Dying is easy, living is hard

Тео оборвал звонок с раздраженным вздохом. Он не знал, чему именно в данный момент удивлялся. Было похоже, что Скотт или кто-то другой добровольно с ним разговаривали только в случае, когда их маленький злобный бета нуждался в спасении своей задницы. Однако его раздражение от еще одного бесцеремонного приказа моментально испарилось при мысли об упомянутом парнишке. Этот шар едва сдерживаемой ярости опять вляпался по самые уши, и ему снова нужен был Рейкен, чтобы спасти его. И по какой-то причине это вызвало улыбку на лице Тео, настоящую, а не обычную высокомерную ухмылку. В нем кто-то нуждался, это было чувство, к которому химера еще не совсем привык, но оно было до странного приятным. Его мысли блуждали, пока тело управляло пикапом на автомате. Когда ему вообще начали приходить в голову мысли о подобных вещах? Раньше Тео никогда никому не был нужен и был совершенно счастлив. Ему тоже никто не был нужен. Единственный человек, на которого можно положиться в жизни, — ты сам, а тот, кто считает иначе — слабак. По крайней мере, он в это верил. И к чему это его привело? К кучке мертвых ребят, которые могли бы стать его друзьями, и билету в один конец в ад. Во всяком случае, он мог бы быть в один конец, если бы не Лиам. Импульсивный молодой бета решил вернуть Тео, несмотря на возражения его друзей и стаи. Может, именно поэтому он держался так близко к Данбару во время нашествия Призрачных Всадников. Он чувствовал себя обязанным мальчику, а еще, возможно, не совсем привыкшим быть снова живым. Должно быть, именно поэтому он был так глуп и подвергал себя опасности, чтобы спасти этого безрассудного ребенка. Но он определенно не поступит так еще раз. После того, как с Призрачными Всадниками разобрались, стая ясно дала понять, что ему тут не рады. И Лиам, безусловно, не нуждался в его присутствии, у него были Мейсон, Кори и… Хейден. Скотт едва мог смотреть на Тео, и он не винил его в этом. Он только хотел, чтобы Малия тоже не смотрела. Она была немного пугающей. Поэтому он исчез, насколько это вообще возможно в маленьком городке. И на какое-то время все действительно вернулось на круги своя. Тео был один, и ему не нужно было думать ни о ком, кроме себя самого. Он вырос с Ужасными Докторами и понятия не имел, что такое семья и друзья, во всяком случае, после того, как он убил или бросил своих. Он никогда не знал, что значит заботиться о ком-то или заставлять людей гадать, где ты и в порядке ли. Парень был уверен, что никто из стаи даже не думал о нем, поэтому раздражался всякий раз, когда мысли о них прокрадывались в его разум. Какие-либо чувства были новы для него, и сожаление не стало чем-то таким, что он нашел бы приятным. Со временем Рейкен снова привык к тишине своей собственной компании и даже кошмарам, что мучили его во сне. Ему казалось, что это правильно, и было лучшим, чего он заслуживает. Но потом все пошло наперекосяк, как это часто случалось в Бейкон Хиллс. Недели сна в пикапе, когда позволяли кошмары, преследования со стороны полиции по полдюжины раз за ночь изматывали его нервы и делали уязвимым. Поэтому, когда объявились охотники, он оказался немного не готов. Но у него был шанс на новую жизнь, и терять его он не собирался. Поэтому ему удалось хитроумно сбежать, как потом убедил он сам себя, сделав так, чтоб его арестовали и забрали в тюрьму шерифа. Больше всего его раздражал тот факт, что в этот раз он не сделал ничего плохого, а даже освободил пленных оборотней. И Тео не виноват, что они были в розыске за убийство, хотя в значительной степени это оказалось его удачей. Помимо прочего, все было не так уж и плохо. Он выкрутился и из своего затруднительного положения тем, что заставил парочку признать свою вину и оправдать его. И думал, что, наконец, сможет избежать этого проклятого гребаного цирка, пока не увидел, кто ожидает его в приемной. Запах ударил по нему еще до того, как Тео добрался до двери, и он был удивлен, насколько привычно это было, даже после всего пройденного времени. Он обнаружил источник