Не подходи

Тони

       Ты действуешь, как обычно, продуманно и не торопясь.        Стив, ты минуту назад вышел из душа, свежий, раскрасневшийся, с мокрыми волосами.        С влажным полотенцем на плечах.        И тебе все равно.        Без разницы, что я ввалился в дом, как подбитый летчик.        Наплевать, что я грязный, как трубочист.        Опционально, что я потный, уставший, как черт.        Все равно.        Ты живой, питающий меня своей солнечной энергией, как течение Гольфстрима, и ты шепчешь мне, что любишь, уже обнимая.        Вдыхая мой запах напополам с гарью, оружейной смазкой, чужой кровью и трехдневной усталостью.        Твои руки всегда готовы принять меня.        В любое время.        В любом виде…        Ты несешь меня на себе и я нечетко слышу сквозь толщу воды, заливающей ледяным потоком отказывающий мне, отключающий отсеки по одному, мозг, как ты чертыхаешься.        На всех известных тебе языках.        Ругаешься, ворчишь, почти наверняка не замедлишь устроить скандал, но чуть позже.        А сейчас тащишь меня.        И я точно знаю, что не бросишь.        Никогда.        В моем безумном, быстро и ярко, как в калейдоскопе, меняющемся мире, есть только одна константа.        Постоянная величина.        Твое лицо, Стив.        Мой капитан.        Ты легко управляешься и со мной, и с моим костюмом.        Ловкие пальцы бережно скользят вниз, оставляя мне только лишь покой и стучащие друг о друга, как льдинки в летнем лимонаде, тончайшие осколки счастья.        Я отрубаюсь, как прибор, из которого по недосмотру выдернули провод электропитания, оставшиеся проценты зарядки тревожно мигают аварийными огоньками, плывущими в моих глазах рваной, как пожар, дымкой.        — Тони, ты меня слышишь, ты как? — твой голос отражается от стен, как эхо в пещере, и я сомневаюсь, что успею ответить.        — Стив, прости, я что-то сегодня не в форме… — последние силы стремительно уходят куда-то в бок, отдаваясь в ребрах рикошетом боли.        Оказывается, что это так просто.        Разрешить себе упасть.        Поддаться уже загрузившей голову до краев кипятком, зашкаливающей волне безграничного желания отпустить себя.        Хотя бы сегодня.        Хотя бы раз.        Хотя бы так.        Мне много.        Мне очень много.        Всего и сразу.        И больше всего — тебя.        Тебя.        И я отключаю контроль.        Совсем.        Падая в твои руки.        Это доверие.        Ты рядом, я чувствую, как твой запах окутывает меня, укрывая с головы до ног, как теплым пледом, и мне замечательно.        Твои руки, как две большие грелки, ложатся мне на спину.        Господи, Роджерс.        Ты как кислородная подушка.        Ты обходишь меня с флангов, заполняя собой все пространство, вытесняя боль, отчаяние и опустошенность.        — Тони, я здесь, пожалуйста, не закрывай глаза. — твой царапающий душу голос не дает мне позволить себе уколоться отравленной, ржавой булавкой острого, пульсирующего в каждом ударе измученного сердца желания не думать.        Ни о чем.        И в какой-то момент я наполняюсь доверху, как мыльный пузырь, твоим спокойствием.        Твоим теплом.        Твоей любовью.        Ты лучше дефибриллятора, Стив.        Ты мой личный врач.        И уже скатываясь, как по винтовой лестнице вниз, в давно ожидающее меня белое безмолвие, я думаю о том, как же хорошо, что у меня есть ты.        Ты…        Ты никогда не устаешь мне помогать, поддерживать, слушать.        Стив, как же ты умеешь слушать меня.        Ты, как никто, внимательнейшим образом, ни разу не отпустив зрительного контакта, слушаешь все, абсолютно все, что я тебе рассказываю.        Правильно и умно задавая вопросы; не давя, мягко советуя и любя.        Это светится в серых глазах, как лунная дорожка, теплым, домашним отблеском камина.        Ты любишь меня.        Ты всегда готов бросить все, чтобы прийти ко мне на выручку.        Ты одним движением брови создаешь вокруг нас обстановку полного комфорта, и напряжение исчезает, уходит темными тучами грозы, растворяясь, словно его и не было.        Такой невероятной веры и поддержки во всем у меня не было никогда.        И когда сейчас ты продолжаешь удерживать меня в своих руках, зная, что я еле-еле стою, и, наверное, свалюсь в ближайшие пару минут, то мы оба знаем, что я не боюсь.        Потерять равновесие.        Рухнуть.        Забыться.        Потому что ты удержишь.        Поймаешь.        Сохранишь.        Ухватишь за руку.        Всегда.        Стив, ты такое бессчетное количество раз вытаскивал меня из различных передряг, что всех не припомнить.        В индийской заварухе с колдунами, свихнувшимся мэром города и борьбой кланов ты вытащил меня, полуживого, на руках из уже горящего армейского грузовика, в легкую раскидав взвод спецотряда, сопровождавшего конвой.        В Сиднее, в гараже на задворках города ты нашел меня практически без сознания, и успел вкатить мне лошадиную дозу антидота, пока яд, заключенный в капсулу в ботинке, не начал действовать, и спас мне жизнь.        А Рио-Гранде-де-Сантьяго, ты помнишь это, Роджерс? Ты поранил себе руку, сплавляясь вместе со мной по этой чертовой речушке практически на плоте, но все равно не переставал держать меня так крепко, что даже если бы мы и разбились тогда, то только лишь вдвоем.        Так что это не у тебя не было вариантов.        Нет, Стив.        У меня.        Ни одного шанса не заметить это пламя.        Ни одной возможности пройти мимо.        Ни малейшей вероятности того, что я не увижу этот свет в твоих глазах.        И как же это одновременно невозможно и интимно, разрешить самому себе немыслимую вольность — рассыпаться в мелкую стружку в твоих руках.        Разлететься, как лепестки цветка, от твоего поцелуя в губы.        Сгореть, как спичка, от твоего шепота: «Тони, я так ждал тебя!»        Люблю.