Страж за плечом твоим

8 Леви согласился неохотно. Всю дорогу до Митры он был мрачнее обычного и ворчал, что и без «этой срани» дел хватает. Эрвин и сам не испытывал восторга по поводу приема. Но раз «дело престижа», готов был потерпеть. За Леви он наблюдал с интересом. Тот несколько раз перечитал врученное ему приглашение, по лицу его пробежала тень. Приглашение было стандартным. Однако, заглянув туда, Эрвин увидел внизу, под обычным текстом подпись: Фрида Рейсс. В гостинице они делили одну комнату на двоих: Шадис экономил на всем. Так что у них хватало времени поговорить. Эрвин осторожно спросил, кто такая эта Фрида и почему ее имя под приглашением так смутило Леви. Леви посмотрел на него с недоумением. Он явно не понимал намеков. — Бурный роман юности? — кое-как сформулировал Эрвин. Леви уставился на него так, будто Эрвин сморозил несусветную глупость. — Во-первых, — ответил Леви, вернув нормальное выражение лица, — если бы это было так, я бы не стал об этом говорить. Я все-таки имею какие-то представления о порядочности. Во-вторых, нет. Мне бы это даже в голову не пришло. А ты пригибайся, когда в помещение входишь, а то, я смотрю, какая-то балка тебе голову повредила. — Он вдруг плотоядно облизнулся. — Хотя я бы многое дал, чтоб увидеть, как ее папашку кондрашка хватит, если к ней решит подкатить кто-то вроде меня. Они сидели за небольшим столом в углу комнаты. Свет из окна почти не достигал этого места, и в полумраке трудно было разглядеть лицо Леви, но выражение читалось. Он взял за верхние края чашку с чаем и сделал несколько глотков. Эрвина одолело любопытство. — Никогда не понимал, что связывает тебя с Рейссами, — сказал он. — Насколько я знаю, они тебе покровительствуют, но то, как ты о них говоришь… — Не «они». Он. — Леви помолчал немного, задумавшись. — В общем… Это вроде как тайна, но думаю, тут все так очевидно, что… Но не вздумай ляпнуть где-нибудь! Убью. — Эрвин кивнул. — Моя мать умерла, когда мне было лет пять. Мы жили в Подземелье… в общем, я бы тоже быстро скопытился, но появился Кенни и забрал меня к себе. Не знаю, откуда у него вдруг родственные чувства, но факт. — Все еще не понимаю, как это связано с Рейссами… — Ну… Это был дом Ури Рейсса. Насколько я понимаю, Кенни считался его телохранителем. Но в их комнате стояла только одна кровать. — Он отхлебнул чай и посмотрел Эрвину в глаза. — То есть… они… — Свечку не держал. Короче, Ури заботился обо мне, потому что Кенни притащил меня в его дом. Но отдаю покойнику должное: он меня любил и воспитывал, как родного племянника. — Что же ты их так не любишь… — А вот такое я неблагодарное говно, — ответил Леви, и Эрвин понял, что больше он не скажет ничего. У аристократических семей свои тайны и свои капризы. Почему бы бездетному Ури Рейссу и не взять под крыло сироту… Судя по всему, однако, большого пиетета к этой семье Леви не испытывал. Эрвин хотел спросить что-нибудь еще, но Леви поднялся из-за стола и заявил, что пора спать. Прием был вечером, и он хотел утром где-то еще побывать. В темноте было слышно, как Леви ворочается без сна. Рядовые как-то жаловались, что он не спит по полночи, а когда все-таки засыпает, кричит во сне — мешает спать остальным. Теперь Эрвин на своем опыте убедился, что спать с Леви в одном помещении — плохая идея. Он почти заснул, как услышал крик. Он резко сел на кровати. Крик повторился. Леви кричал негромко, но в ночной тишине его голос слышался будто бы сильнее. Эрвин зажег свечу. Леви лежал на спине и тяжело дышал во сне. Эрвин осторожно коснулся его плеча. Леви вздрогнул от прикосновения и проснулся, крепко сжав руку Эрвина. — Прости, — пробормотал он, отпуская руку Эрвина и садясь на