Снейп: Окончательное прочтение (Snape: A Definitive Reading)

      «Гарри Поттер и Узник Азкабана» — самая счастливая книга из всей серии. Многие читатели называют ее своей любимой. Во-первых, нет никакого Волдеморта. Во-вторых, почти каждый получает то, что хочет. Гарри получает крестного отца. Сириус получает свободу. Люпин возвращает друга. Гермиона получает больше времени. Хвост сбежал целым и невредимым. Как и Клювокрыл. Студентов учит хороший преподаватель Защиты. Рон получает новую палочку и сэндвичи от своей матери, которые сделаны без добавления говядины.              Северус Снейп и Узник Азкабана, с другой стороны, — это неумолимый кошмар книги. То, что Снейп видит на протяжении третьего года обучения Гарри, отличается от того, что видит почти любой другой, и это затруднительное положение соединяется с еще более болезненными воспоминаниями о прошлом Снейпа, пока у него не произойдет полномасштабный разгром на глазах министра магии в тот самый момент, когда другие персонажи радуются. В этой книге присутствует освобождение от психологической травмы, но не у Снейпа.        Сюжет: Спойлеры впереди              Сюжет «Узника Азкабана» включает в себя несколько запутанно-связанных сюжетных линий с общей темой — возвращение в прошлое, чтобы получить возможность заглянуть в будущее.        Мародеры              Мы узнаем о покойном отце Гарри — Джеймсе — и его друзьях: Сириусе Блэке, Ремусе Люпине и Питере Петтигрю, которые называли себя «Мародерами», когда учились в Хогвартсе.              «Узник Азкабана» — это Сириус Блэк, первый волшебник, когда-либо вырвавшийся из Азкабана, тюрьмы волшебников. Он — самый разыскиваемый человек в волшебной Британии, ошибочно считающийся Пожирателем Смерти, который предал родителей Гарри Волдеморту, а затем совершил массовое убийство. В конце книги мы узнаем, что Питер Петтигрю совершил преступления, подставил Сириуса, а затем подделал свою собственную смерть и скрылся — в виде любимой крысы Рона Уизли.              Сириус сбегает из Азкабана, каким-то образом проходя мимо тюремных охранников и дементоров, которые губят людей, лишая их счастья. Он направляется в Хогвартс, намереваясь убить Петтигрю, но все ошибочно полагают, что он нацелен на Гарри.              Дамблдор нанимает Ремуса Люпина, четвертого члена Мародеров, чтобы тот был профессором Защиты от Темных Искусств в течение года. Поскольку Джеймс Поттер мертв, а Питер Петтигрю считался мертвым, Люпин знает Сириуса лучше, чем любой другой живой человек, и может оказать самую проницательную помощь Дамблдору в защите учеников Хогвартса от его атак. Дамблдор и сотрудники Хогвартса знают, что Люпин — оборотень, но они держат эту информацию в секрете, чтобы защитить его от предрассудков, которые не допускают оборотней к школе и работе вообще.        Снейп против Мародеров              Мародеры, все гриффиндорцы, издевались над Снейпом, когда они все вместе были студентами, что привело к почти убийству. В качестве шутки Сириус заманил Снейпа к Люпину, когда тот превратился в оборотня; он был бы убит, если бы Джеймс не рискнул своей собственной жизнью, чтобы вытащить Снейпа. Дамблдор запретил подростку Снейпу говорить об этом событии, чтобы никто не выявил ликантропию Люпина. Судя по поведению Снейпа в конце данной книги, он, похоже, был травмирован сочетанием этих трех элементов: продолжительная травля, почти фатальная шутка и замалчивание.        Травма              Азкабан охраняют дементоры, существа, которые заполняют умы людей их худшими воспоминаниями и подавляют хорошие. Министерство подозревает, что Сириус направляется в Хогвартс, и посылает туда дементоров, чтобы выследить его. Пока дементоры находятся на территории, каждый в Хогвартсе подвергается большому риску быть охваченным своими худшими воспоминаниями. Это мучение для всех, но гораздо больше для тех, у кого в жизни есть какая-то психологическая травма, как выясняет Гарри. Дементоры заставили Гарри погрузиться в посттравматическое воспоминание.              Мы видим такой пример, когда на Гарри нападают дементоры во время игры в Квиддич. Его воспоминания об убийстве матери, когда ему был всего один год, и ее непреодолимая потребность защитить своего ребенка, вытесняют его осознание из настоящего момента. Он забывает, что ему тринадцать лет, он забывает, что он летит на метле, и он падает с неба.        Около сотни дементоров устремили к нему задранные вверх скрытые капюшонами головы. Грудь у Гарри словно охватило ледяным обручем. И он снова услышал… кто-то кричит… голос женщины... «Только не Гарри, пожалуйста, не надо!» «Отойди прочь, глупая девчонка... Прочь...» «Пожалуйста, только не Гарри... Убейте лучше меня, меня...» Гарри оцепенел, белый туман клубился перед глазами... Что он делает? Куда летит? Он должен помочь... ее убьют, ее... Гарри падал все ниже, ниже сквозь ледяной туман. (ГП/УА, гл.9)              Узники Азкабана живут в двух временных реальностях: одна в реальном времени, а другая в ловушке их сознания. Это похоже на то, что происходит с пережившими травму людьми, когда они находятся в воспоминаниях: они теряют осознание настоящего момента, потому что ужасное воспоминание, которое они переживают, кажется более реальным. В такие моменты, во время третьего года обучения Гарри, когда господствуют дементоры, Дж. К. Роулинг указывает, что ее персонажи будут сильно затронуты проблемами из прошлого.        Маховик времени              В этом году МакГонагалл одолжила Маховик времени Гермионе, так что она может повернуть время вспять, чтобы посетить больше уроков: «Профессор МакГонагалл взяла с меня клятву, что я ничего никому не скажу. Ей пришлось написать множество писем в Министерство магии, чтобы мне позволили пользоваться Маховиком; она убедила их, что я — идеальная студентка и никогда не применю его ни для чего, кроме учебы...» (ГП/УА, гл.21)              Почему МакГонагалл пошла на такое, чтобы обеспечить Гермионе эту возможность? Будучи магглорожденной, второкурсница Гермиона уже была больше вовлечена в борьбу с таинственными нападениями, чем полукровка Гарри или чистокровный Рон, рассматривая обучение как лучшую защиту. Будучи одаренной ученицей в школе без ускоренного курса, она все равно приходила бы к своей главе Дома, чтобы найти способы удовлетворить свои академические потребности. И к концу второго курса, как человек, потерявший несколько недель обучения из-за оцепенения, она бы еще больше стремилась наверстать упущенное.              Вскоре, на третьем курсе, она узнает, что удвоенный, по продолжительности, учебный день не может быть стабильным. Гарри замечает, что «выглядит она почти также изможденно, как профессор Люпин» (ГП/УА, гл.12). Это может рассматриваться как комментарий к привилегиям. Те, у кого есть ограниченные возможности, такие как Люпин, или угнетенные меньшинства, такие как Гермиона, должны работать намного больше, чем их сверстники, чтобы иметь хоть какой-то шанс выстоять. Однако Гермиона обнаруживает, что переутомление и недосып приводят к раздражительности и вспышкам гнева. Это поможет понять темперамент Снейпа, поскольку его рабочая нагрузка увеличивается в течение всей серии книг.        Маховик времени и Снейп              Когда Рон видит, что Снейп смотрит на Люпина и шепчет Гарри: «Посмотри на Снейпа», эти слова фиксируют роль Снейпа во всей истории. Когда вы захотите узнать, где развивается история, посмотрите на Снейпа. Снейп — это всегда история, хочет он того или нет, и даже если его работа иногда требует, чтобы он оставался невидимым. Когда Дамблдор рассказывает Гарри о Маховике времени Гермионы, это является основным правилом для любого волшебника, возвращающегося к сценам из своего прошлого, особенно если они делают это с надеждой на другой, лучший результат: «Если все сложится удачно, сегодня ночью вы спасете две невинные жизни. Но запомните оба: вас никто не должен видеть. Мисс Грейнджер, вы это знаете и знаете, сколь велик риск... Вас — никто — не должен — видеть» (ГП/УА, гл.21).              Мы видели, как это сказывается на Снейпе, когда он сталкивается с плохими воспоминаниями из прошлого. «Философский камень» был первым годом, когда Снейпу пришлось учить Поттера-второго, похожего на ненавистного старого одноклассника, заранее выбранного для славы и фаворитизма по сравнению с теми, кого Снейп пытается воспитать. Весь первый год ему приходилось заставлять себя работать под прикрытием и без особых заслуг, чтобы защитить этого ребенка, даже когда это ставило его в кошмарное положение, такое как почти столкновение в воздухе на матче по Квиддичу.              В «Тайной комнате» Снейп тайно обучал студентов разрядке, в том числе своего протеже, который активно отстаивал идеи Пожирателя Смерти. Мы еще не знаем этого, но вид молодого слизеринца, распространяющего ненависть, наверняка напомнинает Снейпу о его прошлом.              В «Узнике Азкабана», однако, Снейп сталкивается со своей полноценной травмой. Она снова формируется для него в течение всего года, поскольку те же самые люди из его прошлого возвращаются в Хогвартс, чтобы терроризировать студентов и подвергать их реальной смертельной опасности. Роулинг тщательно усложняет читателям возможность увидеть это, потому что Снейп работает с частичной или неправильной информацией по большей части этой книги, и, как всегда, его добрые намерения затенены его личной недоброжелательностью, но: на протяжении всего этого учебного года Снейп пытается спасти детей от бед. В конце концов, его усилия настолько подорваны, что его бросает в неконтролируемый крик перед министром магии. Фадж беспокоится, что Снейп психически не здоров, но Дамблдор говорит, что это не так. Он переживает посттравматическое воспоминание.              Это фантастическая часть серии книг для показа определенной точки зрения. То, что видит один персонаж, в прямом смысле не является тем, что видит другой. Гарри и Люпин могут читать Карту, Снейп и Дамблдор — нет. Гермиона может видеть недавнее прошлое с другого угла, а позже к ней присоединяется и Гарри. Взгляд Снейпа на Люпина основан на воспоминаниях о травле и близкой смерти, но Дамблдор запретил кому-либо говорить об этих событиях, держа нынешних студентов в неведении. В начале этой книги Снейп, похоже, ненавидит представительного, одаренного, нового учителя без всякой причины, за исключением того, что Снейп жаждет занять пост преподавателя Защиты от Темных Искусств, потому что он недостаточно добродетелен. В итоге, Снейп буквально нокаутирован в этой части истории, которая опровергает его худшие подозрения и показывает, что в очередной раз причастность Поттера помогла Сириусу избежать наказания за попытку убийства. И насколько известно Снейпу, ничего не изменилось.        Год Снейпа в целом              Как упоминалось в предыдущих главах, несколько основных вопросов остаются постоянными из года в год, образуя своего рода контрольный список прогресса Снейпа в более широкой истории.        Личная неприязнь Снейпа к Гарри              На первом уроке Зельеварения у третьего курса Снейп все так же мелочен, даже работая с тринадцатилетними студентами, чтобы потакать своей злобе. На него можно положиться, когда он одновременно наблюдает за слизеринцами и гриффиндорцами. Когда Драко симулирует боль и притворяется, что ему нужна помощь с зельями, Снейп подыгрывает ему, он «криво улыбнулся» и приказал Рону и Гарри делать работу Драко.        — Сэр, мне не справиться с сушеной смоквой, — Малфой не скрывал в голосе злобной насмешки. — Поттер, помогите Малфою почистить смокву, — Снейп ненавидяще глянул на Гарри и отошел от их парты. (ГП/УА, гл.7)        Враждебность Снейпа к новому учителю Защиты от Темных Искусств              Это верный предсказатель наступающего учебного года. В этом году появился новый поворот: Снейп, похоже, ненавидит этого человека так же, как он ненавидит и Гарри. Это намек на то, что мы узнаем что-то о происхождении антипатии Снейпа к ребенку, который ничего не сделал, чтобы навлечь ее на себя.        — Посмотри на Снейпа, — шепнул на ухо Гарри Рон. Профессор Снейп, специалист по зельеварению, смотрел через весь стол на профессора Люпина. Все знали, что Снейп давно мечтал о должности, которую занял Люпин, но даже Гарри, ненавидевший Снейпа, был поражен тем, как исказилось его худое, землистого цвета лицо. В нем читались не зависть или гнев, оно выражало сильнейшее отвращение. Гарри хорошо знал это его выражение. Оно появлялось в лице Снейпа всякий раз, как он смотрел на Гарри. (ГП/УА, гл.5)              Посмотри на Снейпа. Почему он ненавидит Люпина? Нам понадобится Маховик времени, чтобы выяснить это.        Репутация Снейпа              В этой книге репутация Снейпа связана с этим слухом о его желании получить работу в качестве преподавателя Защиты от Темных Искусств. Достаточно плохо, что кто-то готов поверить, что высшая мечта этого гениального человека — научить тех же болванов другому предмету. Мало того, что, по слухам, даже Квиррелл и Локхарт заслужили эту работу больше, чем он. Но хуже всего то, что Снейпу приходится тайно участвовать в сохранении этого образа самого себя, не имея права ничего говорить в свою защиту.              Время, проведенное Гарри с Дурслями, позволяет нам понять, каково это — молчать, поддерживать клеветническую ложь о себе и воздерживаться от слов в свою защиту. Когда приезжает жестокая тетя Мардж, Вернон и Петуния врут, что Гарри посещает Школу святого Брутуса для неисправимых подростков с криминальными наклонностями.        — Что?! — ахнул Гарри. Врать, что он учится с будущими преступниками?! — Мальчик, запомни, что я сказал. Не то тебе будет худо, — брызнул слюной дядя. (ГП/УА, гл.2)              Гарри сдерживает себя до тех пор, пока Мардж ограничивается своими оскорблениями в его сторону, но, когда она оскорбляет его родителей, он теряет контроль. Сочувственную реакцию на нападение на других бывает труднее выдержать, чем на самого себя, даже если угроза не реальна — в конце концов, родители Гарри мертвы. Если это сочетается с любовью к жертвам нападок, страдание может быть невыносимым — но, как мы увидим в конце данной главы, защиту других людей гораздо сложнее контролировать, чем собственную, даже без личной симпатии к жертве.        Тайна истинных мотивов Снейпа              Прежде всего, тайна истинных мотивов Снейпа остается константой и находится на переднем плане. Его зелье помогает Люпину или отравляет его? Как обычно, Гермиона утверждает, что, что бы ни происходило в скрытном уме Снейпа, он не пытается причинить вред.        — Вряд ли Снейп отравил бы Люпина на глазах у Гарри, — Гермиона опасливо огляделась: не подслушивает ли кто? (ГП/УА, гл.8)              Но что он пытается сделать? Очевидно, что это нечто сложное, о чем детям и читателю пока не позволено узнать.        — Говорят даже... — Гарри помедлил и вдруг выпалил: — Говорят, он на все готов, лишь бы самому преподавать Защиту от Темных Искусств. Люпин залпом выпил остатки зелья и поморщился. — Гадость какая! Ладно, Гарри, делу время — потехе час. Увидимся в Большом зале на праздничном ужине. — Спасибо за чай, — Гарри поставил на стол пустую кружку. Пустой бокал Люпина все еще дымился. (ГП/УА, гл.8)              Все еще дымился. С этим непреодолимым подъемом пара, Роулинг отмечает радость интриги. Тут кроется какая-то тайна. Игра началась.              Отношение Снейпа к этому учителю Защиты от Темных Искусств сильно отличается от его отношения к Квирреллу, за которым ему было приказано следить (ГП/ДС, 33), и Локонсу, который взял на себя всю тяжесть проклятия этой должности, пока сам Снейп тайно преподавал эту самую Защиту. Дамблдор нанял Люпина в ином качестве: как союзника против злоумышленника, который, как полагают, использует темную магию, а не как опасность, которой можно подвергнуть учеников. В отличие от своих предшественников, Люпин был нанят для преподавания именно на практике, и он хорошо с этим справляется. Как и у его предшественников, у Люпина есть секрет: его ликантропия, которую Дамблдор запретил своим сотрудникам раскрывать студентам и их семьям. В то время как Люпин занимает должность учителя Защиты, сверхурочные обязанности Снейпа уменьшаются от фактического преподавателя и Аврора до вспомогательного персонала: дежурного заместителя Люпина и его частного зельевара, поскольку мало кто, кроме самого Снейпа, обладает талантом к варке Волчьего противоядия — зелья, которое позволяет оборотням сохранять свой человеческий разум при превращении.              У Хогвартса наконец-то есть настоящий преподаватель Защиты, как даже Снейп признает в своей насмешливой манере: «А это, Люпин, по вашей части, если не ошибаюсь» (ГП/УА, гл.14). Так почему же Снейп продолжает бросаться к сценам возможной темной магии, таким как разрезание портрета Гриффиндора, вместе с преподавателем Защиты, директором и заместителем директора? (ГП/УА, гл.8) Снейп — только глава Дома, как Флитвик и Спраут, которые не спешат в центр событий. В предыдущие годы Дамблдор требовал его присутствия, чтобы держать номинального учителя Защиты в узде и быть неофициальным экспертом Хогвартса по Темным Искусствам. В этом году за Люпином не нужно было присматривать, но, как говорит Люпин Гарри, он не особенно осведомлен о некоторых формах борьбы с темной магией: «Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами...» (ГП/УА, гл.10).              Снейп, однако, вероятно, обладает такими знаниями, по крайней мере, согласно описанию, которое Перси Уизли дал Гарри на первом курсе: «Он большой специалист по Темным искусствам, этот Снейп» (ГП/ФК, гл.7), кажется вероятным, что Дамблдор просит и приветствует его присутствие в качестве эксперта по темной магии. Но в этой книге также кажется вероятным, что глубокое недоверие Снейпа к Люпину является дополнительным фактором, подталкивающим его к сценам кризиса.        — Помните, профессор, наш разговор перед началом учебного года? — спросил Снейп едва слышно и покосился на Перси, его больше устраивал разговор без свидетелей. — Помню, Северус, помню, — в голосе у Дамблдора прозвучало предостережение. — Едва ли Блэк проник в замок без посторонней помощи. Не зря меня насторожило назначение... — Никто в замке не стал бы помогать Блэку, — оборвал Снейпа Дамблдор не допускающим возражения тоном. — Пойду к дементорам, сообщу им о результатах поисков. Я обещал им сообщить, когда все будет осмотрено. (ГП/УА, гл.9)              Дамблдор был прав, прервав Снейпа в Большом зале перед студентами, но несвойственное Снейпу отсутствие благоразумия показывает, что его паника становится слишком острой для ее подавления — и, возможно, Дамблдор не позволил ему поднять эту тему наедине.        Слизерин, Гриффиндор, обиды и Дамблдор              С тонкостью, которая необычна для книги, предназначенной для более молодых читателей, Роулинг изображает Снейпа как бесстыдного анти-гриффиндорского учителя, чье деструктивное поведение может зависеть от воспоминаний о давних просчетах Дамблдора. Если читатели присмотрятся внимательнее, они увидят, что намеки на эту старую историю постепенно всплывают во время обучения Гарри на третьем курсе вместе с фирменным гриффиндорским импульсом, который еще больше затрудняет Снейпу привлечь внимание Дамблдора к обоснованным проблемам.              Худшее издевательство Снейпа направлено на Невилла, чья некомпетентность на уроках Зельеварения — девяносто процентов страха перед Снейпом (ГП/УА, гл.7). Когда уменьшающее зелье Невилла терпит неудачу, Снейп приказывает ему сварить еще одну партию, чтобы напоить ею свою жабу, угрожая навредить любимому питомцу, что переходит границы от плохого обучения к жестокости.        Невилл покраснел, задрожал от страха, казалось, вот-вот заплачет. — Сэр, — вмешалась Гермиона, — позвольте, я помогу Невиллу исправить зелье. — По-моему, я вас не спрашивал, мисс Грейнджер, и нечего выскакивать, — Снейп напустился на Гермиону, и она тоже залилась краской. (ГП/УА, гл.7)              Гермиона тайно помогает Невиллу. Снейп тестирует зелье, в то время как студенты Слизерина «ликуют» (ГП/УА, гл.7) от перспективы унижения и страдания Невилла в сторону своего питомца. Это та атмосфера раскола, которую Снейп поощрял в своем классе. Зелье сработало правильно. «Гриффиндорцы захлопали» (ГП/УА, гл.7), а вот слизеринцы, по-видимому, этого не делают.        — Минус пять очков Гриффиндору, — объявил Снейп, и улыбки с лиц гриффиндорцев исчезли. — Помнится, мисс Грейнджер, я запретил помогать Долгопупсу. Урок окончен. (ГП/УА, гл.7)              Снейп только что вступил в противоречие со своей капризной политикой с первой книги, когда наказал Гарри за то, что он не помогал Невиллу. Для этих гриффиндорцев победа со Снейпом невозможна. Но в приведенном выше абзаце Роулинг также вводит более тонкое разделение. Всезнающий рассказчик только что заявил, что наказание Снейпа стерло улыбки с «каждого» лица, но кажется вероятным, что по крайней мере некоторые из слизеринцев, которые «ликовали» от перспективы неудачи Невилла, не улыбались вовсе. По-видимому, означает, что наказание стерло улыбки с каждого улыбающегося лица, но формулировка может также предполагать, что каждое улыбающееся лицо — то есть каждое лицо, которое имело значение, и те, которые не улыбались, не считались. Именно так гриффиндорский ученик, который был сторонником Невилла и противником Снейпа, мог бы описать эту сцену, не считая студентов Слизерина, которые не улыбались.              Этот пример фирменной гриффиндорской предвзятости в повествовании является тонким и спорным, но более поздние примеры будут более выраженными и вызовут больше оппозиции у читателей, которые могут не рассматривать сцену с пристрастной гриффиндорской точки зрения. Эта фокусировка на двусмысленных формулировках может показаться придирчивостью. Но напряженность класса, спровоцированная предвзятыми учителями, узнаваема для многих читателей среднего класса Роулинг как подлинно серьезная проблема.              Мучения Невилла из-за Снейпа переносятся на первое занятие Люпина по Защите от Темных Искусств, которое проходит в учительской. Вид Люпина, похоже, привел Снейпа в еще более отвратительное настроение, чем обычно. Он использует Невилла в качестве козла отпущения в том, что, возможно, является самым разрушительным актом, который мы видим от него как от учителя: он высмеивает Невилла перед другим преподавателем и всеми его однокурсниками.        — Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Долгопупс. Так вот, советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится, если только мисс Грейнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать. Невилл покраснел. Гарри исподлобья глянул на Снейпа: мало ему унижать Невилла на своих уроках, так он науськивает на него и других учителей. Профессор Люпин удивленно поднял брови: — А я надеялся, что именно Невилл мне сегодня поможет. Уверен, он превосходно справится с заданием. (ГП/УА, гл.7)              И с этим единственным защитным ходом, блокирующим злобность Снейпа, Люпин становится одним из самых любимых персонажей серии книг.              