*****
— Как же я об этом мечтаю, — Джонатан Майерс кладет себе на поднос салат, а затем просит налить томатного супа. — О чем? — Джастин совершенно не голоден, но нужно что-то взять в рот и, отмахиваясь от пришедших на ум развратных мыслей, тоже останавливает выбор на томатно-сырном супе. — Ты в каких облаках витаешь? — друг раздраженно смотрит на приятеля, понимая, что тот вообще ничего не слышал из сказанного им. — Когда этот дурдом закончится, вот о чем. Этот придурок влепил мне низший балл за ответ, когда как я вполне себе развернуто ответил. С географией у меня все в порядке. Чтоб он в аду сгорел, — Джон берет тарелку из рук повара и ставит его на поднос, а затем выбирает вилку с ложкой. — Я думал, что хуже, чем у нас, преподов быть не может, но.. — А где Гордон? — Джастин перебивает, ища взглядом свободный столик в школьной столовой. — Мы же договорились с ним пообедать. Их третьего приятеля распределили в другой класс, так что встречаться друзьям приходится только на переменах. — Для него же лучше, если он не появится, — Майерс бухтит себе под нос, с громким стуком ставя поднос на освободившийся стол. — Да, прекрати, — Джастин морщится, раздражаясь проблеме Джонатана: все, блядь, трахаются, кроме него. — У них роман! — тот возмущенно мешает ложкой суп, а затем запихивает чуть ли не пол-ломтя хлеба себе в рот, имея ввиду свою сестру и своего лучшего друга. — А ты что хотел? Одноразовый трах? — Тейлор пробует суп, замечая, что тот вполне себе съедобен. — Аппетит приходит во время еды. — Решил уже, с кем пойдешь на выпускной? — Майерс жалеет, что затронул тему с романом, и пытается переключиться на более приятную. — Пф-ф-ф… — Джастин фыркает, — издеваешься? Он заглатывает суп, как удав, и открывает пакет с соком. — Золушкой решил заделаться? — Джонатан стебет друга, соскребая остатки своего супа со дна тарелки. — Вообще не пойду, только на официальную часть, — Джастин откидывается на спинку стула, рассеянным взглядом скользя по толпе, и вдруг… — Твою мать! — Что? — Майерс жует салат, поворачивая голову в ту же сторону. — Блядь… — Тейлор округляет глаза, а затем щурится, пытаясь вспомнить. — Это тот парень. С пустыря. Джастин какое-то время назад рассказал друзьям про Хоббса, и Майерс, понимая, о чем идет речь, сканирует толпу школьников. — Который? — Вон тот в клетчатой рубашке. — Эта шмакодявка? — А ты думал, Хоббс выберет качка? — Уверен, что он? — Да… — Джастин пытается вспомнить подробности. — Да, это он. У меня художественная память. Пошли. Он решительно встает и направляется к какому-то шуганному пацану, который, присев на край стула, пытается открыть колу. — Куда? — Майерс восклицает, но все же встает и следует за другом, не понимая, что тот хочет. — Привет! — Джастин без приглашения садится напротив и внимательно смотрит парню в глаза, а затем, чуть помедлив, произносит. — Ты меня помнишь? Майерс тихо садится рядом, наблюдая за парочкой. — А должен? — тот пшикает открывашкой и делает глоток, внимательно глядя на блондина. — В ноябре, пустырь в Норт-Парке, вспоминаешь? Парень упрямо молчит, делая еще глоток. Он абсолютно спокоен при упоминании этой информации, и к Тейлору закрадываются подозрения. — Ты меня узнал. Да? — Про тебя слухи ходят, что… — Блядь, — Джастин закатывает глаза. — То есть ты меня уже давно узнал. Так? — А что ты хотел? "Привет. Как дела? Помнишь меня? Спасибо, что помог. Кстати, сам как? Удрал от того урода?" — Неплохой вариант, — Джастин видит, что тому стыдно. — Не парься, — он придвигается ближе и говорит уже серьезно. — Ты бы вряд ли смог помочь. Тот скептически хмыкает, а Джастин берет у него колу и отпивает, только для того, чтобы тот поднял на него глаза. — Ты вообще как? — Тейлор, притихший, исследует парня от макушки до пяток. Тогда у него не было времени, но он все равно