Не подходи

Тони

       Это чертовски цепляет, Стив.        До озноба.        Я буквально врезаюсь, нет, даже вползаю в дом и изможденно плетусь в спальню.        Жара такая, что у меня плавятся уже даже не мозги, а весь организм и тонкая грань между кондиционированным воздухом машины и прохладой дома сперва даже не чувствуется.        Я падаю на кровать, как есть, оставив где-то в коридоре пиджак и дурацкий галстук.        Джарвис канючит что-то об опасности резких переходов из жары в холод, но мне все равно.        Я лежу, тяжело дыша, словно кит, выброшенный совсем сошедшим с ума океаном на берег.        — Привет, как ты? — ты возникаешь в дверях, словно спасение.        Я улыбаюсь.        — Стив, ты специально подгадал к моему приезду? Если и так, то я рад, правда. — я нисколько не кривлю душой.        Мне приятно, что ты уже дома.        И сразу же пришел узнать, как мои дела.        — Тони, не поверишь, я дома уже два часа. У меня отменились две встречи, и я решил не болтаться по кафешкам в поисках лимонада, а приехать домой пораньше.        Ты уверенно протягиваешь мне холодный бокал с водой с лимоном и льдом и неописуемо просто смотришь мне в глаза.        За незамутненной, чистой правдой этой фразы ты умудрился так много спрятать, Стив.        Ты ждал меня.        Ты так знакомо щуришь глаза, что я понимаю — похоже, это новый план.        — Тони, не напрягайся. Иногда вечер просто вечер, не так ли? — ты считываешь сомнения во мне, как с листа.        Как же хорошо ты меня знаешь, Стив.        Наверное, как никто.        Я и подзабыл, что такое постоянное ожидание неприятностей, искусно замаскированных под лесть ручных гранат и колких, как удар ножом в подворотне, ядовитых вопросов.        С тех самых пор, как нашел ответ в твоих глазах.        Это немыслимое, проскакивающее между нами азбукой Морзе доверие стоит всего.        Мир может рухнуть, континенты навсегда уйдут под лед, тьма накроет все, но я знаю точно лишь одно.        Даже если погаснет Солнце, у меня останется свет.        Свет в твоих глазах.        И мне бесконечно легко делать вдох, понимая, что я не утону во мраке.        У меня есть ты.        Ты…        Твой поцелуй в губы и очень приятное, и, как нельзя кстати, освежающее холодное полотенце, аккуратно протянутое мне, довершают фантастическую сказку этого вечера.        Что меня подкупило сразу, так это именно оно, изумительное, легкое и настолько естественное, откровенное, не вымученное никакими усилиями над собой, редкое качество.        Умение мгновенно отключиться, и, перейдя в режим «безопасность», сразу же стать таким домашним, что контраст поймет лишь тот, кто знает тебя так же хорошо, как и я.        Помнится, в самый первый раз оценив такой дар, я не смог удержаться и присвистнул, но ты отреагировал тут же.        Роджерс, ты без обиняков обнял меня и честно сказал, что можешь позволить себе такую роскошь лишь в присутствии очень и очень небольшого круга людей.        — Тони, с тобой я… расслабляюсь, понимаешь? Мне не надо искать пути отхода, не нужно обдумывать стратегию. Я вижу тебя, и все другое исчезает. Я доверяю. И доверяю прежде всего тебе. Ты сам знаешь, как это важно. Снять латы, освободить плечи от брони и быть просто человеком. — ты смеешься, заметив, как я качаю головой.        — Ты и сам все это отлично знаешь, Тони. — мы тихо сидим, и тишина говорит больше, чем все слова.        Серые глаза темнеют, словно напоенные душным грозовым туманом, и ты слишком бесшумно придвигаешься ко мне, пряча взволнованное лицо и обнимая меня.        Я безмерно люблю тебя, Стив, и еще больше люблю именно за это откровение. За то, что ты открылся мне и не играл.        За смелость признавать свои ошибки. За желание подарить себя целиком. За искренность.        За стремление быть. Быть рядом. Быть вместе. Отдать свое сердце.        И никогда не жалеть об этом.        Ты никогда это не скрывал, и мы сразу же поняли, что забавным недельным романчиком обойтись не получится.        Потому что надо быть совсем дураком, чтобы не заметить такой огонь.        А дураком я не был никогда, Роджерс…        — Позвольте, я разобью ваш дуэт? — Романофф с загадочным выражением лица перехватывает меня в танце.        