Если бы только Люпин оставил все как есть.              На своем практическом уроке по устранению боггарта через смех, Люпин просит студентов представить то, чего они боятся больше всего. Ответ Невилла: «Профессор Снейп». Люпин тогда провоцирует коллективное издевательство над Снейпом, используя сексистский, возрастной образ, который студенты никогда бы не придумали самостоятельно. Он предлагает Невиллу описать, что носит его бабушка.        — Боггарт выскочит из гардероба, увидит тебя и превратится в профессора Снейпа. Ты нацелишь на него волшебную палочку, представишь себе бабушкину одежду и громко скажешь: «Ридикулус!» Страшный профессор вырядится в шляпу с чучелом грифа, зеленое платье и в руке у него будет красная дамская сумочка. (ГП/УА, гл.7)              К огромному веселью, все идет хорошо и боггарт дает собравшемуся классу возможность издеваться над Снейпом в непривлекательном сопротивлении. От этого есть польза: Невилл получает уверенность от победы над боггартом, и студенты знают, что у них есть столь необходимый союзник против издевательств Снейпа. Но за это приходится платить мучительную цену. Люпин узаконил форму ненависти. Точно так же, как Снейп создал атмосферу в классе, в которой его слизеринцы «ликовали» от перспективы неудачи однокурсника, унижения и страха за своего питомца, Люпин получил класс, полный половозрелых гриффиндорцев, чтобы участвовать в коллективных сексуальных высмеиваниях за спиной учителя Слизерина, включая тревожное слово «вырядится». Они не сделали бы этого открыто, в классе, без его подстрекательства, не в школе, где неуважительные упоминания учеников о «Снейпе» всегда исправляются вежливым «Профессор Снейп».              В отличие от утверждения Люпина, что он был уверен, что Невилл будет хорошо учиться в классе, это не вдохновляющий ответ на издевательства Снейпа. Это возмездие, вводящее совершенно несвязанный образ, который включает в себя всех, кто смеется над ним, включая читателя. Импульс групповых насмешек затрудняет возможность высказаться и быть услышанным для любого, кто возражает. Действительно, забавно представить себе подлого Снейпа в шляпе с чучелом грифа. А дальше, в зависимости от вашей перспективы и жизненного опыта... это также может быть не так смешно. Спросите любого, кто был выделен в подростковом возрасте толпой тринадцатилетних подростков и высмеян в сексистской, гомофобной или трансфобной манере за непривлекательность и сексуальную неполноценность. Быть подвергнутым такому же испытанию в зрелом возрасте может быть чрезвычайно неприятно, особенно после того, как вы надеялись оставить такой опыт в прошлом, особенно когда один из первоначальных хулиганов реанимирует испытание, вводя его в классное обучение для целого нового поколения тринадцатилетних подростков. Маловероятно, что эти тринадцатилетние дети, однажды посмеявшись над этим новым проступком, не смогут вновь пережить удовольствие и распространить его на своих сверстников.              Это правда, что Снейп обращался с Невиллом несправедливо и причинил вред всем, кто был свидетелем этой сцены. Он заслуживает того, чтобы быть привлеченным к ответственности. Но он должен быть прямо обвинен в том, что он сделал, чтобы положить конец своей жестокости, а не подвергаться новому витку враждебности, используя неуместную и вредную тактику. И Люпин, и Снейп увековечили и обострили свои текущие конфликты, привлекая новое поколение врагов. Снейп не единственный, кто своим примером вредит своим ученикам. Действия Люпина имеют определенные последствия, включая возмездие против студента, который берет на себя заслуги или вину за послушное следование инструкциям Люпина.        Вся школа мгновенно узнала, как боггарт предстал в виде Снейпа, одетого в платье и шляпу бабушки Невилла. Ученики и кое-кто из профессоров держались за животы от смеха, только Снейп ходил чернее тучи. При одном упоминании профессора Люпина у него мстительно загорались глаза; Невиллу на его уроках в отместку доставалось вдвойне. (ГП/УА, гл.8)              В странный метатекстуальный момент даже само повествование, кажется, вступает в сговор с издевательством над Снейпом на рождественском ужине. Являются ли шляпы с чучелами грифов более распространенными, чем мы понимаем в волшебной моде? Или это просто так, когда кажется, что весь мир смеется над тобой, от твоего начальника до рождественских волшебных хлопушек, и никто, кажется, не находит в этом ничего плохого?        — Хлопушки! Берите, Северус, — Дамблдор протянул Снейпу большую серебряную. Снейп неохотно протянул руку. Дернул ее за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у Снейпа очутился островерхий колпак, на верху которого красовалось чучело грифа. Гарри и Рон с улыбкой переглянулись. Снейп изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак Дамблдору, Дамблдор тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы волшебника. (ГП/УА, гл.11)              Урок Люпина с боггартом — это, безусловно, лучший официальный урок Защиты от Темных Искусств, который мы видим в серии книг. Он хорошо обучает основному навыку наибольшее количество студентов, используя упражнение, которое заставит занятие закрепиться в их памяти. Несмотря на притеснения, он показывает, как хорошо учиться через практические действия и как групповые усилия могут облегчить ситуацию. Он оставляет только два свободных конца: каждый встает в очередь, чтобы побороться с боггартом, кроме Гарри и Гермионы. Мы узнаем, что он думал, что боггарт Гарри будет Волдемортом, слишком страшным для учеников. Мы никогда не узнаем, почему он не дал Гермионе возможность поучаствовать, хотя Невиллу он предоставил ее дважды, так что, возможно, он скупился на классное обучение для самого результативного студента, чтобы дать дополнительное время тому, кто нуждался в поддержке. Гарри получает частные уроки позже, но под руководством Люпина Гермиона изучает только теорию без практики.        — Очень хороший учитель, — одобрила Гермиона. — Только мне бы тоже хотелось сразиться с боггартом. — Вот бы поглядеть! — хихикнул Рон. — Он наверняка обернулся бы домашней работой, за которую тебе поставили не пять, а четыре. (ГП/УА, гл.7)        Возвращение Мародеров              Частные уроки Гарри начинают складываться, когда Люпин приглашает его поболтать наедине во время того, как другие студенты пошли в Хогсмид, который Гарри не может посетить. Как учитель, Люпин — прекрасное сопровождение для Гарри. Он умен, но не слишком продвинут, чтобы понять темп, с которым учится большинство студентов. Более точно, чем кто-либо другой, кого Гарри когда-либо встречал, Люпин знает, как он чувствует себя, переживая сильную стигматизацию и травму, и он носит с собой запас лекарственного шоколада для лечения этих состояний — вполне вероятно, от собственной депрессии, а также для выздоровления студентов. Но момент получения Гарри столь необходимой дополнительной поддержки засвидетельствован и оценен последним человеком, которого Гарри хотел бы видеть.        Вошел Снейп с дымящимся бокалом в руках, увидел Гарри и сощурился. — А, это вы, Северус, — улыбнулся Люпин. — Благодарю вас. Поставьте, пожалуйста, на стол. Снейп поглядел на Гарри, на Люпина и поставил бокал. (ГП/УА, гл.8)              Поттер и Люпин в уютном тет-а-тете за закрытыми дверями — это зрелище, несомненно, неприятно напомнит Снейпу его собственные школьные годы, особенно когда он просто прилагает усилия, чтобы сварить то, что, как мы позже узнаем, является сложным зельем, чтобы Люпин не был опасен для других. Физическое сходство Гарри с Джеймсом уже способствует для Снейпа смешению двух Поттеров, скрывая его признание очень разного образа жизни и темперамента Гарри. Но это ошибочное смешение усиливается присутствием Люпина на рабочем месте Снейпа, что напоминает ему о том, как он чувствовал себя в последний раз, когда он нервничал из-за Люпина, Поттера и Сириуса Блэка вблизи него.        — Я тут показываю Гарри водяного черта, — Люпин указал на аквариум. — Прелестно, — даже не взглянув на аквариум, сказал Снейп. — Выпейте прямо сейчас, Люпин. — Да, да, конечно. — Если понадобится еще, заходите, я сварил целый котел. — Пожалуй, завтра надо будет выпить еще. Большое спасибо, Северус. — Не стоит, — сухо ответил Снейп, но взгляд его Гарри не понравился. Настороженно, не улыбаясь, Снейп повернулся и вышел. (ГП/УА, гл.8)              Мы знаем из его встречи с Пивзом, распевающим свою песенку о «глупом Люпине», что Люпин приятно улыбается, чтобы скрыть свой страх, что его ликантропия будет раскрыта. Это напряженный момент между ними. У Снейпа нет ни одной из этих отвлекающих тактик. Он уходит, ничего не раскрывая, но можно почти представить себе его фантазию о том, чтобы окунуть Люпина в «целый котел» Волчьего противоядия головой вперед, если тот не примет свою дозу. Он «повернулся», «настороженно, не улыбаясь», — профессор Снейп боится.        — А от чего... — начал было Гарри, но Люпин прервал его на полуслове. — Мне последнее время неможется. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне посчастливилось: я работаю с профессором Снейпом. А равных ему в зельеварении нет. Люпин отхлебнул еще. Гарри едва сдержался, чтобы не выбить из его рук бокал. (ГП/УА, гл.8)              По крайней мере, Снейпа утешает то, что он знает, что зелье отвратительно на вкус, хотя он вполне мог бы сделать его вкуснее — не в угоду Люпину, а для того, чтобы тот не уклонялся от его употребления. И снова Гарри ошибается в действиях Снейпа, думая об этом как о попытке убийства, вполне понятно, что он не может видеть сквозь подавляющую злобу Снейпа. В свои тринадцать лет Гарри еще не понимает феномена искренней помощи человеку, к которому испытываешь неприязнь.              Между тем, Снейп не может не вспомнить о Мародерах. Поттер-младший выглядит точно так же, как Поттер-старший; Сириус Блэк периодически врывается в замок; Люпин чувствует себя в составе учителей как дома; и, по самым крошечным намекам, Роулинг показывает, что после того, как Люпин заставил Невилла высмеять Снейпа так, как могли бы это сделать Мародеры, Снейп, в своем уме, приравнивает Невилла Питеру Петтигрю. Даже Гарри замечает, что на фотографиях, где были его родители, «Петтигрю немного смахивал на Невилла Долгопупса» (ГП/УА, гл.11). И когда Снейп одновременно сталкивается с Гарри и Невиллом, оставленными в школе в день похода в Хогсмид, он думает, что те замышляют вместе сбежать туда через статую Одноглазой ведьмы.        — Что вы здесь делаете? — Снейп остановился, переводя взгляд с одного на другого. — Странное нашли место встречи. Слева и справа от статуи были двери, ведущие в разные части замка. Гарри со страхом следил, как Снейп посмотрел на одну дверь, на другую и вперился в одноглазую ведьму. — Мы не договаривались о встрече, мы случайно встретились, — сказал Гарри. — В самом деле? Вам это свойственно, Поттер, возникать в неожиданных местах. И почти всегда на это есть особая причина. (ГП/УА, гл.14)              Факты Снейпа могут быть неверными, но его подозрения относительно Гарри пугающе точны; он сосуществовал с мантией-невидимкой и Картой Мародеров дольше, чем сам Гарри. И грустно, и смешно, как он ошибается в отношении бесхитростного Невилла, который может быть прихлебателем, но в остальном ничем не похож на Питера Петтигрю. Возможно, любой, кто обращался с учеником так же плохо, как Снейп обращался с Невиллом, скрывает свои тайны, надеясь обнаружить, что этот самый ученик не является безупречным.        