Зов крови

— Эй, олухи, вам за что деньги платят? За то, чтобы вы себе под нос мурлыкали? Играйте громче! Да чего повеселее, а то мы все от скуки тут помрем! Толпа согласными возгласами поддерживает хозяйку таверны. Мужчины с полными пенящегося пива кружками хлопают в ладоши, поддерживая дерзкую речь, стучат кулаками по деревянным столам и, перебивая друг друга, предлагают музыкантам, какую балладу сыграть. Довольная собой Амис широко улыбается гостям, уперев руки в бока. Она с интересом наблюдает за спором, который пока еще не перерос в драку, а, значит, имеет чисто развлекательную природу. — А я говорю, они должны сыграть сначала «Серебряное солнце»! Мы в столице все-таки или где? Кто-то поддерживает высказавшегося, который, вероятно, гость в Эландоре. Люди хлопают и свистят, но находятся те, кто хочет выпить следующую кружку пива совсем под другую песню. — «Охота на ведьм» гораздо веселее, чем «Серебряное солнце»! Все со мной согласятся! И опять толпа делится на два лагеря… Амис качает головой, обводя взглядом возникший на пустом месте балаган. «Охота на ведьм» действительно очень заводная баллада, но это только если не вникать в смысл и не слушать слов. На самом деле ее стихи повествуют о темном прошлом Гайденнорда, когда магов и чародеев признали «отродьями Дьявола». Любое колдовство стало преступлением, и людей сотнями бросали гнить в ямы и темницы, а самых сильных и известных волшебников тут же сжигали, дабы избежать дальнейших проблем. С тех пор в отношении к магии Гайденнорд не поменялся, да и сами маги здесь давно канули в лету. — Я устала слушать ваш переполох, аж голова разболелась! — Амис даже не нужно пытаться говорить так, чтобы перекричать всех. У нее настолько звучный и громкий голос, что все внимание мгновенно переходит к хозяйке трактира. — Какая разница, что будет играть? И раз определиться никто не может, пусть поют «Любовь моей русалки». Кто-то даже присвистывает, а после короткого замешательства все гости как один согласно аплодируют бардам, которые мгновенно улавливают желание публики. Первые аккорды на лютне ласкают слух заманчивой и нежной мелодией, но каждый из здесь присутствующих прекрасно знает эту балладу, славящуюся, как самая непристойная. «Ну, а почему бы и нет?», — Амис пожимает плечами и решает вернуться к высокому и длинному деревянному столу, где уже собралось несколько человек. — Привет, Амис, — пытается обворожительно улыбнуться один из покупателей у стойки. Но, стоит признать, после седьмой кружки пива это у него выходит весьма сомнительно. Девушка с легким отвращением косится на него: — Давай без этого всего, умоляю. Чего тебе? — Хозяйка, вы такая грозная, это безумно привлекательно! — незнакомец упирается локтем о столешницу и подается вперед, пытаясь обворожить Амис. Но та лишь изумленно выгибает брови, глядя на пьяницу исподлобья: — Ты задерживаешь очередь, да и еда из-за тебя сейчас в печи сгорит. Не тяни время и говори нормально, горе-любовник. Из-под отросших засаленных волос на нее ошарашено смотрят черные бусинки глаз. Мужчина явно надеялся, что комплименты помогут сбить цену или даже получить за старания приз. Он недовольно щелкает языком и пьяно протягивает: — Еще кружечку чего-нибудь, хозяйка. И комнатку на ночь. Амис встает на цыпочки, хотя является обладательницей совсем немаленького роста, и достает с полки не начатую бутылку вина: — Кружечку налью, хотя, признаюсь, тебе уже хватит. С тебя двадцать медяков. А вот комнат больше не осталось. Сегодня Амис решила разрушить все надежды бедолаги. Он несколько мгновений пялится на высокую и фигуристую девушку, будто ожидая, что та вдруг вспомнит о свободной кровати или даже комнате, но та молчит, наполняя новую кружку алкоголем. Тем временем музыканты очень удачно справляются с развлечением зала, который в унисон скандирует непристойные строчки об очередной встрече русалки и ее рыцаря. Кто-то даже пускается в пляс, не выпуская, однако, из руки