До последнего вздоха

Когда Мэллори прибыла в Новый Орлеан, было уже тёплое солнечное утро. Солнце поднялось высоко над городом и, направляясь в сторону Академии мисс Робишо с чемоданом в руке, Мэллори ощущала некоторое облегчение после вчерашней дикой ссоры с матерью и их ужасного последнего разговора. Мэллори прошла прямо по дороге около двадцати минут, на удивление не чувствуя усталости, и завернула в небольшую арку. Она прошла ещё немного, ит скоро перед глазами её предстало двухэтажное здание нежно-кремового цвета, огороженное белым забором. Испытывая некоторое волнение, Мэллори зашла внутрь. Ей было немного не по себе, хоть она за последние несколько дней столько грезила об этой Академии… И вот, она наконец-то здесь. Войдя в здание, Мэллори осмотрелась вокруг. Всё здесь было таким светлым и тёплым, что волнение девушки понемногу отступало. — Мэллори! — услышала она чей-то голос за спиной и резко обернулась. Перед ней стояла красивая ухоженная женщина лет тридцати пяти. — Ты Мэллори, верно? — спросила она у девушки. — Да, — отвечала Мэллори, — это я. — Я Корделия Фокс, — улыбнулась женщина, — ты мне звонила. — Очень приятно, — улыбнулась Мэллори в ответ. — Пойдём со мной, — сказала Корделия, — побеседуем в моём кабинете. Мэллори прошла следом за Корделией. *** — Ты слишком зажата, Мэллори, — сказала Корделия, глядя на девушку, сидящую напротив неё, — расслабься. Расскажи мне немного о себе, о своей семье. О том, когда именно впервые проявились твои способности. — Всё началось, когда мне было тринадцать, — ответила Мэллори, — тогда мой отец только что умер, — её голос дрогнул, — и так вышло, что я оживила муху, которая была мертва. А потом, когда были поминки, мама сильно ругала меня, я топнула ногой, и упала люстра с потолка. Это случилось при всех гостях. Потом я уже могла залечивать раны животных, а некоторых даже и оживлять. Моей маме это не нравилось, и она возила меня по разным психологам, чтобы сделать меня «нормальной». А я бы всё на свете отдала, лишь бы только она любила меня! — в голосе Мэллори прозвучало невероятное отчаяние и горечь. — Значит, твоя мама тебя не любит? — произнесла Корделия, и Мэллори услышала в её голосе нотки сочувствия. — Она всегда была холодна ко мне, — отвечала Мэллори, — и никогда не говорила, что любит меня. И даже когда я спрашивала напрямую, она уходила от ответа. Когда мама узнала о том, что я еду в вашу Академию, она ужасно разгневалась, даже ударила меня и выгнала из дома. Вернуться мне уже некуда, мисс Фокс. — Корделия, — сказала та. — Что? — переспросила Мэллори. — Называй меня Корделия, — ответила женщина, — тебе и не придётся возвращаться, Мэллори. Ты останешься здесь, с нами. Академия теперь — твой дом! — Вы серьёзно меня принимаете?! — воскликнула Мэллори, вся засияв от счастья. — Да, Мэллори, — улыбнулась Корделия, — и по поводу твоей мамы — она не права. Я могу лишь сказать, что мне очень жаль, моя милая. Моя мать никогда меня не любила, — она тяжело вздохнула. — Я сочувствую вам… тебе, Корделия, — поправилась Мэллори, — и спасибо, что приняла меня в Академию. — Пойдём со мной, Мэллори, — сказала Корделия, — я познакомлю тебя с остальными нашими девочками и покажу тебе Академию. Сказать, что Мэллори была сейчас просто на седьмом небе от счастья — ничего не сказать. Душа её ликовала. Она останется здесь, в Академии мисс Робишо! О большем, казалось, и мечтать было нельзя. Мэллори была счастлива. Безумно счастлива.