Задание Снейпа              В следующем месяце Гарри с ужасом обнаруживает, что Снейп заменяет Люпина, которому нездоровится, на уроках Защиты от Темных Искусств. Игнорируя (и оскорбляя) планы уроков Люпина, Снейп забегает далеко вперед учебника и спрашивает класс, что они знают об оборотнях. Ни у кого нет ответов, кроме Гермионы, которую он игнорирует.        — Так-так. Вот уж не думал, что есть третьекурсники, которые не умеют отличить оборотня от волка. Вы так отстали! Надо будет сообщить об этом профессору Дамблдору. — Сэр, — Гермиона не опускала руки, — оборотень отличается от простого волка очень немногим. Нос оборотня... — Мисс Грейнджер, вы уже второй раз выскакиваете с ответом, когда вас не вызывали, — перебил ее Снейп. — За то, что среди вас имеется столь докучливая всезнайка, лишаю Гриффиндор еще пяти очков. Гермиона залилась краской, опустила руку и, едва сдерживая слезы, уставилась в парту. (ГП/УА, гл.9)              Снейп назначает классу «написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня» (ГП/УА, гл.9, !курсив от автора). На следующей неделе, Люпин отменяет это домашнее задание.        — Ничего, я поговорю с профессором Снейпом. А его задание можете не делать. — Ну, вот! — огорчилась Гермиона. — А я уже сделала. (ГП/УА, гл.10)              Интересно, как прошел этот разговор. Вполне вероятно, что Снейп и Люпин высказали разные мнения о необходимости того, чтобы ученики Люпина научились защищаться от оборотня.              Снейп попеременно игнорирует Гермиону и обзывает ее. Почему она не пренебрегает его заданием, как это делают ее однокурсники? Почему она не ожесточается против него? Между презрением Снейпа к академическим стандартам Люпина и его невпечатленнной реакцией на девочку, которая посвящает себя учебникам, мы видим, что независимо от того, ладят ли Снейп и Гермиона лично, у них один и тот же склад ума. Такой учитель, как Люпин, который нацеливает свое обучение на большинство своих учеников, дает задания, которые, как правило, не имеют отношения к учебным потребностям Гермионы. Домашнее задание Снейпа соответствует его представлению о том, что должны делать третьекурсники, и единственный человек, который выполняет его, — это Гермиона. Хогвартс полон людей, которые ожидают, что Гермиона будет функционировать в том же темпе, что и другие, более двадцати четырех часов в день. Оскорбительно или нет, но для Гермионы учитель, который ожидает, что другие будут работать в темпе Гермионы, — это сокровище. Очень жаль, что Снейп снова не получает того, что она хочет и может сделать.              Чего Снейп испугался, когда вышел из кабинета Люпина с настороженным видом? В тот вечер Гарри заметил, что «Снейп что-то уж очень часто посматривал на Люпина» (ГП/УА, гл.8), и после обеда школа обнаружила, что Сириус Блэк разрезал портрет Полной дамы после попытки проникнуть в башню Гриффиндора. Снейп не только думает, что Люпин вступает в сговор с Сириусом, но и задается вопросом, не подружился ли Люпин с Гарри и не укрепляет ли он его доверие, чтобы доставить мальчика к Сириусу для убийства. Эта пугающая мысль настолько далека от истинных чувств Люпина, что поражает читателя, но, как мы увидим в следующей книге «Гарри Поттер и Кубок огня», для Снейпа вполне разумно беспокоиться о похищении Гарри.              Если Люпин действительно в сговоре с убийцей, который хочет убить и Гарри, возможно, они планируют напасть на него, пока Люпин находится в обличье оборотня. Если Снейп боится, что это возможно, имеет смысл, что он попытается научить студентов, как идентифицировать и убивать оборотней. В конце концов, этот скрытый подход в отношении ЗоТИ работал в прошлом году с Экспеллиармусом. И даже если Поттер будет сопротивляться этому уроку, по крайней мере Грейнджер все поймет и сможет ему помочь. Этот подход сработал два года назад с головоломкой с зельями. После всего антагонизма Снейпа, Гарри не будет слушать его, но есть и другие способы донести послания до головы Гарри Поттера.              Для людей, которые прочитали всю книгу «Узник Азкабана», иногда кажется поразительным оглянуться назад и вспомнить, что Снейп хотел научить студентов убивать оборотней. Конечно, это немного экстремально, не так ли? Но читателям легко не заметить, как выглядела бы ситуация в середине года для Снейпа, потому что в этой книге мы только узнаем полную степень «шалостей» Мародеров против Снейпа-студента за несколько страниц до того, как узнали, что Сириус был невиновен в предательстве и убийстве. В последовавшем за этим потоке приключений у читателя остается мало свободного времени, чтобы поразмышлять о том, как чувствовал себя подросток Снейп, увидев оборотня в конце узкого туннеля, организованного его врагами. С того момента, как Сириус и Люпин вернулись на его уже взрослое рабочее место, Снейп боролся с воспоминаниями об этом эпизоде. Насколько известно Снейпу, мальчик, который однажды пытался организовать на него нападение и не видел ничего плохого в том, чтобы превратить своего друга-оборотня в убийцу, легко мог стать массовым убийцей. И оборотень, который остался верным другом Сириуса после той почти катастрофы, вполне вероятно, все еще был в сговоре с Блэком и лгал об этом Дамблдору. У Снейпа нет причин верить в лучшее, что есть в Сириусе или Люпине, и есть много доказательств того, что они оба опасны.              Когда Сириус проделывает свой путь в башню Гриффиндора и стоит над Роном с ножом (ГП/УА, гл.13), Снейп должен чувствовать, что его худшие кошмары начинаются. Он может ненавидеть Гарри, но он не думает, что Гарри заслуживает быть убитым Сириусом Блэком. Он считает, что Гарри стоит спасти, даже если он не проявляет никакой признательности за эти намерения и усилия, отправляясь в Хогсмид, несмотря на многочисленные доказательства того, что жестокий массовый убийца охотится за ним. Снейп, должно быть, был сбит с толку отсутствием благодарности Гарри: когда Снейп был студентом, Сириус пытался убить его, и никого это не волновало. Теперь, когда волшебный мир, наконец, разделяет мнение Снейпа о Сириусе, учитель Снейп, борясь со своим личным отвращением к Гарри, пытается предоставить ему защиту, в которой ему в свое время было отказано. А потом он узнает, что Гарри, пренебрегая приказами, пошел в Хогсмид под мантией-невидимкой и кинул в Драко Малфоя мокрую грязь. Гарри чувствовал веселье и считал себя невидимым, пока его плащ не соскользнул. Упс.              Снейп искренне изумлен беспечностью Гарри, но его собственное поведение сделало невозможным для Гарри увидеть это. После подстрекательской роли Снейпа в Слизеринско-Гриффиндорских столкновениях Гарри думает, что Снейп только пытается уколоть его за преследование Драко и игнорирует его дальше. Снейп заставил Гарри потратить столько энергии, защищаясь от мелочности учителя, что Гарри не может понять, когда Снейп беспокоится о настоящей опасности. Его неподражаемая язвительность в выражении этого беспокойства не помогает:        — Весь волшебный мир, начиная от министра магии и кончая завхозом, делает все, чтобы уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. А знаменитый Гарри Поттер сам себе закон. Пусть простые смертные беспокоятся о его безопасности? Знаменитый Гарри Поттер ходит, где ему вздумается, не утруждая себя мыслями о последствиях. (ГП/УА, гл.14)              На этот раз нет никакой тайны в том, что на самом деле проявляет Снейп в этот момент. Его главная претензия именно в том, что он говорит. Он в бешенстве от смертельной опасности, которую представляет Сириус Блэк, и это превосходит любую другую проблему дня, которая могла бы быть у него в этом эпизоде. Он не прав, что Гарри считает, что его собственная слава ставит его выше закона, но он сердится, что Гарри игнорирует опасность, в которой он находится, и пренебрегает защитными усилиями Министерства и школы. Кажется, сохранить Гарри Поттера в живых — дело неблагодарное.        — Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! — неожиданно сказал Снейп, и глаза у него сверкнули. — Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для Квиддича, а гонору сколько! Так важно разгуливал по школе в окружении друзей и поклонников... Да, сходство прямо-таки сверхъестественное! — Мой отец не важничал, — не сдержался Гарри. — И я тоже. (ГП/УА, гл.14)              К несчастью для Гарри, он делает это заявление менее чем через неделю после того, как он и его добровольная «свита» гриффиндорцев сделали эффектный вход в Большой зал с новой «Молнией» Гарри, заметным подарком от его таинственного благодетеля, оставив слизеринцев «точно громом пораженными» (ГП/УА, гл.13).        — Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было! Лицо Снейпа, не отличавшееся яркостью красок, стало совсем серым. — А директор школы не рассказал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь? — прошипел он. — Он, видно, посчитал, что подробности слишком ужасны для ушей бесценного Поттера. (ГП/УА, гл.14)              Весь «Узник Азкабана» — это стремление Гарри узнать больше о своем популярном, занимающимся спортом отце, которого он, как сообщается, напоминает. Из немногих вещей, которые люди рассказали Гарри о Джеймсе, нет ничего более странного, чем «мечтательное» заявление Дамблдора, сделанное на первом курсе Гарри, что Джеймс однажды спас жизнь Снейпа: «Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом... Я думаю, что именно поэтому он приложил столько усилий к тому, чтобы спасти тебя. Профессор Снейп верил, что таким образом он вернет долг твоему отцу. И спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нем...» (ГП/ФК, гл.17). Но никто никогда не объяснял Гарри о различных Долгах жизни во вселенной Роулинг и о том, как они работают. Он собирается получить некоторые знания.        Сущность Долгов жизни        — Я не допущу, чтобы у вас так и осталось неверное представление о вашем отце, — лицо его передернула ненавидящая усмешка. — Вы, наверное, вообразили себе геройский поступок?! Тогда позвольте мне внести некоторую поправку в ваше представление. Ваш драгоценный отец и его друзья решили сыграть со мной веселую шутку… Она могла бы кончиться моей смертью, если бы ваш отец в последнюю минуту не опомнился. Ничего доблестного он не сделал. Всего-навсего спасал свою шкуру вместе с моей. Удайся их шутка, он вылетел бы из школы. (ГП/УА, гл.14)              Этот рассказ о «веселой шутке» Мародеров прерывается, не только потому, что Снейп не знает историю со стороны Мародеров, но и потому, что он также сохраняет конфиденциальность о ликантропии Люпина. Позже в книге мы увидим, что версия Люпина противоречит рассказу Снейпа и добавляет значительные детали. Долг жизни, который описывает здесь Снейп, — это нечто постыдное. Он думает, что Мародеры спланировали этот инцидент вместе, и Джеймс изменил свое мнение, как только все началось. Основной мотив, который он приписывает Джеймсу, может быть выражен так: «Я бы убил тебя, но ты не стоишь последствий». Обычно возникает чувство облегчения, когда человек спасается от смерти, но эмоции здесь настолько загрязнены презрением, что даже намек на благодарность кажется Снейпу невыносимым.              