Страж за плечом твоим

15 Обещанная проверка нагрянула через неделю. Утром Эрвина разбудил стук в дверь. Леви неохотно вылез из кровати, натянул прямо на голое тело штаны и открыл дверь. Дежурный доложил, что командора и его помощника ждет внизу прибывший с проверкой командующий Пиксис. — Пятнадцать минут, — сказал Леви, покосившись на севшего в кровати Эрвина. — И дайте ему выпить, чтобы не скучал. Он закрыл дверь и закурил. По его лицу было видно, что утренний визит ему не в радость. Эрвин разделял его чувства. Против Пиксиса лично он ничего не имел, но проверка… — Я так понимаю, твоя кузина за нас не вступилась, — спросил Эрвин, пока Леви, не выпуская папиросы изо рта, помогал ему одеться. Леви хмуро взглянул на него. Эрвин тут же пожалел о сказанном. Он раздражался и срывался на Леви, и ему самому было это неприятно, но он ничего не мог поделать с собой. — А что она может сделать? Может только сказать своему папаше, что ей что-то не нравится. А папаша ее — редкостный мудак. Даже Кенни не такой мудак, как Род Рейсс. Я говорил тебе, она обещала с ним поговорить… Но это все. Однако нам повезло, что это Пиксис… Он, конечно, когда-нибудь утонет в канаве спьяну, но голова у него пока работает. Пиксис пребывал в благодушном настроении. В отличие от многих военных чиновников, которые не воспринимали угрозу титанов всерьез, он прекрасно понимал, что Разведкорпус человечеству нужен. Он был согласен, что сидеть под Тростом Разведке не с руки. Не давать командору добро на следующую экспедицию он смысла не видел. — Но, — добавил он, изложив Эрвину и Леви свои мысли, — это не мне решать. Они сидели в большой комнате, которую использовали для совещаний. Пиксис держал в руке стакан и время от времени отпивал из него. Эрвин хмуро наблюдал за ним. Ему нравился Пиксис, и он не мог не согласиться с Леви в его оценке, но его раздражало, что его никак не оставят в покое. Он опасался, что не содержится и скажет грубость. Словно угадав его настроение, Леви заговорил: — Слушай, Дот, мы с тобой прекрасно понимаем, что это все херня полная. Что нас проверять? Кто очень хочет что-то проверить, может с нами за Стены пойти. Все увидит своими глазами. Если жив останется, другим расскажет. Напиши отчет, и пусть оставят нас в покое. Пискис кивнул, отпил снова и сказал: — Да хрен с вами, мне-то что. Но последнее слово за королем… — С каких пор? — спросил Эрвин. — Его величество не вмешивается в дела военных… — Самому странно… Но так есть. Эрвин покосился на Леви. Тот заметно помрачнел. Идти против короля Эрвину и в голову бы не пришло. Но что это за новости? Королю не было никакого дела до Разведкорпуса, и теперь выясняется, что им нужно его одобрение. Эрвин нахмурился. — Что мы можем сделать? — спросил он. — Ждать. — Пиксис покачал головой. — Одно могу сказать: я на вашей стороне. Пиксис принял предложение позавтракать и отбыл только к обеду. Его визит прошел почти незамеченным для рядовых, но среди офицеров был воспринят без всякого воодушевления. Все, как и Эрвин, были недовольны, все ждали плохих новостей. После обеда Эрвин позвал Леви, Ханджи и Майка к себе в кабинет и кратко пересказал разговор с командующим. Этим троим Эрвин доверял полностью и безоговорочно. Ханджи и Майк были с ним еще со времен кадетки, а Леви… То, что Эрвин испытывал к этому человеку, он сам не мог точно описать. Любовник, друг, боевой товарищ, личный помощник — в любом порядке и сочетании. Эрвин не понимал, почему с самого знакомства привязался к нему, почему влюбился, но он верил ему, как себе, и в мире не было никого, к кому бы он был привязан так же