Боль и мука оправдывает то, что должно приносить лишь радость, — любовь.
Саске приоткрыл глаза, но тут же об этом пожалел: дикая боль растекалась по телу, сжимала в тугой узел, а затем резко отпускала, пронзая каждую клетку острой иглой. Кости будто измололи, кожу содрали. Внутренние органы горели, а сердце словно и вовсе отсутствовало. Парень попробовал пошевелить пальцами, но они не отозвались. Ссохшиеся губы не спешили размыкаться. Лишь через усилие, вампир смог прошептать слово. Но тут же горло сомкнулось в тугой ком, перехватив дыхание. Сердце пропустило пару ударов, после чего хлынула потоком кровь, обагряя губы, стекая по подбородку. Кто-то рядом подскочил, бурча проклятия. Только Учиха не разобрал суть сказанного, пробуя хоть немного приподняться. Спина горела, руки ныли, внутри все жгло огнем. Боль вызывала новые приступы, от которых вампир захлебывался кровью, но не останавливался. Его тянуло вперед, к ней… Переживания переполняли то, что у людей зовется душой. Он не мог оставаться здесь. Не смел предавать ее, дав обещание спасти. И нет значения, что случится с ним самим. Умереть — это мелочь, в сравнении с той болью, которую испытывает сейчас Сакура. — Придурок, не шевелись! — наконец, донеслось до сознания, и вампир отключился, напоследок почувствовав, как губ коснулся теплый напиток из трав. Беспамятство продлилось недолго: боль каждое мгновение пронзала тело. Не помогало и быстрое восстановление, свойственное вампирской расе. Раны оказались слишком тяжелы. Требовалось безмерно огромное количество крови, которое спаситель предоставить не мог. Саске стонал, стремясь подняться. Снова отхаркивал кровь и терял сознание, а затем повторял вновь и вновь действия. Он не мог успокоиться: перед глазами стояла призрачная картина возлюбленной у свадебного алтаря. И Учиха не помешал церемонии… Оборотень в очередной раз крепко схватил парня, возвращая в лежачее состояние. Он — волк по натуре — с трудом наблюдал за терзаниями собственного врага. Сердце сжималось при виде столь жалкого состояния вампира. Но медицинскими знаниями Шии не обладал, а оставить в одиночестве раненого не посмел бы. Поэтому приходилось неотрывно следить за изменениями состояния и давать заваренные травы, которые отыскались поблизости. — Са… ку… ра… — слетело имя с губ, по щеке покатилась слеза. Пальцы хрустнули, когда Учиха сжал их в кулаки. Кости не могли срастаться столь быстро, как того желал вампир. — Угомонись, придурок! — поражаясь настойчивости вампира, молодой волк в отчаянии надкусил собственное запястье и поднес к губам врага. Сначала Саске дернулся от непривычно-отвратного запаха зверя, а потом лицо искривилось в хищной ухмылке: — Пей, пока я добрый! — стоило капли крови упасть на бледные губы, как Учиха впился в плоть. Шии вздрогнул и зажмурился от неприятных ощущений. Силы быстро покидали его, но это был единственный способ помочь умирающему. Только вот вампир быстро отпустил волка. Организм, измученный пытками, отторгал алую жидкость. Требовалось время и покой, которые Саске не позволял себе получить. Он беззвучно шептал одно-единственное имя, сотни раз пытался подняться… Шии терялся, неоднократно жалея и ругаясь на судьбу, что именно его свело спасти раненого врага. Будь то Эй или Даруи… — да кто угодно! — смог бы помочь гораздо лучше. А здесь, в пещере, нет ни посуды, ни лекарств… или даже веревки, дабы связать непокорного, находящегося в беспамятстве Саске. Оборотень злился и метался, проклятия слетали с уст. Он бы мог перевоплотиться в волка и быстро вернуться в селение, но кто поручится, что вампир не добьет себя в бесплотных попытках?.. И мысли вновь вертелись по кругу, не приводя к результату. Вампир мучился в агонии, сознание прокручивало картину того, как Сакура клянется в верности супругу. Бездушной и мерзкой твари, готовой сожрать ее за мгновение. А Учиха за этим просто наблюдает, не принимая ни одной попытки помочь, спасти. Боль пронзала тело. Кости, медленно регенерирующие, вновь ломались. Из уголков рта струйками стекала кровь. Горло горело. Но парень не понимал, что источник мучения — он сам…***