Гарри еще не знает этого, но у него больше нет проблем со Снейпом, а вот у Люпина есть. Внимание Снейпа вернулось в прошлое. Словно смотря через вредноскоп, он снова обнаружил, что с Люпином происходит что-то ненадежное — или ему кажется, что происходит, — но он не знает, что именно. Снейп ищет доказательства, подтверждающие его догадку, что Люпин заманивает Гарри за территорию школы. Он находит пустую Карту Мародеров.        — Ну что ж! — ноздри у Снейпа задрожали. — Это, наверное, еще один драгоценный подарок от Уизли? А может, это некое послание, написанное невидимыми чернилами? Или инструкция, как проникнуть в Хогсмид, минуя дементоров? Гарри потупился. Глаза у Снейпа горели недобрым огнем. (ГП/УА, гл.14)              Гарри и Снейп делают выводы друг о друге, которые неверны и все же понятны на основе доказательств. Снейп приказывает Карте выдать информацию.        И по гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука. М-р Лунатик приветствует профессора Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела. Снейп остолбенел. Гарри смотрел на послание как громом пораженный. Но Карта на этом не остановилась. (ГП/УА, гл.14)              Карта содержит дополнительные личные комментарии от Сохатого, Бродяги и Хвоста, оскорбляя внешность Снейпа, интеллект и сальные волосы. В один волнующий ужасный момент Гарри видит и те слова, которые он хотел бы сказать Снейпу, и те оскорбления, которые тот терпел от хулиганов, которые превосходили его числом. Снейп не знает, чьи это прозвища, но он знает тон этих насмешек. Он, вероятно, слышал их в своих кошмарах в течение последних двадцати лет. Он вызывает Люпина.        И Снейп махнул рукой на пергамент, на котором все еще красовались послания господ Лунатика, Бродяги, Сохатого и Хвоста. На лице Люпина появилось странное отчужденное выражение. — Ну? Люпин не отрываясь смотрел на карту. Гарри показалось, что он быстро что-то соображает. (ГП/УА, гл.14)              При виде этого артефакта из школьных дней Люпин тоже отправляется в прошлое. Он снова начинает блефовать и лгать, как школьник. Он предполагает, что Гарри получил пергамент из магазина шуток, зная, что он может доверять заклинаниям Карты, чтобы было невозможным доказать, что он лжет.              Снейп, конечно, знает, что Люпин лжет: «Вы думаете, такое могут продавать в лавке шутливых розыгрышей? Не кажется ли вам более вероятным, что он получил этот пергамент непосредственно от его изготовителей?» (ГП/УА, гл.14).              Люпин знает, что Снейп думает, что он выманивает Гарри из замка. Но Снейп не может ничего доказать, особенно, когда Рон врывается в кабинет, чтобы солгать, что купил пергамент для Гарри в магазине шуток. Люпин уводит Рона и Гарри от Снейпа, объявляет, что не отдаст им Карту, а затем бросает Гарри едкий упрек.        — Не ожидай, Гарри, что я когда-нибудь еще приду тебе на выручку. Я не сумел тебе внушить, что Сириус Блэк — это очень опасно. Но я был уверен, что слова, которые ты слышал, когда дементоры приближались к тебе, все-таки окажут на тебя воздействие. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками. И Люпин ушел, оставив Гарри на растерзание совести. В кабинете Снейпа ему так тяжело не было. (ГП/УА, гл.14)              Этот упрек, хотя и понятный по своему содержанию, поразительно обиден в своем изложении. Это своего рода колючий комментарий, который люди делают, когда они потрясены и чувствуют вину внутри себя. Тринадцатилетний ребенок не хотел опозорить жертву своих родителей, и в любом случае, они даже не живы, чтобы быть разочарованными. Люпин мог бы напомнить Гарри о положении дел в целом, не используя столь несправедливо загруженный язык.              Но он был потрясен появлением этого артефакта из его собственного прошлого, потерянного для него еще до окончания Хогвартса и внезапно вернувшегося в обращение, подвергая опасности новое поколение детей. Эта Карта — улика. Она документирует плохой способ, которым Люпин отплатил за необыкновенные усилия и доверие, оказанное Дамблдором, чтобы обеспечить ему получение образования: клятва персонала Хогвартса о сохранении тайны о его ликантропии, создание туннеля в Визжащую хижину, приобретение «бесценной» Гремучей ивы (ГП/ТК, гл.5) и свое собственное доброе имя как гарантию того, что будет совершенно безопасно зачислить оборотня в Хогвартс. Если бы Дамблдор увидел эту Карту, он бы понял, что Люпин, будучи студентом, покинул безопасную Визжащую хижину в обличье оборотня и бродил по территории Хогвартса и Хогсмида вместе с другими студентами вне установленных пределов. Если бы что-то пошло не так, Люпин мог бы напасть на кого-нибудь, и карьера Дамблдора была бы закончена.              Позже Люпин говорит Гарри, Рону и Гермионе: «Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок» (ГП/УА, гл.18).              Дамблдор нанял Люпина, чтобы защитить Гарри и остальную часть школы от Сириуса Блэка, но Люпин все еще не сказал Дамблдору, что Сириус знал о двух способах, которые могли бы привести его в Хогвартс мимо дементоров: его анимагическая форма и секретный проход. Он поставил свой позор выше безопасности учеников и выше доброго имени Дамблдора. Это была движущая эмоция, стоявшая за упреком Гарри в том, что он несправедливо расплачивается за жертву родителей. Джеймс и Лили мертвы, но Люпин видит доверчивого Дамблдора каждый день. Он не может позволить ему узнать, что эта Карта существует.              Тяжелое бремя доверия старика давит и на Гермиону. Мы видим это, когда она проваливает часть с боггартом на заключительном экзамене по Защите от Темных Искусств, урок, который Люпин не преподавал или не будет преподавать этому одаренному ребенку.        Гермиона все делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу. — Гермиона! — поднял брови Люпин. — Что случилось? — Там п-п-профессор МакГонагалл, — едва дыша, вымолвила та, указывая на дупло. — Она сказала, что я завалила все экзамены! (ГП/УА, гл.16)              МакГонагалл пошла на чрезвычайные меры, чтобы раздобыть Маховик времени для Гермионы, поставив на карту ее собственное доброе имя. Как Гермиона говорит Гарри: «Ей пришлось написать множество писем в Министерство магии, чтобы мне позволили пользоваться Маховиком; она убедила их, что я — идеальная студентка и никогда не применю его ни для чего, кроме учебы...» (ГП/УА, гл.21) Гермиона больше всего боится, что она плохо отплатит МакГонагалл. Если она использует свой Маховик времени для каких-то других целей, она рискует доверием и репутацией МакГонагалл. Чего стоит такой риск?              В свободное от учебы время Гермиона в одиночку готовила комплексную юридическую защиту гиппогрифа Клювокрыла, которого Малфои хотят убить в рамках своей кампании против назначения Хагрида учителем. Ее работа, конечно, бесполезна, поскольку Люциус Малфой подкупил комитет. Клювокрыл признан виновным.              Гермиона приходит к пониманию, что приговор не имеет ничего общего с правосудием или доказательствами: «Конечно, можно подать апелляцию. Так всегда делают. Но вряд ли это поможет. Приговор все равно оставят в силе» (ГП/УА, гл.15).              Предопределенная апелляция Клювокрыла знаменует собой начало утраты детьми невиновности в соблюдении надлежащей правовой процедуры и веры в систему правосудия. Взамен дети приобретают опыт, осознанный скептицизм и мудрость. Они решают нарушить запрет на выход из замка, чтобы навестить Хагрида перед казнью Клювокрыла, но для этого им нужна пропавшая мантия-невидимка Гарри.        Гарри сказал ей где — в тоннеле под статуей одноглазой ведьмы. — . . . так что, если Снейп еще раз засечет меня где-то поблизости, неприятностей у меня будет!.. — заключил он. — Это точно, — согласилась Гермиона, вставая. — Но это если он засечет тебя... А как этот горб открывается? (ГП/УА, гл.16)              К этому моменту Гермиона настолько привыкла к отказу Снейпа замечать ее, что она беззастенчиво использует образовавшуюся лазейку. Дети остаются с Хагридом, пока не прибудет палач и они не выскользнут через заднюю дверь. Они слышат то, что, по их мнению, является смертью Клювокрыла: «И вдруг неожиданно — то, что ни с чем не спутаешь — короткий свист и глухой удар топора» (ГП/УА, гл.16).              С этим звуком их доверие к власти разрушается. Была подана апелляция, но комитет ее не рассмотрел. Если вы причините боль или уничтожите невинное существо — или даже виновное существо с их собственной невысказанной стороной истории — потому что вы отказываетесь принять к сведению прошение, нанесенный ущерб невозможно будет исправить. Вы должны рассмотреть обжалование, пока можете. Есть шанс, что другая перспектива может что-то изменить.              Ошеломленные дети возвращаются в школу, но Сириус в собачьем обличье тащит Рона и его крысу (анимага Питера Петтигрю) в Визжащую хижину. Когда Гарри и Гермиона идут на помощь Рону, они находят Сириуса в человеческом облике. Гарри нападает на него с намерением убить, обвиняя Сириуса в убийстве Джеймса и Лили.        — Тебе придется выслушать меня, — голос Блэка зазвучал настойчивее. — Ты пожалеешь, если не... если не узнаешь... В этот самый миг мимо Гарри метнулась рыжая молния, Живоглот прыгнул на Блэка и распластался у него на груди, заслонив его. (ГП/УА, гл.17)              Живоглот рискует собственной жизнью, чтобы поддержать просьбу Сириуса о том, чтобы Гарри услышал его обращение.              Во время последующего противостояния появляется Люпин, и он понимает, что Питер Петтигрю был предателем, и восстанавливает дружбу с Сириусом. Как живой человек, который знает Сириуса Блэка лучше всего, логично, что Люпин не мог отбросить свои сомнения в том, что Сириус совершил преступления, за которые он был заключен в тюрьму. Это стоило ужасной цены: вся школа была в ужасе, бедный Рон проснулся, увидев мстительного заключенного, стоящего над его кроватью с ножом. Но, возможно, Люпин знал, что он должен услышать версию Сириуса для самого себя, прежде чем принять решение помочь задержать его, потому что, как только Сириус будет пойман, дементоры наверняка исполнят Поцелуй, и у него не будет шанса на воззвание.              Но Гермиона, ставшая свидетельницей дружбы между Люпином и Сириусом, не зная всей истории, приходит к тем же ошибочным выводам, что и Снейп: «Не верь ему! — надрывалась Гермиона. — Не верь, Гарри. Это он помогает Блэку проникать в замок, он тоже хочет тебя убить. Он оборотень!» (ГП/УА, гл.17).              Как и Снейп, она хранила тайну Люпина ради него самого. Все, что она до этого видела в Люпине, подтверждает ее решение.        Лицо Люпина окаменело. С видимым усилием он повернулся к Гермионе и спросил: — Давно ты узнала? — Давно, — нехотя призналась та. — Когда писала реферат для профессора Снейпа. — Он будет в восторге, — холодно заметил Люпин. — Снейп и затеял этот реферат, потому что надеялся, кто-нибудь да сообразит, что означают симптомы моей болезни... Ты, наверное, проследила по лунному календарю, что я заболеваю всегда в полнолуние? Или обратила внимание на то, что, увидев меня, боггарт превращался в луну? — И то и другое, — ответила Гермиона. Люпин невесело засмеялся. — Для своих лет ты исключительно умная колдунья. (ГП/УА, гл.17)              Люпин откровенно боится Гермионы. Возможно, он избегал возможности давать ей уроки в классе, потому что боялся, что она узнает его секреты. Эта девочка так же остроумна, как Снейп, в составлении догадок. Их умы работают одинаково. Единственное, что мы видим, Гермиона учится Защите от Темных Искусств в этом году у Снейпа, а не у Люпина.              