Осторожно, крутой поворот

— Оля, а где мой синий пиджак? — Игорь метался по спальне, на ходу застегивая брюки. — В химчистке, надень черный. Он схватился за голову, словно случилась трагедия. — Черный с голубой рубашкой? Как это будет смотреться по-твоему? Я вздрогнула от ощущения дежавю. В их сходстве с матерью было что-то жутковатое. — Смени рубашку, — я сидела возле трюмо и красила ресницы, в зеркале, позади меня, отражалось его красивое возмущенное лицо, не вызывающее у меня никаких эмоций. Игорь считался одним из самых симпатичных парней нашего курса. Всегда стильно одетый, пахнущий модным парфюмом, высокий, темноволосый, сын известного академика, он привлекал многих. Но Светлана Яковлевна всегда была бдительна и руководствовалась исключительно своими принципами в выборе будущей невестки. В итоге этот выбор пал на меня. Он какое-то время копался в шкафу, затем повернулся ко мне: — Они все неглаженые. Почему? — Потому что у меня не было времени. И потому что ты сам их можешь погладить. Или попроси маму. Я не успеваю, уже выхожу, у меня урок. Я, действительно, абсолютно замоталась. Количество заказов начинало зашкаливать. Но было жаль упускать возможность заработать. По опыту знала: аврал мог смениться полным затишьем. Я собиралась приобрести хорошую машину, а не корыто, и мне нужны были деньги. — Ты со своим вождением совсем сбрендила. Такое ощущение, что в ралли «Дакар» собираешься участвовать, — недовольно произнес Игорь. Он вытащил из груды неглаженого белья светло-розовую рубашку и с демонстративным страдальческим вздохом разложил гладильную доску. Мне было абсолютно наплевать, мысли были заняты совершенно другим. В кармане моей сумки лежали две глянцевые открытки, на которых была изображена женщина с фотоаппаратом на груди. Пригласительные билеты на выставку Вивиан Майер. Мне было совершенно несложно их достать — я позвонила всемогущему Вене Карпухину. Пригласительные были доставлены ко мне в музей с курьером в тот же день. Веня учился с моим мужем на искусствоведческом факультете, и они даже когда-то были друзьями. Но после того, как Карпухин пошел в гору и стал куратором громких фотовыставок, Игорь перестал с ним общаться. Он очень болезненно относился к успеху своих однокурсников. Ему все время казалось, что их успех — результат каких-то нечистоплотных комбинаций, взяточничества, кумовства или просто везение дураков. Светлана, поддерживая его, часто выдвигала версии того, как тому или иному ровеснику Игоря удавалось стать доктором искусствоведения или ведущим арт-дилером, или куратором крупнейшей выставки. Бесполезно было убеждать их, что иногда все же трудолюбие и талант тоже играют роль. В переполненном вагоне метро, зажатая плотным кольцом хмурых гастарбайтеров, я чуть не пропустила свою остановку, мысленно прокручивая в голове предстоящий диалог с Берг. И когда я шла по подземному переходу мимо старушек, торгующих варежками и нелепыми шапочками с пушистыми помпонами, я все еще репетировала, как именно предложу сходить на выставку. Я переживала — вдруг Наталья скажет, что ей это совершенно неинтересно? Хотя, судя по ее реплике, она искала билеты. А еще, возможно, у нее был кто-то, без кого она никуда не хотела ходить. И тогда по логике вещей я должна была отдать и второй пригласительный. Мне он был не нужен — удостоверения музейного работника и члена Союза Художников позволяли мне бесплатно посещать музеи и выставочные центры. Я попросила у Вени два пригласительных просто на тот случай, если она спросит, есть ли второй для ее спутника. Пожалуй, я бы расстроилась, но я морально готовила себя и к такому варианту. Если я скажу ей, что я ее приглашаю, как она это воспримет? Не покажется ли ей это странным? О господи! Мне самой это было странно. Почему мне так хотелось пойти на выставку со своим инструктором по вождению? Грязно-бежевая «девятка» тихо урчала, разогреваясь на морозном воздухе, будто зверь, ожидающий свою добычу. Когда я нырнула в салон, Наташа говорила по телефону. Она приветливо кивнула мне, но продолжила разговаривать: — Нет, не надо. Я сказала, что не могу. Просто заеду за тобой, когда ты скажешь. — Она помолчала, давая собеседнику возможность выговориться.