Сквозь полудрему она чувствовала, как кто-то бережно смачивает ее кожу целебным раствором, дабы облегчить боль от солнечных ожогов. Регенерация медленно затягивала кровавые пятна, не оставляя после себя ни малейших признаков ран. Если бы Сакура была не настолько опустошена морально и не истощена голодом, то организм в считанные минуты восстановился бы самостоятельно, но нежелание жить накладывало свой отпечаток на лечение. Сакура попыталась открыть глаза, но прохладная рука подруги тут же бережно накрыла веки, испуская целебную чакру. Ино не славилась медицинскими техниками, она их изучала в попытке доказать, что тоже не промах и может выучить иное, не принадлежащее семейному клану, поэтому за неспешность исцеления сейчас Яманака винила себя. Каждый стон Сакуры она воспринимала как колкое обвинение в свой адрес. А когда по щеке подруги скатилась прозрачная слеза, Ино тихо заплакала вместе с ней. Новоиспеченной королеве было больно. И боль сочилась явно не от солнечных лучей. С первого взгляда, впервые, стоило лишь увидеть Саске, Сакура всегда мечтала о свадьбе. Каждый день, месяц, столетия. Мысль о том, что именно она станет его женой, прочно засела в голове и никогда, ни при каких обстоятельствах, не изменялась. Даже когда вампирша теряла уверенность в собственных силах или под пылкими взглядами соперниц лишалась решимости — глубоко в сердце, в сознании теплилась вера в то, что Якуши будет принадлежать ей. А она станет его: всегда и навечно. А произошедшее у алтаря, закрепленное важными свидетеля, гостями и кровосмешением, убивало девичье сознание, рвало на клочья раненое сердце, в котором не было места пониманию, что Узумаки Нагато отныне ее муж. Это выглядело настолько нелепо, нелогично, противоречило здравому смыслу… Хотелось засмеяться в голос. Но высохшее горло смогло выплюнуть лишь хриплое завывание. — Шш-шш-ш, — Ино бережно поднесла подготовленный кубок с кровью к губам. — Скоро все будет… хорошо, — на последнем слове ее голос дрогнул. Она прекрасно понимала, что ничего хорошего не произойдет. Ни с тем, кто уже числится супругом подруги. Из-за прихоти Нагато, свадьбу проводили в знаменательный день, важный для вампиров, но это событие едва не стоило жизни всем ночным жителям. И ставило адекватность решения правителя под сомнение. А слова Сакуры о Якуши Саске лишь усугубляли непонимание. Это была правда? Он действительно мертв? Кто убил его, и почему Король никак не отреагировал? — И…но, — голос подруги вывел вампиршу из транса, который поглотил в свой круговорот из навязчивых мыслей. Яманака встрепенулась, переместилась вперед к девушке, увидев, как та пытается подняться, и остановилась, испытывая противный липкий ужас. Мощная чакра наполнила всю комнату, не позволяя сделать дальнейший шаг. Протянутая рука в попытке помочь задрожала. Тело сковал страх от невероятного давления энергии, принадлежащей сильнейшему вампиру их расы. Яманака казалось, будто она забыла, как дышать, ощущая, что в легких закончился воздух. Девушка боялась повернуть голову и встретиться со всевидящими глазами правителя. — Оставь нас, — хриплый голос едва пробился сквозь толщу страха, возвращая сознание Ино. Он не удосужился даже взглянуть на помощницу, чувствуя, как ее слабая чакра дрожит в хрупком теле. Его не интересовали неудачники, ему не нужны вампиры, не приносящие пользы для достижения цели. — Мой король, — Ино наклонила голову, стараясь говорить спокойнее, хотя ногти впились в ладошки в попытке привести себя в норму. — Госпожа еще полностью не… Фиолетовый взор пробирался в сознание, словно темная бездна поглощала утопленника. Ино чувствовала, что силы, накапливаемые столько лет, плавно уходили из тела, оставляя свою хозяйку один на один с неизбежностью. Она была обречена на гибель, без единой попытки сопротивления. — Я хочу остаться наедине со сво-ей же-ной, — Узумаки намеренно растянул слова, давая понять, что еще раз не потерпит препираний. Чувствуя внезапный приток сил, блондинка бросилась к выходу, замечая, как меняется выражение лица вампира, смотрящего на свою обессиленную супругу. Это был взгляд безумца.***
