Осторожно, крутой поворот

— И что толку, если там вообще нет стоянки во дворе, Оль. Плевать на два балкона. Давай следующее, — Наташа ловко перестроилась в другой ряд. — Сдается стильная двухкомнатная квартира с евроремонтом на длительный срок, в двух минутах пешком от метро «Парк Победы», вид из всех окон и с балкона на тихий облагороженный внутренний двор. — О-бла-го-ро-женный, — по слогам произнесла Берг, — как прекрасно звучит. Наверное, цветочки высадили и окружили раскрашенными покрышками. Дикси обожает рыться в клумбах. Иногда мне кажется, что у него в родословной затесались кроты. Продолжай. — Есть консьерж, дом — сталинский, квартира полностью укомплектована современной мебелью и бытовой техникой. — И цена?.. — Восемьдесят, только это неважно, все равно с животными нельзя. Тут пометка, я ее не сразу увидела. — Пссст, — Наташа презрительно скривилась, — да пошли они со своими клумбами, за такую цену. Читай дальше. — Она посмотрела на навигатор: — Черт! Впереди пробка из-за аварии. — Он же сказал, что будет до пяти в офисе, думаешь, мы не успеем? Сейчас только три. — Не знаю, я надеялась, что мы приедем к твоему архитектору раньше и у нас еще останется время до кинотеатра. Утром Варя устроила бунт, заявив, что не понимает, почему она все выходные должна сидеть одна на отстойном «Соколе», пока мы где-то тусуемся и «бухаем». Мы с Наташей сразу ощутили себя проштрафившимися подростками и клятвенно пообещали, что сегодня вернемся не поздно и пойдем на «Шазам». — Останется время на что? — я заглянула в ее телефон, участок дороги на карте угрожающе покраснел. — А ты как думаешь? — ее пальцы описали круг на моем колене. — На что бы мы могли потратить пару часов? — Пока ничего в голову не приходит, — одно невинное прикосновение, и я начала плавиться как воск, иногда меня бесило, что ей с такой легкостью удавалось управлять моим телом. — Вот как? Ну тогда, может, прошвырнемся в торговый центр? — с усмешкой произнесла она. — Говорят, шопинг доводит некоторых женщин до оргазма, — еще одна описанная окружность заставила меня вжаться в спинку кресла. — Ты ненавидишь шопинг, — мне нестерпимо захотелось, чтобы ее ладонь продвинулась выше. — Точно, совсем забыла, — Берг ухмыльнулась и неожиданно убрала руку, — вычеркиваем торговый центр. Назрели другие предложения? Я с досадой поправила платье, прикрывая колени, зависимость от ее прикосновений становилась хронической. — Как насчет того, чтобы заняться духовным саморазвитием? — у меня получилось произнести это с неподдельным вдохновением. — В воскресенье в Москве — миллион культурных мероприятий. — Не сомневаюсь, — она насмешливо приподняла бровь. — Разве ты не обожаешь выставки? — я наказывала ее за собственное вожделение. — Помнится, ты с большим удовольствием согласилась пойти на Майер. — О да… — уголки губ изогнулись в саркастической улыбке, — ты так волновалась и смущалась, когда вручала пригласительные. А я-то наивно считала, что потрясающе маскирую свои чувства. — Второй билет вообще-то предназначался твоему предполагаемому партнеру. До сих пор гадаю, почему ты попросила пойти с тобой меня, а не Вику, — ехидно парировала я, задетая тем, что она без труда способна считывать мои эмоции. — Действительно, чего это я? И чем я думала?! — воскликнула она и, посмотрев на навигатор, сокрушенно покачала головой. — Черт, походу, мы плотно встряли. И на духовное обогащение остается всего ничего. Мой телефон зазвонил, и я не успела ей ответить. — Здравствуйте. Я говорю с Ольгой Александровной? — Да. Неизвестный номер, незнакомый женский голос — этого было достаточно, чтобы под сердце подкатил неприятный тревожный холодок. Может, стоило начать пить успокоительное? — Меня зовут Даша. Я раньше училась у вашего мужа, и теперь мы… — она замолчала, — теперь у нас с ним… отношения, — последнее слово она произнесла едва слышно, как будто оно было нецензурным. — Рада за вас, — мне стало смешно и противно: Шувалов, видимо, решил, что все средства хороши и уже подсылает ко мне любовницу, почти как собаку с привязанной гранатой под вражеский танк. — Извините, что