сильно. Последнее время, правда, ему то и дело казалось, что Леви чего-то не договаривает и знает гораздо больше, чем показывает, но Эрвин списывал это на его «семейные дела». Он не сомневался, что Леви не стал бы от него скрывать по-настоящему важных вещей. Эта мысль успокаивала, но не до конца. Они давно были вместе, Леви спал с ним в одной постели и заботился о нем, снимая часть неизбежного бремени. Но время от времени замолкал посреди фразы, будто боясь сказать лишнее. Леви наверняка знал гораздо больше, чем Эрвин даже мог себе представить. Он был вхож в полицейские архивы, знаком с одной из самых влиятельных семей в столице, его дядя все еще служил в Полиции, хотя лет ему было уже достаточно много. Леви давно уже сменил место службы и как разведчик был незаменим, но все еще спал с пистолетом под подушкой, так же отлично стрелял. «Что ты такое, Леви Аккерман?» — иногда спрашивал мысленно Смит и не находил ответа. — Зачем позвал-то, командор? — спросил Майк, усевшись поудобнее и положив ноги на стол. Ханджи внимательно посмотрела на Эрвина, Леви сидел в углу, курил и молчал. — Посоветоваться, — ответил Эрвин, обводя всех троих внимательным взглядом. — Разведкорпус могут распустить. Встает вопрос: что тогда делать? Леви поднял на него глаза. В его взгляде промелькнуло что-то вроде беспокойства, но он снова опустил глаза и ничего не сказал. Возможно, он уже догадался, к чему клонит Эрвин. Что ж, тем лучше. Эрвина давно беспокоила мысль о роспуске, план на этот случай тоже давно созрел. Он никогда, правда, не думал, что ему действительно придется это всерьез обсуждать. — А какие варианты? — спросил Майк. — Их два, — начал Эрвин. — Либо подчиняемся, и дальше каждый решает для себя, либо… — Он снова обвел их взглядом. — Либо мы не позволяем похерить все, чего добились бесчисленными жизнями павших. С минуту в кабинете висела тишина. Они поняли. Поняли, но никто не решался сказать хоть слово. Леви потушил окурок и поднялся. — Погоди, командор, — сказал он ледяным тоном, — ты нам сейчас предлагаешь устроить военный переворот, если правительство не согласится с твоими планами? — Эрвин? — выдохнула Ханджи. — По-моему, это правильно, — сказал Майк. — А ты что взъерошился, Леви? На виселицу нас теперь отправишь, а? — Нет, — спокойно ответил Леви. Он смотрел только на Эрвина. — Это — чистое самоубийство, командор. Я тебе уже говорил и еще раз скажу: люди хуже титанов. Твой же приятель Найл выпустит тебе пулю в живот и не поморщится. Даже на могилу плюнуть не придет. Это с титанами шансы пятьдесят на пятьдесят: сожрут или нет; а тут — шансов нет. Вообще. Погоди! Если ты решишься на это, я пойду за тобой. Но чем ты собираешься сражаться? Перочинными ножами против огнестрела? Не сходи с ума, командор. Я понимаю, что тебя достало это все, но… — Полицейские шавки всегда трусоваты, — тихо сказал Майк себе в усы. Леви перевел на него взгляд. — Я, как и ты, ношу крылья свободы, дубина, — зло выдохнул он. — Но вы, блядь, правда не понимаете, что такое война с людьми, а не с титанами. — Куда уж нам-то, сирым и убогим! Думаешь, мы тут щенки зеленые? Или рад компромату, а? У тебя же наверняка на каждого по толстой папке… — Не бойся, — огрызнулся Леви, — за тобой только пьянство и беспорядочные половые связи замечены, за это не вешают! — А что не так с половыми связями? Завидуешь? Не всем же… — Не забывайтесь, майор! — гаркнул Эрвин. — И ноги со стола убери! — Извините, командор, — буркнул Майк, убирая ноги. — Леви прав, — сказала Ханджи. — Я понимаю, что тебе, Майк, хочется пасть смертью храбрых, но на тот свет торопиться не