запаха, стоящим у передних окон полицейского участка и уставившийся на охотников, окруживших здание. Лиам. Остальная часть стаи, само собой, тоже была здесь. И вот так все встало на свои места, как будто он никогда и не уходил. Они по-прежнему ненавидели его, а Данбар все еще был безрассудным и раздраженным, и бил его при каждой возможности. Тео пришел в ужас, осознав, что до сих пор делает все возможное, чтобы защитить бету, даже не раздумывая. Типа, предложения отвезти охотникам тела «мертвых» оборотней со Скоттом, чтобы Лиаму не пришлось подвергать себя опасности в качестве «пушечного мяса», что Малия слишком рьяно одобрила. Но он обнаружил, что делает гораздо большее, чем просто загоняет себя в опасные ситуации. Он постоянно наблюдал за Лиамом, и всякий раз, когда тот собирался принять действительно дурацкое решение, старший подталкивал его в нужном направлении. Не то, чтобы он был тем, кто должен давать советы о правильном и неправильном. Фактически, это был собственный моральный компас Лиама, которым управлял Тео. Он просто должен был подумать, что сделал бы Данбар, если бы Рейкен угрожал убить напуганных подростков или позволил охотникам устроить ему засаду, чтобы отвлечь внимание. Конечно, использование логики Лиама на Лиаме не сработало бы, поэтому химера вместо этого перенаправлял гнев оборотня на себя. И получил на свою долю немало сломанных носов, но Лиам должен был сохранить свою душу — роскошь, которую Тео знал, что потерял давным-давно. Следующей раздражающей вещью, которую он узнал в больнице, было то, что каждый раз, когда он чувствовал себя потерянным, незнающим, что делать дальше, или напуганным, хоть он и не признавал этого, Рейкен ловил себя на мысли о пареньке, который вернул его из ада. И, что еще больше выводило из себя, он обнаружил, что волнуется о нем. Но как бы это ни беспокоило, он был бы проклят даже еще сильнее, чем сейчас, если бы позволил своему спасителю пострадать. Ощущение в лифте было таким, будто бы он стоял на месте и не двигался. Голова Тео гудела от звуков выстрелов, тяжелого дыхания, бешено скачущих сердец и голоса, но не того, что он хотел услышать. Химера напрягся, прислушиваясь сильнее, желая найти то единственное сердцебиение, что успокоит его собственное. Но что затопило все его чувства, так это тот голос, и то, что он сказал, бросило Тео в холод. — Убегай. Так будет веселее. Голос принадлежал Гейбу, и Тео знал, к кому он обращался. Сердцебиение, которое обычно успокаивало его, вместо этого заставило кровь кипеть, оно стучало невероятно громко, пока лифт неумолимо прополз последние миллиметры длиной в милю до третьего этажа. Успеет ли он вовремя? Потеряет ли Лиам контроль и бросится на охотников или убежит? Тео знал, что будет делать в такой ситуации, и это вынудило его заволноваться еще сильнее, потому что если бы он мог рассчитывать на Лиама, то все было бы совсем не так. Казалось, створки лифта раздвинулись как в замедленной съемке. Тео видел вдали фигуры, но они были не более чем размытыми силуэтами, поскольку его глаза слишком резко сфокусировались на ближайшем к нему человеке. Еще до того, как он успел узнать его, собственное тело уже двигалось вперед к нему. В течение одного вдоха руки сами обхватили разъяренного окровавленного подростка и потянули за безопасность металлических дверей. Звенящие пули заглушили гневные протесты. — Что ты здесь делаешь? — сердито проворчал Лиам, но в его голосе было что-то еще, Тео не смог определить. — Я задаю себе тот же вопрос, — солгал Рейкен не так убедительно, как ему бы хотелось. Он знал, что это ложь, потому что задавал себе этот вопрос в течение многих дней, недель, месяцев. Каждый раз, когда он просыпался в своем пикапе, в каком-нибудь уединенном парке или грязном переулке, Тео задавался вопросом. Какого черта он все еще делал в Бейкон Хиллс? Правда заключалась в том, что ему было некуда идти: ни дома, ни работы, ни образования. Но были ли это причины остаться или только оправдания, чтобы не уезжать? Страх перед неизвестностью парализует его? Он