Страж за плечом твоим

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 10 Киту по возвращении на базу пришлось пережить крайне неприятный разговор. Леви с видимым усилием удерживался от того, чтобы приложить Шадиса мордой об стол. Кит решил, что рядового все-таки надо поставить на место, и посадил его под арест. Хотя он и признавал, что зря не предупредил подчиненных о возможной опасности, зарвавшегося коротышку следовало осадить. Леви безропотно отсидел двое суток и, казалось, не отказался бы остаться в камере еще на пару дней. В остальном жизнь текла спокойно. Шадис не торопился в новую экспедицию, и дни состояли из тренировок и безделья. Пришло лето, а вместе с ним — душные жаркие ночи. Леви не мог заснуть всю ночь. Незадолго до рассвета он оделся и вышел из казармы. В предрассветных сумерках едва можно было разглядеть лошадей в конюшне. Софи, его лошадь, узнала его и вытянула морду, слизывая с ладони хозяина кусок хлеба. — Поехали прогуляемся, девочка, — негромко сказал он, и она замотала большой головой, будто соглашаясь. — Тебе тоже жарко, да? Леви завозился с упряжью. Он уже выводил лошадь наружу, когда услышал знакомые шаги. С возвращения из Митры Леви избегал оставаться с Эрвином наедине. Но будто назло ему Эрвин, чтоб его, постоянно оказывался рядом с ним. Даже сейчас. В половине четвертого утра, вот же… — Далеко собрался? — спросил Эрвин, подходя к нему почти вплотную. — Знаешь, что бывает за самоволку? Леви хмыкнул и одним ловким движением оказался в седле. — Ты же меня не выдашь? — спросил он, не глядя на Эрвина. Эрвин погладил Софи по шее и попытался поймать взгляд Леви. — Ты не сказал, куда собрался, — напомнил Эрвин. — К озеру, — неохотно ответил Леви. — Если меня там не сожрут слепни, вернусь к восходу. — Слепни спят еще, — улыбнулся Эрвин. На его улыбку не ответили. — Можно с тобой? Леви дернул плечом и сказал, что дает ему на сборы пять минут. — Это все еще считается самоволкой? — спросил Леви, когда они въехали в лес. — Я же не один ушел, а с офицером. Он говорил так, что Эрвин не понял, шутка это или нет. Он неуверенно улыбнулся и сказал: — Кстати, об офицерах. Пока еще неофициально, но поздравляю с повышением, лейтенант. Леви натянул поводья и повернулся к Эрвину. — Ты серьезно? — Я видел бумаги на столе Шадиса. Скоро должны прибыть новобранцы, примешь отряд. — Ни за что… Я не собираюсь вести детей на бой. Пусть засунет себе свое повышение… — Кто сказал про бой? Пока будешь только тренировать… Леви вздохнул и тронул поводья. — Я не умею возиться с детьми, — негромко сказал он. — А кто умеет? Серьезно, от тебя я не ожидал такой реакции. Нам нужны офицеры. — Я понимаю, но… По-моему, Кит мне просто мстит. — Ну, не без этого, конечно, — усмехнулся Эрвин. Они свернули по едва заметной тропинке к небольшому озеру. От воды разливалась легкая прохлада. Где-то в ветках над головой надрывала горло кукушка. У берега бегали по воде водомерки. — Жарко, — пробормотал Эрвин, спешиваясь. — Я бы искупался. — Я пас, — отозвался Леви. Лошадей напоили и оставили пастись. Рассвело. Над землей едва заметно колыхался горячий воздух. Дышать тут было легче, чем в казарме, но жара… Леви стянул сапоги и снял рубашку. Расстелил на земле плащ и лег. Его разморило от жары и бессонной ночи, и он не заметил, как задремал. Когда открыл, наконец, глаза, увидел, как Эрвин выходит на берег. Мокрый, в одном нательном белье, которое самым бесстыжим образом облепило его ниже пояса. Обычно скрытая под формой, белая кожа блестела от воды. Леви сел и почти наощупь нашел в кармане куртки папиросы. Затянулся, не чувствуя запаха табака. Эрвин выглядел, как принц из книжки со сказками. И Леви изо всех сил старался на него не смотреть. Получилось плохо. Он, как заколдованный, скользил взглядом по обветренному, загорелому лицу, по молочно-белой коже… По всему этому невыносимо красивому, сильному телу. И ему казалось, что он умрет сейчас. Просто задохнется. Потому что воздуха ему не хватает, а вся кровь слилась в тугой ком в низу живота. Быстрее всего он умрет от стыда, если Эрвин заметит. Эрвин поднял руку, убирая с лица мокрые волосы. Леви успел заметить светлые волосы под мышкой и тонкий белый шрам на ребрах. Похоже было на порез от лезвия. Леви казалось, что Эрвин двигается неестественно медленно, будто ему это снится. При каждом движении под кожей перекатывались мышцы. Папироса давно кончилась, а Леви так и сидел, держа окурок