— Слушай, делай что хочешь. Я тебя не держу, ты же знаешь. — Она опять замолчала, при этом прикрыв глаза и болезненно морщась. Вероятно, невидимый собеседник говорил на повышенных тонах и явно неприятные вещи. Потом она просто сказала: — Пока. Выключила мобильный и яростно швырнула его в бардачок. Я подумала, что, наверное, сейчас не очень удачный момент для вручения пригласительных. — Сегодня будем отрабатывать постановку автомобиля на стоянку задним ходом между двух автомашин, припаркованных параллельно тротуару, — увидев мое перепуганное лицо, Наташа усмехнулась, — или, как говорят, «тещин язык». — Мне кажется, я еще не готова, у меня только разворот начал получаться, может, над ним лучше поработать? — Я решила перестраховаться. Очевидно, что она все еще была в плохом настроении после неприятного разговора по телефону, еще не хватало, чтобы я вывела ее из себя своей неумелостью. — Глупости, — Берг раздраженно повела плечами, — нет смысла топтаться на месте. — Мне кажется, вы не в духе. Не хочется еще больше вас расстраивать, — выпалив это, я тут же пожалела, но было поздно. Наташа опешив, осеклась, проглотив еще не начатую фразу, и посмотрела на меня с удивлением: — Серьезно? Вы меня боитесь, Ольга? Мне понравилось, как она выделила «Ольга» своим глубоким контральто. Вот только в ее голосе мне послышался легкий сарказм, и это вызвало у меня раздражение. — Конечно, до обморока. Разве не заметно? — я усмехнулась и тут же открыла сумку, не дав ей прокомментировать. — Кстати, если вам все еще интересна выставка Майер, то вот у меня есть два пригласительных. Она взглянула на меня с неподдельным изумлением. — Ну должна же я вас хоть как-то отблагодарить за то, что так оперативно доставили меня на экзекуцию в Варькину школу, — пояснила я, — да и задобрить вас не помешает, перед тем как я в очередной раз буду перед вами позориться. Наталья рассмеялась во весь голос: — Вы так легко не отделаетесь, — она протянула мне один из пригласительных, — пойдете со мной? О таком ответе я боялась даже мечтать. Но согласиться с поспешной готовностью, конечно же, было бы неправильным. — Я даже не знаю, — с видимым усилием выговорила я, — в субботу? В который там час? Я взяла открытку из ее рук и склонилась над ней так внимательно, словно вижу впервые, мне не хотелось, чтобы она заметила, что я покраснела. — В три, — Наташа положила пригласительный в бардачок, рядом с телефоном, снова закрыла его с громким щелчком. — Хорошо, — мне надоело разыгрывать спектакль. Я не стала ей говорить, что могу пройти и так по удостоверению. Удивило и обрадовало, что она даже на секунду не задумалась над тем, чтобы пригласить того самого таинственного собеседника, который постоянно выносил ей мозг. «Тещин язык», как я и предполагала, оказался адской пыткой, я никак не могла вписаться в «карман» между двумя машинами, каждый раз неверно рассчитывая траекторию. — Ольга, вы должны слиться с машиной и дорогой, двадцать-тридцать сантиметров по ложной траектории, и вы не выполните задание. Учтите, во время экзамена ваш максимум для него — четыре штрафных балла. — У меня, наверное, никогда не получится. Наташа закатила глаза, совсем как делает моя дочь, когда по ее мнению я говорю глупость: — Come on, что за упаднические настроения? Конечно же, сможете, вам просто надо больше тренироваться, — она тут же смущенно добавила, — то есть, вы не подумайте, это не потому, что я хочу раскрутить вас на дополнительную оплату. — Не волнуйтесь, у меня и мысли бы такой не возникло никогда касательно вас. Она метнула в меня быстрый взгляд, но ничего не ответила. Я снова выехала на старт, чтобы повторить упражнение, но она остановила меня перед самой линией. — Ольга, хватит, вы устали, давайте в оставшееся время просто покатаемся. Поезжайте по нашему обычному маршруту в город. Это было почти похоже на заботу. Хотя, может, мне показалось, и, на самом деле, ей просто надоело смотреть, как я мучаюсь, пытаясь выполнить то, что она умеет делать с закрытыми глазами. Она вдруг включила радио, чего никогда прежде не делала, оттуда зазвучало «Вите надо выйти», Наташа посмотрела на меня и с иронией в голосе спросила: — Оставим? Я пожала плечами: — Если это соответствует тому, что вы сейчас чувствуете… Она задумчиво сказала: — Я не очень понимаю, что именно я сейчас чувствую… Но музыку выключила. Мы выехали за ворота автошколы, и я свернула на уже хорошо знакомую улицу. Через пару кварталов должен был быть дом Можаева. Интересно, как бы Наташа отреагировала на Ваню, если бы я их познакомила? А что бы сказал о ней Иван? Он всегда выносил очень точные суждения о людях. Например, всегда не переваривал Светлану Яковлевну. Я спорила с ним до хрипоты в академии, доказывая, что она лучшая