стоит. Однако… — Она сняла очки и потерла глаза. — Если говорят о роспуске, нам надо быть готовыми ко всему. И к бунту тоже. Речь в конце концов идет не о нас, а о человечестве. Эрвин кивнул, и Ханджи продолжила говорить. Какая бы сумасшедшая она ни была, у нее отлично работала интуиция, соображала Ханджи быстрее многих и умела думать на несколько ходов вперед. Во-первых, рассуждала Ханджи, надо понять точно, в каком мы положении. Трост далеко от столичных шишек, и что там творится… Одним слалом, она не ставил под сомнения сведения от Пиксиса, но допускала, что он и сам может знать и понимать далеко не все. Во-вторых, если дойдет до драки, понадобится оружие. И не перочинные ножи, как обозвал лезвия Леви, а ружья и пистолеты. А то и пушки. А это означает или черный рынок, или… Или что-то еще, она не знает. — А еще база, — прервал ее монолог Леви. — Достать оружие не так сложно. Есть цепочки, были бы деньги. Пули и порох можно самим изготовить. Четырехглазая справилась бы. Но нельзя хранить это здесь. Эрвин задумался. Он и сам думал об этом. Но где?.. — Замок Утгард, — сказал Майк. — Я вырос в тех краях. Место дикое, по слухам, там куча призраков, так что местные туда не суются. От Митры далеко, хозяева замка туда не здят. Стены крепкие. — Я знаю, где это, — кивнул Эрвин. — Надо только придумать законное основание, чтобы бывать там. — Ну, это наименьшая из наших проблем, — сказал Леви, снова закуривая. — Это как? — удивился Майк. — Очень просто. — Леви пожал плечами. — Это мой замок. Повисло молчание. Эрвин уставился на Леви, Ханджи забыла дышать, а Майк сидел с открытым ртом. — Откуда у тебя замок? — спросила Ханджи. — Как тебе сказать… Лорд Утгардский нихуя в карты играть не умеет, а за стол садится. — Охренеть, — сказал Майк с явным уважением в голосе. — Может, ты нам карт-бланш на экспедиции выиграешь, раз такое дело? — Если придется сесть за стол с королем… — Леви усмехнулся. — Слушай, Эрвин, все документы, подтверждающие мои права, в Митре, в банке. Отпустишь в отпуск, заберу. Эрвин кивнул. Разговор прошел не так, как он думал. Впрочем, чего именно он ждал, он и сам не знал. — Вот что, — сказал он. — Рядовым и младшим офицерам знать о наших делах пока ни к чему. Торопиться тоже не стоит. Подождем решения об экспедиции. Если мы сейчас, сразу после визита Пиксиса с проверкой, начнем слишком активно шевелиться, это будет подозрительно. Но дядю навести, Леви, если хочешь. А пока… Ждем. Свободны. Леви запер за Ханджи и Майком дверь. — Что ты задумал, Эрвин? — спросил он. — Ты правда думаешь… — Да, думаю, — оборвал его Эрвин. — Какой у меня выбор? Если они не хотят, чтобы мы продолжали… Я не успокоюсь, пока… — Я знаю, Эрвин. Знаю и понимаю. Но… Я себе не прощу, если с тобой снова что-то случится. — Снова? — переспросил Эрвин, но Леви не ответил. — Налей выпить. Леви открыл шкаф, где высились бутылки. На Эрвина накатила усталость. Такое последнее время случалось с ним все чаще. Физически он был абсолютно здоров. Военные врачи говорили, что на нем пахать можно. И все же накатывало на него чувство бесконечной усталости. Будто он уже старик. Леви поставил перед ним стакан. Осторожно обнял его за плечи. Приложил прохладную руку к его лбу. Эрвин прикрыл глаза. С Леви было не столько спокойно, сколько… Правильно, что ли. Как дома. В доме в Митре, где он жил до смерти отца… Где… «Я никогда не видел живых собак», — кто это говорил? Тогда, давно, в другой жизни. — Эрвин, — тихо сказал Леви. — У тебя лоб горячий… — Правда? — Да. — Леви на мгновение прижался губами к его лбу. — Да, горячий. Может, ляжешь отдохнуть? Мысль была