И дождь оплакивал тот час, Когда с безмолвными словами Увидел обнятыми нас.
Чуя был очень рад вновь повидаться с Такахико. Мужчина радушно принял их с Осаму и даже угостил чашечкой кофе. Пока они пили горячий напиток, Накахара рассказал, что им нужно записать небольшую аудиозапись и подобрать под нее легкую фоновую музыку, но чтобы сам Чуя смог выстроить правильный ритм и слиться с ней, как он криво объяснил. Такахико с вниманием отнесся к просьбе Чуи и, немного подумав, согласился. Осаму объяснил, какая примерно музыка им нужна и с какой интонацией они будут читать текст. Мужчина щелкнул пальцами и вдруг сказал, что у него есть идеальная фоновая музыка для них. Он принес ноутбук из соседней комнаты. — У меня здесь несколько сотен саундтреков, но самые лучшие хранятся в отдельной папке. Вот, послушайте эту. Осаму и Чуя одобрили выбор Такахико. Вскоре они записали текст и были очень довольны проделанной работой. Но, прежде чем парни покинули студию, Такахико несколько минут о чем-то разговаривал с Дазаем. А вот Чуе сказал, что дает ему советы о том, как сделать голос Осаму более звонким и уверенным, но Накахара ему не поверил. На все расспросы Дазай говорил, что он действительно рассказывал об упражнениях и ежедневных тренировках. Чуя сказал, что Осаму не умеет врать. Осаму ответил, что Чуя не умеет спрашивать. В тот же день Накахарой была придумана его часть выступления. Как они с Дазаем и обусловились — ровно на минуту. Затем воспроизводится аудиозапись, и Чуя плавно подхватывает ее. Работа кипела, у Осаму была готова третья иллюстрация к тексту. Чуе он доверил нанесение лака, смену воды и кисточек. Иногда Накахара, не спрашивая разрешения Дазая, включал радио и, пока парень рисовал очередную мазню, Чуя тихонько пританцовывал за его спиной. В четверг небо затянули тучи, и с раннего утра полил холодный дождь. В школу все шли с зонтами или спрятав головы в капюшоны. Лужи отражали унылые лица и не менее унылые улицы. Грязь хлюпала под ботинками, хлюпали и носы учеников. Когда Осаму зашел в класс, место позади него пустовало. Неужели не пришел еще? Так до звонка осталось десять минут… — Вот черт, льет как из ведра. — Чую можно сегодня не ждать. Дазай, навострив уши, медленно двинулся к своему месту. — Да, едва на улице капнет, и он куда-то пропадает. — Может у него дела? — Ага, дела у него. Прогуливает придурок. Вот тебе и друзья. А Осаму-то думал, что хотя бы друзья у Накахары нормальные. Но и правда, сам-то Чуя где? Может он еще придет? Но ни после звонка, ни в течение дня Накахара так и не появился. Сообщений от парня нет, а его приятели больше не упоминали его имени, словно Чуи и не существовало. Акико скучающе отметила его в списке отсутствующих и так же забыла. А Дазаю не сиделось на месте. Не только от любопытства, почему Чуя пропадает только в дождь, но и от смутного беспокойства. В конце концов, он должен быть дома. Может заболел или просто до такого ужаса ненавидит дождь, что аж отказывается куда-либо идти. Однако сколько бы ни было предположений и догадок, ни одна из них не могла четко, ясно и правильно ответить на вопрос, почему Накахара отсутствовал. Дазай решил не навязываться в первый же день и подождать. Чуя же такая колючка, что сразу начнет колоться оскорблениями и отнекиваться от ответа всеми возможными способами. Но когда парень не появился и на следующий день, Осаму не стерпел и после школы отправил сообщение. Прямо спрашивать о причине отсутствия — просто глупо, парень пошел окольным путем.Чушка Накахара
18 апреля 15:55
< Почему не пишешь?> с чего это я должен тебе писать
< Ты в порядке? Накахара долго не отвечал. Дазай успел пожалеть, что вообще написал ему. Но, спустя мучительные семь минут, потухший экран телефона вновь включился.> Я буду в порядке. > Просто не сегодня. > И, вероятно, не завтра.