Люпин начинает рассказывать свою историю, когда дверь со скрипом открывается сама по себе, но там никого нет. Никто из них не понимает, что Снейп только что прибыл под мантией Гарри и слушает историю Люпина, включая Дамблдора, предоставляющего Визжащую хижину для Люпина, чтобы он мог быть там во время полнолуния: «Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки. Дамблдор поощрял этот слух...» (ГП/УА, гл.18). *NB (прим. переводчика в конце)              Эта деталь о Дамблдоре — первая подсказка Роулинг о происхождении стойкого, но неопровержимого слуха о том, что Снейп жаждет должности учителя по Защите от Темных Искусств. Слух о Визжащей хижине является доказательством того, что по крайней мере однажды Дамблдор полагался на человеческую склонность к сплетням, чтобы отвлечь внимание от своих тайных планов.              Когда Люпин рассказывает о своих друзьях, которые стали анимагами, чтобы составить ему компанию и держать его в узде, Гермиона продолжает думать в том же направлении, что и Снейп:        — Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем... А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого-нибудь? — Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — еще бы чуть-чуть и... Потом мы хохотали над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости... (ГП/УА, гл.18)              Мысли Гермионы устремляются прямо к этой опасности, а она даже не подозревает о проделке со Снейпом. Люпин признает, что она права. Без их ведома Снейп слышит признание и последующую исповедь Люпина, что он лгал себе и Дамблдору весь год. А потом Снейп слышит рассказ Люпина о шутке, которая чуть не убила его.        — Профессор Снейп когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя Защиты от Темных Искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания... Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его... Без меня там тоже не обошлось... Блэк саркастически усмехнулся: — Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. (ГП/УА, гл.18)              Так Люпин находит ответную реакцию Снейпа понятной. Эту шутку, со всеми вытекающими последствиями для Люпина, придумал один Сириус. И Сириус, чье взросление было остановлено тюремным заключением, дементорами и яростью в течение последних двенадцати лет, не выражает никакого раскаяния.        — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и... хм... слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в Квиддич... Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всего-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. (ГП/УА, гл.18)              Снейп думал, что он должен Джеймсу неохотный, презрительный жизненный долг, в котором Джеймс считал, что убийство Снейпа не будет стоить последствий. Мы увидим этот Долг жизни позже, когда Гарри помешает Сириусу и Люпину убить Петтигрю.        — Прочь от меня! — гневно выпалил Гарри, с омерзением сбрасывая с себя руки Петтигрю. — Я поступаю так не ради тебя. Я уверен, мой отец не захотел бы, чтобы его лучшие друзья стали убийцами из-за такого, как ты. (ГП/УА, гл.19)              Но Снейп слышит, что Долг жизни, который он должен Джеймсу, на самом деле был другого рода, действие, которое говорит: «Я рискну своей жизнью, чтобы спасти твою». Возможно, это означало: «Даже мой враг не заслуживает такой смерти». Но даже если бы этого не случилось, даже если бы Джеймс все еще пытался помешать своим друзьям стать убийцами, все равно он рисковал бы собой. Тот же самый риск принял на себя Снейп, когда бежал к Визжащей хижине, чтобы защитить Гарри, Рона и Гермиону от оборотня. По крайней мере, Снейп только что вернул Долг жизни отцу Гарри.        — Так вот почему Снейп вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп. Он сбросил с себя мантию-невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина. (ГП/УА, гл.18)              Он может быть мерзавцем, но моменты, когда Снейп позволяет себе быть замеченным, всегда вызывают трепет.        Снейп слегка запыхался, но на его лице сияло выражение плохо сдерживаемого триумфа. — Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? — глаза профессора сверкали. — Я как раз шел в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять свое зелье, я понес вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на нее и сразу все понял. Вы бежали известным мне туннелем и далее исчезли... (ГП/УА, гл.19)              Это была ночь полной луны, и Люпин не принял свое зелье. Можно понять, как Снейп мог бы заключить, что Люпин и Сириус планировали, чтобы Люпин напал на Гарри в обличье оборотня.        — Северус, вы ошибаетесь, — настаивал Люпин. — Ведь вы слышали далеко не все, я сейчас объясню... Сириус здесь вовсе не для того, чтобы убить Гарри... — Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше, — глаза Снейпа пылали фанатичным огнем. — Вот интересно, как это понравится Дамблдору... Он был так уверен в твоей совершеннейшей безвредности, Люпин, вервольф ты наш домашний... — Но это же глупо, — заметил Люпин мягко. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан? Хлоп! Тонкие, гибкие, как змеи, шнуры вылетели из волшебной палочки Снейпа и захлестнулись вокруг рта, запястий и лодыжек Люпина; он потерял равновесие и рухнул на пол, не в силах пошевелиться. (ГП/УА, гл.19)              Несколько тем приходят в голову в этой сцене. Люпин просит о том, чтобы его выслушали, но Снейп ему в этом отказывает. Однако он не собирается убивать; Снейп — специалист по защите, а не линчеватель, и намерен передать своих врагов властям. А Люпин поднимает вопрос о невиновности.              Но Снейп не желает слышать, что Люпин под этим подразумевает. Гермиона пытается урезонить его.        — Но если... если это ошибка... — Молчать, глупая девчонка! — Снейпа прорвало, он вдруг будто обезумел от злости. — Не рассуждай о том, чего не понимаешь! (ГП/УА, гл.19)              Гермиона далеко не глупая девчонка, и в данный момент она понимает в этой ситуации больше, чем Снейп, когда он «обезумел от злости». Стоя в том месте, где Люпин регулярно превращался, полагая, что те же самые люди намерены убить снова — хотя и не тот человек, о котором думает Снейп — Снейп может войти в состояние посттравматического воспоминания, переживая эмоции того времени, когда он чуть не умер. Это совершенно иной вид путешествия во времени, чем сознательное, устойчивое возвращение в прошлое, обеспечиваемое Маховиком времени, который дает путешественнику наложение второй временной перспективы на первую. Воспоминания же возвращают страдальца к старой картине, не оставляя места для новой. В данный момент Снейп не может услышать других участников этой истории. Он собирается приговорить Люпина и Сириуса без возможности обжалования.        — Это глупо! — закричал Гарри. — Из-за какой-то дурацкой всеми забытой шутки вы сейчас не хотите ничего слушать! — Молчи! Не смей так со мной разговаривать! — безумствовал Снейп. — Каков отец таков и сын! Я только что спас твою жизнь, Поттер, ты меня на коленях благодарить должен! А тебя стоило бы убить. Умер бы, как отец, слишком самоуверенным, чтобы допустить мысль, что Блэк тебя одурачил. А теперь прочь с дороги, Поттер, или я заставлю тебя убраться! (ГП/УА, гл.19)              Гарри, Рон и Гермиона одновременно бросили Экспеллиармус в Снейпа. Сила комбинированного заклинания сбивает Снейпа с ног, «из-под волос по его лицу побежала струйка крови» (ГП/УА, гл.19).              Снейп не готов переоценивать прошлое, он все еще в нем. Он не узнает того, что узнают другие: что Петтигрю совершил преступления, что он жив и возвращается к Волдеморту. Снейп не видит, как Гарри останавливает Сириуса и Люпина от убийства Петтигрю с утверждением, что Джеймс не хотел бы, чтобы они стали убийцами для кого-то столь презренного. Петтигрю теперь должен Гарри жизненный долг, который, по мнению Снейпа, он сам должен был Джеймсу: презрительный, но все же, безусловно, долг. Гарри предлагает Петтигрю Азкабан вместо казни линчевателей, которую планировали Сириус и Люпин. Форма правосудия Гарри совпадает с историей Джеймса и Снейпа, а не с намерениями Сириуса и Люпина.              Прежде всего, Снейп не узнает о невиновности Сириуса Блэка, о магической силе, которая сохранила ему жизнь. Сириус говорит: «Думаю, единственной причиной, почему я не потерял рассудка, была мысль, что я невиновен. Ее не назовешь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать ее... но она сохранила мой разум и самосознание» (ГП/УА, гл.19). Его невинность была источником силы, отличной от счастья, которая была достаточно мощной, чтобы преодолеть постоянное повторение его худших воспоминаний.              Сириус, конечно, не безупречен. Его издевательство было чрезмерным, и годы мучений от дементоров разрушили его право и способность повзрослеть должным образом во время его несправедливого заключения. Но Сириус никогда не убивал, спасенный от этой вины вмешательством Джеймса Поттера, а затем Гарри. Действия Сириуса никогда не приводили к чьей-либо смерти; он никогда не терял этой невиновности. Это то, что Снейп еще не готов принять.        Воспоминания Снейпа и Травма              Когда Снейп приходит в себя, он оказывается на территории Хогвартса с Гарри, Роном, Гермионой и Сириусом, потерявшими сознание рядом с ним, дементоры отступают, Люпин ушел. Он связал Сириуса, заткнул ему рот и левитирует всех четверых обратно в замок, где министр магии обещает ему Орден Мерлина и предвещает, что Гарри поблагодарит Снейпа за возвращение Сириуса Блэка дементорам. Снейп, с непривычной роскошью сочувствующего слушателя, освобождает себя от бремени выдумывать о снисхождении Дамблдора всякий раз, когда Гарри нарушает правила, преследуя опасность.        — Естественно, Гарри Поттер, вы же понимаете... Мы все питаем к нему слабость... — Тем не менее благотворно ли сказывается на нем столь чрезмерное внимание к его особе? Лично я обращаюсь с ним как с другими учениками. А любого другого ученика исключили бы по меньшей мере временно за то, что подверг своих товарищей такой опасности. Судите сами, министр: в нарушение всех школьных правил, после всех предосторожностей, принятых для его безопасности, ночью, в обществе оборотня и убийцы... К тому же есть основания верить, что он незаконно посещал Хогсмид... (ГП/УА, гл.21)              Помимо удивительного утверждения, что Снейп пытается обращаться с Гарри «как с другими учениками» этот абзац примечателен, потому что он показывает, как поведение Гарри в этом году напомнило Снейпу Люпина из его школьных дней. После всех мер предосторожности, принятых для защиты Люпина в студенческие годы, после всего особого обращения, Люпин все еще подвергал своих друзей опасности вне пределов школы, ночью, и посещал Хогсмид как оборотень. Но когда Сириус чуть не заставил его убить другого студента, никто не был исключен; нет никаких доказательств, что кто-то был даже наказан. Единственное следствие, которое мы знаем наверняка, — это то, что Дамблдор «строго-настрого запретил разглашать тайну» (ГП/УА, гл.18), что Люпин — оборотень. Ему было запрещено говорить о своем ужасном опыте. Его чуть ли не смерть, и его необходимость разобраться с этим считались менее важными, чем личная жизнь Люпина и, возможно, огорчение Дамблдора.              