Не подходи

       — Добрый день. Кто вы? И как сюда попали…        Недоумевая, почему чужой человек так просто попал в дом, будто у нас открыта дверь, я привычно ищу свое кольцо.        Чужой молчит, и мне не по себе.        Я люблю наш дом, и мне больно, потому, что порядок нарушен.        Я не вижу его лица, но он меня все больше беспокоит.        Странная одежда, иссиня-черная хламида, в которую незнакомец укутан, как в кокон, смотрится диковато.        Он сидит, спиной ко мне, прислонившись к дивану, и молчит.        Странно.        — Джарвис, какого черта ты…        Я осекаюсь на ходу, уже еле успев затормозить буквально в паре шагов.        От незваного гостя.        Получив ответ.        — Мистер Старк… Тише, вы будете жалеть… Подойдите ближе, и прошу вас, не шумите. Ни звука. Молчите.        Я неизвестно почему, но соглашаюсь.        Джарвис слишком спокоен, а я слишком устал.        И все же.        Может, у нас гости, а я снова что-то позабыл.        Возможно.        Всякое бывало.        Но такое…        — Боже… — я оседаю на стул, едва ли его заметив.        Ведь в этом дурацком наряде, словно подаренном пустынниками, на новом диване спит, а точнее, отключился один хорошо знакомый мне придурок.        — Джарвис, сразу сказать не мог… — язвительно шиплю я в наушник, жадно разглядывая лицо залетного гостя.        Уставший, выжатый до нитки, осунувшийся и застывший.        Бледный и прекрасный.        Уронивший голову вниз.        Стив.        Даже в таком виде пленяющий.        Невыносимо красив, той обжигающей, как ожог, красотой, что видна лишь любящему.        — Стив…        Можно закрыть глаза.        Стереть рукой, как пыль, свою тоску и уловить его дыхание.        И упасть рядом, слушая, как облетает, как снег, боль и ты снова дышишь.        Сам.        Стив дома, и мы есть.        И я медленно расстегиваю пуговицу, освобождая Роджерса из его маскировочной оболочки.        Он, что-то бормочущий, но несопротивляющийся, ослабляет меня настолько, что рука дрожит.        Я не хочу его разбудить. но ослабить завязки нужно, они меня беспокоят.        Я знаю, что Стив способен спать даже на танке, но мы дома, и потому я хочу, чтобы он был устроен комфортно.        Тем более, что в таком состоянии Стив поступает домой крайне редко, и значит, он уработался в ноль.        — Боже… — я выдыхаю в сторону.        «Ну почему у меня все так? Ладно. У нас… Почему мне хорошо только сейчас? Только с ним. Только пожирая взором его измученное, небритое, с темными кругами под глазами, лицо? Я… я соскучился. Мне сложно с собой наедине, черт… Но дело не во мне. Не только во мне. Нет. Дело в нем. Я люблю. Люблю, и это решает все. Время и расстояние меняют, но не все. И не всегда. Иначе как объяснить эту дрожь? Я не боюсь ничего и никого в мире. Но. Но есть одна вещь, что сводит меня с ума. Одно имя. Роджерс. Он ведь знает. Знает прекрасно, но увы, психи на то и психи, чтобы не слушать голос разума…»        — Ну что ты там бормочешь. Тони, ты разбудишь и мертвого. Что там ты ворчишь? Если ты думаешь, что я устал, вымотался и ничего не слышу, то зря. Я слышу твои шаги за минуту до появления, и то, что ты так прилежно изображаешь ниндзя, отнюдь не тайна. Иди ко мне…        Я загадочно цокаю, и перестаю застывать.        Не знаю как, но Стиву всегда удается одно.        Поражать меня.        И возвращаться.        — Бродяга… Хорошо, но ты мне все расскажешь. И в первую очередь, где тебя так дивно одели, всякое видел, но такого…        — Тони, это в целях конспирации. Я работал под прикрытием, понимаешь, в Аларрихе... Да ты смеешься надо мной. — Стив перестает сканировать мои руки и впивается настороженным взором в лицо.        — Ничуть, я весь в ожидании.        Я нарочно опускаю глаза вниз.        Стив чертовски умен, и он чувствует меня, как никто.        Иногда я думаю о том, что Стив вообще единственный в мире человек, перед которым я открыт абсолютно.        Раньше мне казалось, что открыться полностью будет для меня невозможно, но нет.        Стив с легкостью доказал мне, во-первых, что я все еще живой; во-вторых, то, что я еще человек, и в третьих — что несмотря на всю мою удаль и дурь, я могу вполне сносно существовать в ладу с собой.        Мы поняли это не сразу, и как замечательно, что поняли.        И я счастлив, что вернувшись домой, могу выдохнуть.        И ощутить руки на плечах..        Так было суждено.        И смеяться, услышав недовольное бурчание.        — Тони, мне кто-то обещал лучший в мире коктейль, а вместо этого ты бессовестно дрыхнешь прямо на моих глазах.. Тони?...        — Ну что с тобой поделать... Никакой романтики, только суровая правда будней...        — Тони, ты все шутишь...