мог справиться с презрением стаи, преследованием полиции, даже с постоянным потоком сверхъестественных бедствий, которые, казалось, жили в проклятом городе. Но там ему придется начинать все заново. И он не мог доверять себе настолько, чтобы не повторить свои же ошибки. Тео знал, что только навредит большему количеству людей, сломает еще больше жизней. Он не заслуживал мира и не заслуживал того, что тот мог бы ему дать. Иногда ему даже хотелось, чтобы Лиам не возвращал его назад, чтобы он мог в этот раз умереть по-настоящему. Но он никому не собирался позволить насладиться зрелищем, как он сдается. Так что Рейкен будет и дальше сохранять образ надменного, эгоистичного и безжалостного мудака, коим все они его и так считали. Он не заслужил их прощения и не хотел жалости. — Послушай, я не стану умирать за тебя, — сказал наконец Тео. Он произнес это с такой силой, что почти сам поверил. Но это возымело желаемый эффект: Лиам напрягся и выпрямился, пытаясь посмотреть на него сверху вниз, и что-то промелькнуло в его в глазах. — Как и я за тебя, — быстро ответил младший, его голубые глаза были полны гнева, хотя он был направлен не столько на Тео, сколько на самого себя за то, что позволил себе поверить в то, что химера ушел, потому что ему, на самом деле, было плевать. Но Тео был здесь, и независимо от того, признавал он или нет, это что-то да значило. — Но я буду сражаться с тобой, — добавил Лиам, немного успокоившись. Тео с трудом удалось не отразить удивления на лице от такого искреннего заявления младшего. Вместо этого он ухмыльнулся той самой ухмылкой, что заставляет кулаки беты сжаться в почти неудержимом желании ударить его. — Ну, я всегда могу посидеть сложа руки и посмотреть, как ты справляешься со всем в одиночку, если тебе так сложно поверить, что я действительно помогаю тебе, — усмехнулся Тео. Буря в голубых океанах резко вспыхнула, и он ухмыльнулся еще сильнее. Однако смягчился прежде, чем бедный мальчик ударил бы его по-настоящему. — Но я не принес попкорн. Так что, сдается мне, чтобы повеселиться, придется снести парочку голов, — предложил он, и младший паренек, наконец, улыбнулся, зная, что это было лучшее, что он мог услышать от язвительного химеры. Плечом к плечу, выпустив когти и обнажив клыки, они громогласно зарычали, когда створки лифта открылись. Звук прогремел на весь коридор и, похоже, заставил охотников занервничать и начать беспорядочно палить, когда сверхъестественные подростки бросились к ним, отскакивая от стен и вырывая у них оружие. Тео не мог не впечатлиться Лиамом, как тот двигался рядом с ним, совершая маневры ничуть не хуже более опытного старшего парня. Его атаки, хоть и очень мощные, не были направлены на нанесение тяжких увечий. Тео был также поражен тем, что тоже сдерживается, не задумываясь об этом. Видимо, пример паренька был несколько заразительным. И только после того, как они уложили четверых здоровяков в коридоре, Лиам почувствовал, что что-то не так. Он едва успел предупредить Тео, что Гейб пропал, как из-за угла появился молодой охотник с полуавтоматическим пистолетом в руке и нацелился на сверхъестественных ребят. Как оказалось, в предупреждении не было необходимости. Рейкен всегда был начеку, его инстинкты выживания были отточены до того уровня, которого Лиам мог только надеяться достичь. Но только не в результате опытов над ним, он молился, чтобы ему никогда не пришлось такое вынести. Тео уже собирался толкнуть Лиама за каталку, когда пистолет начал выбрасывать свое смертоносное содержимое. Но как бы быстро он ни реагировал, парень не был готов к тому, что Данбар тоже попытается защитить его. Они врезались друг в друга, вращаясь и падая на пол. Однако химера не позволил изумлению затуманить его чувства, позже будет достаточно времени обдумать действия оборотня. Он быстро закатил их в укрытие, пока пули продолжали лететь прямо над их головами. Тео почувствовал странное тепло, когда поднялся с тела парня. Он забеспокоился прежде, чем понял, что оно исходит не от него. Потянувшись вниз, его пальцы