кружку. Несколько человек играют в карты на деньги, большинство просто разговаривают или подпевают. Есть в тавернах какое-то особое очарование: приглушенный свет, запах вкусной еды и напитков, широкие и людные залы, музыка… Амис поправляет выбившийся из прически темный слегка вьющийся локон и готовится выслушать просьбу следующего посетителя, когда тот самый мужчина снова падает на стойку: — Может, все-таки найдется место для меня на ночь, а? Очень прошу, умоляю даже! Девушка утирает руки о фартук и недовольно щелкает языком: — Да куда ты денешься, если мест нет? Можешь, конечно, спать на столе в холле, но здесь обычно всегда веселье и пляски до утра. Если толпы пьяных мужиков и блеяние уставших бардов предрассветным утром тебя не смущают, то… Она не успевает договорить, потому что главная дверь открывается, и кто-то мертвым грузом рушится на пол. Не будь на ней так много металла, никто бы ничего не услышал, но несколько десятков пар глаз тут же устремляют свой взор на полуживого посетителя. — Боже мой, — вырывается у побледневшей Амис, которая сразу забывает о надоедливом пьянице, о его двадцати медяках и обо всем остальном мире. Музыканты прекращают играть, а несколько мужчин настороженно встают из-за столов. — Это солдат! Выкинь ее за порог, Амис! — Я тебя сейчас за порог выкину, уяснил? — она садится на пол рядом со стонущим от боли человеком и грозно произносит, — занимайтесь тем, чем занимались! Выгонять я никого не буду. Пока что. Все в ваших руках. Эффектный посетитель, наконец, садится на полу, отодрав лицо от пола. Тесса угрюмо потирает ушибленный лоб, бурча ругательства себе под нос. По залу проходит неодобрительный гул, но под гневным взглядом хозяйки он тут же умолкает, и люди быстро отвлекаются на свои дела. — Споткнулась, — опережая вопрос, признается Тесса и поднимается на ноги. Амис обводит взглядом подругу и даже не может сразу подобрать слов. Форма в грязи, голубой плащ разорван, перчатки — в клочья. Все тело и лицо в пыли, саже и ссадинах. Темные длинные волосы растрепаны, а из-под испорченного рукава красуется синяк. — Это ты после «споткнулась» такая красивая стала? Тесса недовольно закатывает темные глаза и шумно выдыхает. Хромая, идет к лестнице, ведущей на следующие этажи и чердак. Ей хочется как можно скорее спрятаться в своей комнате и хотя бы на время сна забыть об этом ужасном дне. — Ты мне ответишь или нет? Что случилось? — Амис упрямо хватает Тессу за локоть, но та лишь шипит от боли. Она оборачивается, и в ее глазах стоят слезы. И без того бледная и худощавая Тесса сейчас выглядит совсем нездоровой. Под глазами залегают темные круги, а свежие раны кровоточат. — Не здесь. Не хочу об этом здесь говорить, — холодно произносит стражница, и Амис больше не пытается ее остановить. Она в молчаливом ужасе наблюдает за тем, как измотанная Тесса с трудом поднимается по лестнице, то и дело прогибаясь под весом собственного щита. Амис и раньше видела ее в подобном состоянии, но в этот раз, она чувствует: происходит нечто серьезное. *** Она сидит у маленького окна, в которое серебряными нитями проникает лунный свет. Израненные и дрожащие пальцы теребят край рубахи, а темные прямые волосы закрывают мокрое от слез лицо. Где-то внизу шумят люди, играет музыка, но мир для Тессы будто застывает. В комнате на чердаке темно и холодно. Единственный источник света — бледное сияние полной луны. Она нутром ощущает, как тянется время, и от этого чувства хочется кричать во все горло. На теле нет живого места, ломит кости, выворачивает суставы, но боль в груди гораздо хуже, чем физическая. Ее словно вскрыли тупым ножом и украли все внутренности, оставив только холод и пустоту, которая растет с каждым мгновением, ломая изнутри ребра и разрывая ткани. Тупая ноющая боль холодом разливается от того места, где должно быть сердце. Она заставляет согнуться в клубок, девушка словно пытается уменьшиться в размерах, стать незаметной маленькой точкой. Но