запомнил его лицо. И огромные, раскрытые в ужасе глаза. Парень совсем малявка, но симпатичный. Понятно, почему Хоббс на него повелся. Да и шуганный какой-то. Такой вряд ли сможет постоять за себя. — В полицию ходил? — Тейлор задает вопрос для проформы. — Я, кстати, Джастин. Или ты и это уже знаешь. — Тейлор, — тот кивает в подтверждении. — Я — Колин. — Ты уже легенда, — Майерс пихает друга в бок, а затем на автомате берет несчастную колу и делает большой глоток. — Пошли в полицию. Вместе. Джастин до недавнего времени не думал об этом, но теперь… Он нашел этого чудика и вместе они спокойно могут заявить на Хоббса. Тогда он на это наплевал, так как разочарование и обида душили его, и ему было пофиг на восстановление справедливости. Но теперь все изменилось. — Нет, — Колин возмущенно отбирает у Джонатана колу, видя, что тот практически ее допил, пялясь на них. Осознав это, Майерс бормочет извинения. — Боишься? — Тейлор прищуривает глаза. — Нам не поверят. — Почему? — Ты с преподом трахаешься, а потом в полицию заявляешь об изнасиловании. — Во-первых, я не трахаюсь с ним, — Джастин почему-то предполагал что-то подобное. — Во-вторых, никого это не касается. А в-третьих, — он смотрит на паренька, понимая, что перед ним типичная жертва, — надо уметь не чувствовать вину за содеянное другими. И ты имеешь право постоять за себя при любом раскладе. Парень цедит остатки колы, уткнувшись взглядом в пол. А Джастин, повернувшись к Майерсу, кивает на выход. — Надумаешь, дай знать, — он вылезает из-за стола. — Я это в любом случае сделаю. С тобой или без тебя. А насчет препода — мы с ним просто целовались. — Думаешь, он согласится? — Майерс задает вопрос, когда они отходят на приличное расстояние. — Не знаю, — Джастин пожимает плечами, но решимость накатать заявление крепнет с каждым шагом. — Думаешь, Хоббсу что-то будет? — друг скептически смотрит на блондина. — У него в любом случает будет "привод". А это не та вещь, которую хочется иметь в своем послужном списке. — Пацан прав насчет романа с преподом. Как-то это… — Майерс, — Джастин резко останавливается и хулиганисто смотрит на друга. — Какой, мать твою, роман? — Ну, во-первых, вся школа видела тогда, на пожаре… — Я упал, — Джастин подмигивает, — мы просто случайно встретились губами. Я был напуган и все такое. А общаюсь я с Брайаном просто потому, что он мой учитель французского. И я обожаю этот предмет. Так что нечего выдумывать. Я так и сказал тогда директору этого милого заведения. — Так прямо и сказал? — Правду, — Джастин кивает, понимая всю иронию ситуации. Мало того, что находишься на голодном пайке, так еще и доказывай это. — А было бы прикольно, если бы ты с ним пошел на выпускной, — Майерс хохочет, представляя картину. — Прикинь, все бы в осадок выпали. Ученик с учителем. Джастин замирает на мгновенье, в который раз смакуя свои мечты, а затем горько усмехается, понимая, что этого не будет. Брайана уволят. И вряд ли он придет на его выпускной.*****
Джастин стоит у окна в своей комнате, глядя в вечернее небо. Ему совершенно не хочется никуда идти, но, оказывается, сидеть дома еще хуже. — Джастин, ты мне обещал. — Обещал… — Я уже не твой учитель, но ты еще ученик, — мягкий шепот пробирает до мурашек, а на глазах почему-то наворачиваются слезы. — И несколько месяцев — это не срок. Новоиспеченный выпускник двух многострадальных школ смотрит на абсолютно неряшливо брошенный вечерний костюм на кровати и невесело хмыкает. Может и не срок. Но условка точно. — Давай сейчас. — Нет. Позже. Есть идея получше. — Обещаешь? — Я не даю обещаний, Джастин. — Почему? — Не почему, а для чего. Джастин в раздражении снимает с вешалки рубашку и, надев, начинает застегивать пуговицы. Педагог хренов! Кое-как справившись с маленькими прорезями на новенькой ткани и при этом пару раз сдунув