Страж за плечом твоим

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ 27 — Не спится? — спросил Леви, выходя на балкон. Казарму перестроили, и в их с Эрвином спальне теперь был выход на небольшой балкон, где в теплую погоду можно было покурить или просто подышать воздухом. Леви обычно усаживался на широкие перила и, ощущая пустоту за спиной, с удовольствием прикрывал глаза и затягивался. Эрвин боялся, что он упадет однажды, но ничего не говорил: с Леви это было бесполезно. Когда Эрвина мучила бессонница, он выходил на балкон и стоял, глядя в ночь. Леви мог только догадываться, о чем он думает. Он подошел к Эрвину, обнял его за пояс. За минувшие пять лет обида несколько улеглась, и Леви вернулся к старым привычкам: он проводил все свободное время рядом с командором, и со стороны казалось, что размолвки никогда не было. Эрвин подозревал, что это лишь иллюзия, но все же стало немного легче. Когда Леви рядом, ему проще справляться с обязанностями, легче дышать. Как-то они сидели в столичной гостинице после совещания, и почему-то разговор свернул на романтическую тропу. Леви вдруг спросил, почему люди выбирают друг друга. Эрвин признался, что не знает. Зато он точно знал, что не представляет жизни без Леви. Этого ему было достаточно. Эрвин повернулся к нему, обнял и прижал к себе. Леви уткнулся носом в его грудь. — Да, — сказал Эрвин. — Душно. — И экспедиция на носу, — подхватил Леви. — А ты тут в одних кальсонах на ветру стоишь. Простыть хочешь? — Я не простужусь, — отозвался Эрвин. — И на мне еще рубашка. Леви поднял голову, и они поцеловались. — Чаю хочешь? — Нет. Леви кивнул и запрыгнул на перила. Он закурил. Эрвин осторожно обнял его одной рукой. — Когда-нибудь ты сверзишься и переломаешь себе все кости. — Ладно тебе. Тут второй этаж, не так уж и высоко. — Если я тебе прикажу больше так не сидеть, ты же не послушаешься, да? — Да. Эрвин притянул его ближе к себе и крепче обнял. Леви едва ощутимо поцеловал его волосы, свободной рукой сжал его плечо. — Так какого хрена ты не спишь? — Думаю. Леви не стал спрашивать, о чем он думает. И так ясно. Надо готовиться к экспедиции. И опять не хватает денег, надо убедить столичных шишек в том, что экспедиция нужна, нужна именно сейчас… Еще и зима была очень холодная, и часть личного состава они потеряли из-за эпидемии простуды. Эрвин тоже болел, и Леви ужасно беспокоился за него. Пару дней Эрвин пролежал почти в беспамятстве. Он бредил и несколько раз Леви слышал, как он зовет Сандру, собаку из своего детства. У Леви сжималось сердце, и он осторожно целовал Эрвина в мокрый от пота лоб и шептал: «Тихо, тихо, Эрвин, все хорошо, мы здесь». Двое суток Леви не спал и не ел, почти не курил, не отходя от Эрвина ни на шаг и никому не позволяя трогать его. На столе ждали вечные бумаги, и Леви кое-что подписал за Эрвина, что-то отложил на потом. Некоторые он просто сжег, полагая, что Эрвину, даже после выздоровления, это читать ни к чему. Когда Эрвин спал, Леви прислушивался к его дыханию, улавливая малейшие изменения. На третий день Эрвин открыл глаза и посмотрел на Леви ясным взором. «Жрать хочу», — глухо сказал он и снова закрыл глаза. Леви рассмеялся и крикнул дежурным, чтобы принесли командору завтрак. А теперь этот придурок в одном белье торчит на балконе, еще и Леви выговаривает за то, что он сидит на карнизе. Леви едва ощутимо ущипнул его. — Ты что? — Ничего. Просто кое-кто тут недавно лежал в жару и бреду, а теперь стоит тут без штанов. — Сейчас тепло. Эрвин улыбнулся. Леви не видел его лица, но слышал по дыханию. — Давай вернемся в постель, — сказал он вслух. — Есть дела поинтереснее, чем торчать тут. Он докурил и обхватил Эрвина обеими руками за шею. Они долго целовались. Откуда-то снизу доносились голоса: перекликались дозорные; в конюшнях фыркали лошади, переступая с ноги на ногу — этого Леви слышать не мог, но знал, что лошади всегда шумят, так что ему достаточно было представить себе их, чтобы их фырканье донеслось до него. В прошлом году он приобрел новую лошадь. Та кляча, которую он взял после Шиганшины, за четыре года так и не потеряла привычки вихлять и показывать характер в самый неподходящий момент. Эта была лучше. Как и Софи, гнедая, с умными нежными глазами, она отличалась обманчиво флегматичным