Слова с прописной буквы в начале сообщения и точки в конце насторожили Осаму. Во-первых, потому что Чуя всегда пишет со строчной. Во-вторых, Дазай почему-то знал, что это писал все же Накахара. < Где ты сейчас?> там, где меня никто не найдет > даже ребята не знают об этом месте
< Поделишься?> ………… > при условии, что ты не придешь сюда
< Даю слово!> многоэтажка на углу Гинслир > последний этаж
< Смотри, не прыгай, Чуя.> не могу ничего обещать
< Придешь завтра в школу?> не знаю
< Ну ладно.18 апреля 16:07
Нет, Осаму не настолько глуп, чтобы оставаться дома. Поэтому он быстро складывает несколько вещей в большой черный рюкзак, надевает толстовку, а сверху куртку с капюшоном и выходит из дома. Интересно, Чуя всегда был таким доверчивым? Хотя то, что сказал ему Такахико тогда в студии, говорит о немного другом… В отличие от серых лиц, что старались скрыться от ужасной погоды, Дазай наслаждался дождем. Ему нравился его стук по крышам, стеклам, зонтам и рукам, его мокрый и мягкий аромат, его уютная холодность, заставляющая кутаться во что-нибудь теплое. Многоэтажку на углу Гинслир сверху окутывали серые облака. Здание было заброшено вот уже несколько лет, но сносить его пока не собирались, и одинокая постройка населялась бедным людом — пьяными, наркоманами и бездомными. Лучшего места для уединения Чуя, вероятно, не смог придумать. Дазай не без усталого вздоха вошел в здание. С парой передышек Осаму добрался до последнего этажа, десятого. И его, кажется, даже не достроили. Толстые колонны упирались в бетонный пол, придерживая потолок. Здесь совсем пусто, и мусора немного. Стены — по бокам в ширину и одна — открывающая вид на туманный горизонт. Перед обрывающимся вниз краем сидит, обняв колени, Чуя. Парень в одной футболке, и нет ни одного намека на кофту или куртку. Дождь чуть попадает на него, но Накахара не обращает на этот пустяк никакого внимания. Осаму старается идти тихо, но, чтобы максимально скрывать свое присутствие, нужно снять обувь, что парень делать не собирался. Отвлекшись на какой-то звук, исходящий со стороны лестницы, Дазай случайно наступает на камень, который разносит шаркающий звук на весь этаж. Чуя оборачивается. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, отворачиваясь. — Воздухом дышу, — Осаму подходит к нему, снимая капюшон. — Уходи. — Не уйду, пока не выясню причину, по которой ты здесь. Дазай копошится в рюкзаке, достает небольшой плед и термос. Простой серый плед он вешает на плечи Накахаре, а сам садится рядом на рюкзак. Сделав несколько глотков горячего чая из термоса, Осаму чувствует, как по телу разливается сладкое тепло, и в куртке становится жарко. Чуя молчит долгое время, погрузившись в свои мысли и игнорирует не только предложенный чай, но и вообще присутствие Осаму. Дождь неторопливо шумит у пропасти, размывает весь, должно быть, красивый вид на мокрый город. — Уходи, Дазай, — подал голос Накахара. — Почему? — Потому что я… — резко начал говорить парень, но замолк на полуслове. — Просто уходи. Ты дал слово, что не придешь. Осаму снял куртку и остался в бордовой толстовке. — Слова — это пустой звук. — Хватит умничать! Чуя, вспылив, отодвинулся от парня. — Я сказал тебе — проваливай, значит, проваливай. Дазай молчал, некоторое время обдумывая ситуацию. Что если он и правда уйдет? В каком бы состоянии ни был Чуя, для него оставаться здесь одному — риск. Мало ли что ему в голову взбредет? Поэтому так просто Осаму не сдвинется с места. — Я все равно никуда не