беспокою вас в выходной. Но мне очень нужно с вами поговорить. — Говорите. Я вас слушаю, — произнесла я, обезоруженная то ли робостью, то ли вежливостью. — У меня к вам просьба… Мы могли бы сегодня встретиться? Пожалуйста. — Вас Игорь попросил мне позвонить? Наташа нахмурила брови и замедлила движение, мы въезжали в пробку. — Что вы?! Он вообще не в курсе, и я не хочу, чтобы он знал. Пожалуйста, давайте встретимся, я вас очень прошу. В любом удобном для вас месте. — О чем нам разговаривать? Игорь абсолютно свободен. В ближайшие дни я подаю на развод. Что вам еще нужно? Машина остановилась. Пальцы начали выстукивать барабанную дробь на руле — плохой признак. — Я представляю, что вы обо мне думаете. И понимаю, что с моей стороны это ужасно нагло и бессовестно просить вас о чем бы то ни было, но умоляю, всего на полчаса. Извините, что я напрягаю, мне очень стыдно перед вами… — Даша? — я перебила ее, осознавая, что тону в нескончаемом потоке слов. Блики от сапфирового кольца гневно метались по салону, выводя меня из равновесия. Голос в трубке затих в тревожном ожидании моего вердикта. — Давайте договоримся: все, что вы хотите мне сказать, вы скажете сейчас, и мы закончим на этом. Встречаться нам совершенно ни к чему. — Я вас очень прошу, это очень-очень важно. И по телефону я не могу… В трубке раздался всхлип. Мне отчего-то стало неудобно. В конце концов, она не требовала, не угрожала, и вот уже даже плачет. Роль бездушной стервы, в данном случае, меня совсем не вдохновляла. — Хорошо, — я бросила быстрый взгляд на Наташу, она уставилась на стоящий впереди нас фиат так, словно собиралась протаранить его, — давайте в шесть, в районе Большой Грузинской. Я скину вам адрес какого-нибудь кафе неподалеку. — Спасибо. Спасибо вам огромное. — Перестаньте, — с раздражением сказала я, внутренне готовясь к разговору с Берг, всем своим видом выражающей недовольство, — не за что меня благодарить. — Только не наезжай, — тоскливо произнесла я, осознавая полную бесполезность предупреждения, — но…. Наташа, не дав мне договорить, закончила фразу за меня: — Ты только что согласилась на встречу с любовницей Шувалова, — мы проехали несколько метров и опять остановились, — восхитительно, Оля! — Она очень просила, практически плакала. И мне слегка любопытно на нее посмотреть, если честно… — Отмени, — она кивнула головой на телефон, все еще зажатый в моей руке. — Это абсолютно неприемлемо. Мало ли что у нее на уме. Тебе позавчера было мало приключений? — Да перестань, ничего не случится. Она очень вежливо разговаривала, ни капли агрессии. Не переживай, сделаем как в шпионском фильме: усядешься у барной стойки и будешь наблюдать через дыру в газете. — А, да? — она качнула головой. — Вот это сразу выкинь из головы, максимальная дистанция между нами будет пять сантиметров. — Шесть, — я фыркнула, — давай, может, купишь мне наручники или у Дикси одолжим ошейник с поводком? — Ммм, — Наташа картинно откинула голову и мечтательно прикрыла глаза, — блестящая идея, напомни мне о ней, когда переедем, — ее глаза распахнулись, она повернулась ко мне и строго произнесла: — Ничего хорошего из этой встречи не выйдет в любом случае. Ты когда начнешь меня слушаться? Это было как всегда точное попадание, не может быть, чтобы она не знала, как именно на меня действует такой тон. — Очевидно никогда, — я устояла перед искушением немедленно подчиниться, — ты ужасный деспот, — моя ладонь накрыла танцующие в нервном ритме пальцы. — Только не запирай меня в темном чулане. — Думаешь, удастся снять квартиру с чуланом? — она ухмыльнулась. — Облагороженным, конечно. — Надеюсь, что нет. Машина, застывшая впереди нас, наконец сдвинулась с места. — Главное, что основная проблема решена — мы нашли, как с пользой провести время, — поболтаем с Дашей, удовлетворим твое женское любопытство! — Наташа зло усмехнулась. — Что может быть важнее. — Знаешь, ничто так не снижает либидо, как чувство вины, — я прищурилась. — Тем лучше, — ядовито улыбаясь, произнесла она, — ничто не мешает жить. Мы снова притормозили, окруженные со всех сторон