встретились с до боли влажным теплом. Кровь. Его паника моментально превратилась в ярость, когда он понял, что она не была его собственной, а принадлежала слишком тихому телу под ним. Его ярость, смешанная с естественными инстинктами, как загнанное в угол животное, заставила Тео действовать опрометчиво, хотя в последнее время именно он слишком часто останавливал Лиама. Ирония происходящего полностью ускользнула от теперь уже одичавшего химеры, кровавый дракон подстегнул его атаковать до зубов вооруженного, но, к счастью, плохо обученного охотника. Мальчик, слишком напуганный теперь, чтобы по-настоящему называться охотником, был в миг обезоружен смертельно опасным зверем, напавшим на него. Когти без усилий разорвали его оружие пополам, а сам он врезался в стену, задыхаясь и падая на пол. Но зверь внутри Тео не был удовлетворен. Когтистые пальцы обхватили хрупкое горло задыхающегося человека и надавили, а его тело было приподнято с нечеловеческой силой. Гейб понял, что все кончено, когда глаза, налитые кровью от недостатка кислорода, встретились с бесстрастными горящими желтыми глазами его убийцы. И когда Рейкен уже ожидал услышать тошнотворный хруст ломающейся шеи, вместо этого ему послышался голос его ангела-хранителя. По крайней мере, ему так показалось. — Стой, — едва слышно прошептал голос. Но для ушей дикого зверя, держащего жизнь в своих руках, шепот был оглушительным. Хватка дрогнула, и налитые золотом глаза повернулись, чтобы встретиться с точно такими же на паникующем лице молодого оборотня, в ужасе наблюдающего за происходящим. — Пожалуйста, остановись, Тео, — прошептал Лиам между судорожными вдохами. Его руки были прижаты к окровавленному боку, хотя поток крови уже был остановлен ускоренной регенерацией, а голос набирал силу. — Ты так много прошел, не возвращайся к тому, кем ты был раньше, — взмолился бета, и его глаза наполнились слезами боли. В тот же момент Гейб бесцеремонно рухнул на пол, а Тео мигом пересек разделяющее их с Данбаром расстояние. Его руки забегали по нему, по ранам, руке, шее и остановились на лице, а его золотистые глаза впились в глаза Лиама. Они были широко раскрыты от удивления, и Тео заметил ту самую эмоцию, что видел в лифте. Внезапно осознав, что делает, он быстро опустил руки и постарался успокоиться. Парнишка лишь мягко улыбнулся и сказал: — Я в порядке, Тео. Похоже, Гейб, не начинил пули волчьим аконитом. Не знаю, почему. Рейкен в гневе сморщил нос, потому что знал. Это было то, что он тоже не так давно сделал бы. Охотник не просто хотел убить их, он хотел, чтобы они как можно дольше страдали. Обычные пули справились бы с этим, просто их понадобилось бы больше. Он низко зарычал от осознания этого и напоминания, кем когда-то являлся. А после услышал шаги из коридора. Его рык нарастал по мере приближения шагов. Напряжение стремительно растаяло, сменившись непрошибаемым спокойствием, стоило ему увидеть, как Мейсон и Кори обогнули поворот и остановились, увидев Тео, склонившегося над Лиамом. Почувствовав их недоумение, химера быстро попятился назад и поднялся. Смотря вниз на раненного парня тем взглядом, что он надеялся, было презрением, а не тем, что он на самом деле чувствовал. — Ну, пошли тогда, раз ты почти не пострадал. Вставай, — резко сказал он. Ошеломленный такой внезапной переменой, Лиам просто сидел на холодном полу, выглядя потерянно, а затем перешел в свое обычное состояние — злобу. Внезапные перепады настроения старшего парня начали доходить и до Данбара, он уже собирался вправить ему мозги, когда к нему внезапно протянулась рука. Подняв глаза, он заметил, что Тео демонстративно не смотрит на него. Раздраженный вздох сорвался с губ Лиама, в то время как его хмурый взгляд сменился легкой улыбкой, и он протянул свою руку, чтобы принять предложенную помощь. Тео изо всех сил старался придать своему лицу его обычное, характерное для него, выражение. Близость Лиама, продолжительное беспокойство о его состоянии и присутствие влюбленных пташек, наблюдающих за ними, мешали ему сделать это. Рейкен