пойду, пока не услышу причину, — упрямо, но твердо сказал он. — Тебе и не стоит ее знать, — ответил Чуя. — Я так не думаю. Если хочешь, чтобы тебе стало легче, то… Накахара зло перебил его поучающие советы. — Мне не нужна твоя помощь. — А чья тогда? Чуя молчал. Осаму вновь придвинулся к нему. Он натянул упавший плед на плечи Накахары. — Зачем ты это делаешь? — спросил Чуя. — Потому что здесь холодно. — Зачем ты ухаживаешь за мной? Бери свой плед и укрывай кого-нибудь другого. Прицепился. Дазай лишь слегка улыбнулся. Он несмело погладил парня по голове, но тот скинул его руку и, повернувшись, крикнул: — Дазай, я сказал тебе — проваливай! Или что-то не понятно?! — Да, почему ты здесь? — вновь спросил Осаму, внимательно наблюдая. — А мне не понятно, почему ты такой тупой! Обязательно нужно влезть в чужую жизнь, чтобы пофилософствовать? На кой фиг я тебе сдался? Запихай свое стремление помочь куда подальше и заткнись! Я не хочу слушать кого-либо, особенно тебя, со своими тайнами и червями в голове! — выпалил он, смотря прямо в глаза Дазаю. Резко отвернувшись от него, Чуя с силой сжал себе горло, не давая воздуху наполнить легкие. Опять, опять, опять это происходит! Осаму не должен быть здесь, с ним. Он не должен видеть слабости Накахары, не должен знать, что вся его горделивая натура, стоящая высоко над людьми, может так легко треснуть и хрупкой стекляшкой удариться о холодное дно, разбившись. — Я всего лишь хочу тебе помочь. — Мне не нужна… твоя помощь, — хрипло выдавил Накахара из себя. Осаму схватил руку, которая сжимала горло, резко оттянул ее от парня, давая вздохнуть. Опасаясь, что он может еще чего-нибудь натворить, Дазай обнял Накахару за плечи и притянул к себе. Он был ошарашен, обеспокоен и в замешательстве лихорадочно думал, что Чуя только что пытался задушить себя. Парень сразу вспомнил, что сказал ему Такахико: «Ему иногда бывает очень плохо, а когда никого рядом нет, ему еще хуже». Когда Чуя стал дышать ровно и спокойно, Дазай почувствовал, как рука парня сжала толстовку на его спине, а сам Накахара чуть ткнулся носом ему в плечо. — Отпусти меня, — тихо пробормотал он. Видно, тело и разум у него живут отдельно друг от друга. Осаму молчал. — Слышишь? Отпусти меня, ублюдок, — грубее повторил Чуя, начиная вырываться. — Посиди так десять минут и подыши воздухом, — сказал Дазай, не давая парню отстраниться. — Дазай, я тебе не девушка, чтобы успокаивать таким образом. — Это лучшее, что я смог придумать. — Плохо думал. — Уж прости. Чуя перестал сопротивляться и тихо вздохнул. Сегодня дождь смешивает темные оттенки печали и беспомощности, холодным оцепенением сковывает тело, одиночество устало разрывает белую плоть, отчаянно и сломлено повторяя все снова и снова. Грудь то распирает, то сдавливает от боли, от черноты, поглощающей каждый миллиметр тела. Мысли острыми ножницами глухо разрезают тьму, сердце и душу. Сам мир, подавленный и безнадежный, стонет, не в силах ничего сделать, не может сопротивляться и бороться, каждый раз отдаваясь и погружаясь на самое дно своего бытия. До сих пор Чуя боролся с этим в одиночку. В одиночку молил кого-то о снисхождении. Он уходил из дома в ливень и не появлялся до позднего вечера, не встречался с ребятами, не ходил в школу. Он старался скрыться от всех знакомых, спрятаться от этого мира и просто погрузиться во тьму, чтобы не показать своей сломленности. Но когда неожиданно появился Дазай, Чуя в ужасе подумал, что если он увидит его в таком состоянии, то