машинами. *** Архитектурный офис на Большой Грузинской занимал весь последний этаж большого бизнес-центра и выглядел весьма экстравагантно. Выйдя из лифта, мы очутились в зимнем саду с экзотическими растениями, журчащими фонтанами и огромными аквариумами с подсветкой, в которых меланхолично плавали большие яркие рыбы. Естественно, на ресепшене в воскресенье никого не было. И спросить, куда идти дальше, было не у кого. — Жесть, — Наташа постучала по стеклу аквариума, — ты уверена, что это архитектурное бюро? Мы не перепутали этаж? Больше похоже на холл какого-то мини-отеля. — Было бы замечательно, правда? — я взяла ее под руку. — Сняли бы номер… — Нет, ты что, — она похлопала по моей ладони, — у нас жесткий график. Не дай бог, опоздаем к Даше. Бедная девочка, она же плачет. — Прекрати, — прошипела я, но не успела продолжить — навстречу нам по коридору шел Эрик Леонардус Йоханнес Мария ван Эгераат. Высокий седеющий блондин с вьющимися длинными волосами, загорелой кожей и пронзительными голубыми глазами походил на состарившегося принца из диснеевских мультиков. Мне понравилась старомодная любезность, с которой он себя вел. Пригласив нас в переговорную, он тут же принялся хлопотать возле стоящей прямо там кофемашины, попутно выясняя у Наташи, как именно мы предпочитаем — с сахаром, с молоком, со сливками? Удивляясь сама себе, я вдруг попросила добавить коньяка. У архитектора это вызвало странный энтузиазм, он тут же достал из стеклянного шкафа бутылку «Курвуазье» и щедро плеснул в мою чашку. Себе он тоже налил в бокал и вопросительно посмотрел на Берг. Она, вздохнув, объяснила про драйвинг. Я с наслаждением сделала несколько глотков и, почувствовав, как по моему телу разливается приятное тепло, шепнула Берг: — С утра думала, что месяц не буду пить после вчерашней текилы, но неожиданно захотелось… Может, Ванька заразный? — Я буду тебя любить, даже если ты превратишься в конченую алкоголичку, — спокойно сказала она и отпила из своей чашки, — так что не сдерживай себя. — Это успокаивает, — больше всего мне сейчас хотелось ее поцеловать, но неудобно было перед стареющим принцем. Вдруг двери бесшумно раздвинулись и в переговорную, двигаясь как по подиуму, вошла «мисс Барнаул». Она напоминала породистого скакуна. Может, дело было в бесконечно длинных ногах, может — в гордой осанке, а, может, в пышной гриве рубиново-рыжих волос, мягко струящихся по серебристому меху норковой шубы. Голландец тут же поведал нам о том, как он давно мечтал, чтобы его любимую Полли, как он называл Полину, запечатлели в красках. Наташа переводила с серьезным видом, но в синих глазах то и дело мелькали озорные искры. — Итак, какую именно картину вы выбрали? Мария сказала, что вы хотите стилизацию кого-то из знаменитых художников. Эрик, выслушав перевод, тут же подскочил к шкафу и достал черный тубус, из которого вытащил рулон бумаги. Когда он с энтузиазмом развернул его перед нами, я обомлела и на всякий случай решила пока не смотреть в сторону Берг. Это было «Рождение Венеры» Боттичелли: розовотелая Венера, рождалась из пены морской, стоя в раковине, она прикрывала срамное место длинными рыжими волосами, а грудь рукой. Полина, не выражая никаких эмоций, равнодушно перекатывала во рту жвачку. Мне даже стало интересно: если хлопнуть перед ее лицом в ладоши, она встрепенется или так и продолжит механически жевать? — Спроси, это единственный вариант или он думал и над другими? Например, «Весна» того же Боттичелли. Наташа перевела вопрос и, выслушав ответ голландца, повернулась ко мне: — Он говорит, что там женщина, к сожалению, одета, — в Наташином голосе звучал едкий сарказм, — а ему хочется любоваться всем в комплексе: и лицом, и телом. И особенно важно, чтобы все было сделано именно с натуры. Никаких фотографий! Художник, по его словам, должен чувствовать то, что изображает, осязать, обонять. Лично он всегда, когда проектирует, сам выбирает материалы: едет в карьеры, где добывают мрамор, или бродит по лесу и трогает стволы деревьев. — Достаточно, — перебила я ее, — я уловила суть. — Уверена? — произнесла она с нескрываемой