ничего не помогает. Каждый вдох режет горло, перед глазами все плывет. Воспоминания рвут на части. Тесса даже не оборачивается, когда будто в тумане слышит стук в свою дверь. Незваный гость не ждет разрешения войти, и комнату на какой-то миг озаряет приглушенный свет свечей из коридора. Амис переступает через разбросанную по полу форму, обходит валяющийся щит и с особой осторожностью сторонится брошенного там же меча. — Я попросила Лею меня подменить, — осторожно начинает Амис, садясь на край кровати у окна. Тесса сидит к подруге спиной, подогнув ноги к груди, она не оборачивается и едва заметно кивает. Ее взгляд прикован к смутному темному очертанию какого-то старого горшка в углу комнаты: — Хочешь знать, что произошло, да? — голос выдает ее слезы. Амис молчит, прикусывает губу и тяжело вздыхает. Все гораздо хуже, чем она думала. — Ты будешь смеяться, Ами. Ты будешь дико смеяться. Потом ты скажешь, что я идиотка. Скажешь… много чего. Но, поверь, сильнее, чем я сама, меня уже никто не накажет. Амис вспоминает, что лучше бы закрыть дверь на замок, дабы не встретиться случайно с незваными гостями. Щелкает задвижка, а затем тихонько скрипит кровать, когда подруга снова присаживается на краю: — Я все равно должна тебя выслушать, чтобы понять хоть что-то. Потому что сейчас я вижу избитую и испуганную девочку. Тесса хлюпает носом, уткнувшись лицом в колени. Ей требуется время, чтобы собраться с силами и рассказать все с самого начала. Она пересказывает диалог с Аланом о переводе, но упоминает его вскользь, затем, нервничая, начинает описывать свою дорогу домой. В какой-то момент повествование обрывается, и даже в темноте становится заметно, как Тесса начинает дрожать. — Значит, ты запрыгнула на повозку какого-то мужика? — Амис пытается помочь девушке продолжить свой рассказ, и собеседница вымученно кивает. — Да. А потом… я случайно увидела, как какой-то человек обкрадывает горожан. Я тут же побежала к нему, но… он бросил в толпу какую-то склянку. Не знаю, что это было, но потом появился темный дым, и я ничего не видела. — Интересно, из чего он это сделал, — искренне признается Амис, но быстро замолкает, давая слово Тессе. — Я все-таки смогла вырваться за ним. Он заманил меня в заброшенный дом, где… победил меня, не имея при себе никакого оружия. Повисает молчаливая пауза, и Амис наивно полагает, что в этом заключается вся проблема и причина слез: — Тебе не стоит из-за этого так переживать. Тренировки помогут стать сильнее, все наладится, поверь… — Нет. Не в этом дело. — Не в этом? Я думала, тебе не понравилось быть избитой каким-то вором, вот и все… — Конечно, мне это не понравилось! — в голосе Тессы проскальзывают истеричные нотки, но гнев тут же сменяется болью, которая не отпускает беднягу из цепких лап отчаяния. — Он меня не только избил. Он ослепил меня и забрал меч. Ами, он мог убить меня моим же оружием. Амис быстро представляет себе эту картину: Тесса без сил лежит на полу, истекая кровью, а ее соперник, только лишь ухмыльнувшись, пронзает побежденную девушку мечом, который служил ей долгие годы верой и правдой. В воображении застывает жуткая картинка того, как небесно-голубой быстро окрашивается в кроваво-красный. — Но не убил ведь, ты жива. Все позади, — она пытается успокоить, совсем не понимая, что причина страданий кроется совсем в ином… — Он стал красоваться своей силой, — продолжает рассказ стражница, игнорируя слова Амис. — А затем его завалило обрушившимся потолком. Слушательница весело хмыкает, едва сдерживая желание рассмеяться. — Вот видишь, ты же его победила. Несмотря ни на что, ты… Тесса вдруг оборачивается, едва привстав с пола. Она абсолютно серьезна, а мокрые от слез глаза блестят в бледном свете луны. — Ами, — полный боли голос заставляет хозяйку таверны оборвать свою речь на полуслове. — Ты веришь… в предназначение? Слова повисают в темной комнате тяжким грузом. Кажется, даже музыка на первом этаже трактира звучит не здесь, а