знал, что позже они будут сплетничать о нем. Он почувствовал давление на свою руку, и огонь вспыхнул в ней прежде, чем химера успел поднять бету на ноги. Тео с ужасом посмотрел вниз, убежденный, что каким-то образом его рука окажется обожженной. Вместо этого он увидел потемневшие вены, и не только он. Мейсон судорожно выдохнул, и Тео все еще слышал его слова, эхом отдающиеся в памяти: «Ты не сможешь забрать боль, если тебе все равно». Обостренное чувство самосохранения было отодвинуто на задний план, пока он был поражен новым ощущением того, что он ставит чьи-то потребности выше своих собственных. Осознание того, что он может принять чужую боль, затуманило его голову, как наркотик. Нет, поправил он себя, не чужую. Тео не слышал ни приближающихся шагов, ни учащенного сердцебиения, подпитываемого страхом, адреналином и жаждой крови, его чувства смешались от сочетания этих мыслей и своего нового открытия. Однако он почувствовал приближение опасности. Все произошло так быстро, что никто бы не смог вспомнить порядок, в котором это происходило. Охотник направил ствол прямо на бету, зная, что Монро хочет его смерти больше всего. Мейсон кричал им, чтобы они пригнулись и бежали, чтобы хоть как-то избежать этой явно безнадежной ситуации. Лиам все еще не исцелился до конца, чтобы сверхъестественные рефлексы спасли его на этот раз. Кори уже бежал к ним, но он был слишком далеко от охотника и не так быстр, как, если бы у него была ДНК хищника, но его храбрость, тем не менее, была впечатляющей. А Тео все еще был в состоянии шока от того, что впервые забрал боль, именно поэтому это не имело ничего общего с его эмоциями, тянущими во все стороны, как ребенок, впервые вошедший в кондитерскую, отчаянно желающий попробовать все, и не знающий с чего начать. Рейкен молча смотрел на охотника, не в силах оторвать руку от Лиама. Он повернул голову обратно к юному оборотню, и время замерло. Прошлый Тео потратил бы это время на то, чтобы выработать стратегию и найти способ выйти из ситуации невредимым, даже, если бы это означало, что все остальные погибнут в процессе. Он никак не смог бы вовремя добраться до охотника, чтобы его остановить, и было глупо надеяться, что он последовал примеру Гейба и не наполнил пули волчьим аконитом. Оставалось только два варианта, и тело Тео знало его решение прежде, чем быстрый и хитрый разум смог догнать его. Темно-синие глаза, полные решимости, встретились со своей более светлой парой. Веселье исчезло из глаз Лиама, но не было времени для страха или гнева, чтобы взмутить эти чистые воды, когда лицо Тео заполнило его обзор, полностью скрывая парнишку от охотника за его крепким телом. На лице Рейкена снова появилась та самая ухмылка, маска, призванная убеждать всех думать, что он все контролирует, но в этот раз глаза выдали его. Понимание охватило Лиама, как тиски из арктической стали. Его рот открылся, чтобы издать крик страха, ярости, чистого отчаяния, но Тео ничего не услышал. Он не слышал ни выстрела пистолета, ни отвратительного звука разрываемой на части беспощадным свинцом кожи и тканей. Он не слышал ни крика Мейсона, ни вопля Кори, настигнувшего охотника и расправившегося с ним с нехарактерной для него жестокостью. Он не слышал, как подошла Мелисса, и как задохнулся от ужаса Нолан, подошедший за ней, когда увидел, что натворили его одноклассник и бывшие братья-охотники. Нет, Тео не слышал ничего, кроме заносчивого голоса, наполнявшего его разум единственным насмешливым обвинением.  — Ты лжец, Тео Рейкен, — и он не смог не удивиться тому, как мир сомкнулся перед ним, тьма поглотила все, кроме двух белых лун, заполнивших ночь его существования своим светом. Но даже и они, в конце концов, погасли, как его тело рухнуло под тяжестью бесчисленных пуль. Волчий аконит перекачивался по его венам и украденому сердцу, жаждущему мести. А потом стало тихо и темно, и его угасающая надежда была лишь на то, что он не будет проклят, чтобы снова пережить муки своего личного ада. Но, если он должен, то, по крайней мере, на этот раз оно того стоило.