преподавательница и святая женщина. А он ухмылялся и говорил: «Не сотвори себе кумира, Оля! Мымра твоя Шувалова, а Игореша ее — маменькин сынок. Вся семейка гнилая». Я тогда на него страшно обижалась, считая, что он просто ревнует меня к Игорю. Возле дома Ивана, на обочине, стоял черный «Лексус». «Вероятно, те самые крутые заказчики», — подумалось мне. Я автоматически сбросила скорость, пытаясь рассмотреть, есть ли кто-нибудь внутри автомобиля. Но за тонированными стеклами невозможно было ничего рассмотреть. — Что происходит? — голос Натальи звучал удивленно. — Вы собираетесь тут парковаться? — Нет, нет, — я переключилась на вторую скорость, — просто тут живет мой близкий друг, и мне показалось… Я не стала ей объяснять, что мне нужно было увидеть сидящих в машине, я и сама себе не могла объяснить свое странное любопытство. Может быть, потому что Ванька рассказал про то, что заказчик странно шифровался. После того как я вернулась тогда от него домой, я даже порылась в справочниках. Нашла ту самую икону с архангелом Михаилом и выяснила, что это действительно новгородская школа и оригинал хранится в какой-то устюжской церкви. Ничего необычного в том, что он копировал эту икону, не было. Это абсолютно рядовое явление, десятки «воцерковленных» заказывали копии икон и вешали в своих особняках, демонстрируя набожность. Мне и самой нередко приходили такие заказы, в основном от Зойки, ее муж по делам бизнеса часто общался с нуворишами, ударившимися в православие. Копировать иконы было совершенно несложным, но абсолютно скучным для меня занятием. Плоские, ничего не выражающие лики большеглазых святых, походивших на инопланетян, не вызывали у меня никаких чувств. В иконах не было жизни, как на картинах Ван Гога или Ренуара, все было мертво и уныло. Можаев относился к иконописи с большим энтузиазмом, может потому, что его прадед со стороны матери был священником в Калужской губернии. Ванька всегда с гордостью показывал свои работы и даже демонстрировал мне, как оставляет на копиях фирменную подпись. Это было полным безумием, конечно: он прокалывал палец и кровью выводил «И» с завитушкой на темном фоне. Буква не была видна, но зато, как выражался Иван, он «писал свои работы кровью». Когда мы вернулись в автошколу, Наталья выбралась из машины первой и галантно открыла передо мной дверь. Этот совершенно не женский жест меня немного смутил, раньше она никогда так не делала. Может быть, это своего рода выражение благодарности за билет на выставку? — ---------- ------- — Ты помнишь, что сегодня в восемь у нас важная встреча? Я заказал столик. Ты успеешь вернуться? — Игорь приобнял меня за талию. Я кивнула: — Застегни, пожалуйста, — я повернулась к нему спиной. Сегодня я тщательней обычного продумывала свой гардероб и в итоге выбрала платье под цвет глаз — серое со стальным отливом, с молнией на спине. Оно плотно облегало фигуру и заканчивалось чуть выше колен. Широкий черный пояс подчеркивал талию. Мне сознательно хотелось нравиться другой женщине? Я тут же прогнала эту подкравшуюся непрошеную мысль. Что за чушь? Это обычное желание хорошо выглядеть. Вместо того, чтобы потянуть застежку вверх, рука Игоря плавно заскользила по моим ягодицам. — Ты выглядишь обворожительно, — он специально понизил голос, придав ему сексуальный оттенок, — надеюсь, ты не сильно торопишься? — Я уже опаздываю, — это было неправдой, у меня в запасе было еще полтора часа. Мы с Берг договорились встретиться у входа в центр. От моего дома добираться туда было минут сорок, но я боялась, что какая-нибудь случайность помешает мне быть вовремя, и решила приехать раньше. Памятуя, как она реагирует на опоздания. — Ты уверена? — он мягко надавил мне на плечи, заставляя опуститься на кровать. — Неужели твоя выставка не может подождать? Я сказала ему, что иду на выставку с Зоей, прекрасно зная, что он не изъявит желания. Фотоискусство он считал профанацией. Почему я не сказала ему правду? Я сама не понимала, но, видимо, в моем интересе к Берг было что-то, что я пыталась скрыть даже от самой себя. Я знала, что проще было побыстрее разделаться с ним, чем объяснять, почему я не хочу и не могу. Но не сегодня, сегодня я совершенно не была готова к этому. — Игорь, я очень спешу, я же сказала. И я уже одета. И мне не хочется. Это вырвалось у меня совершенно спонтанно, я даже сама удивилась, с чего вдруг я так резко отреагировала. — Блин, — он с досадой отошел от меня и уселся на край дивана, — у тебя вечно