нравом, в нужный момент проявляла норов. Он назвал ее Фридой, и Эрвин не стал ни о чем спрашивать. Леви сам не знал, почему выбрал такое имя. Это имя. Он никогда не любил Фриду Рейсс, но когда она умерла… Что-то изменилось. С Фридой погибло что-то важное для него. Что-то, что он не мог вернуть. Думая о ней тогда, сразу после ее смерти, он понял, что в сущности она неплохой человек (была неплохим человеком). Да, они терпеть друг друга не могли, но что с того? Леви сам себя с трудом терпел, чего ждать от нее? Быть может, думал он, будь Рейссы обычной семьей, между ними не было бы непреодолимой стены и враждебности. Ведь тогда ему не на что было бы злиться. И не нужно было бы хранить их страшные тайны. — В комнате так душно, — сказал Эрвин. — Но если тебе холодно… — Мне не холодно. Тебе холодно. Эрвин рассмеялся. — Со мной все нормально, не переживай. — Тс. Жопу отморозишь. Кровью ссать будешь. — Прекрати, — спокойно сказал Эрвин, помогая ему слезть с карниза. — Я тебя понял. Пойдем в кровать. В комнате правда было душно, и Леви оставил балконную дверь открытой. Эрвин увлек его в кровать и быстро избавил от одежды. Леви не возражал. Эрвин долго целовал его, покрывая поцелуями его тело. Леви блаженно закрыл глаза. Ему было до ужаса хорошо сейчас. Он глухо стонал под Эрвином и крепко впивался ногтями в его плечи. — Я люблю тебя, — выдохнул Эрвин перед оргазмом. Леви крепче обнял его и прикусил кожу на его шее. Он не успел кончить, и Эрвин, все еще тяжело дыша, обхватил его член. Потом они долго лежали, пытаясь отдышаться. Леви ужасно хотел курить, но не хотел шевелиться. Эрвин навалился на него, так что пришлось бы спихнуть его с себя, а рядом с ним было так хорошо, так тепло и уютно. Леви лениво поглаживал его по руке и спине, слушал его дыхание. За окном уже светлело небо, скоро подъем, и опять надо будет заниматься делами. Тренировки, хозяйственные вопросы, бесконечные бумаги. — Леви. — М? — Слушай, — Эрвин говорил тихо, почти шептал Леви в ухо, — если мы победим… Если мы их уничтожим или прогоним… Титанов… Вряд ли это возможно, но допустим, что мы победили. Что ты тогда будешь делать? Он приподнялся, глядя Леви в лицо. Ему нужно было знать. Это не праздное любопытство. Леви облизал губы. — Не знаю, — честно сказал он. — Никогда об этом не думал. А ты бы что стал делать? Эрвин лег на спину, заложив руки за голову. Леви сел и потянулся за папиросами на тумбочке. — Вышел бы в отставку, — ответил Эрвин. — Купил бы дом. И никогда больше не брал в руки оружие. — Он помолчал немного и добавил: — В детстве я думал, что буду учителем, как отец. А потом… Он оборвал сам себя. Леви бросил на него короткий взгляд. Он знал, что «потом». И его убивало то, что он не мог сказать об этом Эрвину. — Не стал бы ты сидеть дома, не пизди. — Леви никак не мог прикурить. — Поперся бы изучать возвращенные земли. — Ну, наверное. Но потом бы все равно осел где-нибудь. А ты так и не ответил. Леви повернулся к нему. Он наконец прикурил и с удовольствием затянулся. — Я бы был с тобой, — сказал он. — Мало ли, что там еще, кроме титанов. Кто-то должен твою жопу вытаскивать из неприятностей. Он рассмеялся, Эрвин тоже. Они взялись за руки и долго молчали. Эрвин лежал, глядя на дым от папиросы. Он вился по комнате, и в его узорах проступало что-то ужасно важное. Последнее время Эрвину часто приходил в голову вопрос, который он задал Леви. Он не верил, что победа так близко. Но кто знает? Рано или поздно все должно закончиться. Леви сказал, что был бы с ним. Да. Именно это Эрвин и хотел услышать. Почему-то он боялся, что в мечтах Леви о мирной жизни ему, Эрвину, места не будет. Леви никогда не говорил, что любит его. — Леви? — Что еще? Может, подрыхнем хоть немного? Леви затушил окурок в пепельнице и нырнул Эрвину под бок, натянул на них обоих одеяло. — Я люблю тебя, — сказал Эрвин, обнимая его. — Я знаю. Давай спать, а? Тебе надо поспать хоть немного. Экспедиция состоялась через несколько недель. С самого утра в тот день у Леви на душе было паршиво. Он мрачно ворчал, что лучше было бы отложить ее до лучших времен. Но Эрвин на его мрачные прогнозы не реагировал. Если бы он откладывал каждую экспедицию, которая казалась Леви неудачной, Разведкорпус бы давно расформировали за