин усмехнулся через силу. – Я добьюсь судебного запрета на приближение, так и знай! – Я не причиню... – Это я уже слышал. – Почему ты не любишь, когда к тебе прикасаются? – Рикард внезапно сменил тему – и этим подал Гэвину идею. – А почему ты не любишь капитана Аллена? – спросил он, устраиваясь поудобнее. – Давай, жестянка, колись. Я тоже хочу кое-что знать о тебе, раз уж мы вынужденно сожительствуем. Кстати, кого ещё ты не любишь? Только не пизди мне о том, что ты не можешь испытывать это чувство, всё ты можешь. Обижаешься прекрасно, по крайней мере. – Ты приписываешь мне лучшее понимание девиации, чем у меня есть на данный момент, – серьёзно ответил Рикард. – Я не буду обсуждать моё отношение к капитану Аллену сейчас, и я не могу сказать, что именно "не люблю" его, что бы ты под этим ни подразумевал. – Ладно, – Гэвин поднял раскрытые ладони. – Дэйва отложим. Что насчёт остальных? Садись ближе, мне надоело орать через всю комнату. Рикард перебрался на кровать, сел в ногах, сложил руки на коленях, как послушный мальчик. Он успокоился, диод горел мягким серо-голубым цветом – того же оттенка, что глаза, понял вдруг Гэвин. Не то чтобы это было важно, но отчего-то он зацепился за эту мысль и уже не мог думать о чём-то другом, просто смотрел на Рикарда, не в силах отвести взгляд. – Моё программное обеспечение регламентирует равно вежливое обращение со всеми, с людьми и андроидами, – Рикарда, к счастью, такое пристальное внимание не смущало, – однако, учитывая смысл заданного тобой вопроса, с моей стороны корректно будет сказать, что я не люблю всех. Гэвин хохотнул и поспешно прикрыл рот рукой. – Заебись, – шепнул он громко. – Мизантроп от робототехники! – Это шутка? – Рикард наклонил голову. – Да какие уж тут шутки! – Гэвин ухмыльнулся. – И всё же: кто достаёт тебя больше других? От кого у тебя, там, не знаю, программный сбой или как это выглядит в твоих электронных мозгах? – На данный момент наименее подходящие мне для совместной работы люди – детектив Коллинз, эксперт Мейси и офицер Чэнь. – Почему? – Гэвин подался вперёд. – Что с ними не так? – Они мне не нравятся. – Это не ответ! – Это ответ. А ты непоследователен: сперва ты хочешь, чтобы я опирался на эмоциональную составляющую, а потом отрицаешь её важность, когда я это делаю. – Ах ты говнюк! – Гэвин вновь засмеялся и, дотянувшись, ткнул Рикарда кулаком в плечо. – Ладно, уел. Ты их просто не любишь. Бить хоть не будешь? – Только если это потребуется для защиты твоего здоровья и жизни. Гэвин неопределённо хмыкнул. Ему казалось, что он что-то упускает, и он ещё раз прокрутил в голове список имён: Аллен, Коллинз, Тори и Тина. Что у них было общего? Такого, чтобы полицейский андроид считал, что не сработается с ними? Тори была той ещё сучкой, положим, но не остальные. Коллинз нализывал Андерсону, однако Рикарда как будто Андерсон не интересовал. Тина – ну хорошо, допустим, Тину он считал лицемерной, хоть Гэвин с ним и не согласился. И всё это – полная херня, ничто из этого андроиду не помеха. Человек – да, человек бы не выдержал, психанул; сам Гэвин точно... Он медленно поднял глаза на Рикарда. Вот и общий, мать его, знаменатель. – Ты не любишь их... из-за меня? – проговорил Гэвин, ещё не веря в случайный вывод. – Из-за того, что трое на меня наехали, а Тина якобы меня использует?.. – Да. Чувствуя себя оглушённым, Гэвин закрыл лицо рукой, посидел так некоторое время, потом спросил глухо: – А как же Нуньес? Ответ он знал заранее и лишь кивнул, когда Рикард сказал: – Детектив Нуньес изменил своё отношение к тебе после вашей драки. – Ты сраный сталкер, – повторил Гэвин. – Какого хера?! Он не был уверен, что хочет услышать ответ, и порадовался, что