иронией. — Потому что, знаешь, там языковые нюансы, я могла не все правильно передать. — Абсолютно, — ответила я, подражая ее язвительной интонации, — передай, что нет проблем. Писать с натуры такую прекрасную девушку — одно удовольствие. Уложусь в десять сеансов, это скорее всего займет около двух месяцев. Цена двенадцать с половиной тысяч долларов, не включая раму. После того, как Наташа, бросив на меня зловещий взгляд, перевела ему все, что я сказала, архитектор энергично закивал головой и задал еще вопрос. — Он спрашивает, можно ли проводить сеансы в твоей мастерской для большей аутентичности, — Наташа подчеркнуто четко выговорила последнее слово. — Скажи, что я буду рада, и он в любое время может, разумеется, присутствовать, если хочет. — Тоже обнаженным позировать? — вкрадчиво поинтересовалась она, после того как перевела мой ответ. Я широко улыбнулась в ответ на улыбку Эрика ван Эгераата и прошипела тихо, чтобы не расслышала Полина: — Если он заплатит, то я их соитие увековечу, ясно? Мне монопенисуально. Я предложила дату первого сеанса. Мисс Барнаул обозначила свое согласие кивком, так и не проронив ни слова. Даже манекены в витринах магазинов выглядели более одушевленными. И скорее всего, я буду писать не портрет, а натюрморт с раковиной. У Полины зазвенел телефон, она небрежно помахала всем рукой и, «пройдя по подиуму», вышла в раздвинувшуюся перед ней дверь. Ван Эгераат еще некоторое время распинался на тему того, как ему приятно с нами познакомиться, как ему понравился мой Лотрек и как много хорошего ему обо мне рассказывала Кэтрин. Я поблагодарила его. Он, широко улыбаясь, добавил еще что-то. От меня не укрылось, что Наташа немного смутилась. — Что он сейчас сказал? — поинтересовалась я. — Сказал, что мы красивая пара. Кэт его просветила. — Ничего себе. У них какая-то ускоренная коммуникация. Я вежливо улыбнулась голландцу, пробормотав очередное thank you. — Ты теперь будешь популярна у экспатов, — Наташа прикусила губу, стараясь не рассмеяться, — звание модной русской художницы-лесбиянки тебе обеспечено. — Она взглянула на часы. — Нам, вообще-то, пора. Даша не должна ждать. Я стиснула зубы — чем больше она язвила, тем сильнее мне хотелось ее укротить. По дороге к лифтам мы молча шли вдоль длинного коридора, таблички: «Макетная номер два», «Принтерная», «Переплетная» — наводили на меня тоску. Мой взгляд лихорадочно скользил по названиям. В воскресенье офис пустовал, только где-то в отдалении слышен был монотонный шум пылесоса. Одна из дверей была приоткрыта, сквозь щель пробивался манящий голубой свет. — Погоди, — схватив Наташу за руку, я увлекла ее за собой в кабинет. На большом столе в центре комнаты под стеклом с подсветкой был установлен макет целого жилого комплекса. Теплое голубое сияние делало все вокруг фантастическим. — Разве мы не торопимся? — Берг подошла к столу и начала разглядывать игрушечные домики с миниатюрными деревьями, растущими прямо на их крышах. Я молча подошла сзади и, обхватив ее за талию, развернула к себе лицом: — Твоя язвительность начинает превращаться в занудство. — Все для того, чтобы понизить твое зашкаливающее либидо, — Берг почти коснулась моих губ, но тут же слегка отодвинулась. — Ты такая заботливая, — я ухмыльнулась, — а как насчет тебя? Справляешься со своим? — Я потянулась к ее губам, но она отстранилась. — Хочешь проверить? — Хочешь, чтобы я проверила? — процедила я, она снова увернулась, и мои губы скользнули по ее щеке. — Попробуй, — вкрадчиво сказала она и отступила вплотную к столу. — Ты … — начала я и осеклась, услышав, как звякнула пряжка ремня. По спине сладкой волной пробежали мурашки, я шагнула к ней и легко коснулась ее губ, не углубляя поцелуй. Стянув ее брюки вместе с бельем на щиколотки, я опустилась на колени. Незавершенная обнаженность дразнила до головокружения. Жесткий ворс коврового покрытия царапал кожу через тонкие колготки. Порывистость, с которой она притянула меня к себе, означала отказ от нежности. Уровень адреналина в крови повышался вместе с нарастающим шумом пылесоса. Я то ласково гладила, то сжимала