Шии устал, ему хотелось спать, голод терзал желудок. Но, отбросив собственные желания, он периодически подпаивал соперника кровью и удерживал в лежачем положении. Сколько прошло времени волк не знал, укрывшись в темноте пещеры, однако громкое щебетание птиц говорило о том, что ночь давно закончилась. Парень хотел было громко завыть, призывая на помощь, но осторожность и переживания не позволили этого сделать. Оборотень решил дождаться небольшого улучшения в состоянии вампира, а затем уже решительно действовать. Как только Саске на мгновение затих в беспамятстве, волк откинулся на своды пещеры и размял спину. Его мышцы устали и затекли, ладони побаливали, особенно ныли места укусов. Волки тоже быстро регенерировали, но при условии наличия пищи. Шии чуял рядом проскакивающих зайцев, и желудок урчал, слюни наполняли рот. Невдалеке летали перепелки, словно дразня: «А ты не сможешь нас поймать». И парень в очередной раз злился на злодейку-судьбу. — Придурок! — рявкнул оборотень. — Ты не представляешь даже, насколько мне задолжал, — продолжил он, растирая остатки сорванных трав между пальцами и прикладывая к ранам. — Я бы сейчас развлекался с прекрасными девицами на свадьбе, а не сидел здесь! С тобой, — губы дрогнули, обнажая острые клыки. Но тут же наигранная злоба сменилась страхом. — Сакура… — прошептал Саске и открыл глаза, которые в глубине темной пещеры загорелись кроваво-красным оттенком. Волк отскочил на пару шагов, ощутив опасность. Вампир с отчаянным стоном приподнялся, но сознание не вернулось полностью. Каждое движение по-прежнему было инстинктивным, будто Учиха не отошел от страшного кошмара, удерживающего в капкане желаемого и недостижимого. Раны, едва начавшие затягиваться, закровоточили. Сердце ускорило темп биения. Саске вдохнул полной грудью, отчего легкие воспламенились, и этот жар устремился к горлу. Безмолвный рык сорвался с уст, а затем превратился в страшный кашель. Шии наблюдал, как упрямый вампир пытается подняться, не щадя себя. Он рвался к девушке, уже отданной другому, богами или демонами уготованной коварному владыке. Алый взор неотрывно смотрел в сторону выхода из пещеры. Туда, где еле заметно пробивались солнечные лучи, горячие и уничтожающие плоть ночных жителей. Но даже это, казалось, не пугало безответно преданного слугу королевы. — Саске, — решился обратиться к вампиру парень, не подходя ближе. Страх не отпускал, руки мелко подрагивали. Первобытное чувство пробуждалось при одном взгляде на вампира. Внезапно Учиха резко повернул голову, во взгляде мелькнула осознанность. Клыки, обагренные собственной кровью, обнажились в хищном оскале. — Хеей, тише… — отскочив еще на пару шагов, сглотнув, пробормотал Шии. Теперь спасенный не выглядел безобидно: парень, несмотря на неимоверную боль, поднимался на ноги. Алые глаза с черными точками следили за оборотнем. — Ты… — хрипло проговорил Саске, зажмурившись на мгновение, после чего осмотрев волка. — Шии? — зрение подводило, картина размывалась, не давая увидеть собеседника целиком. Но знакомый запах, особенно, запах крови подсказывал, кто находится рядом. — Да, это я, — кивнул оборотень, замечая, что странный алый взор пропал. Несмело шагнув вперед, парень протянул руку. — Я спас тебя, — в голосе скользнула прежняя уверенность. — Но ты в отвратном состоянии, вампир. Кто тебя так потрепал? Учиха не ответил, рухнув на колени. Жуткая боль прошлась волнами по телу, вызывая дрожь и приступ кровавого кашля. Шии неспешно приблизился и неохотно поднес руку, выпячивая запястье. Вампир, видящий во тьме не хуже, чем на свету, приметил ряд укусов. Непонимание скользнуло в сознании, но тут же угасло. «Этот волк помог мне?» — отвернувшись, стараясь