совсем в другом мире. Тесса не сводит взгляд темно-карих глаз с Амис, которая не может и слова из себя выдавить. — Что, прости? — только и срывается с ее губ. — О чем ты, Тесса? Разочарованно качает головой, пытаясь подобрать слова. Слезы снова горячими крупными каплями катятся из глаз. — Я не смогла его убить, — сквозь слезы признается девушка. Она обхватывает ладонями голову, корчится от боли и пытается унять рыдания. Амис с ужасом наблюдает за происходящим. Она никогда не видела подругу такой… ничтожно слабой. — Я собиралась. Я, правда, хотела это сделать. Но когда он упал под завалы… я не знаю, как это пояснить. Я словно ощутила, что мы связаны. Понимаешь? — Нет, на самом деле. Что ты… что ты несешь? Новые рыдания вырываются из груди, а свежие воспоминания оказываются острее любой стали. — На пару мгновений, всего на пару мгновений, я будто увидела себя рядом с ним во множестве воспоминаний. Но этого никогда не было. Это были воспоминания о будущем. Понимаешь? — голос срывается, слезы не прекращают катиться по щекам. Она захлебывается воздухом в рыданиях, но продолжает говорить. — Это случилось так резко, так неожиданно, что я начала плакать от этих чувств. Они меня словно волной накрыли, Ами… — Ты с ума сошла? Что скажет Алан, когда узнает, что… — Он не должен знать, Ами, умоляю! — Тесса подпрыгивает с места и дрожащими мокрыми руками хватает ладонь девушки. — Я знаю, это странно, но я уверена: мы больше не встретимся с тем человеком. А все эти чувства, я выкину их из головы, правда, я… Амис во все глаза ошарашено смотрит на рыдающую и раскисшую Тессу: — Что значит, ты уверена — вы не встретитесь? Он… он разве не умер под завалом? Его не поймали солдаты? Амис в оцепенении слушает тяжелое дыхание Тессы, которая собирает всю волю в кулак, чтобы признаться: — Я помогла ему сбежать. Амис оказывается невероятно счастлива тому, что уже сидит на кровати, иначе ей пришлось бы упасть. Она обеими руками хватается за голову и крепко закрывает глаза, надеясь, что все это исчезнет прочь из ее сознания: — Боже мой, Тесса! Я своим ушам не верю! Ты спасла человека, который тебя едва не убил! Ты несешь полнейшую ересь о предназначении, которого нет, оправдывая неожиданную симпатию… — Нет! — Тесса отскакивает назад, как от огня. — Я даже не видела его лица, когда все это произошло! Это не было симпатией или чем-то еще. Просто множество ярких видений, о том, что… — Замолчи, умоляю! Тебя могут казнить за такое, ты понимаешь? Тесса тихо всхлипывает, кивая. Амис не видит этого, так как меряет шагами комнату, пытаясь успокоиться. — Меня вызывали на допрос, — признается девушка. — Я соврала, что упустила врага, и мне поверили. Более того, простили и дали отгул на четырнадцать дней. Сказали, мне нужно набраться сил перед переводом… — То есть тебя даже повышения не лишили? — изумлению Амис нет предела. — Готова поставить сотню серебряных на то, что это Алан помог всему этому тихо замяться. Девушка молчит, и ее молчание куда красноречивее слов… Неловкую паузу прерывает очередное признание: — Алан догадывается, что я не по своей слабости упустила вора. Он подозревает меня, но никогда не подставит. Да и я не расскажу ему правды. Амис неодобрительно качает головой, абсолютно сбитая с толку. Она уже ненавидит этот день, ненавидит этого незнакомца, ради которого Тесса едва не лишилась работы или вовсе жизни. Даже на Тессу она немного злится: за глупые речи и доверчивость, наивность. И неожиданную слабость, которая совсем подкосила девушку. Амис направляется к выходу из комнаты, не желая продолжать затухший диалог. Ее ладонь уже ложится на дверную ручку, когда девушка тихо произносит: — Успокаивайся, утирай слезы. Хорошо, что тебе дали выходные. Будет время, чтобы залечить раны. В ответ — тишина. — Постарайся прекратить плакать. Я сейчас вернусь, схожу за лекарствами. Амис прикрывает за собой дубовую дверь и еще какое-то время стоит в коридоре, слушая всхлипывания за стеной.