По крайней мере, это объясняет, почему Снейп всегда настолько стремился предложить исключение всякий раз, когда Гарри нарушал какое-либо правило.              Травма Снейпа в результате «шутки» Мародеров состояла из двух компонентов: травля, которая привела к почти нападению и, что не менее разрушительно, последующее молчание, которое придавало меньший приоритет его безопасности, чем защита его нападавших. Когда ему кажется, что Дамблдор снова на стороне Мародеров, воспоминания Снейпа об этом давнем предательстве толкают его к неподчинению.        — Вы, надеюсь, не поверили ни одному слову Блэка? — прошипел он, впившись глазами в лицо Дамблдора. — Я хочу поговорить с Гарри и Гермионой наедине, — повторил Дамблдор. Снейп подступил к нему на шаг. — Сириус Блэк проявил наклонности убийцы еще в шестнадцать лет. Вы забыли это, директор? Забыли, что однажды он пытался убить меня? — Я пока на память не жалуюсь, Северус, — спокойно отозвался Дамблдор. Снейп повернулся на каблуках и проследовал из палаты, Фадж все еще придерживал для него дверь. (ГП/УА, гл.21)              После несчастного ухода Снейпа Дамблдор говорит Гарри и Гермионе, что они могут спасти Сириуса от казни, если им удастся сделать что-то волшебное и трансгрессивное, с чем они должны разобраться сами. Он удивительно скуп на подробности. Никакого давления, детишки.        — Сейчас нужно одно, — медленно проговорил Дамблдор, и его яркие голубые глаза перебежали с Гарри на Гермиону, — выиграть время. — Но... — начала было Гермиона, и тут глаза у нее округлились. — Ну конечно! — Теперь внимание, — Дамблдор заговорил тихо и отчетливо. — Сириус заперт в кабинете профессора Флитвика на восьмом этаже, тринадцатое окно справа от Западной башни. Если все сложится удачно, сегодня ночью вы спасете две невинные жизни. Но запомните оба: вас никто не должен видеть. Мисс Грейнджер, вы это знаете и знаете, сколь велик риск... Вас — никто — не должен — видеть. (ГП/УА, гл.21)              Вот вам и ответ: это то, ради чего стоит рисковать, нарушая закон, играя в азартные игры с добрым именем профессора МакГонагалл или других наставников, используя магию несанкционированными способами. Согласно школьным правилам, власть Дамблдора превосходит власть МакГонагалл. Согласно правилам магической силы, его власть превосходит Министерство — что-то, что Министерство, естественно, находит угрожающим. Гермиона и Гарри без колебаний признают авторитет Дамблдора и действуют в соответствии с ним. Он не часто призывает их отменять правила.              Гермиона, Гарри и Рон поняли, что иногда нет никакого способа спасти невинных надлежащим образом. Сириуса подставили, посадили в тюрьму и приговорили к Поцелую без суда и следствия. Иногда, нет никакого законного способа для невиновных жить своей жизнью. Они должны стать беглецами, а те, кто любит их, должны им помочь.              Когда можно взять супер-магические объекты для собственного использования? Согласно правилам вселенной Дж. К. Роулинг, когда вы пускаете их в ход не для личной выгоды, а для защиты других. Но Дамблдор не говорит об этом Гарри и Гермионе. Он дает им только первый закон путешествия во времени: «Вас не должны видеть». Остальное, как Гермиона говорит Гарри испуганным шепотом, по-видимому, зависит от них, чтобы понять, как они должны действовать: «Но, Гарри, я не понимаю, чего сейчас хочет от нас Дамблдор, что именно мы должны сделать. Почему он сказал вернуться именно на три часа? Как это может помочь Сириусу?» (ГП/УА, гл.21).              Гарри и Гермиона перебирают свои воспоминания о последних трех часах и осознают одну вещь, которую они могли бы изменить незаметно: как только Хагрид выгнал их из своей хижины, как только Министерство увидело привязанного Клювокрыла, дети могли бы задержаться под мантией-невидимкой и освободить Клювокрыла.              Дамблдор, конечно, понимал, что у Клювокрыла нет никаких шансов выиграть обжалование своего приговора. Он знает о Маховике времени Гермионы. Он, должно быть, распознал момент для возможного спасения, после того, как у Хагрида были свидетели, доказывающие, что он не освобождал осужденное животное, находящееся под его опекой, но до того, как чиновники приблизились к Клювокрылу — хотя Дамблдор, вероятно, первоначально представлял себе гораздо более легкую задачу, позволив Гермионе и ее друзьям немедленно освободить Клювокрыла.              Мы видим, что Дамблдор все замедляет в данный момент, настаивая на том, чтобы палач подписал документы, которые одновременно обозначают эту трещину в разбирательстве и дают дополнительное время для проведения спасательной операции. Как только спасение осуществлено, мы видим подтверждение того, что дети правильно угадали, что Дамблдор хотел, чтобы они сделали.        — Он был привязан здесь! — с бешенством заорал палач Макнейр. — Я же только что его видел! На этом самом месте! — Невероятно! — воскликнул Дамблдор, явно изумленный. В его голосе слышались нотки веселого изумления. (ГП/УА, гл.21)              Первая невинная жизнь была спасена без того, чтобы путешественники во времени были замечены.              Спасение второй невинной жизни оказывается сложнее, потому что Гарри должен научиться сдержанности, требуемой вторым законом путешествия во времени: «Не изменяйте время».        — Гермиона, а что, если... Мы ворвемся внутрь и схватим Петтигрю? — неожиданно предложил Гарри. — Ты что? — шепотом произнесла Гермиона. — Мы нарушим важнейший волшебный закон. Никаких изменений во времени! Это нельзя! (ГП/УА, гл.21)              Наблюдать, знать, но не вмешиваться: вот каково это — вновь пережить невыносимое воспоминание. Фантазия о возвращении назад во времени, чтобы изменить что-то достойное сожаления, является универсальной, но невозможной. Мы можем только понимать, что произошло, и научиться мириться с этим; мы не можем изменить прошлое. Но когда мы видим, что история повторяется, и мы должны решить не вмешиваться, это совсем другая история. Как обнаружил Снейп, желание вмешаться может пересилить разум. Способность преодолеть это стремление необходима опытным путешественникам во времени: взрослым, родителям, учителям или всем, кто должен был понять, что каждое поколение будет совершать свои собственные ошибки.              Гарри проверяют на его способность сопротивляться вмешательству в первый раз. Гермионе приходится физически удерживать его от того, чтобы он не вырвал мантию-невидимку из рук Снейпа. Независимо от того, может ли тринадцатилетний Гарри понять это, Снейп хочет использовать мантию для защиты других, а не для личной выгоды. Гарри видит, что его мантия работает на Снейпа без заминок, даже если Гарри рычит себе под нос: «Убери от нее свои грязные руки!» (ГП/УА, гл.21).              Руководство Гермионы бесценно для Гарри. Она использовала дополнительное время на учебу, чтобы выстоять в предвзятом обществе. Это помогает ей понять, как дополнительное время может помочь Гарри справиться с психологическими травмами и моментами, утраченными на воспоминания. Когда Гарри возвращается к моменту, когда могущественный волшебник прогнал сотню дементоров, он наблюдает с берега напротив того места, где он стоял в первый раз: новая перспектива, с другом и свидетелем с его стороны.              И этот друг обращает его внимание на другой элемент сцены.        — Гарри, ты только посмотри на Снейпа... Гарри выглянул из кустарника. Снейп на том берегу пришел в себя. Соорудил волшебные носилки и уложил на них безвольные тела Гарри, Гермионы и Блэка. Четвертые носилки, на которых лежал Рон, уже парили неподалеку. Подняв перед собой волшебную палочку, Снейп двинул свою флотилию к замку. (ГП/УА, гл.21)              Гермиона является единственным гриффиндорцем, который так же беспокоится о профессоре Снейпе, как и о других, несмотря на обычный отказ Снейпа услышать ее или признать. Благодаря бдительности Гермионы Гарри видит, как ведет себя его заклятый враг, когда думает, что никто на него не смотрит. Снейп здесь не играет. Он осторожен даже с бессознательным Сириусом Блэком, тогда как тот намеренно ударял голову Снейпа о потолок, когда он был без сознания (ГП/УА, гл.20). Возможно, что уединенный Снейп — гораздо лучший человек, чем та публичная персона, которую обычно видит Гарри.              Снейп возвращает бессознательных людей в замок, уверенный, что он спас невинных студентов от того же убийцы, который когда-то пытался убить его. Но когда он обнаруживает, что Сириус каким-то образом снова сбежал, Снейп входит в состояние полномасштабного посттравматического воспоминания, кульминацией которого стали всплывшие в памяти годы травли, неверие, близкая смерть и принужденное молчание.        — Он не трансгрессировал! — надрывался Снейп теперь уже в двух шагах. — В стенах замка нельзя трансгрессироваться! Тут наверняка замешан Поттер! — Северус! Будьте благоразумны! Гарри все это время был заперт. БУМ! Дверь с грохотом распахнулась. Фадж, Снейп и Дамблдор ворвались в палату. Дамблдор единственный сохранял спокойствие. Более того, вид у него был откровенно довольный собой. Фадж явно сердился. Но Снейп был в ярости. — Выкладывайте, Поттер! — взревел он. — Что это вы устроили? (ГП/УА, гл.22)              Это особенно эффективный пример одного из любимых приемов Роулинг, называющей персонажей по фамилиям, когда она хочет подчеркнуть связь их личности со своими родителями или детьми, которые носят одну и ту же фамилию. Гарри уже похож на Джеймса, но, когда Снейп находится в границах своих воспоминаний, имея дело с Поттером, который вступил в сговор с Сириусом Блэком, он не может полностью разграничить Поттера прошлого и Поттера настоящего.        — Это они помогли ему сбежать, я знаю! — с перекошенным лицом бушевал Снейп, брызжа слюной и указывая на Гарри и Гермиону. — Уймитесь, милейший! — рявкнул Фадж. — Вы несете чепуху! — Вы не знаете Поттера! Это он сделал, я знаю, это он! — Довольно, Северус, — с обычной невозмутимостью вмешался Дамблдор. — Подумайте, что вы говорите. Десять минут назад я сам запер эту дверь. Мадам Помфри, ваши пациенты вставали с кроватей? (ГП/УА, гл.22)              Дамблдор вмешивается, чтобы остановить вспышку Снейпа, вспоминая его в те далекие годы. Своим спокойным поведением и словами «подумайте, что вы говорите» Дамблдор сигнализирует Снейпу, что, что бы ни случилось, он разрешил это. Дамблдор ожидает, что Снейп поймет, по крайней мере, достаточно, чтобы подыграть, пока министр магии рядом.        — Разумеется, нет! — оскорблено ответила мадам Помфри. — Я не отходила от них с той самой минуты, как вы ушли! — Вот видите, Северус, — мирно произнес Дамблдор. — Вы ведь не думаете, что Гарри с Гермионой обладают способностью находиться в двух местах одновременно, а значит, нет повода их беспокоить. (ГП/УА, гл.22)              Как один из учителей Гермионы, Снейп знает о Маховике времени. Дамблдор только что дал ему требуемое объяснение.        Снейп стоял, кипя бешенством; он взглянул на Фаджа, потрясенного его поведением, на Дамблдора, чьи глаза мерцали за стеклами очков, ничего не выражая, и, развернувшись с такой яростью, что мантия со свистом взметнулась за спиной, вихрем вылетел из палаты. — Коллега, похоже, слегка не в себе, — заметил Фадж, глядя ему вслед. — На вашем месте, Дамблдор, я бы понаблюдал за ним. — Уверяю вас, с ним все в порядке, — безмятежно отозвался Дамблдор. — Просто его постигло... м-м-м... жестокое разочарование. (ГП/УА, гл.22)              Фадж не единственный, кто был потрясен происходящим. Многие читатели удивлялись бесчувственности глаз Дамблдора, мерцающих в момент крайнего огорчения Снейпа. Неужели Дамблдор наслаждается бессилием Снейпа? Может быть, даже издевается над ним? Это еще один пример насмешек Гриффиндора над Слизерином?              