Не подходи

       Тони, я никогда тебе об этом не скажу, но я до безумия боялся, что ты не простишь мне моей дурацкой выходки…        Мы так измотали себя, стараясь не нарушать хрупкие, как стекло, границы, что напряжение накапливалось, как лавина, чтобы в один ужасный день похоронить нас под грузом обид.        Мы бесконечно ссоримся, и я уже не помню, с чего все началось.        Я начинаю терять терпение, зная, что ты не угомонишься.        И в довершение всех бед ты упоминаешь непонятно к чему Барнса.        И я слетаю с резьбы.        Опять.        Я не могу удержать в руках ни свои эмоции, ни свое лицо.        Я не ожидал такого удара.        Мне ошибочно показалось, что мы закрыли эту больную тему.        Я не сумею промолчать, нервы сдают, и я отвечаю, не помня себя от гнева.        Даже твое замершее, полное неописуемо горестного ужаса лицо не останавливает меня, и я по пунктам упорно разбираю баррикады твоих нескончаемых упреков.        Пока мы оба не доходим до предела.        Я чувствую, как леденеет все внутри и застываю, как вкопанный.        С неумолимой очевидностью осознавая, что я больше не могу.        Если я еще хоть на секунду останусь здесь, на передовой, то мы можем далеко зайти в этих перебранках.        Я плохо соображаю, что делаю, но эта мысль не дает мне покоя, пока не заполняет всю голову целиком.        Видя, что ты тревожно ждешь от меня какого-то ответа, который я вовсе не хочу давать в таком разобранном и разбитом виде, я решаюсь на бессмыслицу.        И ухожу, спиной ощущая твой кричащий о моей глупости взгляд.        Ухожу, зная, что я идиот.        Ухожу, понимая, что так нельзя.        И выпадаю из реальности.        Я не помню, как добираюсь до какого-то хостела на окраине, не помню, что я делал потом…        Я сижу в темноте на полу.        И ищу возможность дышать без боли.        Не выходит.        Больно все равно.        Когда я возвращаюсь из тьмы, то первая приходящая ко мне мысль, пробивающая, как удар молота, это мысль о тебе.        Меня начинает трясти, и я сжимаю руки в кулак, собирая себя по частям.        Я в замешательстве.        Мне жизненно необходимо вернуться, чтобы прочитать свой приговор на твоем лице.        Я приму от тебя все.        Но вместе с тем я пока не готов к тому, чтобы вернуться.        И я собираюсь с силами, даже не стараясь искать себе оправдания.        Я блуждаю по городу, не решаясь прийти домой.        Я чуть не рехнулся от мыслей о том, что может произойти.        Страх за тебя зазубренной стрелой пронзает меня и не дает выдохнуть.        Наша размолвка душит меня, и я тихо, медленно поднимая ставшие немыслимо тяжелыми ноги, как каторжник, подхожу к дому.        Я застреваю на пороге, утыкаясь, как потерянный, в твое лицо.        Ты бледен, глаза красные и невыспавшиеся, в них сверкает недовольство и осколок радости проскакивает рядом, тут же исчезая.        Я так рад, что ты жив, пусть даже если ты сейчас меня четвертуешь, что зависаю, рассматривая каждую морщинку на твоем лице.        Ты выходишь из себя, недвусмысленно и темпераментно разъясняя мне, какой я глупец.        Я не спорю, сжигая тебя влюбленным взором, и думаю, как бы мне половчее тебя поцеловать.        Ты договариваешь последнюю фразу и оседаешь на пол, доводя меня до помешательства.        Кляня себя последними словами, я переношу тебя на кровать и зову, тревожно глядя на твое бледное до синевы лицо.        Если с тобой что-то случится, то я себе этого никогда не прощу.        Ты приходишь в себя, не уставая ворчать и ругать меня, но мне все равно.        Я могу без препон добраться до тебя и еще раз, заглянув в твои удивленно-счастливые глаза, убедиться, что меня ждали и я прощен.        И прошептать тебе, как я соскучился, прижимаясь первым теплым поцелуем к любимым губам…        Я люблю тебя, Тони.        Я провожу линию по твоей руке, разглаживая ее подушечками пальцев и наслаждаясь этим.        Ты лежишь, утонув в подушках, полуприкрыв свои невозможные глаза, истомленный любовью и неритмично дышащий после наших безумных игр.        Твои ресницы взлетают, и карие глаза останавливают мое сердце.        Я шепчу, что люблю, целуя тебя.        Закапывая тебя в подушки.        Безжалостно впиваясь в твои волшебные, всегда ждущие меня губы.        Старк, ты мой.        Весь.        Я рисую узоры на твоих плечах, вплетая в орнамент твое имя.        Я люблю все.        Вкусно шуршать шоколадным печеньем и запивать его кофе, не вылезая из постели.        Прижать тебя к стене в твоем щегольском красном халате после душа, еще с мокрыми глазами, взъерошенного и смешного, как воробей и с упоением вдохнуть твой запах, шалея от него.        Поймать твою руку на лету и задержать в своей.        Поцеловать ее еле ощутимо, перевернув тыльной стороной вверх.        До бесконечности смотреть в твои меняющиеся, как туман, глаза.        И почувствовать дрожь, импульсом пробегающую по тебе, когда я глажу тебя по спине, чертя контур ложбинки пальцами.        Лежать на твоем плече и читать тебе вслух.        Целоваться до стертых в кровь губ.        То, как ты поворачиваешь голову, затаив дыхание от моего страстного прикосновения губами к твоей шее в самом низу, там, где шея переходит в сильную, красивую спину.        Твои зажигательные, горящие глаза, темнеющие от возбуждения в тот момент, когда я рассеянно скольжу руками по твоему бедру, любуясь тобой.        Я люблю в тебе все, Тони.        Все родинки.        Все шрамы до последнего, самого маленького, на правой руке, между безымянным пальцем и мизинцем.        Все неровности, впадинки и нежную ямку пупка.        Все морщинки.        Мягкую кошачью негу твоей бородки.        Шелковое ощущение от прикосновения к точке за ухом, чуть ниже линии волос, так пленительно пахнущей твоей любимой туалетной водой.        Я знаю тебя наизусть.        Никогда и ни с кем я не был так счастлив, как с тобой.        Ты даришь мне весь мир.        Ты — мой.        Мой.        От легких, аккуратно уложенных волос до кончиков пальцев на ногах.        Только мой.        Утром я говорю, что иду умываться и готовить завтрак.        Ты открываешь один глаз, выглядываешь из-под одеяла и хитро улыбаешься.        — Стив! Погоди, у меня есть другая идея! Наклонись, я скажу! — заговорщическим шепотом говоришь ты.        Я качаю головой, потому что много раз попадался на эту удочку. Но мне так нравится, когда ты так светло и солнечно улыбаешься, что я подхожу к кровати с твоей стороны.        Ты деспотично цепляешь меня за шею, захватывая и роняя на кровать рядом с собой.        — Куда это вы собрались, капитан Роджерс? Мы с вами еще не закончили! — убедительно заявляешь ты, закрывая мне рот поцелуем…        Ты. Мой. Навсегда.        Я получил эксклюзивные права на тебя, Тони.        Монополию.        Ты принадлежишь мне.