заманчивая. Но надо было еще разобраться с бумагами, написать несколько писем — пустая формальность, но пренебрегать ей не стоит. А в соседней комнате — их общая постель. И можно лежать, обнявшись, целоваться время от времени или даже… Потом он бы смотрел, как Леви курит, выпуская белый едкий дым в потолок. А потом можно было бы еще раз… Ладно, это может подождать до ночи. — Дел много, — сказал он вслух, пододвигая к себе стопку бумаг. Леви сел за стол напротив него. — Помочь? — Нет… Посиди тут… Леви пожал плечами. Эрвин погрузился в бумаги. Хозяйственные дела требовали его подписи или различной степени важности решений. Леви молча наблюдал за ним. Время от времени Эрвин вскидывал на него взгляд. За эти годы Леви стал для него незаменим. Особенно после вступления в должность. Когда-то он был наивен и думал, что, став командором, сможет сделать для человечества гораздо больше, но быстро понял, что реальной власти у командора не так много. Он отвечал за жизни и здоровье людей, за лошадей, продовольствие, газ и лезвия, а над ним стояли люди, требующие от него постоянных отчетов, ответа за каждый потраченный медяк, результатов — желательно, не требующих затрат. Один вечерний туалет фаворитки его величества обходился казне дороже, чем месячное содержание Разведкорпуса, но кого это волновало… Иногда Эрвин в сердцах думал, что Леви прав: люди хуже титанов. Гораздо хуже. Эрвин сомневался время от времени, что правительство заинтересовано в возвращении человечеству земель за Стенами. Ему даже приходило в голову, что титаны бродили за Стенами не случайно. А истинный враг, кто бы он ни был, находился внутри Стен. Этими своими мыслями он с Леви не делился. Обидно было думать, что человечество, за которое он сражается, на самом деле против него. Леви снова подошел к нему. Провел рукой по лбу и волосам. — Никуда твои бумажки не денутся. Иди спать. Эрвин вдруг понял, что ему очень жарко. И, действительно, хочется спать. — Надо утром все отправить, — глухо сказал он. — Могу за тебя подпись поставить, — ответил Леви. — Здоровье дороже. Я серьезно, Эрвин. Ты белый, как полотно, и у тебя жар. Или в кровать. Вряд ли тут вопрос жизни и смерти. Эрвин сдался. Уж слишком соблазнительной была мысль лечь… Он поднялся и прошел в комнату. Леви помог ему стянуть куртку и избавиться от сапог и ремней. — Ненавижу болеть, — сказал Эрвин, укладываясь в кровать. — Ничего, отлежишься, и все. У Кенни такое бывало, когда он на службе зашивался… Ури ему бульон варил. Сам. Что меня всегда удивляло, потому что он в жизни сам ничего не делал. Эрвин усмехнулся. Леви иногда кормил его такими историями. И это почему-то казалось трогательным. Хотя упоминание Кенни и задевало немного. Однако было приятно видеть, что у Леви есть простые человеческие чувства. И что никому, кроме Эрвина, он о таких вещах не рассказывает. Эрвин протянул руку и увлек Леви на кровать. Прижал к себе. Уткнулся носом в его макушку. — Дай хоть сапоги снять, — хмыкнул Леви. Эрвин разомкнул объятия. Леви стал раздеваться. Он был худ и мал ростом, но его тело источало силу. Однажды Эрвин видел, как Леви с Майком мерились силой на руках, и Леви победил, даже не особенно напрягаясь. Леви с Майком постоянно соперничали. И если когда-то Леви просто ревновал, что Эрвин еще мог понять, теперь они больше походили на двух подростков, борющихся за лидерство. Леви потеснил Майка с места лучшего бойца, и Майка это заметно задевало, хотя он и старался не подавать виду. Но отвратительная эскапада на совещании говорила сама за себя. Леви, впрочем, тоже за словом в карман не лез. Эрвин гадал, что