Не подходи

       — Добрый вечер, мистер Старк!        — Привет, Джарвис! Как дела? Дома все хорошо? — небрежно спрашивает Старк, входя в дом. Тони устал, его не было дома несколько дней, Старк помогал Квиллу с друзьями разобраться с кучкой плохо идущих на мирные переговоры макрофагов, пришлось немного повоевать.        — Да, сэр, дома все хорошо.        Старк освобождается от костюма, тянущего его к земле. Болит спина, ноют ноги, и отдает в бок незатянувшаяся старая рана в правом предплечье.        «Что-то ты не в форме сегодня, Старк!» — усмехается Тони, включая экран лэптопа и загружая последние сводки.        Скользя ленивым взором по экрану, он замечает знакомое лицо и говорит, делая глоток ледяного спрайта из высокого стакана:«Стоп, Джарвис! Верни меня на пару фоток назад, увеличь изображение и выведи на экран!».        — Но, сэр…        — Джарвис! Ты не слышал, о чем я тебя попросил? — голос Тони опасно взлетает вверх, предвещая срыв и Джарвис тут же разворачивает картинку…        На фотографии во вчерашней газете Стив Роджерс улыбается своей незабываемой, ослепительной улыбкой, придерживая Баки Барнса левой рукой за талию.        Они открывают новое отделение в госпитале для ветеранов войны, где Барнса подлатали после истории с норвежской бригадой.        — Какого черта здесь происходит? — звенящим от ярости голосом интересуется Старк.        — Сэр!..        — Джарвис! Теперь ясно, что ты имел в виду, сказав, что дома все хорошо. Действительно, все замечательно. Просто супер! — Тони уже не остановить, он окончательно слетает с тормозов.        — Ты всегда покрываешь Стива, не так ли? Мне вообще начинает казаться, что это он здесь хозяин, а я так, заблудившийся в лабиринте комнат случайный гость! И долго ты собирался это скрывать, Джарвис? — саркастично уточняет Старк, нервно крутя пуговицы своей рубашки.        — Простите, сэр! Вы здесь хозяин, мистер Старк! Я просто не хотел говорить это, зная, что вы расстроитесь. Поверьте, все совсем не так, как вы думаете. — Джарвис робко пытается увести Старка от сжигающих его дотла мыслей, но это бесполезно.        — Все, Джарвис, хватит. С меня достаточно. Оставь меня. — просит Тони, чувствуя, как сердце проволочными ударами хвостов опоясывают змейки ревности, шипя и поднимая свои ядовитые головки…        Что же ты делаешь, Стив?        Скажи мне, зачем ты это снова делаешь?        Как только я латаю пробоины в нашей лодке, бережно склеиваю края старых досок, прокрашиваю морилкой борта и освежаю весла, ты врываешься двенадцатибалльным штормом и рушишь все.        Уничтожаешь.        Ломаешь.        Крошишь.        Разваливаешь.        Ты как будто нарочно играешь со мной в эту опасную игру, кто из нас первым дойдет до края.        Стив, я уже там.        Давно.        На краю.        Я стою один.        И не смотрю вниз.        Зачем?        Я уже разбился об острые, заточенные шипы своей любви, они сверкают под холодными лучами льдистого февральского скупого солнца, слепя мои застывшие от белого снега глаза.        Я расколот о камень потери, неловко вывернув сломанную руку и разлетевшись на корке наста, окрашенном моей кровью, лежа и медленно замерзая насмерть.        Мне не спастись, потому что я потерял любовь.        Она ушла, уплыла, как каравелла в туман, растаяла осенним облаком в нахмурившемся сером небе, растворилась в темноте погасшим навсегда фонарем.        Мне остались лишь воспоминания, отравляющие меня изнутри и выворачивающие меня наизнанку.        Вычеркни меня, сотри мою память.        Забудь меня.        Рассыпь наше прошлое, как песок из ракушки.        Уничтожь все.        Забери их, вырви из моего мертвого сердца вместе с моей еще бьющейся в агонии любовью и сожми в руках, разламывая напополам.        Возьми это.        Наш первый поцелуй и твое удивленное:«Тони!..»        Взгляды.        Записки.        Твои слова, тающие в моей голове.        Полуночные блинчики при свете холодильника.        Твои рисунки.        Твоя улыбка в наше первое совместное утро.        Твои губы, целующие мою руку.        То необъяснимо счастливое и сияющее выражение твоего лица, когда я говорю, что тоже люблю тебя.        От этого взгляда я хочу умереть и тут же воскреснуть снова.        Твой завораживающий меня ночной шепот.        Искренний.        Страстный.        Откровенный…        Тот первый раз, когда ты называешь меня сумасшедшим, обнимая меня за плечи в дверях.        Я вижу тебя в своей футболке и забываю, как нужно дышать.        Ты оборачиваешься в дверях и я вижу, как капля пота стекает по идеальному лбу, и твое лицо прорезает боль, потому что ты не хочешь уходить от меня, не желаешь делать это и отчаянно мечтаешь остаться.        Ты рисуешь меня, улыбаясь так, что я согласен на все, заранее принимая все, что ты захочешь.        Я люблю тебя, Стив, люблю больше собственной жизни.        Я не могу жить без тебя, уже давно поняв, что жить, чувствуя твое присутствие рядом для меня больше, чем изнывать от тоски без тебя.        Я не могу без тебя, Роджерс.        Как так получилось, что ты стал для меня всем?        Ты заменил кровяные клетки, стал воздухом для легких, мечтой в голове и невыносимым источником боли для души.        Стивен Грант Роджерс, я умру без тебя.        Я знаю это с самого первого дня.        Всегда знал.        Но любить тебя оказалось так несбыточно сладко, так зыбко нежно, и тонуть в твоих глазах так невыносимо чарующе, что мне все равно.        Давно.        Я не в состоянии забыть тебя.        Я задыхаюсь, все напоминает мне о тебе.        Мне не уйти от себя, я отравлен тобой, Стив.        И я не хочу излечиваться от этой болезни.        Никогда.        И знаешь, что самое странное во всем этом, Стив?        Даже если мне скажут, что все можно изменить, исправить, переделать, я не захочу этого.        Даже если я точно буду знать, что ты разобьешь мне сердце, Роджерс, то я все равно соглашусь на все это безумие.        Мне не сбежать от твоего взгляда, Стив.        Я не сумею.        Не справлюсь.        Не смогу…        — Тони, открой глаза, пожалуйста, посмотри на меня, прошу! — голос Стива доносится откуда-то издалека, но я не могу открыть глаза, почему-то это очень больно.        — Джарвис, ты вызвал медиков?        — Да, сэр. Он со вчерашнего вечера в таком плачевном состоянии, я пытался связаться с вами, но вы были недоступны. Мистер Старк видел вас на открытии нового отделения госпиталя.        — Боже мой, Джарвис!.. — потрясенный вздох Стива — последнее, что я слышу, уходя во тьму, как вода в песок…