Не подходи

       Я подлетаю к башне, еще на подходе терроризируя Джарвиса невинным вопросом, заданным вроде бы невзначай, не дома ли случайно один эпический идиот.        Джарвис дипломатично начинает нести какую-то чушь про конференцию в Неаполе, пытаясь стоически отвлечь меня от главного.        Нового эпизода саги о камикадзе…        — Джарвис, не зли меня. К черту все твои горячие новости… Где Стив? И подумай, прежде чем придумать новую сказку…        Я максимально жестче, чем изначально хотел, успешно ругаюсь с Джарвисом, и, все же уловив почти иносказательное, почти неуловимое «Мистер Роджерс… дома…», словно вымученное под пытками, все-таки моментально получаю вдогонку «Босс, он не виноват…»        Но я лишь полуснисходительно пожимаю плечами.        Снисходительно в отношении Джарвиса, естественно.        Когда мой ледяной кастелян потеплел, я, если честно, так и не узнал, но дивная эта метаморфоза всякий раз поражает меня…        Видимо, Стив Роджерс удивительного дара человек, раз уж даже мой собственный домоправитель так отчаянно защищает его…        Попытка, разумеется, засчитана, и в очередной раз изумившись ярким талантам Стива, я влетаю в дом, томимый жаждой разборок…        Стив, прикрывшись, наверное, самой гигантской газетой, какую только можно купить у нас за углом, хитроумно делает вид, что все в порядке.        Напрасно.        — Привет героям обороны Эмиттреи!        Я намеренно слишком ровно начинаю разговор, поскольку держусь из последних сил.        Я люблю, и это…        И это искупает все.        Но только не поступки психов.        Я не справляюсь.        С этим.        Строчки сухих сообщений по закрытому каналу и сейчас отражаются в моем разуме, как кошмары.        «Капитан Америка — новый триумф великого воина»        «Стив Роджерс, уже спасший целый поселок, вернулся в горящую школу, и, рискуя собой, бросился спасать отбившихся от группы людей»        Но к черту лозунги секретных передовиц.        Наш герой, очевидно решив не вызывать огонь на себя, опрометчиво подумал, что я промолчу…        Уже ошибка.        — Тони, привет. Я…        Иногда даже придурки безвольно тупят.        — Тони, я все объясню. Это был форс-мажор. И я должен был…        Стив, давно уронив злосчастную газету, ищет в моем лице поддержку.        — Стив, помолчи…        Меня хватает только, собственно, на само приближение.        — Тони… Прости.        Я бы много хотел сказать.        Очень много.        Ярко, жарко и страстно, едко подчеркивая язвительной интонацией особо емкие моменты…        Переживая и нервничая.        Все еще перебирая те ужасающие сорок восемь минут.        Минут, когда никто в мире не знал, чем там все закончилось…        Но, повторюсь, я умолк…        Затих.        Замер…        Потому что завороженно слушаю, как один чокнутый извиняется.        Все шепча мне о любви.        Лаская почти замерзшее в двухнедельной разлуке мое сердце…        Очаровав, оплетя, согрев меня.        Закружив меня в немыслимом танце любви.        Я не сумею отказаться от этого искушения.        Потому что люблю…        И, наверное, это моя планида — любить придурка.        На роду написано.        Ну что поделаешь?        — То-нии...