отговорки. Классический вариант. Красивая и фригидная. Он терпеть не мог, когда я ему отказывала, начинал истерить, как ребенок, которому вдруг не дают игрушку. Иногда мне казалось, он вот-вот побежит жаловаться маме. Собственно, я знала, что он с ней это обсуждал. Еще после первого нашего с ним скандала по этому поводу, много лет назад, она вдруг завела со мной «доверительный дамский разговор», абстрактно рассуждая о женском эгоизме, о том, как важно понимать мужские потребности. Во время этой, «между нами девочками», беседы, я все время мучительно краснела. Светлана тогда все еще была для меня кумиром, и мне было ужасно неловко от того, что она в курсе моей интимной жизни. — Шувалов, во всем стоит находить плюсы. Красивые женщины с бурным темпераментом часто хотят разнообразия. Ну ты меня понял, вне брака, — я заглянула в сумочку, проверяя все ли на месте. — Какое счастье, — он раздраженно выдвинул ящик тумбочки и достал оттуда маникюрный набор, — что ты не шлюха. — И выгляжу прекрасно, — я посмотрела на себя в зеркало, — твои знакомые будут тебе завидовать, как всегда. Вот он успех! Шувалов мрачно хмыкнул и вышел из комнаты. Он всегда гордился моей внешностью так, будто я была призовым рысаком. А когда кто-то отмечал мой талант художника, пренебрежительно морщился и говорил: — У нее просто набита рука. Женщина — гениальный художник, это нонсенс, выдумка феминисток. Сделайте экскурс в историю, и вы не найдете там ни одной бабы, которая по величине соответствовала хоть одному, даже самому плохонькому мужчине-художнику. Сходите в музеи, много ли вы увидите там картин, подписанных женскими именами? Выйдя наконец из квартиры, я почувствовала себя необычно окрыленной, это было такое новое и немного пугающее состояние, которое мне не хотелось анализировать. — --- ------ --------------- Я оказалась у дверей Центра братьев Люмьер без пяти три. Наташи еще не было. А вдруг она забыла или у нее что-то случилось? Мне очень хотелось ей позвонить. Но я сдерживала себя. Не хотела выглядеть нетерпеливой или чересчур навязчивой. Тем не менее мое волнение нарастало, я то и дело проверяла телефон: вдруг не расслышала звука входящего сообщения? Люди входили и выходили из дверей, а я все вглядывалась вдаль, надеясь увидеть красную «Шевроле камаро», которая так потрясла воображение моей дочери, что она уже несколько раз спрашивала меня, когда же мы поедем кататься, как было ей обещано. Но мне было неудобно напоминать об этом Берг. Мимо прошли двое парней, держащихся за руки, они тоже вошли в здание. «Как им не страшно вот так ходить по Москве?» — мелькнула мысль. — Ольга! Я обернулась. Наталья вышла совсем с другой стороны, она была без машины. — Не могла найти стоянку, припарковалась кварталом ниже, поэтому немного задержалась, простите. Она выглядела совершенно по-другому. Передо мной стояла абсолютно незнакомая мне, но от того не менее привлекательная девушка. Черное приталенное пальто-жакет до середины бедра, ярко-синие джинсы и высокие темно-коричневые с оттенком горького шоколада сапоги, подчеркивающие длину ее ног. На шее небрежно болтался рыжий шарф. Через плечо была перекинута сумка такого же рыжеватого цвета. Я была ошеломлена столь резким преображением. Когда она сняла пальто в гардеробе и осталась в стильном кремовом кардигане, я еще больше изумилась: все это время под широкой курткой прятались узкая талия и высокая грудь. Наташа заметила мой пристальный взгляд и слегка улыбнулась. Я тут же отвела глаза, притворившись, что внимательно изучаю стенд, висящий над ее головой, и, стараясь скрыть смущение, деловитым голосом произнесла: — Итак, тут всего пятьдесят работ. Не думаю, что это займет много времени. Но тут есть и постоянные выставки, мы можем…. — Ольга, вы великолепно выглядите, — она откровенно рассматривала меня, так, как это мог бы сделать мужчина, нисколько не стесняясь своего интереса, в отличие от меня, — я говорила вам, что вы потрясающе красивая женщина? Мои щеки опять запылали. Еще никогда я так не реагировала на комплименты по поводу моей внешности. Обычно я пропускала их мимо ушей, иногда они даже вызывали у меня досаду — почему вообще мужчины считают, что имеют право высказывать свое авторитетное мнение по поводу женской внешности? — Мне очень приятно это слышать, но думаю, вы преувеличиваете, — я выдавила улыбку, в то же время пытаясь понять, почему ее слова вызвали у меня целую бурю эмоций. — Отнюдь, — она покачала головой, — мне со стороны виднее.