постели. — Я… — Кошмары? — спросил Эрвин. Леви зашарил по столу у кровати в поисках папирос. Прикурил от свечи и ответил: — Да, с детства. Знаю, что мешаю всем… Извини, что разбудил. — У всех нас бывают кошмары… — Наверное… Эрвин посмотрел на него. Насколько можно было разглядеть в неверном свете, он выглядел непривычно напуганным. Рука с зажатой в пальцах папиросой едва заметно дрожала. Рубашка сползла с плеча, но он этого не замечал. — Что тебе снится? — спросил Эрвин. Леви докурил и неохотно ответил: — Друг детства. Не хочу об этом говорить. — Он снова улегся, накрываясь с головой одеялом. — Попробуй все-таки поспать. Неприлично на приеме носом клевать. Когда Эрвин проснулся утром, Леви не было. Вернулся он только под вечер. — Где ты был? — спросил Эрвин. — Кенни навещал. Вроде не сдох пока. Эрвин стоял перед зеркалом и воевал с галстуком. Проклятый кусок ткани никак не хотел ложиться ровно. — Давай помогу, — сказал Леви. Он подошел к Эрвину и развернул лицом к себе. — Это надо делать нежнее, а не дергать… Эрвин смотрел сверху вниз на его лицо и вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется схватить его за руки, заставить поднять на себя взгляд, а потом… Додумать он не успел. Леви закончил возиться с ним и принялся одеваться сам. Ему влезать в бальную одежду было, видимо, привычнее, чем Эрвину. — И почему нельзя идти в форме, — проворчал Леви, будто услышав его мысли. — С детства ненавижу эту херню. — Ну, с галстуком ты управляешься лучше меня, — улыбнулся Эрвин. — Да ну их на хуй… — Ты не в духе… — Я всегда не в духе. Ненавижу этот сраный город, сраные приемы и сраных аристократов. Уж лучше титаны, мать их. Выдав гневную тираду, Леви успокоился, извлек из-под подушки пистолет и спрятал его сзади за пояс. Эрвин хотел спросить, зачем ему оружие, но не стал. Мало ли какие привычки остались у Леви после службы в Полиции. В карете, однако, Леви ему сообщил: — Ходит слушок, что кому-то не нравится Разведкорпус. Кенни сказал, что это не они, какие-то фанатики или что-то вроде того. Что они выкинут, неизвестно. Так что без меня никуда не ходи. — Я, по-твоему, не смогу за себя постоять? — спросил Эрвин. — Я, по-твоему, буду зря языком чесать? — отозвался Леви, передразнивая его. — Ты не представляешь, сколько тут ебанутых… — Просто сумасшедших? — Ну, слушай… — Леви вздохнул. — Есть политика. Это отдельная хрень. Налоги там и прочее… А есть просто ебанутые, которым неймется. Ты вот когда-нибудь слышал о движении «Друзья титанов»? Не слышал, потому что мы их быстро и без шуму убрали, как только они стали проявлять себя. Титанов хотели спасать. Они ж вымирают, блядь. — Убрали просто за глупость? — спросил Эрвин. — Не совсем. Они одному пацану голову отрезали, когда он сказал, что хочет в Разведкорпус. Тихих психов мы не трогали. Эрвин поймал себя на мысли, что «мы» в речи Леви кажется ему странным. Он считал, что «мы» для Леви — это Разведка, но он, судя по всему, все еще относил себя к Полиции. — Не думал, что такое бывает, — сказал он вслух. — Это Митра. Чтоб она сгорела. Тут и не такое бывает. Кажется, приехали… В зале было многолюдно и шумно. Пахло женскими духами, жаром свечей и вином. Шуршали дорогие ткани, играла музыка, от гула голосов голова шла кругом. В толпе Эрвин потерял Леви из виду и обнаружил его только через полчаса среди танцующих. Он вел в танце темноволосую девушку в белом платье, они о чем-то говорили. Она улыбалась одними губами, Леви что-то говорил ей. Когда музыка кончилась, он проводил ее до банкетки у стены, поцеловал ей руку и отошел. Отыскал глазами Эрвина и подошел к нему. — Кто это была? — спросил Эрвин. — Фрида Рейсс, — неохотно ответил Леви. — Семейные