Гололёд

Тянется, клеится к прошлому воздух, да — к звёздам… Не к нам, стоящим на твёрдой земле. Но к луне, слышащей нас, но взирающей молча и просто, видно, забывшей о нашей преступной вине, общей давно на двоих… *

      Катя захлопнула дверцу автомобиля, и прошлое хлынуло на неё со всех углов. — У меня никогда не было такого дня рождения. Этот самый лучший… — Я не могу вас потерять, Катя! — Это какое-то сумасшествие… — Я не могу без вас. — Я не могу без вас, Андрей Палыч. — Ты мне приснишься? — Обязательно. — Тогда я побежала. Чтобы скорее увидеть тебя во сне… Здесь, в салоне автомобиля, всё и зародилось. Из циничного плана, из обмана и страха выросла любовь, его и её любовь. Пора признаться самой себе, что по-настоящему она полюбила только тогда, когда Андрей из божества превратился в просто мужчину из плоти и крови, которого можно было коснуться, поцеловать, назвать своим… А до этого была только влюблённость и восхищение. И желание всегда быть рядом. Как она мечтала стать необходимой своему кумиру! Как хотела быть для него самым важным человеком! Так и произошло. Андрей верил ей, как никому другому не верил — она добилась своего, хотя даже и подумать не могла, чем всё обернётся. Андрей был перед ней весь как на ладони, Катя знала все его недостатки, но сама так и не смогла быть с ним до конца честной. Боялась разочаровать… Теперь уже не страшно. Андрей уже знает, как она может ударить в спину. И она, кажется, тоже… всё знает о себе. Куда уж больше разочаровываться… — Кать… — прервал молчание Андрей, — всё так плохо? — Что? — Катя подняла на него непонимающий взгляд. — Ну, ты же мне не просто так позвонила, верно? Кать… я тебе помогу всем, чем смогу, только скажи, что у тебя случилось? — Случилось? Нет-нет, — Катя помотала головой, — у меня… — хотела сказать «всё хорошо», но запнулась — ведь сейчас ей совсем не хорошо, ей давно не хорошо, ей плохо! И не может она соврать Андрею, не имеет права. Он примчался к ней, желая помочь, даже не зная, случилось ли у неё что-то или нет… Спустя пять лет всё так же любит? Значит, мама не ошиблась, значит… — Кать, не молчи, — Андрей развернулся к ней и схватил за руку. — Это Михаил, да? Он чем-то тебя обидел? Кать, я… Сотни электрических разрядов пробежали по коже, дыхание перехватило… как раньше, когда он касался её, и мир вокруг растворялся. Господи, он же просто взял её за руку! О чём она только думает? Им нужен серьёзный разговор, а не это! «Нормальная реакция женского организма, изголодавшегося по качественному сексу», — сказала бы Юлиана, но её, слава богу, рядом не было. Иначе живо бы вывела Катю на чистую воду. По лицу ощутимо разливался румянец, и Катя отвернулась, радуясь, что Андрей не включил освещение в салоне. Стыдно, как же стыдно! — Значит, Михаил, — понял по-своему её молчание Андрей и помрачнел. — Он… Кать, скажи мне честно, он поднимал на тебя руку? — Что? Нет, Андрей, Миша и мухи не обидит. Он здесь ни при чём, поверь мне, — Катя осторожно высвободила руку и судорожно вздохнула. — Я… Мы… развелись с Мишей. — Тогда я ничего не понимаю… — пробормотал вполголоса Жданов. — Мне, наверное, показалось, что тебе требуется помощь, ведь ты… ты бы не позвонила просто так. Тем более, мне… Как легко, оказывается, было думать, что они поговорят, и всё как-то решится. Но как трудно начать этот разговор! Как она теперь понимала Андрея! Вот, значит, что он чувствовал, когда пытался объяснить ей, донести правду… но так и не сказал тех слов, что она хотела услышать. А что хотел бы услышать Андрей? — Андрей, я… — Катя боялась поднять взгляд от приборной доски. — Ты прав, я не просто так позвонила именно тебе. Я… я тогда ошиблась, Андрей. Ты тогда сказал, что я совершаю ошибку, а я тебя не услышала. Я была словно в каком-то коконе… Мне было спокойно и легко. Ничего не болело, сердце не разрывалось от боли и любви одновременно… И я думала, что всё прошло, что я освободилась, что… — она всхлипнула. — Так глупо растратить пять лет! Просуществовать за стеклом, не слыша саму себя… Андрей молчал. Ледяной страх медленно пополз по венам. Он не простит. Не простит! Катю затрясло. Зря, всё зря… Ей просто надо уйти. Этот разговор был с самого начала обречён. — Я зря, наверное, это всё… говорю… да, я понимаю, конечно… столько лет прошло… и невозможно простить… я… — она нащупала ручку двери. — Прости меня, я… я люблю тебя, Андрей… я всё ещё люблю тебя. Прости… Конечно, Андрей такого не ожидал. Наверное, мама всё-таки ошиблась. Не может он её любить спустя столько лет. Её просто не за что любить. Она так с ним поступила… предала, бросила… Разве такое прощают? Катя рывком открыла дверь и, выскочила из машины, приземлившись коленом на слегка припорошенный снегом асфальт. И разревелась. — Катенька, Катюша… Больно, Кать? Сейчас, сейчас… Андрей поднял её на руки и усадил в кресло, взволнованно ощупывая обтянутое колготками колено. — Кать, сильно болит? Прости, это я виноват. Я просто не поверил, что это не сон, Кать! Я… я столько раз представлял, что ты… что ты говоришь, мне, что ошиблась, что любишь меня… Надо, наверное, в травмпункт ехать, пусть там посмотрят, вдруг перелом… Кать… — Не надо в травмпункт, — выпалила Катя, отстраняясь от Жданова. — Кажется, уже не болит. — Кажется? — нахмурился он. — Нет, так не пойдёт. Я должен быть уверен, что у тебя всё в порядке. Иначе не усну. Поедем? — Поедем, — кивнула Катя. А что ей оставалось делать? Андрей так трогательно волновался, совсем как папа, когда она болела. И колено, действительно, болело. На мгновение ей показалось, что боль ушла, но стоило ему убрать руки… Руки. На руле. Как раньше, когда она не могла оторвать взгляд от его рук, умеющих дарить ей такое наслаждение и сказку. И как она гладила его пальцы, как целовала, благодаря за нежность… Катя отвела взгляд. Это ненормально. Столько лет прошло, а она трепещет и дрожит от желания, и смущается, как будто они расстались только вчера, как будто и не было ничего горького между ними: ни инструкции, ни разлуки, ни лжи… В травмпункте седенький доктор, обработав и осмотрев колено, успокоил Андрея и Катю, сказав, что никакого перелома нет, что это просто ушиб, и выписал мазь. Андрей снова подхватил Катю на руки, несмотря на ее уверения в том, что она может пойти сама, и понёс к машине. — Андрей, смотри — луна, — шепнула Катя и, запрокинув голову, улыбнулась небесному светилу. — Такое ощущение, что она наблюдает за нами… — Думаешь? — он, прищурившись, посмотрел на серебряный диск, потом перевёл взгляд на Катю. — Тогда не нужно её разочаровывать, — и поцеловал. Мир завертелся, заискрил, словно где-то закоротил провод, и пламя, разгоревшись, пробежало по нервным окончаниям, почти полностью отключив сознание. В голове настойчивой птицей билась только одна мысль, и Катя не смогла её удержать: — Андрей, поедем… поедем к тебе…