не реагировать на запах, исходящий от собеседника, подумал Учиха. Силы быстро покидали израненное тело, поэтому парень вновь лег на землю, медленно вдыхая запрелый воздух и оценивая собственное состояние. — Ты помирать собрался? — съязвил Шии, тыкая соперника палкой. — Зря на тебя время потратил, — ворчал волк. Вампир не реагировал, медленно дыша. — Раз ты очнулся, я вернусь в селение и обращусь за помощью. Если в травах я разбираюсь, то в медицине — вообще нет. Приведу опытного врача. — Не смей, — жестко ответил парень. — Пусть думают, что я погиб. Волк обескураженно осмотрел раненого: тот явно не в своем уме: — Ты не протянешь долго, у тебя раздроблены кости, внутренние органы кровоточат. Смрад исходит от тела такой, что мой обостренный нюх уже свербит. У вас же великолепные медики, кот… — и тут Шии запнулся. В светлой голове мелькнуло озарение. — Я соберу травы и скоро вернусь. Бесшумной тенью выскользнув из пещеры, оборотень поежился, стараясь не думать о вполне вероятной догадке покушения. Помощь все равно требовалась, но лучше он обратится к своей расе. Саске — придурок редкостный, но позволить ему умереть — мерзко и не достойно благородного зверя. Шии отдалялся, в то время, как Учиха прислушивался к каждому шороху. Никаких опасностей, кроме собственного состояния, не было. Парень то бодрствовал, то проваливался в бездну кошмаров. Боль не отпускала ни на мгновение. Тело горело от малейшего шевеления, разум пылал. Жуткие сны раздирали сердце. …Он не смог сдержать обещания. Подвел всех. Обманул. Проиграл. Позор охватывал разум, отчего кровь закипала в жилах, а затем рвалась к пульсирующему сердцу, словно желая сгубить хозяина. Саске понимал: необходимо на время отрешиться от мыслей, дать шанс на регенерацию, но… Пока он отдыхает, Сакура страдает в объятиях демона. И эта мрачная картина давила на виски, пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. Учиха поднимался на ноги, но тут же падал, ощущая, как недавно начавшие срастаться кости вновь трескались и ломались. Нагато поступил мудро: нанес удары точно в цель. Если бы не Шии, парень не выжил бы. «Возможно, это и было бы к лучшему?..» — одинокая слеза скатилась по бледному лицу. Леденящая тоска сжала сердце и перехватила дыхание. Парень в очередной раз потерял сознание, предварительно сплюнув сгусток черной крови с отвратительным волчьим запахом. — Сакура… — и ладонь безвольно разжалась, дыхание замедлилось.***
Она хотела ему сопротивляться: до животного крика, до неистового беспамятства. Вампирша захлебывалась страхом, переполняющим ее, но нечто внутри не давало полностью поддаться воли и прихоти этого безумца, что величался ее мужем. Риннеган пленил сознание, затягивая в пучину фиолетового мира, вырывая последнюю надежду из израненного сердца. Запах собственной крови забивал ноздри, вызывая настойчивый приступ тошноты, которая блекла на фоне острой боли, медленно, но настойчиво расползающейся по телу. Правая рука безвольно свисала с королевского ложа, и только едва заметно подрагивающие пальцы указывали, что девушка находится в сознании. Алая жидкость пропитала белоснежные простыни и теперь противно липла к телу, оставляя красные узоры на нежной коже вампирши. Контраст был невероятен. Нагато будоражила данная картина. Он столько столетий ждал этого мига и сейчас не хотел, да и не мог полностью себя контролировать. Сладковатая питательная жидкость, что струилась в венах этой девушки, принадлежала ему. Сила, которую Сакура не в состоянии контролировать, будет его. Узумаки просто стоит выпить ее полностью: кровь, жизнь, саму сущность. Клыки, не щадя, рвали плоть, впиваясь все глубже и глубже. Нагато менял место укуса с каждым разом, стоило потоку крови хоть немного ослабнуть. Острые ногти царапали кожу в попытке теснее прижать неподвижное тело девушки. Объятия невыносимого демона медленно, но уверенно отнимали жизнь. А Сакура не сопротивлялась, внешне обратившись в фарфоровую куклу: такую