разговоры. Чего не танцуешь? Вон, те девицы так на тебя смотрят, что мне даже неловко. Эрвин проследил его взгляд и увидел невдалеке нескольких девушек, которые, действительно, внимательно его разглядывали. — Неохота, — ответил Эрвин. Леви хотел сказать что-то, но ему помешали. Тяжелая рука с длинными узловатыми пальцами опустилась на его плечо. — Здорово, шкет! Леви даже не обернулся. Только вздохнул и обратился к Эрвину: — Эрвин, это мой дядя, Кенни Аккерман. — Здорово, — сказал Кенни, коснувшись полей шляпы. — Рук принципиально не пожимаю, звиняй. — Нализался уже, — чуть слышно пробормотал Леви. — Так халява ж, шкет! — Он наклонился к уху Леви и что-то прошептал. — Да, я видел, — кивнул Леви. Кенни молча отошел от них и скрылся в толпе. — Где Кит? — спросил Леви. — Разговаривает с кем-то из высших чинов, — ответил Эрвин. — Что не так? — Пока точно не знаю. Но вижу несколько подозрительных лиц… Жопой чую, вечер не будет томным. — Понятно. Эрвин не замечал никого подозрительного в толпе гостей, но Леви он верил. Леви хлопнул его по плечу. — Веселись, танцуй, ешь, пей. И не теряй меня из виду, — сказал он и растворился в толпе. Эрвин последовал его совету. Он встретил кое-кого из знакомых. Много танцевал и то и дело ловил глазами неровно стриженный затылок Леви. Далеко за полночь ему стало душно, и он спустился во внутренний двор, где можно было отдохнуть. Гостей там почти не было. Одна возлюбленная пара пряталась в беседке, и был слышен страстный мужской шепот и стыдливый женский. Чтобы не смущать никого, он свернул на тропинку, ведущую в сад. Он слегка захмелел, голову немного вело. Обычно он мало пил, но тут не рассчитал силы. Что за ним кто-то идет, он понял не сразу. Их было двое. Один вырос прямо перед ним на тропинке. Другой подошел сзади. Шеи коснулось что-то металлическое и острое. Эрвин замер. — Дернешься, убью, — сказал над ухом незнакомый голос. — Ну, рискни! — зло прошипел голос Леви. Эрвин осторожно обернулся и увидел Леви. Он стоял в трех шагах от них и целился в человека с ножом из пистолета. За его плечом возвышалась фигура Кенни. Пока Эрвин прикидывал, как выхватить у нападавшего нож, Леви выстрелил. Лицо Эрвина забрызгало кровью, человек с ножом рухнул замертво. Леви даже не дернулся от отдачи. — Второй тебе нужен? — спросил Леви. — Да, допросить бы, — отозвался Кенни, и Эрвину послышалось в его голосе что-то кровожадное. Аккерман-старший двинулся к перепуганному, но живому бандиту. Тот рухнул на колени и стал умолять. — Господин полковник! — успел завопить он прежде, чем тяжелый сапог встретился с его лицо. — Как вы меня задрали, фанатики ебаные, — проворчал Кенни и ударил его еще раз. Леви взял Эрвина за плечо. — Пойдем отсюда. Эрвин дал себя увести. В уборной Леви помог ему отмыться от крови. А потом Эрвина вырвало. Он не мог точно сказать, алкоголь тому виной или то, что Леви на его глазах убил человека. Мертвые тела он видел и раньше. Но одно дело, когда это делают титаны, другое… — Ты и раньше убивал? — спросил он, приходя в себя и вытирая рот. — Да, — спокойно сказал Леви. — Давай найдем Шадиса и вернемся в гостиницу. Какая я сволочь, обсудим потом. — Нет… Я… Я пьян… Извини. — Я три часа блевал после своего первого трупа. Не привыкай к этому. Леви вывел его из уборной, держа под локоть. — Ты невинная душа, капитан, — говорил он. — Ты даже представить не можешь, насколько люди хуже титанов. В толпе гостей Эрвин снова увидел Кенни. Он махнул племяннику рукой, Леви кивнул в ответ. Шадиса они нашли за карточным столом. Он проигрывал и был зол. — Пора домой, командор, — сказал Леви, положив руку ему на плечо. Шадис выругался, отдал проигранное и поднялся. — В чем дело? — спросил