Школа в деревне Гадюкино

Во сколько закончился новогодний утренник, не знает никто. Во всяком случае, было уже темно. А может, не уже, а ещё темно. Вдоволь наплясавшиеся дети распилили ёлку на деревянные кружочки, налепили их на стены гипсовой штукатуркой и ушли по домам. Оставшиеся шары в панике раскатились. Утром все учителя, как умные, явились на работу, чтобы спланировать постканикульную деятельность, но подойти к школе ближе чем на двадцать метров не смогли — она была по второй этаж засыпана бумажками, пакетиками, палочками от мороженого, фантиками от конфет, шелухой от семечек, конфетти от хлопушек, баклажками от минералки, скорлупками от орехов, фольгой от шоколадок, шнурками от кроссовок, отлетевшими пуговицами, выдранными и скомканными листами из учебников (зачем таскать с собой в портфеле то, что уже прошли в первом полугодии?), колпачками от ручек, сломанными карандашами, пробками от баклажек от минералки, свалявшейся ёлочной мишурой, DVD-дисками, бумажными носовыми платочками, этикетками от баклажек от минералки, устаревшими планками памяти, сломанными гаджетами, исписанными тетрадками в клеточку, жёваной бумагой для рогаток, упаковочными коробками от баклажек от минералки, исписанными тетрадками в линеечку и ещё много какими наименованиями мусора. На уровне окон учительской, на почётном верхнем месте кучи валялась стопка классных журналов.  — Там же мой журнал! — взвизгнула физичка.  — И мой! — крикнула химичка.  — Без паники, — сказала директриса. — Они же у вас есть в цифровом виде? Вот и распечатаете снова, — и достала мобильник, чтобы вызвать спасателей, пожарных, черепашек-ниндзя, Супермена, Гарри Поттера и Человека-паука. Но вчера во время утренника дети свернули сотовую вышку, и звонок накрылся медным тазом (а может, худой кошёлкой. История не сохранила точных данных). Матрёна Эмпидокловна посмотрела на юг, где стояла башня и портила собой пейзаж, и увидела только обломок.  — &$¢%£, — сказала директриса, пользуясь тем, что детей рядом нет и можно свободно выражать свои чувства. А дети дрыхли! Они любили дрыхнуть до одиннадцати, а иногда и до двенадцати. Даже учебные дни не всегда были им помехой. А где-то на тихой улочке, оглядываясь по сторонам, катились вереницей блестящие разноцветные шары, сбежавшие со школьной ёлки. А тракторист дядя Евсей, ругаясь спросонья, пытался попасть левой ногой в левую штанину, а правой в правую, потому что его разбудили в законный выходной и попросили отгрести от школы мусор грейдером. А школьный призрак Варфоломей-неупокойник трясся в шкафу, напуганный вчерашним представлением. Он поверил, что Снегурочка Эмили настоящая, и теперь ждал, когда она за ним явится. А уборщица, которая не смогла приступить к своим обязанностям по техническим причинам, голосила во всю Ивановскую и крестилась, требуя для школы экзорциста. А школьный завхоз, толком не проспавшись, искал в загашнике 800 баллончиков монтажной пены, припасённых на случай ремонта — ведь ремонты, как известно, случались в гадюкинской школе чаще, чем контрольные. Но так и не нашёл. «Странно», — подумал завхоз и поскрёб щетину. А ремонтная бригада спешно восстанавливала сотовую вышку с помощью подъёмного крана, груды материалов, тридцати рабочих и одного бригадира. «Сколько живу, впервые вижу, чтоб вышку ломали, — думал бригадир. — Не иначе НЛО ночью прилетало».  — А мне какое дело, есть у вас мусороуборочные автомобили или нет? Пришлите в Гадюкино десять машин немедленно, или я нажалуюсь областному руководству! — орала в телефон Матрёна Эмпидокловна, глядя, как старенький гадюкинский трактор тщетно пытается разгрести последствия новогоднего утренника. Матрёну боялись все, поэтому через полчаса возле школы было десять грузовиков, четыре грейдера и один экскаватор. На разгребательные работы ушёл весь день. Когда к школе стало можно подойти, часы показывали 11 вечера. К директрисе подошёл усталый завхоз и спросил:  — А вы мою монтажную пену не видели? 800 пузырьков как корова языком слизнула.  — Спиши, — буркнула Матрёна. Все умаялись и решили в школу сегодня не заходить, а планёрку перенести на завтра. Было это 29 декабря. На следующий день, 30-го, все учителя пришли на планёрку. Завуч открыла школу, вытерла ноги о тряпочку, вошла, завизжала и вылетела как ошпаренная.  — Что там опять такое? — с нехорошим предчувствием спросила физичка.  — А вы сами посмотрите! — ответила перепуганная завуч. Физичка пожала плечами, пфыкнула, вошла в школу, завопила и выскочила как ошпаренная.  — Вы что, издеваетесь обе? — возмутилась химичка, поправила шапку, вошла, заорала и вылетела как ошпаренная.  — Дамы, позвольте, я войду, — сказал географ Евграф Евграфыч, сдвинул брови, вошёл в школу, заругался на чём свет стоит и выбежал как ошпаренный. И так все по очереди, пока не дошло до Скарапеи Горыновны и Матрёны Эмпидокловны. Они переглянулись, встали плечом к плечу и шагнули в школу вместе. Некоторое время было тихо. Потом раздался противный скрип, примерно как пеноппастом возят по стеклу, затем — звук чего-то неохотно трескающегося и слова Скарапеи:  — Это черти, а не дети! Ну надо же до такого додуматься? Заходите уже, что на пороге толпитесь… Педсостав осторожно зашёл в школу и замер, хлопая глазами. Весь коридор, вся рекреация, вообще всё школьное пространство заполняли абстрактные жёлтые скульптуры. Их формы были ужасны, а морды ещё ужасней. Это были какие-то мутанты! Они сидели на подоконниках, свисали со стен, лежали на полу в позе трупов. Некоторые умудрялись корчить рожи. У многих были клыки, рога и щупальца. Один показывал кукиш.  — Нечистый! — завопила уборщица и убежала.  — Всю пену извели, гангстеры, — с чувством процедила Матрёна. — Это ж сколько времени отдирать придётся?! Ладно, потом разберёмся, идёмте в учительскую. И они пошли в учительскую, ворча про распоясавшуюся молодёжь и надеясь наконец-то провести нормальную планёрку… Наивные! Учительская находилась на втором этаже. Второй этаж был большой — такой же огромный, как первый, но гадюкинские дети никогда не останавливались перед трудностями! Если на первом этаже они ограничились сотней-другой произведений искусства, то на втором засучили рукава и запенили его весь сплошняком. Конечно, тех несчастных восьмисот завхозовых пузырьков для этого не хватило бы, но дети раскопали и вторую его заначку, о которой он никому не рассказывал. Теперь желающий попасть в учительскую должен был сначала прорубить себе туннель. К счастью, пена была мягкая и легко резалась ножом. Как вы догадываетесь, путь на третий и остальные этажи пролегал через второй, стало быть, осложнился вход не только в учительскую, но и в библиотеку, методический кабинет и множество других важных объектов. Что сказали педагоги, когда это всё поняли, мы здесь приводить не будем, а то нашу книжку запретят и вы не узнаете, что вытворяли гадюкинские детки на зимних каникулах!