в пальцах, и смотрел прямо на Эрвина. Он надеялся только, что выражение лица у него не слишком глупое в этот момент. Он все-таки пришел в себя, затушил и прикопал окурок. И продолжал сидеть. Эрвин улегся рядом с ним на плащ, вытянувшись во весь рост. Леви замер, не зная, что делать. Уйти было бы глупо. Говорить или просто повернуться к Эрвину он не мог. Он сидел, ссутулившись, глядя прямо перед собой, и старался думать о чем-то другом. — Леви, — позвал вдруг Эрвин. Леви вздрогнул, но не повернул головы и не ответил. Он услышал, как Эрвин пошевелился, потом почувствовал, как влажная после купания рука прикоснулась к его спине. Эрвин провел ладонью вдоль его позвоночника и сжал плечо. Леви замер и прикрыл глаза. Сердце пропустило несколько ударов. Лицо обдало жаром. Все тело вздрогнуло от ожидания… Эрвин сел рядом с ним и обхватил его рукой так, что Леви не смог пошевелиться. Не то чтобы он, впрочем, собирался. Другой рукой Эрвин поднял его лицо и заставил посмотреть себе в глаза. Провел большим пальцем по губам. Леви молча смотрел на него. Из-за расширившихся зрачков глаза Эрвина казались темно-синими, а не голубыми. Леви невольно застонал, неумело отвечая на поцелуй. Эрвин, не отрываясь от его губ, уложил его на плащ и прижал к себе. Скользнул губами по его шее, по ключицам. Снова поцеловал. Провел по бедру и спине. Приподнялся над ним. — У тебя мышцы каменные, — сказал он сиплым после молчания голосом. — Все в порядке? Леви понял, что впервые в жизни краснеет. — Да… — Он вздохнул, стараясь выровнять дыхание. — Просто… Я никогда раньше этого не делал… Эрвин осторожно провел пальцами по его лицу. Снова поцеловал его в губы. — Все хорошо, — сказал он. Он снова заскользил руками и языком по телу Леви. Боль и удовольствие — результат одного и того же процесса. Тело реагирует на прикосновение. Все просто. О боли Леви знал все. А сейчас… Сейчас ему было так хорошо, что почти больно. Его тело вздрагивало от каждого прикосновения. Дышать было трудно. Эрвин раздевал его так, будто это уже много раз происходило между ними. И так же легко разделся сам. От вида его полностью обнаженного тела Леви чуть не задохнулся. Он вывернулся из-под него, долго и с наслаждением целовал тело Эрвина. От него пахло водой, потом — и самим Леви. Эрвин притянул его к себе и поцеловал так, что у Леви заныли челюсти. Эрвин опрокинул его на спину. Обдал горячим дыханием его грудь и живот. Леви в голос застонал, засучил ногами, толкнулся навстречу влажному горячему рту. Зарылся пальцами в светлые волосы. Потом они лежали, обнявшись, и изредка целовались. Леви уткнулся лицом в грудь Эрвина и с удовольствием щурил глаза, чувствуя, как большие сильные руки крепко обнимают его. — Парадиз, — пробормотал он. — Что? — переспросил Эрвин. — Нет, ничего. Это я так. Леви вдруг рассмеялся. Эрвин зарылся пальцами в его волосы. Провел пальцами по его щеке. — Первый раз слышу, как ты смеешься. «Не первый», — подумал Леви и еще теснее прижался к Эрвину. — Можно спросить? — М? — У тебя правда никого не было? Почему? — Не знаю, — неохотно сказал Леви. — Тебя ждал, наверное. — Он приподнялся на локте и посмотрел Эрвину в лицо. — А что? Это плохо? — Нет. — Эрвин улыбнулся. — Просто мне это кажется странным. Ты такой красивый… Он снова погладил его по лицу, и Леви прижался щекой к его ладони. — Не льсти мне, — тихо сказал Леви. Он наклонился и поцеловал его. — Солнце взошло. Пора возвращаться. — Да, пожалуй. Обратно ехали молча. Туман возбуждения рассеялся, и Леви не был уже уверен, что ему все не померещилось. Однако свежая царапина от ногтей на шее Эрвина казался надежным свидетелем того, что происходило на берегу. Но все-таки ему трудно было поверить… — Приходи ко мне ужинать, — сказал Эрвин, когда они спешились. Леви вскинул на него взгляд. Эрвин говорил совершенно серьезно и улыбался. Он взял Леви за руку и притянул к себе. «Кто-нибудь увидит», — промелькнуло в голове у Леви, когда Эрвин властно обнял его и поцеловал. — Ага! Я так и знала, — раздался рядом голос Ханджи. — Давно подозревала! Она стояла в метре от них и улыбалась. Леви покраснел второй раз в жизни и завозился с Софи. — Ты ничего не видела, — сказал Эрвин. — Я могила, — рассмеялась Ханджи. Вечером, после ужина, Леви сидел на кровати Эрвина и курил. Эрвин лежал, положив голову ему на колени. Свободной рукой Леви гладил его по волосам. — Леви. — М? — Мне кажется… — Эрвин прокашлялся. — Я люблю тебя.