челку со лба, он начинает натягивать брюки. — Ну, и для чего? — Для того, чтобы наверняка их выполнить. — Ты как будто предложение собрался делать. — Джас, — тебя обнимают крепче, и ты прижимаешься сильнее, вдыхая вкусный аромат кожи. — Очень скоро ты уже не будешь учеником. И мы сможем быть с тобой кем угодно. — Ну да, например, монтажником и его подмастерьем или… Тебя прерывают глубоким поцелуем, и уже совсем не хочется шутить. И кажется, что расставание — навсегда, и там впереди ничего не будет. И тебе хочется всё здесь, и сейчас, и сразу. Хочется утвердить хоть чем-то свою любовь и поверить, что вы оба будете отсчитывать время. И кто будет тебя в этом винить, так как по сути ты еще подросток с присущим в таком возрасте чарующим максимализмом. Джастин оглядывает себя в зеркало, замечая, что не так уж этот ебаный костюм и помят. Удовлетворенно кивнув, он выходит из своей комнаты, пытаясь настроиться на праздник. Бля, Майерс был прав. Он — вылитая Золушка. Интересно, кинутый в кого-нибудь ботинок поможет делу?*****
— Прикинь, мы уже взрослые! — Джонатан, чуть пошатываясь и обнимая Джастина, вопит на весь зал. Правда, его никто не слышит, так как шумят все, музыка играет достаточно громко, но Тейлор пихает его в бок. — Не привлекай особо внимания, — блондин скептически хмыкает, — ты надрался. — Да ладно, незаметно, — тот машет рукой, а затем, прислонившись к колонне, смотрит на танцующих, а точнее на свою сестру с Люком. — Я уже почти смирился. — Можно подумать у тебя есть выбор, — Джастин практически бездумно берет со стола эклер и запихивает его в рот. — Мне кажется, или ты по какой-то особой причине весь вечер тянешь в рот продолговатые предметы? — Джонатан фыркает в ответ, а затем поднимает бровь, так как к ним подходит темноволосая девушка и кокетливо улыбается именно ему. — Ты Джастин Тейлор? — она с интересом разглядывает Майерса. — Хочешь потанцевать? — Ты с какой планеты? — он разочарованно кивает на приятеля. — Героев надо знать в лицо. — Извини, я не танцую, — Джастин вежливо улыбается, — тебе лучше взять в партнеры Джона. Он танцует гораздо лучше меня. — Да, он себя бережет, — Майерс хитро подмигивает и, с вопросом посмотрев на девушку и получив кивком согласие, берет ее под руку. — Любовь и все такое, — он оборачивается к другу и украдкой имитирует жест дрочки, а Тейлор показывает ему в ответ фак. Проводив его взглядом, Джастин тянется к еще одному пирожному, но, одумавшись, отдергивает руку и идет к окну. Там практически ничего не видно, только тусклые фонарные столбы освещают небольшое пространство вокруг. Подперев подбородок рукой, он всматривается в темноту, а память, как обычно, уносит в самые приятные воспоминания, сплетающиеся между собой в волшебный узор. И все бы ничего, только от этого начинает вставать член. — Брайан... — Знаешь, когда я тебя увидел тогда, в первый раз, такого наглого, встрепанного воробья... — Когда я налетел на тебя в классе? — Ты поднял на меня взгляд, и я понял, что... нет, я ничего не понял, меня просто пробило током. — А еще член встал. — Встал. На подростка. Я думал, что это пройдет. — А я уже тогда подумал, что это навсегда. — Я видел тебя постоянно, день за днем. И знаешь, расстояние ерунда, Джас, так же как и время. Мы еще увидимся. Я знаю. Джастин чуть прикрывает глаза, и фонарный свет за окном расплывается, превращаясь в языки пламени. Весь этот год был каким-то сумбурным, и он даже особо ничего из него не помнит. Не помнит ничего, кроме темных, спокойных, иногда иронично, а иногда презрительно за всем наблюдающих глаз, которые мгновенно теплели, когда смотрели на него, а затем в них появлялся голод. Совершенно невозможные, магнитом притягивающие глаза. Глаза цвета секса. Джастин выплывает из воспоминаний, чувствуя, что член сейчас сломается. Ну, хватит! Он честно