ненадобностью. Они выходили через ворота Троста: Эрвин хотел пройти в Шиганшину и разведать там обстановку, через Трост путь был короче. Толпа встречала их почти праздничным гулом. Среди гражданских мелькали нашивки с мечами: кадеты, которым предстояло уже на другой день выбрать место службы, тоже стояли в толпе. Леви услышал, как кто-то выкрикнул его имя, и обернулся. Он узнал голос Йегера. Эрен стоял в толпе, забравшись на перевернутый ящик и горящими глазами смотрел на разведчиков. Он что-то восторженно шептал стоявшей рядом с ним девушке с красным шарфом на шее. Наверное, за четыре года он успел позабыть, как Леви допрашивал его, и на лице его читался только восторг. — Вот же, завалите хлебальники, — пробормотал Леви. — Поклонники замучили? — Ханжи услышала его слова, и ей захотелось подразнить его. — А знали бы они, какой ты чистоплюй, сразу бы уважать перестали. — Заткнись, четырехглазая, — вяло огрызнулся он. Она хотела ответить, но тут Эрвин объявил, что ворота открыты. Его голос громом пронесся над толпой и разведчиками; когда он затих, стояла тишина. И в полной тишине они выехали за ворота Троста. Леви на мгновение закрыл глаза. Он хорошо помнил, что тут творилось пять лет назад. Помнил, как его переполняли гнев и отчаяние. Они уже возвращались сюда. Взять хоть тот день, когда Изабель умчалась за разрушенные ворота… Но обычно они выходили через Каранес, а это была другая часть стены. Не Шиганшина. Не то место, где разверзся Ад. Где он застрелил гарнизонного. Где от криков людей и лая собак закладывало уши. Он видел все это снова. В тех же декорациях. Леви тряхнул головой и пришпорил лошадь, нагоняя командора. — Леви, ты идешь на восток, — сказал Эрвин. Леви кивнул. Он свистнул своим, увидел, как Петра и другие повернули в указанном направлении, и умчался вперед. Надо найти место, где оставить лошадей. Титанов пока не было видно. Невероятное везение. Надо этим воспользоваться и спрятать лошадей. Он заставил себя думать о лошадях, а не зацикливаться на воспоминаниях. Но память — страшная штука. Леви завидовал людям, которые умеют забывать. Они оставили лошадей в уцелевшем дворе у привязи. Наверное, это была гостиница. Над дверью в сломанной стене висел знак с изображением кровати. Леви вспомнил, как давным-давно, миллион лет назад, они с Эрвином отправились прогуляться сюда, в Шиганшину. Эрвин тогда был капитаном, а он только стал лейтенантом. На лице Эрвина еще не застыла вечная печать забот, он еще был легким, веселым. Они бродили по местному рынку, на них косились, замечая нашивки. Сидящие у Стены гарнизонные улюлюкали им вслед. Но стоило Леви один раз обернуться, они умолкли. Леви моргнул и махнул рукой, чтобы отряд перешел на УПМ. Вовремя. Титаны шли им навстречу, раззявив мерзкие пасти. Их было пятеро. Половина отряда грохнула двух, другая половина — еще двух. Центрального взял на себя Леви. Показались еще титаны. Разведчики мчались, перепрыгивая с дома на дом. Леви не видел и не слышал ничего, весь превратившись в рефлексы и инстинкты. Пока все было хорошо. Пока все были живы. Пока. Десятиметровый титан схватил рядового и засунул его в рот, как конфету. Рядовой еще что-то кричал. Леви не разобрал слов. Он кинулся на титана и убил его. Рядовой лежал на земле. Кишки его вывернуло наружу. Изо рта текла кровь. Петра сидела около него на корточках. Она встретилась глазами с Леви, и он все понял. Но все-таки спросил: — Как он? Петра не успела ответить. Рядовой дернулся и протянул руку к Леви. — К-капитан… — Он закашлялся; кровь брызнула Леви на лицо. — Я… Моя смерть… не напрасна? Леви посмотрел на Петру. Она готова была расплакаться, но держалась. — Конечно, не напрасна. — Леви сжал его руку. Она была холодная и влажная. — Ты сделал все, что нужно. Даже больше. Ты… — Капитан… — Леви взглянул на нее. — Он мертв. Леви поднялся на ноги. — Думаешь, он слышал? — Да. Он ушел с миром. Она улыбнулась ему. Но времени на разговоры не было. Леви хотел дать приказ двигаться дальше, как появился Эрвин. Он примчался на взмыленной лошади. Явился лично, а не отправил в воздух сигнал. Что-то серьезное. — Леви! Мы уходим! — Уже? — тупо спросил Леви. — Мы тут зря жопы рвем? — Титаны… Все титаны идут к Тросту. Что-то случилось. Как пять лет назад. У Леви сжалось горло.