будет, если они сцепятся всерьез. Как командор он, конечно, не мог такого позволить своим подчиненным. Как любовник болел за Леви и был уверен, что он победит. Леви стянул рубашку. На груди краснели свежие царапины — отметка, оставленная Эрвином сегодня ночью. Со времени вступления в должность тело Леви стало для Эрвина способом снять напряжение. И, сам того не замечая, Эрвин не всегда рассчитывал силы. Леви не возражал и не сопротивлялся, только морщился иногда. А Эрвин сходил с ума, когда видел его кожу, чувствовал, как напрягаются стальные мышцы под его руками. Он целовал его, оставлял следы зубов и засосы, царапал. И с удовольствием слушал стоны и вздохи. — Ты же болеешь, — сказал Леви, подставляя шею под поцелуи. — Откуда у тебя столько сил только… Эрвин поймал его губы и с силой прижал к себе. Леви зарылся пальцами в его волосы. — Погоди… — Леви попытался вывернуться. — Ты меня так сжал, что дышать нечем… — Прости… Эрвин снова поцеловал его. С силой сжал его бедра. Леви сдавленно охнул. — Слушай, Эрвин, — сказал Леви, осторожно гладя его по волосам, — ты можешь не накидываться на меня, как титан? — Что? — Эрвин приподнялся над ним. — Нет, ничего… — Леви прикрыл глаза. — Делай что хочешь… Эрвин посмотрел на него. Тонкие губы сжаты, глаза закрыты. — Леви… Что не так? — Я же сказал, все нормально. Если не собираешься меня трахать, я покурю. Он потянулся за пачкой папирос на тумбочке. Эрвин повернулся на спину. Что-то было не так. Он уже не первый раз замечал это, но обычно ему было не до выяснения. — Кажется, я все-таки заболел, — сказал он вслух. — Прости. Леви положил руку ему на лоб. — Я не врач, конечно, но похоже на то. Поспи, командор. — Леви… — М? — Что не так? Ну, когда мы… — Все нормально. — Он потушил окурок и лег, положив голову Эрвину на плечо. — Правда. — Ладно, тогда другой вопрос. Что вы с Майком как с цепи сорвались сегодня? — Ни хрена себе! Он меня назвал полицейской шавкой! Причем ни с того ни с сего! — Да вы постоянно лаетесь. И я не понимаю почему. — Я ему не нравлюсь, он мне не нравится. Вот и все. — Я вроде Разведкорпусом командую, а не школьниками… Эрвин притянул Леви к себе и закрыл глаза. Влепить бы обоим по два наряда вне очереди и посадить на губу. Пусть охолонутся. — Извини. Майк — твой друг, хороший офицер, и я его уважаю. Но иногда он меня раздражает. — Леви вздохнул. — Но мы взрослые люди, хоть нас и заносит. — Ты что, до сих пор ревнуешь? — спросил Эрвин. — Нет. Я же знаю, что у вас давно ничего нет… Да и Нанаба… Просто он меня иногда бесит. Спи уже, а. Ты больной, тебе положено. Эрвин крепче обнял его и почти сразу заснул. Утром он чувствовал себя гораздо лучше. Леви был прав: надо было отлежаться. Леви возился со своим отрядом, гоняя их на тренировке. Эрвин возился с бумагами. Дежурный принес свежую почту. Среди прочего пришел приказ передислоцироваться поближе к Шиганшине. Это были хорошие новости. В другом конверте был приказ ему лично в течение трех дней явиться в столицу — пред королевские очи. Это были так себе новости. — Что, король лично тебя требует? — спросил Майк, когда они обедали все вместе во дворе. — Да. Хорошо это или плохо, пока не могу сказать. — Леви, а ты бывал при дворе? — спросила Нанаба. — Нет, — улыбнулся Леви. — Но я как-то допрашивал королевского камердинера. — Хорош пиздеть-то, — хмыкнул Майк. — Не смей отвечать, — обратился Эрвин к Леви. — А ты, хватит его задевать. Мне и без ваших закидонов головной боли хватает. Леви ничего не сказал, Майк тоже. Эрвин вздохнул. С этой проблемой он хотя бы разобрался. Оставалось разобраться с остальным миллионом.