пытался. Вручение аттестатов, торжественное блеяние учителей о свободном плавании и с какого-то перепугу взявшейся гордости, выпускной и прочее. Надоело! Он хлопает ресницами, понимая, что в зрачках отражаются фонарные огни, и отталкивается от подоконника. Рапунцель, блядь. Он трет глаза рукой, разворачиваясь к выходу, и… — Джастин, — взгляд неизменно ироничных карих глаз сканирует тебя от макушки до пяток и смешивается с золотыми крапинками, еще не исчезнувшими с твоей сетчатки. — Хорошо проводишь время? Джастин делает пару шагов вперед, и стоит крепким, сильным рукам коснуться его, как все тяжелые мысли мгновенно улетучиваются как по мановению волшебной палочки доброй феи-крестной. — Еще как, мистер Кинни, — парень смотрит на своего бывшего учителя, внимательно прищурив глаза, и это похоже на падение к звездам. — Тогда прервем его, — Брайан сгребает свое сокровище в охапку и тянет к выходу. — Я думал, ты поздравишь меня с окончанием школы, мы потанцуем, — сокровище смотрит внимательным взглядом снизу вверх, а Кинни как обычно усмехается. — Я же говорил тебе, есть идея получше. — Они чуть ли не сбегают по ступенькам вниз и, преодолев в несколько шагов коридор, выходят на улицу. — Да, нахуй школу! — Джастин вдыхает летний воздух и нетерпеливо поворачивается к Брайану, а тот, видя неприкрытое желание в его глазах, молча тянет за собой. — Не совсем. — Они оставляют позади себя несколько кругов электрического света и, завернув за угол, а потом еще за один, останавливаются. — Давай, — Брайан показывает на пожарную, мать ее, лестницу, ведущую на крышу и, подтолкнув пацана к ней, помогает подняться. Затем сам, цепляясь за железные перекладины, поднимается следом. Это глупо и даже небезопасно, но почему-то хочется забраться выше, туда, где никого нет, оставляя людей на земле. Воздух теплый, но бодрящий, и там, на крыше, где практически не видно огней, ясно очерчены звезды, рассыпавшиеся на темном небосводе. — С успешным окончанием школы, Джастин, — губы трогает легкая улыбка, а новоиспеченный выпускник, чуть наклонив голову набок, озаряет всё вокруг такой улыбкой, что можно забыть обо всем. — Аминь, — блондин скрещивает два пальца на руке. — В смысле, ура. Брайан обнимает его и, целуя, понимает, что гордится им. Что безумно скучал, что хочет его, что… хотя, наверное, об этом еще слишком рано говорить. А если честно, то говорить совсем не хочется. Он все скажет, но позже, когда сердце перестанет так бешено биться, и к горлу подступят хоть какие-то слова. Поцелуй длится долго. Он — нежный и страстный одновременно, обволакивающий и совсем неспешный. Но эта неспешность обманчива. Она таит в себе обещание. Обещание, которое никто никому не давал просто потому, что хотел сдержать его. — Джастин, посмотри на меня, — Брайан кладет ладонь на его щеку и смотрит в потемневшие, практически синие глаза. — Ты такой… Да, слова не конек мистера Кинни, да и латиница не в силах описать этого белобрысого, неуемного пацана, который краснеет так невинно и одновременно так порочно, что начинаешь верить сразу и в ангелов, и в демонов. — Я тебя люблю, — признание срывается с юношеских губ и звучит совсем не как откровение трепетной девственницы. Оно — без придыхания и неловкости, звучит утвердительно и уверенно, как простая констатация факта, и Брайан признается в ответ, сминая его губы, заставляя нетерпеливо дрожать и хотеть большего. Всё, они больше не учитель и ученик, можно послать нахуй социальные роли, и Джастин уже не ребенок. Хотя возможно ребенком он и не был. Потому как у детей не бывает таких блядских губ, не бывает такого развратного и распущенного языка, толкающего на растление, а затем на Голгофу. Дети могут улыбаться невинно, но не невинно-распутно, соблазняя так, что в голове проносится мысль — ты это видишь на самом деле, или