ее ягодицы, наслаждаясь тем, как напрягаются мышцы. Ритмично убыстряющиеся движения навстречу моему языку сводили с ума. Руки она завела назад, держась за круглый стальной поручень, огибающий стол с макетом. Где-то рядом хлопнула дверь, я на секунду замерла, прислушиваясь. — Не оста… навливайся. Хриплый от возбуждения, чуть сдавленный голос подействовал как разряд тока. Меня заводило, что я сейчас, стоя на коленях, удовлетворяю ее, жадно лаская языком. В этом было что-то грубое и чувственное. Эротические фантазии, годами таившиеся на дне моего подсознания, вырвались наружу и воплотились в реальности. Монотонный гул то ослабевал, то усиливался, мои пальцы заскользили, раздвигая, сдавливая, захватывая, язык уже ощутил знакомую вибрацию, похожую на биение пульса. Очередную паузу я сделала намеренно, подстраиваясь под ее замедлившийся ритм, сыграла синкопу. И после невесомым касанием губ нанесла завершающий штрих. Пылесос оглушительно взревел в соседней комнате, и в этот момент она вскрикнула, резко повернувшись боком, облокотилась на поручень, скрестив ноги. Это бессознательное стремление удержать удовольствие выглядело таким откровенно-интимным, что я почти готова была отвернуться, но не смогла. Стиснутые подрагивающие бедра перед моими глазами вызывали ликующее торжество завоевателя. Встав с колен, я сама застегнула на ней брюки. На секунду прижалась к ее губам своими, мокрыми от ее влаги, и прошептала: — А вот теперь мы торопимся. Звук пылесоса смолк. Мы выскочили из комнаты прямо навстречу молодому уборщику в голубом комбинезоне, парень испуганно отшатнулся от нас как от привидений. — Интересно, что он подумал? — стоя в лифте, я прижалась к ней, мне казалось, что от нее все еще исходит вибрация, хотя скорее всего дело было в стремительно движущейся вниз кабине. — Что мы красивая пара, конечно же, — она провела рукой по моим волосам, — достигшая пика саморазвития. Наташа распахнула передо мной дверь машины: — Прошу вас, моя прекрасная леди, — она церемонно поклонилась. Я прыснула. — Что? — она приподняла бровь. — Ничего, — я уселась в машину, — спасибо, конечно. Некоторые по-ханжески настроенные люди сказали бы, что леди так себя не ведут. И обозвали бы меня дамой полусвета. — Это завистники, — она достала телефон, — какое там кафе ты выбрала для свидания с Дашей? — «Фортуто». И прекрати прикалываться, у нас с ней все серьезно. — Да ты что? — Наташа усмехнулась и похлопала меня по ноге. — Пошути, пошути, но учти, мы еще не обсудили Пол-л-ли и маячащую на горизонте перспективу в виде ее голой задницы перед твоими глазами. Но это я оставлю на потом. — Наталья Эдуардовна, следите за дорогой, — строгим голосом сказала я, — вы отвлекаетесь. Она ухмыльнулась: — За меня не переживай. Кстати, на следующей неделе начнем готовиться к экзамену, будешь отрабатывать параллельную парковку, это твое слабое место. — Похоже, ты знаешь уже все мои слабые места, — проворчала я, — а женщины должны оставаться загадкой, иначе их быстро бросают. — Аяяй, не разочаровывай меня, — Наташа цокнула языком, — что за банальности из женских журналов? И не заговаривай мне зубы, в понедельник приедешь в автошколу, я для тебя резервирую место в расписании. — Может, не стоит? — уязвленно спросила я. — Боюсь, твое разочарование мной достигнет максимума, когда я начну не вписываться в карман. — Оль, ну ты чего? — протянула она. — Что? — я сделала удивленный вид. — Дай мне побыть стервой! В женских журналах, а для меня, как ты поняла, все, что там напечатано, — истина, пишут, что их любят больше. — Больше, чем я тебя? Такое невозможно, поверь, — она всегда умела подбирать нужные слова. Мой воинственный настрой моментально улетучился. Взяв ее руку в свою, я ласково прикоснулась губами к ладони, у самого запястья: — Иногда я думаю, что ты — совершенство, а иногда — что невыносимый контрол-фрик. И я не знаю, в чем причина того, что я не могу без тебя. Это объяснимо, но я не хочу это анализировать. — Да, лучше не стоит, — она улыбнулась, — будем считать, что это обычное магическое притяжение. И заурядная кармическая связь.