Не подходи

Тони

       Иногда мне кажется, что я снимаюсь в каком-то длинном, как летопись, эпическом сериале.        Нет, это сносит крышу в разы быстрее всех моих специфических бальзамов.        Стив Роджерс, только десять минут назад влетевший в наш гараж на очередном эксперименте Вакандской техно-индустрии, уже успел не только принять душ и переодеться.        Вопросов нет, новый байк Стива подозрительно смахивает больше на космический корабль, чем на земной транспорт, да и по виду способен летать, и зрелище слившегося с ним, прекрасно чувствующего машину Стива, впечатляет.        Щедрость короля Ваканды не знает границ.        Временами я думаю о том, что Стив напрасно не хочет попробовать на себе что-нибудь из моих изобретений.        Правда, пару раз мне все же удалось уговорить Роджерса на то, чтобы протестировать мои штучки.        И это было… незабываемо.        Знаете, меня трудно удивить, но Стив, безо всяких усилий за полчаса выполнивший курс на моем «Атланте-8700», и настойчиво уточняющий, всю ли программу он сделал, такой офигенный.        Без прикрас.        Я не шучу.        Он без тени сомнений на изумительно сосредоточенном лице успешно приземляется прямо возле моего нового «Эклипса», со снайперской точностью выверив угол посадки и жадно пьет мое холодное пиво, беззаботно откинув свою снова где-то отросшую челку.        — Ну как, Тони? Вроде бы я уложился? И кстати, он идеально слушается команд. Единственное, немного заедает панель управления правым бортом, но в целом все отлично летает и работает.        — Стив… Ты не просто уложился. Ты снова доказал мне, что можешь все. Я всегда в тебя верю.        И он заливисто хохочет, заметив, что я ловко наливаю нам еще пива, чтобы отпраздновать редкий случай.        То, что мы вдвоем.        И мы счастливо смеемся, и он, проворно пробравшись мне под рубашку ловкими пальцами, так тихо незаметно меня заводит, гладя своими музыкальными, чувствительными пальцами плечи и шею, что я невольно чуть откидываюсь назад, чтобы ему было удобнее максимально выразить свои эмоции после полета.        И он, бескомпромиссно стиснув меня медвежьей хваткой, вдруг глухо выдыхает где-то в ключицу это свое редкое.        «Тони… Спасибо. Мне… Мне было хорошо. Но… Но не так, как с тобой. Знаешь… Ты лучше всего, Тони. Я готов распрощаться даже со щитом, только бы снова увидеть твои глаза. И не смейся, прошу. Это правда.»        — Я не смеюсь, Стив. И не думаю…        Уникальная способность Стива приобретать друзей навеки снова показала мне, что расслабляться рановато.        Я не хочу его делить ни с кем.        Раскованно улыбающийся вакандский принц, небрежно гладящий Стива по руке, и близко не знает, насколько он рискует в этот миг.        От неприятностей цесаревича спасает лишь одно.        Стив, с великолепной грацией вдруг обернувшись назад и пытливо взглянув мне в глаза, подмигивает.        И не только.        Он, мастерски воспользовавшись тем, что все, вытянув головы, жадно впитывают каждое слово Пантеры, шепчет одними губами.        Одно слово.        Так легко прочитанное мной.        «Десять.»        Я невольно замираю, восторженно оценив красоту момента.        Ты знаешь, что я понял.        Услышал.        Мне обозначили ориентир.        Еще десять минут чертова протокола, и Стив выберется ко мне.        Выберется, чтобы успокоить, зачаровать такими вроде бы простыми, и такими нужными словами.        Оглушить своим шепотом в ухо, опьянить родным запахом.        Вскружить голову одним своим видом.        Я не видел его неделю, и этот маньяк отлично помнит об этом.        Но все наши размолвки сразу вылетают из памяти, стираемые в ничто этим видением.        Тем, как он неумолимо заполняет пространство, окутывая собой.        Тем, что я опять поддаюсь.        Тем, что мне нравится.        Тем, что это так немыслимо манит — просто закрыть глаза и утонуть.        И так желанно осознавать, что мы вместе.        