тебе просто хочется это видеть. Джастин прижимается теснее и чувствует напряжение. Сексуальное напряжение, исходящее от Брайана, окатывающее волной и совершенно не сдерживаемое. Он поднимает глаза и по взгляду напротив понимает, что тот уже не видит в нем подростка. Брайан смотрит на него, как на взрослого человека, которого хочет и которого сейчас трахнет. Всё по-серьезному. Прелюдия, длившаяся год, закончилась. Брайан снимает с Джастина все, кроме рубашки. Ночью в конце мая тепло, но все же. Он дает ему возможность упереться руками в выступ, а сам прижимается сзади, водя ладонями по гладкой коже на груди, защипляя розовый сосок, одновременно засовывая язык в ухо. Тот дергается, выстанывая удовольствие, что-то шепчет, а Брайан, порывшись в кармане, достает презерватив и, профессиональным движением разорвав упаковку, натягивает его на себя. Он обхватывает Джастина поперек груди одной рукой, а второй гладит мягкие ягодицы, давая привыкнуть к ощущениям. — Наклонись вперед, — Кинни опускается на колени и впивается языком между половинок, удерживая за бедра. Джастин вцепляется пальцами в выступ и поднимает глаза вверх. Звезды сливаются в одно сплошное покрывало, а затем он чувствует боль и слышит мягкий, успокаивающий шепот около шеи. Он верит этому шепоту и старается расслабиться, закрывая глаза и отдаваясь ощущениям. Всё не совсем так, как он себе представлял, думая, что тело справится лучше, но горячие, умелые ладони скользят по вспотевшей коже, и он наконец принимает Брайана. — Дыши, — мягкие толчки начинают приносить удовольствие, и Джастин поддается и начинает двигаться в унисон. — Брайан… — это все, что он может сказать, рвано дыша, а тот прижимает его к себе, поднимая лицо вверх за подбородок и целуя. — Брайан… Всё длится долго, а может и нет. Глядя в черное небо, Джастин ощущает необъятность и безвременье Космоса, и в какой-то момент ночь взрывается яркими вспышками, а звезды окрашиваются в совершенно необъяснимые цвета. Он падает, и его подхватывают и опускают на расстеленную одежду, обнимая и слизывая остатки оргазма с губ. Кожа остывает, и в какой-то момент объятия расцепляются, так как нужно накинуть пиджак. — У нас так будет всегда? — Джастин, уже придя в себя и кутаясь в одежду, облизывает пересохшие губы. — Всегда, — Кинни смотрит на пламенеющие щеки и понимает, что действительно этого хочет. Всегда. — Стоило ждать целый год, — блондин ерзает в объятиях, немного сонно ведя носом по шее. — Правда, я чуть не сдох от ожидания. И карета чуть не превратилась в тыкву, а лошади — в мышей. — Мог бы и не ждать, — губы ползут в стебную полуулыбку. — Никого не смог выбрать? — Ты — очевидный выбор. Хотя, может быть, Брендон? Иногда мне казалось, что он хотел меня выебать в прямом и переносном смысле, — блондин не остается в долгу. — Хоть со стояком решил бы проблему. — Дрочил на меня? — Кинни поднимает пацана за подбородок, мягко проводя пальцами по линии щеки. — Еще в самый первый день сентября. А ты? — Нет. Я трахал. Других. На какое-то время воцаряется тишина, и слышны лишь отдаленные звуки улиц ночного города. — Подаришь мне последний танец? - Брайан нарушает молчание, а затем дает парню брюки, чтобы тот оделся. — Нет, — Джастин натягивает штаны и, встав на ноги, заправляет рубашку, а затем чиркает молнией. — Я подарю тебе первый. Он протягивает руку к Кинни, и тот, поднявшись, обнимает бывшего ученика за талию. Музыки нет. Это только в фильмах она звучит за кадром, создавая атмосферу романтики и красоты. Но кому она нужна, если тебя обнимает любовь всей твоей жизни, и нахуй тех, кто считает, что в семнадцать лет нельзя полюбить по-настоящему. — Поехали со мной, — Брайан наконец-то решается произнести то, что давно хотел сказать. — В отель? — В голосе звучит энтузиазм, предвкушая продолжение. — В Питтсбург.