Симпатичная шатенка, надув губы, все же решает не лезть в огонь и благоразумно удаляется.        — А она миленькая. Что, Тони, опять потянуло на подвиги? — Наташа подмигивает мне и со значением смотрит в глаза.        — Нат, прости, но когда ты успела стать адвокатом одного безумца? — я не планировал так наглеть, но я больше не могу.        Я и так весь вечер только что рекорд для Гиннесса не поставил по танцам, болтовне и флирту.        Но все без толку.        Я удостоился лишь донельзя небрежного кивка и пары арктических взглядов.        Мы поругались, и даже все хохмы Сокола не могут заставить тебя посмотреть в мою сторону.        Ты упрямее индийского буйвола и потому стоишь, каменным монументом врастая в паркет.        Спиной ко мне.        И это сводит на нет все мои старания вывести тебя на эмоции.        Я не выношу, когда ты такой, Стив.        И ты об этом знаешь.        Но так же нельзя.        Какого черта ты это делаешь?        Я дурею, с яростью камикадзе сам закручивая себя в эту воронку и увеличиваю темп.        Еще пара коктейлей, пара танцев и мой безумный взор больше не находит мой единственный интерес во всем этом карнавале.        И вот наконец Романофф тащит меня на воздух…        — Доволен собой, Тони? Думаешь, он оценил твои успехи? — она пропускает мимо ушей мои шпильки и саркастично усмехается.        — Нат, ты о чем? У нас все прекрасно. — я цепляю еще один бокал с шампанским, лишь бы только занять чем-то руки.        И беспокойно оглядываю зал.        — Старк, мне можешь не рассказывать. Прекрасно? — она великолепным отточенным жестом поднимает левую бровь.        Я пью свой напиток.        Заливая его в себя, как воду.        Лишь бы не думать.        — Прекрасно? Вы не разговариваете уже несколько дней. Что у вас случилось? — Романофф где-то прошла краткосрочный курс экстрасенсов и ловит гримасы на моем неспокойном лице, как радаром.        — Тебе показалось, Нат. Все хорошо, видишь, мы замечательно отдыхаем на вечеринке. — я кружу ее в новом танце, уже всерьез нервничая.        Роджерса, атлантом подпиравшего одну из колонн, словно ветром сдуло.        И мне тревожно.        Да черт с ним, с равновесием.        Я с ума схожу.        — Спасибо за танец. Тони, не старайся понапрасну, меня ты не обманешь. И прежде чем продолжить издеваться и над собой, и над ним, хочу сказать кое-что на правах старого друга. — Наташа наклоняется ко мне близко-близко, и, тонко цокнув, шепчет мне в шею: «Старк, ты теряешь время. Знаешь, Стив тоже сегодня немного не в себе. Я видела, что он ушел к бару в компании Тора и Вижна. А ты помнишь, что они явно не газировку пьют…»        — Романофф, ну допустим, и так. Стив Роджерс вроде как у нас заговоренный, и на него алкоголь не действует. Извини, но у меня еще не вся программа по танго выполнена.        — Тони, ты не все знаешь. Стив выпил с Вонгом на спор и тот, не иначе как под парами, согласился отрубить Роджерсу эффект от сыворотки. Совсем. Так что в данную минуту твой разлюбезный Стив уже пьян в дупель. И если тебе безразлично… — Наташа прозорливо замолкает, оценив мой ужас.        Я поворачиваюсь на остатках драйва, внутренне содрогаясь.        Мне не все равно.        Наташа кивает мне на левую дверь и понимающе опускает ресницы.        Что бы мы делали без друзей?        Я влетаю в бар, как динамитная шашка.        — У меня есть еще один тост… — Роджерс, блестя пьяными до отчаяния глазами, поднимает бокал и я холодею.        Это водка.        И он не второй.        И даже не третий.        Нет…        Я забираю его себе.        Я тащу его до машины сам.        Мне страшно.        Роджерс не любитель выпивки, но если он решился открыть кран, то это серьезно.        Я укладываю его на заднем сиденье и вдруг понимаю, что не могу вести машину.        Я трезв, как стекло.        Дело не в этом.        Мне нужно держать его.        Знать, что он рядом…        Мы едем домой.        Я обнимаю его.        Машину ведет моя новая программа «Мишель».        Стив, почувствовав меня рядом, затих и спит.        Спит, положив голову мне на плечо.        Он совершенно не умеет пить.        И это здорово.        Потому что мне так тепло от одной лишь мысли о том, как мы завтра будем мириться.        Ты не уйдешь от меня, Роджерс.        Не играй с огнем…