об этом тут же узнают все. Он боялся этого, боялся и потому прятался и отмалчивался. Накахара не знал, что сподвигло его написать адрес Осаму. Но, даже не подозревая об этом, он надеялся, что Дазай придет. Неосознанно Чуя ждал чуда, которое когда-нибудь да должно произойти. Оно и произошло. К его радости или огорчению. Чуя вообще не думал, что Осаму такой… внимательный. Он не только пришел, но и принес плед, даже чай. Накахара о своем здоровье в такие дни не волновался, поэтому после пары прогулок в легких футболках он лежал дома с температурой. А в этот раз, видно, не придется. И все равно так тепло… — О чем ты сейчас думаешь? — нарушил тишину Дазай. Чуя поднял на него взгляд. — О том, что твое время вышло. — Правда? — удивился парень. — Ну, раз ты не вырываешься, то можно еще посидеть. Накахара демонстративно фыркнул и повернулся в объятьях Осаму спиной к нему. Дазай довольно улыбнулся, обхватывая Чую руками. — Согрелся? — Угу. И пусть Дазай оказался не совсем тем, кого ждал Чуя, но он был единственным, кто по-настоящему беспокоился, хотя и пытался внушить себе обратное. Накахара решил, что отблагодарит его как-нибудь. Ну или попытается. Осаму решил рискнуть. Да, он сейчас все испортит и будет, возможно, жалеть об этом. Но если он хочет и правда помочь Чуе, то придется нарушить идиллию. — Ну и что с тобой происходит? — спросил Дазай. — Ничего. — Ты пытался задушить себя, — медленно произнес парень. Чуя молчал некоторое время. — Не вмешивайся. — О, в это я как раз и должен вмешаться, — Осаму начинал злиться. — Не должен, — отрезал Накахара. — Ты мне не близкий человек, чтобы беспокоиться. — На данный момент я единственный человек, который беспокоится о тебе, — вспылил парень. — А если бы я не пришел, ты тут мертвым валялся бы, да? Чуя резко отстранился от него. Ну вот зачем он опять начинает? — Дазай! — Что, Чуя? Или я не прав? — продолжал Осаму. — Захлопнись! — вскричал Накахара, сжав кулаки. Медленно вздохнув, он пробормотал: — Бесишь меня… — Поздравляю… Они помолчали. Ливень на улице стих. В лужицы сквозь крышу звонко капала вода. Дазай с кряхтением поднялся, сел на холодный асфальт спиной к Чуе, чуть отклонившись назад. — Не разваливайся на части раньше времени, — сказал парень. — Это трудно, знаешь ли, — послышался ответ. — Давно у тебя так? — Давно… У Осаму вдруг появилась идея. Если Чуе трудно в одиночку бороться с мыслями, которые поглощают его в дождь, то почему бы Накахаре бороться с этой чернотой не одному? Парень наверняка не будет ни с кем делиться своими проблемами, а раз Дазай уже узнал, то… — Давай кое-что пообещаем друг другу? — сказал он. — Что? — Я не буду давать тебе разваливаться на части, а ты просто доверишься мне. Чуя долго думал, а затем отклонился назад и спины парней соприкоснулись. — Я согласен, — сказал Накахара, однако добавил: — Но при условии, что я могу в любой момент отказаться. — Идет, — улыбнулся Осаму. Парень поднялся на ноги, обошел Чую. — Сходим в одно место? — он протянул руку. — Какое? — недоверчиво спросил Накахара, хватаясь за прохладную руку Дазая и поднимаясь. Плед спадает с его плеч, но Осаму быстро ловит его и сворачивает, складывая в рюкзак. Чуя невольно ежится от холода. — Тебе понравится. — Звучит неубедительно… Дазай передает ему свою куртку, но Чуя качает головой, пытаясь отказаться. Осаму настойчиво пихает ему в руки черную куртку и идет к лестнице. Накахаре ничего не остается, кроме как надеть ее и устремиться вслед за парнем. Из