Возможно, на поверхности есть что-то подобное. Но политика момента указывает на еще более сложную динамику между этими двумя людьми. Мерцающие глаза Дамблдора говорят Снейпу, что он не только санкционировал побег Сириуса Блэка, но, основываясь на вещах, которые Снейп еще не знает, Дамблдор рад этому и был доволен, что справился без Фаджа, будучи мудрее. Когда взгляд Снейпа перемещается между Фаджем и Дамблдором, он читает ситуацию: он не может сказать ни слова, не предложив Фаджу более тщательно изучить все детали, что может поставить под угрозу планы Дамблдора. Приступ крика Снейпа, на самом деле, послужил ценной цели отвлечь Фаджа. Самое лучшее для сотрудника Дамблдора в этом случае — согласиться показаться неуравновешенным перед министром магии, нанеся еще один удар по своей репутации и общественному имиджу, его истинное «Я» снова осталось невидимым. Комментарий Дамблдора Фаджу о «жестоком разочаровании» Снейпа даже предполагает, что сотрудник будет достаточно бесконтролен, чтобы взбеситься из-за потери обещанного Ордена Мерлина.              Рассмотрев сложившуюся ситуацию, Снейп соглашается. Он играет свою роль. С горечью, но с согласия.              И когда Дамблдор «безмятежно» говорит, что Снейп пережил серьезное разочарование, мы знаем, что для Фаджа он подразумевает одно, но в виду имеет совсем другое. Его глаза больше не мерцают. На самом деле ему не нравится дискомфорт Снейпа. Снейп думал, что наконец-то получит компенсацию за инцидент, угрожающий его жизни. Спокойствие Дамблдора и его понимание реакции Снейпа предполагают, что после того, как Фадж уйдет, Дамблдор поговорит со Снейпом, и он будет более чувствительным наедине, чем перед премьер-министром.              На следующий день Гарри узнает от Хагрида, что Люпин уезжает.        — Ну, Снейп, значит... всем слизеринцам сказал... решил, верно, пусть все знают... Что профессор Люпин, он, вишь, того — оборотень. Ну его и носило по полям... прошлой-то ночью. Теперь он, понятное дело, это... собирает вещи. — Собирает вещи? — встревожился Гарри. — Почему? — Почему, почему... — удивился Хагрид столь странному вопросу. — Он перво-наперво нынче же утром... отказался от должности. Не могу, грит, подвергать риску, ежели... ну, еще раз такое выйдет. (ГП/УА, гл.22)              Люпин подтверждает Гарри, что Снейп «случайно проговорился сегодня за завтраком, что я — оборотень».        — Но вы ведь не из-за этого уезжаете? Люпин горько усмехнулся. — Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гарри, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас... это не должно повториться! (ГП/УА, гл.22)              Люпин перестает обвинять Снейпа в своей отставке; если он «перво-наперво» ушел, то, похоже, сначала Люпин уволился, а затем Снейп рассказал своим студентам новости. Но был ли это выбор Люпина — уйти в отставку?        — Сириус мне поведал вчера, как они стали анимагами, — улыбнулся директор. — Неслыханное достижение! Как, впрочем, и то, что они сумели скрыть его от меня. (ГП/УА, гл.22)              В то время как Люпин все еще был в обличье оборотня, Сириус принял единственное решение рассказать Дамблдору секреты, которые Люпин хранил со школьных времен. К тому времени, когда луна зашла и Люпин вернулся к человеческому облику, Дамблдор успел понять, что Люпин бродил по Хогвартсу и Хогсмиду в виде оборотня, будучи студентом, лгал об этом Дамблдору, скрывал информацию о Сириусе, когда Люпин вернулся, чтобы преподавать, и, наконец, снова бродил по территории в обличье оборотня уже в качестве учителя. Не очень весело было бы быть Люпином во время утренней встречи с работодателем. Мы видим, что, возможно, Дамблдор проявил милосердие к Люпину, позволив ему уйти в отставку, а не уволить его с позором.              Почему Снейп решил рассказать слизеринцам, вместо того чтобы позволить Люпину уйти тихо?              В прошлом, после того как ликантропия Люпина поставила под угрозу жизнь Снейпа, ничего не изменилось. Дамблдор заставил умолчать инцидент, усугубляя травму Снейпа. Дамблдор не хотел слышать о проблемах безопасности Снейпа, когда он назначил Люпина преподавателем, но оказалось, что Снейп был прав. По-человечески невозможно было гарантировать чью-либо безопасность от ликантропии, несмотря на предосторожности Дамблдора и неумолимое приготовление Снейпом Волчьего противоядия. В первый раз другой человек, который поддерживал тайну, продемонстрировал ошибочное суждение и подверг студента нападению оборотня. Во второй раз человеческие эмоции Люпина помешали ему позаботиться о себе. К счастью, в обоих случаях никто не пострадал, но Снейп был прав: невозможно гарантировать, что следующего раза не случится.              Может быть, Дамблдор решил, что лучше дать знать о ликантропии Люпина, чем рисковать разоблачением и возмущением, если Люпин уйдет без объяснения причин? Может быть, Дамблдор решил, что будет лучше, если новость просочится через его тактику неофициальных слухов, а не через официальное школьное объявление или прощальную праздничную речь? Возможно, он воспользовался хорошо известной враждебностью Снейпа к Люпину и попросил несомненно сговорчивого Снейпа сообщить новости в злобной манере, отвлекая внимание от неудач Люпина и Дамблдора и подстрекая народную симпатию к Люпину из-за раскрытия Снейпа?              Эти сценарии возможны, даже вероятны, учитывая другие тактики, которые мы видели у Дамблдора, но ни подтвержденные, ни опровергнутые книгой. Но мы знаем, что у Снейпа была возможность поговорить с Дамблдором после ухода Фаджа и до завтрака. Он не стал бы рисковать своим положением в Хогвартсе, проговорившись об этом, не посоветовавшись сначала с Дамблдором. Насколько нам известно, ему не сделали выговор за то, что он сказал. Вполне вероятно, что Дамблдор знал, что Снейп все расскажет, и не запрещал этого. Несомненно, Дамблдор больше не требует конфиденциальности от своих сотрудников по поводу ликантропии Люпина, так как Хагрид упомянул об этом Гарри (ГП/УА, гл.22).              Снейп однажды принял приказ Дамблдора молчать, когда его собственная жизнь была под угрозой из-за ученика Люпина в обличье оборотня. Но когда взрослый Люпин отказывается от своего собственного контракта с Дамблдором, забывая принять зелье, он ставит под угрозу весь замок и прилегающую к нему территорию. Снейп больше не может молчать. Как обнаружил Гарри, когда раздул тетю Мардж, легче противостоять нападкам на себя, чем угрозам нападения на других. Снейп посвятил себя защите каждого ученика от нападения, даже тех, кого он не выносит.              Как сказал Дамблдор, Снейп испытал жестокое разочарование, когда Сириус сбежал: он надеялся на какое-то завершение. Если бы Дамблдор смог поговорить со Снейпом после его приступа воспоминаний, признав, чего стоил Снейпу его приказ никому ничего не говорить, и признав свои ошибки, этот разговор мог бы сработать как Маховик времени для Снейпа. Он и Дамблдор могли бы вспомнить момент студенческой травмы Снейпа и признать его невиновность и страдания в этом вопросе. Это позволило бы Дамблдору понять, почему Снейп пошел бы на все, чтобы защитить других студентов от такого же испытания, и привело бы к тому, что Дамблдор снял бы запрет на конфиденциальность.              Тем временем, Гарри прощается с лучшим учителем Защиты от Темных Искусств, который у него когда-либо будет. Люпин возвращает Карту не только потому, что он больше не учитель Гарри, но и потому, что ему больше не нужно скрывать ее секреты от Дамблдора. Дамблдор прощается с Люпином «спокойно» (ГП/УА, гл.22), без намека на извинения за раскрытие Снейпа, и Гарри подумал, что тот «хочет покинуть школу как можно скорее»: разочаровал Дамблдора не Снейп, а Люпин.              С точки зрения Снейпа, «Гарри Поттер и Узник Азкабана» — это история не про доброго учителя со стигматизированной неспособностью и несправедливо заключенного человека, освобожденного его мужественным крестником. Это история о хулиганах, которые однажды чуть не убили Снейпа, директоре, который отказался исключить Сириуса, но расправился со Снейпом, запретив ему говорить о своих переживаниях, оборотне, который вернулся в качестве учителя и снова представлял смертельную опасность для учеников Хогвартса, и все о том же директоре, который стал еще старше, но, по-видимому, не мудрее, отказавшегося даже слушать беспокойство Снейпа за безопасность учеников.              Читатель чувствует истинную магию Люпина, преподающего Гарри бесценные уроки о страхе и несчастье, возможно, самого лучшего человека в мире, который связан с сыном Джеймса Поттера; Снейп видит, как он учит детей мстить, используя сексистскую насмешку. Читатель узнает, что Сириус невиновен, двенадцать лучших лет его жизни разрушены незаконным заключением; Снейп не слышит ничего из этого, но теряет рассудок вскоре после того, как он слышит, как взрослый Сириус говорит, что, когда Снейпа чуть не убили, «он это заслужил» (ГП/УА, гл.18). Читатель видит, как Снейп разрушает способность Люпина зарабатывать на жизнь; Снейп видит себя уверенным, чего достаточно, чтобы вмешаться, прежде чем ликантропия Люпина убьет кого-то и разрушит карьеру Дамблдора.              Это нелегко разглядеть. Эмоции главной истории — с точки зрения Гарри — являются всепоглощающими, и это правильно. Но все это есть, даже если глубоко спрятано, и в этой части есть смысл в горечи Снейпа.              Магия Маховика времени, о которой мы узнаем из этой книги, также окажется всеобъемлющей историей второго шанса в жизни Снейпа, возвращаясь к своему собственному прошлому, чтобы стать кем-то более сильным и защищенным, чем он мог себе представить.        — Дамблдор сказал прямо: мы можем спасти две невинные жизни... [. . .] Надо подняться к окну на Клювокрыле и вызволить Сириуса. Они улетят и оба спасутся! Судя по лицу Гермионы, она пришла в ужас. — Если нам это удастся и нас никто не заметит, это будет чудо! — Но попытаться можно? (ГП/УА, гл.21)              Через несколько лет настанет время, когда Снейпу придется спасти более одной невинной жизни. Он спасет Гарри и Драко от смертных приговоров Волдеморта, чтобы они смогли вместе ускользнуть. Он справится с этим незаметно, и это будет чудо. ---------------------------------------------------------- *NB Автор книги, перевод которой вы сейчас читаете или уже прочли, использовала строчку из оригинального издания книги Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Узник Азкабана», которая написана так: «The villagers heard the noise and the screaming and thought they were hearing particularly violent spirits. Dumbledore encouraged the rumor…». В переводе книги «Гарри Поттер и Узник Азкабана» от Росмэн данный фрагмент представлен в таком виде: «Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки... Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему». Прошу обратить внимание, что первое предложение было взято из перевода Росмэн, но второе мне пришлось перевести самой и вставить в цитирование, так как в дальнейшем могла бы потеряться логическая цепочка всего текста.