драгоценную и бесполезную для мира. Но только не для него. Бледная кожа в темной комнате, казалось, будто переливалась лунными бликами на липкой алой глади, растекающейся все больше и больше. Девушка глотала слезы, дав себе обещание не произнести и звука. Только боль яркими всполохами поражала юное тело. А владыка злился, желая видеть реакцию собственной супруги. Он упивался ее страданиями, чувствовал себя повелителем всего мира. Внезапно Нагато поднялся и сел на кровати, схватив девушку за руку и сильно дернув вперед. Взоры встретились, после чего мужчина впился клыками в хрупкое запястье. И стойкость покинула Сакуру. Громкий вскрик о помощи разнесся по комнате. Вампирша попыталась отпихнуть супруга и соскочить с кровати, но мгновенно ощутила крепкую хватку на горле. Воздуха стало не хватать, тело покрылось дрожью. Резко воцарившуюся тишину нарушили редкие смешки. Узумаки оторвался от жертвы, даже не потрудившись смахнуть кровь с губ. Хищно облизнувшись, он хохотал. Безумно. Пугающе. От короля исходила мощнейшая аура, подавляющая всякое сопротивление. Слезы в зеленых глазах застыли, пришло осознание: сбежать не получится, главное — выжить… Но Нагато не планировал убивать свою драгоценную игрушку. Сладость ее крови дурманила разум, тело покрывалось испариной в вожделенном ожидании. Она… наконец… его… И Узумаки, немного ослабив хватку, свободной рукой срывал одежду с супруги. Та с застекленевшим взглядом более не сопротивлялась, приняв скорбную участь. Ее красивое лицо словно сокрылось за маской безмолвного свидетеля чьего-то дурного сна. От Насмешницы-Судьбы не сбежать, не стоило и надеяться на радужный конец. Вот она — реальность: боль и страдание. Физическое и моральное. Стоило девушке немного отвести взгляд, как острые когти вонзились в скулы. — Смотри лишь на меня. Отныне и впредь, — и Сакура, захлебываясь слезами, подняла глаза на владыку. Теперь, когда он был настолько близко, девушка смогла рассмотреть мерзкие морщины, пестрившие по всему лицу. Тошнота подступила к горлу, но тут же приступ исчез под влиянием волны боли. Холодные руки Нагато резко раздвинули ее ноги, а клыки одномоментно вонзились в шею. Голова закружилась, а сердце бешено забилось. Пальцы мужчины скользили по нежной коже, а Сакура задыхалась. Недавно отступивший кашель вновь начал легко царапать легкие. Желанная чакра приносила облегчение, восстанавливая тело, которое не было способно уже выдержать и поддерживать огромную силу глаз проклятого клана. С каждым глотком Нагато чувствовал, как клетки в организме регенерируют, возвращая когда-то былую мощь. Адреналин затуманивал зрение, возбуждение удерживало на тонкой кромке сознания. Он никогда и никого так не желал, и доказательством служил восставший мужской орган, изнывающий от прилива крови. Запах, исходивший от тела супруги, дурманил, окончательно срывая цепи контроля. Нагато, не церемонясь и не заботясь об ощущениях Сакуры, грубо провел ладонью по женскому естеству, чувствуя, насколько она сухая. Злобно рыкнув, мужчина уверенно ввел палец внутрь, придерживая свободной рукой вампиршу, которая дернулась от неприятной боли. Удовлетворенно растянув ухмылку, Узумаки победоносно оскалился. Девушка была девственницей. А значит, тело и душа станут принадлежать полностью лишь ему. Быстро оголив тело, мужчина удобно расположился между раскинутых ног вампирши, которая уже не реагировала на свою полную наготу. Нагато не интересовало насколько мерзко и подло выглядел со стороны: он — Король, она — его супруга, связь между ними — святая обязанность. Сакуре не требовалось медицинское образование, чтобы понять дальнейшие события. Мужская плоть с трудом входила в нее, разрывая мягкие ткани. Боль иголками прошлась по бедрам, пояснице и замерла в области сердца. Девушка вцепилась руками в смятую, заляпанную кровью простынь и зажмурила глаза настолько сильно, насколько была способна. — С-са-с-кеее… — с губ сорвался тихий полушепот. Ладони безвольно разжались.