И что Стив все знает…        — Тони… Потерпишь еще чуть-чуть, и мы ускользнем, у меня тут недалеко машина.        Он, тревожно сжав мою ладонь, ищет в моих глазах ответ.        Все здорово, но у меня есть другой план.        Естественно.        — Стив, это заманчиво, но как насчет небольшого изменения вечерней программы?        — Изменения? Погоди, но меня ждут, и…        — Стив… Неужели скучная пресс-конференция и не менее занудная раздача автографов тебе важнее меня?        И я коварно делаю то, что мы по легенде никогда не делаем на людях.        Впихнув, а вернее, затащив Стива в крошечный и полутемный закуток возле сцены, я уверенно веду свою партию.        — Тони, я обе…        — Допустим. И что с того? Думаю, твой приятель, так хорошо владеющий словом, с легкостью управится с журналистами. Тем более что утром вы и так до отвала порадовали папарацци, вдоволь наснимавшись на аэродроме. Так ведь? Решай, Стив. Времени нет.        И Стив, притворно огорченно вздохнув, говорит мне, потрясенно качая головой.        — И кто-то после этого обвиняет меня в излишнем эпатаже и склонности к риску? Давай сбежим. Прямо сейчас.        И, уже в лифте небрежно вороша мои волосы своим дыханием, прибавляет: «Тони, ты искушаешь меня. Но я не могу тебе отказать. Ты… Ты невероятный.»        Стив чувствует меня всегда.        Нас...        Вот и сегодня этот морок, даже несмотря на усталость, и я уверен, неполную комплектацию, о чем я узнаю случайно по внезапно побелевшей скуле или вовсе не узнаю, уже ухитрился красиво расставить на столике темного стекла странную, чуть кривоватую, будто вытащенную из подвалов тьмы, бутылку с неизвестным мне нектаром и парой бокалов и радостно вскакивает мне навстречу.        Стив таинственно улыбается, аккуратно наливая из жалобно всхлипнувшей посудины темно-красный, густой, как варенье, напиток по блеснувшим старым золотом бокалам.        — Привет, Тони. Присоединишься?        — Привет… Стив, по какому случаю банкет, ты не перепутал довольствие на складе, часом?        — Нет. Я все помню. Тони, у нас сегодня маленький праздник. Мелочь, как ты любишь говорить. Но мне захотелось его отметить. Ты не против, надеюсь?        Стив, предоставив мне привилегию гадать, чокается со мной, хитро блеснув шалыми очами.        Роджерс вообще так идеально сложен, что мне даже не надо напрягаться, чтобы дотянуться.        — Стив…        Он, послушно вытянув шею и переплетя наши пальцы, целует меня.        Целует так, что ясно одно — мне несдобровать.        Настроен мой капитан решительно.        Но меня беспокоит неизвестность, вроде до годовщины еще далеко, так что за повод Стив нашел, тем более что он обычно не ищет причины напиться, за редким исключением.        Последний раз, когда мы вот так лихо, с места в карьер, заливали тоску, был в чертовом Эмайе.        Но оттуда мы еле ноги унесли, и, чтобы хоть как-то утишить потери и ноющее, саднящее от боли сердце, мы со Стивом согрелись в ледяной зимней ночи в палатке одной бутылкой охотничьего самогона.        И Стив никогда не был пай-мальчиком.        Ни в чем.        — Стив, так в чем дело? Или ты уже взялся праздновать промежуточные даты, не пойму. Вино шедевральное, но, может, ты объяснишься? Стив…        И, чтобы усилить давление и ответить, как нужно, я лукаво делаю вид, что хочу вырваться из захвата.        Но не тут-то было.        Стив, странно вымученно вздохнув, незамедлительно прижимает меня за бедра и переходит в наступление.        Он всего-навсего медленно и откровенно касается моих губ, нестерпимо жадно вжимая меня в себя и легковесно чуть задевает кончиками пальцев мой затылок, одновременно лаская и волнуя.        И я тону.        Я качаюсь вперед, позволяя утянуть себя еще в более откровенный, наглый, жадный и безумно жаркий поцелуй, и, почти упав в его руки, улетаю в нирвану.        Где-то по низам все же услышав насмешливое и хриплое.        «Годовщина, Тони… Годовщина нашего первого поцелуя. Как ты мог забыть..»