он. — Капитан слегка перебрал, — ответил Леви, кивая на Эрвина. — А, чтоб тебя Смит! — процедил Шадис. — Эй, Аккерман! Сыграем? — спросил один из сидящих за столом. — В другой раз. Как и из гостиницы, они ехали в разных каретах, и Эрвин попытался воспользоваться этим, чтобы разговорить Леви, но тот упорно молчал. Только в номере, когда они легли спать, Леви негромко заговорил: — Кенни сказал, эти двинутые уже не первый раз порываются убить кого-нибудь из разведчиков. И Шадис в курсе. Думаешь, он тебя за красивые глаза позвал? Ничего, я ему это припомню. Никто не полезет на командора. Они идиоты и не понимают, что ты, например, более трудная добыча. Кит — хороший боец, но трусоват. Надеюсь, теперь Кенни их перебьет всех. Эрвин вспомнил сцену в саду и кровожадное выражение лица Кенни, когда он подошел к тому типу. Ему стало жутко. — Ты… ты так спокойно это сделал… И теперь говоришь спокойно… — сказал Эрвин. Леви сел на кровати и закурил. — Во-первых, приди в себя. Ты же не барышня, чтоб в обморок от звука выстрела падать. И ты знал, где я раньше служил, знаешь, что обо мне говорят. Даже если отбросить всю чушь, останется очень много неприятных вещей. Во-вторых, не трепись о случившемся. В-третьих, твой приятель Найл ничуть не лучше. Просто смирись с этим. — Я не так наивен, как ты думаешь. Но… Ты так спокойно это сделал. Вот что меня поражает больше всего. Вы оба… для вас это нормально? Кенни, кажется, даже рад был, что ему есть, кого допрашивать… — У Аккерманов ядовитая кровь, — сказал Леви. — Что? — Ури так говорил. Думаю, это исчерпывающе. — Мой отец, — вырвалось у Эрвина. — Ты знаешь, что с ним стало? Леви замер. Даже в темноте было видно, что его лицо на мгновение исказилось, будто от боли. — Я не знаю точно, — медленно сказал он, — но… Я думаю, это был Кенни. Он никогда не рассказывал о том, чем занимался… Так что я могу ошибаться. Эрвину показалось, что он задыхается. Он повернулся к Леви спиной и прикрыл глаза. — Мне жаль, Эрвин... Он не договорил, оборвав себя на полуслове. Затушил окурок и лег. Довольно долго в комнате висела тяжелая тишина, потом Леви снова сел. — Если тебе полегчает, можешь мне врезать, — сказал он совершенно серьезно. Эрвин повернулся к нему и тоже сел. Целое мгновение он хотел сделать то, что ему предложил Леви, но все-таки сдержался. — Ты ни в чем не виноват, — сказал он. — Глупо срываться на тебе. — Предложение все равно в силе, — тихо произнес Леви. — Мне правда очень жаль, Эрвин. Я… я тоже учился у него. Он был хорошим человеком. Мне правда жаль. Эрвин вздохнул. В голосе Леви слышалось что-то незнакомое. Боль? Горе? — Это было давно, — сказал он. — Сейчас уже не имеет значения, что и кто… Леви ничего не ответил. Среди ночи Эрвин опять проснулся от его крика. И, как и прошлой ночью, разбудил его. Леви вздрогнул, проснулся. Эрвин не успел ничего сообразить, как оказался в крепких объятиях. Леви изо всех сил прижимался к нему и дрожал. Эрвин несколько растерялся. Осторожно обнял его. Минуты две или три они сидели, обнявшись. Дыхание Леви стало ровным. Он пришел в себя и высвободился из рук Эрвина. — Извини, — сказал он. — Ничего страшного. — Эрвин вдруг понял, что держит Леви за руку. — Я опять не даю тебе спать… — Все в порядке… — Я думал, — сказал Леви, высвобождая руку и потянувшись за папиросами, — ты меня теперь ненавидишь… — С чего бы? — Ну, я, как выяснилось, хладнокровный убийца, а мой дядя приложил руку у смерти твоего отца… Эрвин обнял его за пояс и притянул к себе. — Плевать, — глухо сказал он. — Леви… — Не надо, Эрвин. — Он выскользнул из его рук. — Вечер насыщенный был… Ты плохо соображаешь. Иди спать. Эрвин неохотно вернулся на свою кровать.