общей суеты и мокрой серости, среди простых перекрестков, вымоченных дождем, выделялась улица. Чайлдхуд* — это широкая праздничная аллея с красными и желтыми китайскими фонарями, с аккуратными деревьями сакуры на зеленых газонах. Кошек здесь подкармливают все, кому не лень. Сувенирные лавки, книжные и канцелярские, небольшой магазинчик с видеоиграми и старой техникой, популярная закусочная в стиле американских фильмов, пара миловидных кафешек. Людей здесь не убавляется даже ночью. Но Осаму повел парня в самый конец. Туда, где веселого народа было меньше. Он быстро зашел за стеклянную дверь с колокольчиком, но Чуя успел прочитать название — магазин мелочей «Местэйн». И с чего это Дазай решил, что ему понравится в таком месте? Накахара с сомнительным выражением лица вошел следом. Чуя был в шоке. У него глаза разбегались. Разве бывает столько всего в одном помещении? Часы, рамки, кисти, разноцветные духи, бутылочки, брелоки, значки, ручки, наклейки, ободки, сладости, мишура, колокольчики, альбомчики, краски, новогодние шары, магнитофоны, парики, ткани, журналы, кружки, игрушки, цепочки, заколки и еще много-много всего. И все эти вещи блестели, светились, переливались радугой и создавали какую-то волшебную, таинственную атмосферу, из-за которой любая вещица покажется особенной, необычайной, манящей. Освещают Местэйн два десятка самых разных люстр, а шаги утихают на чистом коричневом ковре. Пока парень, не скрывая восторга, оглядывался по сторонам, Осаму внимательно следил за ним. У Чуи глаза сверкают, он рассматривает каждый предмет, каждый старый ключик, резные ножницы. Но вдруг Дазай замечает на его лице улыбку. «Вот я и влип» — думает парень. — Это существо умеет улыбаться! — пошутил он. Накахара, не оборачиваясь, ответил: — Ой, захлопнись-ка. Они бродили по магазину, а Осаму по дороге то ли специально, то ли, чтобы развлечь Чую, что-нибудь да примерял на себя. После того, как он надел на голову кошачьи уши, Накахара попросил его замереть, а сам достал телефон. Дазай был не против и только больше вешал на себя: рыжий парик, ожерелье из ракушек, розовый галстук, ободок с искусственным кактусом. Чуя смеялся и делал снимок за снимком, обещая все ему отослать. Но вот Осаму заметил впереди целый шкаф со сладостями. Он остановил Чую и, не давая ему рассмотреть что-либо за собой, спросил: — Чуя, какой твой любимый цвет? — Зеленый, — Накахара пытается его обойти, но парень не дает. — Почему? — Потому что он зеленый! И вообще, что ты там прячешь? Дазай поворачивается. В руках у него два зеленых леденца на палочке в форме елочек. — Ты смеешься надо мной? — приподнял одну бровь Чуя. — Ничуть, — улыбнулся парень. Они взяли в дополнение к сладостями пакетик с маленькими конфетами, а Дазай еще что-то, но Чуе не показал и заставил ждать на улице. И как бы Накахара не любопытствовал, Осаму упорно не желал раскрывать своих секретов. Дальше Чую повели в книжный на той же Чайлдхуд. Быстро осмотревшись, и Дазай и Накахара сразу устремились в раздел романов. Оба согласились посоветовать друг другу книгу. Не прошло и трех минут, как Чуя сунул Осаму «Американскую трагедию», а Осаму Чуе «Дженни Герхардт» того же автора. Накахара тут же громко рассмеялся, но Дазай немедленно шикнул на него. — Боюсь, боюсь, — закатил глаза парень. Прикупившись по роману, парни заглянули в ближайшее кафе. С потолка свисали ярко-желтые лампочки, точно звезды в комнате у Дазая. Пол, как шахматная доска, столики круглые, с тонкими черными