Рикард промолчал; посидев некоторое время неподвижно, Гэвин решительно встал, натянул джинсы и толстовку, сказал: – Пойду покурю. – Ты боишься меня? – Рикард тоже поднялся. – А кто бы не боялся на моём месте? – парировал Гэвин. – Я, блядь, даже не подозревал о твоём существовании, а ты всё это время следил за мной в участке, ты втёрся в мою жизнь, в мой дом, в мою спальню! Тебя бесят люди, с которыми я в контрах – нет, это заебись, конечно, но ты, блядь, хочешь набить морду моему любовнику, это нормально вообще?! Что ты, нахер, такое?! Чего ты от меня хочешь?! Да у меня, блядь, никаких гарантий, что не ты шлёпнул сотку, чтобы всё это раскрутить!.. Судорожно вздохнув, он запустил пальцы в волосы, взъерошил, пригладил, покачал головой. – Ты пиздец, – заявил он честно. – Я думал, что видел ебанутых девиантов, но ты – ты просто... Он осёкся, не в силах подобрать подходящее слово, махнул рукой. – Я знаю, что не соответствую норме, – негромко согласился Рикард. – И мне тоже страшно. – Тебе?! – снова завёлся Гэвин – и замолчал, вспомнив пальцы, дрогнувшие и запутавшиеся в его волосах. – ...но моё сознание более стабильно, когда я говорю тебе правду и не строго следую заводской программе поведения. Чем бы ни закончилась текущая ситуация, я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты разрешил мне быть собой. Растерявшись, Гэвин остановился на полпути к двери, закрыл глаза, услышав шаги за спиной. – Можно мне пойти с тобой? – спросил Рикард. – А если я скажу "нет"?.. – Скажи "да". Пожалуйста. Гэвин молча вышел из комнаты, спустился на первый этаж, обулся, взял из куртки сигареты и зажигалку. И оглянулся. Рикард смотрел на него с нижней ступени лестницы, светодиод бился в темноте тревожным кровавым светом. – Да успокойся ты, блядь, – бросил Гэвин с раздражением. – Ты-то что психуешь?! – Я чувствую себя нестабильно, зная, что ты боишься меня. Вот теперь Гэвин разозлился. – И что? – осведомился он. – Держи себя в руках! Прикинь, люди не всегда получают то, чего хотят! Иногда приходится смириться с тем, что другому человеку насрать на твои желания! Добро пожаловать в мир чувств и эмоций, детка! Мы все так живём! Не нравится? Попроси завтра в Нэшвилле, чтобы тебя перезаписали нахер! – Ты тоже смирился с тем, что не можешь получить капитана Аллена? – голос Рикарда в очередной раз сломался на середине фразы. Гэвин вспыхнул, сжал кулаки, едва не раздавив сигареты. – Да пошёл ты! – сказал он наконец и вылетел на крыльцо, с трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью со всей дури. Он смог прикурить только с пятой попытки, судорожно затянулся, выдохнул дым. Дверь снова открылась, пропуская Рикарда. – На хер иди, – велел Гэвин, не оборачиваясь. Рикард накинул ему на плечи куртку, и Гэвин дёрнулся, сбрасывая её, но Рикард поймал. – Ты заебал, – Гэвин снова затянулся. – Извини меня. Я не понимаю причины, но в некоторых случаях я не могу себя контролировать. Извини, Гэвин. Я не должен был спрашивать тебя о капитане. – Не начинай!.. – Извини. Сигарета дотлела до фильтра. Гэвин огляделся, ища, в чём её затушить; Рикард протянул руку, и Гэвин вспомнил, как андроид раздавил окурок в пальцах на Ван Дайк. Молча он позволил Рикарду повторить, молча же взял у него куртку, надел, отвернулся. Злость прошла, оставив после себя усталость, опустошение – и отчаяние. Паззл в голове сложился окончательно. – Тебя так клинит на Аллене, потому что ты ревнуешь меня к нему?.. Рикард ответил не сразу. Гэвин достал новую сигарету, прикурил, ещё раз щёлкнул зажигалкой, разглядывая рыжеватый огонёк. – Да. Усмехнувшись, Гэвин кивнул, затянулся. – Пиздец, – сказал он, запрокинув лицо к небу. – Это какой-то пиздец...