Не подходи

Стив

       Жарко.        Душно.        Печет так, что капли пота уже не стекают вниз, а просто застывают облачками на зудящей и истомленной коже.        Пустыня — не самое лучшее место для прогулок, но у меня здесь встреча.        И увы, мне придется торчать под этим дурацким, почти не дающим тени навесом еще пару часов.        Я неосознанно обвожу указательным пальцем ободок своих часов, радуясь тому, что всегда холодный металлический кружок не подводит и сейчас, послушно позволяя насладиться давно забытым ощущением прохлады.        Часы подарены Тони, и больше всего я жалею, что у них нет прямой связи с дарителем.        Мне так его не хватает.        Мы, правда, опять дико рассорились из-за отпуска.        Старк не забыл опрометчиво данное мной обещание.        Иезуитски выждав время, в своей излюбленной саркастичной манере он уточнил у меня, когда я планирую осуществить этот грандиозный план.        Худшего времени для разборок было не найти.        Во-первых, я только вернулся из секретной миссии, связанной с Тором и был занят написанием рапорта и оформлением некоторых раритетных вещей, вернувшихся на свои полки в спецхране.        Во-вторых, отпуск неумолимо переносился на конец года, даже по самым приблизительным подсчетам.        Но сказать об этом Старку — все равно что положить голову на гильотину.        Тони явно не воспримет шокирующую информацию, услышав из всего предложения только лишь то, что я в ближайшее время не останусь с ним.        Мне и так вполне хватило лавины криков по поводу того, что я совсем его забросил.        Тем более, что это правда, и мне нечем крыть, особенно если вспомнить, что через неделю я уезжаю в эту чертову Калахари.        Мы долго ругаемся, выясняя отношения, пока Старк не теряет терпение и не уходит в мастерскую, ожесточенно хлопнув дверью так многозначительно, что даже Джарвис тихо говорит мне, что лучше не играть с огнем.        Можно подумать, что я этого не знаю.        Следующие два дня Тони старательно делает вид, что меня не существует.        Я долго терплю игнор и выразительно холодные, как мороженая рыба, взгляды, но всему есть предел.        Вечером, утомленно сидя в полутемной гостиной за чашкой давно остывшего чая, я говорю себе о том, что хватит.        Достаточно.        Сколько можно издеваться надо мной?        Я горестно вздыхаю, уточняю у Джарвиса местонахождение моего строптивца и плетусь разбираться.        «Плохая идея!» — первое, что приходит мне в голову, когда я осторожно открываю дверь в святая святых — мастерскую, почти сразу же натыкаясь на прожигающий меня до пяток, как стальной прут, негодующий взор.        — Тони, давай поговорим без нервов. — тихо предлагаю я, стараясь казаться спокойным.        Но это не так.        Температура резко подскакивает вверх, лоб потеет.        А яростное и одновременно изумленное выражение твоего лица в комплексе с взлетающими, как самолет, бровями оставляют мне мало шансов на мирное решение проблемы.        — Стив! Мне не послышалось, ты действительно считаешь, что это не стоит выеденного яйца и мы вот запросто сейчас будем разговаривать? — последнее слово звенящим, как игла патефона, от ярости голосом Старк ехидно разбивает на слоги и буравя во мне дырки чернеющими от гнева глазами, готовится озвучить следующее, уверен, такое же ядовитое предложение.        — Старк, если ты сумеешь помолчать пять минут, то я попытаюсь объясниться… — выдыхаю я, уже зная, что огребу.        Ожидаемо.        — Стив! Ты меня поражаешь! Ты серьезно думаешь, что я захочу с тобой обсуждать такую незначительную, не стоящую внимания мелочь? Пустяк! — Тони взрывается и несется на меня, как разъяренный бык на корриде.        Я не двигаюсь с места ни на дюйм, разрешая Старку протаранить меня, излив свой гнев и негодование.        Тони начинает было опять выступать, но мои руки, вдумчиво и ненавязчиво гладящие его по плечам, смелеют и он обескураженно затихает.        Суровая складка на лбу разглаживается, и Старк замолкает, окончательно растеряв остатки недовольства и возмущения где-то в опасной близости от моего уха.        Воспользовавшись минутной, но такой нужной нам обоим паузой, я бестрепетно и отважно кладу руку на его затылок, притягивая к себе и шепчу упрямцу прямо в стиснутые губы: «Тони, прекращай этот цирк. Ты прав, совершенно прав. И я не собираюсь с тобой спорить. Как тебе это?..»        И не давая ему опомниться или возразить, впиваюсь в сухие губы жарким, жадным и не позволяющим уйти от ответа поцелуем…        Главное в наших вулканических, наполненных итальянскими скандалами и страстью, брызжущей, как солнечные лучи поутру, отношениях — не давать Старку скучать.        Нужно все время подбрасывать, как дрова в камин, все новые и новые эмоции, чувства, признания, поддерживать этот неописуемый, сложный и заводящий нас до предельной скорости механизм под названием «Мы», иначе ничего не получится.        Со Старком по-другому не бывает.        Я люблю его, и больше всего на свете хочу всегда просыпаться с ним в одной постели, знакомо и непритязательно нащупывая поблизости любимое тело.        Зацепить его жаждущими прикосновения руками и задохнуться от счастья, ощутив его родной запах, прижав его к себе покрепче и чувствуя, как Старк утыкается мне носом в подмышку, даже не проснувшись.        Волна удовольствия и умиротворенности тащит меня за собой, и я покорно закрываю глаза, уютно устроив Тони рядом и забыв обо всем…        Я поднимаю глаза, видя столб пыли, поднятый неспешно подъезжающей машиной и улыбаюсь.        Мой агент прибыл, и это значит, что сегодня вечером я наконец-то смогу добраться до цивилизации и услышать в трубке такое любимое, ироничное: «Уже соскучился, Стив? Теряешь былую хватку, раньше ты звонил дней через пять, а то и позже…»        И я скажу ему.        Крикну в трубку, не шепча и не стараясь приглушить звук: «Да, соскучился! Безумно соскучился. С ума по тебе схожу. Люблю тебя, Тони!»        И долго буду слушать твое тяжелое, потрясенное, сбитое напрочь дыхание на другом конце света.        Ради того, чтобы вернуться.        К тебе.