ножками, аккуратные, стулья чуть изогнуты для удобства спины. На подоконниках — самые разные калатеи, а на стенах — миниатюры в скромных тонких рамках. Парни взяли кофе в стаканчиках и устроили соревнование «кто быстрее прочитает десять страниц нового романа». Чуя уверен в своей победе, Дазай уже знает, что не проиграет. Но спустя некоторое время оба одновременно поднимают головы. — Что? Так не честно! — возмутился Накахара. — Все было честно, — смеется Осаму. Когда солнце, неожиданно выглянувшее из-за облаков, коснулось горизонта, Дазай медленным шагом провожал Чую до дома. Они болтали о всякой всячине и ели маленькие разноцветные конфеты «бобы», которые купили в Местэйне. Параллельно с разговором с Осаму Чуя думал, что обещание, данное сегодня, абсолютно изменило его день. Если Дазай продолжит отвлекать его от меланхолии, то, может быть, Накахара навсегда отделается от нее. Странно, но ему даже понравилось вот так гулять. Местэйн, книжный, кафе — он не думал, что столь простые места способны поднять ему настроение. Осаму в глазах Чуи предстал понимающим человеком, да, со своими тайнами и недомолвками, но все же никто до сих пор не интересовался, куда Чуя пропадает и что с ним вообще происходит. Дазай сделал для него столько… Даже неловко выходило — Чуе отплатить нечем, да и не знает он ничего такого. Осаму остановился на тротуаре перед домом Чуи. — В честь нашего обещания у меня есть небольшой подарок. Парень достал из бумажного пакета простую деревянную шкатулку. К ней бечевкой была привязана записка, сложенная пополам. Дазай передал Накахаре подарок, и Чуя аккуратно взял его в руки. Он ведь только что думал о благодарности, а теперь придется придумывать что-то получше… — Еще сюрпризы будут? — спрашивает Чуя, думая, как бы побыстрее уйти, не то ему Осаму еще что-нибудь подарит и парень будет должен пожизненно. — Пока на этом все, — Дазай улыбнулся, про себя размышляя, как бы разрядить обстановку. Он не очень привык дарить подарки таким, как Чуя. Ладно там тёте, но это совершенно другое дело. — Тогда до завтра, — вдруг быстро распрощался Чуя и повернулся к дому, держа в руках шкатулку. Осаму уже было огорчился и решил уйти, но его остановили. — Дазай, — окликнул Накахара, не оборачиваясь. Хочет он или нет, но он должен это сделать. — Что? — Осаму обернулся через плечо. Неужели что-то забыл? — Спасибо. В любой другой день Дазай бы ни за что не поверил, что это сказал сам Чуя Накахара. Но парень лишь улыбнулся, хотя хорошее настроение пробило крышу. — Всегда рад. Едва Чуя захлопнул за собой входную дверь и скинул кроссовки, как тут же взбежал по лестнице к себе в комнату. Коё выглянула из кухни и спросила: — Чуя? Но на ее вопрос ответа не последовало, потому что парень уже не мог услышать, полностью поглощенный подарком Осаму. Когда Накахара прочитал записку, то почувствовал, как к щекам приливает легкая краска.«Я не знаю, любишь ли ты такое или нет, но он попался мне на глаза, и я подумал, что лучшего подарка не найти. Что ж, я надеюсь, что ты будешь его носить… А ещё он подходит к твоим глазам.»
Открыв шкатулку, Чуя увидел на мягком черном бархате браслет из небольших камушков бирюзы, подернутых извилистыми серыми линиями. Между каждым круглым камушком была маленькая серая бусинка. Парень взял в руки прохладный браслет. Примерив, понял, что сидит хорошо, и на руке не сильно болтается. Чуя быстро подошел к зеркалу возле письменного стола, поднес руку с подарком к глазам. И правда подходит…