О тоске и зелёных перьях

/Боги, в современном мире вы «вышли на пенсию». Расскажите о своих занятиях в ХХІ веке. Кем вы работаете? Что делаете? Посвящаете себя своим хобби или незаметно продолжаете выполнять свою божественную работу?/ /Го русреал ау?/ Часть 2. Старая кровать недовольно скрипнула, когда Кетцалькоатль поднялся, выпутавшись из одеяла. Была ещё поздняя ночь, но ему не спалось. Это место не нравилось ему, но выбирать не приходилось: единственным вариантом для того, чтобы где-то переночевать, была эта маленькая комната, в которой было тесно и неуютно. Пернатый Змей подумал о том, что в следующий раз снимет комнату заранее, чтоб не приходилось после проситься к чужим людям, когда сумерки застанут его на улице. Только-только занимался рассвет, и Кетцалькоатль, поспешно одевшись, раскрыл плотные тёмные шторы и взглянул на светлое небо, бледное и прозрачное. Облака длинной грядой тянулись только у горизонта, подсвеченные алым. Солнце вот-вот взойдёт. Однако тревога не оставляла его. В душу закрадывалось ужасное ощущение – чья-то жизнь должна была оборваться вот-вот, где-то совсем близко. Он смутно видел перед собой очертания и понял, что ему дан шанс спасти. И Кетцалькоатль, судорожно застёгивая пуговицы на рубашке, бросился к выходу. Дверь заскрипела, выдавая его, но это не заботило. Наверх, только бы успеть. Ощущение высоты всегда кружило голову и теперь, когда неожиданно сильный ветер трепал длинные волосы, что он не успел завязать, а он сам стоял на крыше, снова дало о себе знать. Уже алел рассвет, и утренний холод пробирал до костей. Более всего Кетцалькоатля заботил сейчас человек, стоящий у самого края. Пернатый Змей бросился к нему. — Стой! — тяжело дыша от волнения, почти что попросил он. На его голос парень с недоумением обернулся. — Даже не пытайся отговорить меня, — уверенно ответил ему не дрогнувший голос, и парень улыбнулся. Жутко. Словно он уже был мёртв, и всё было ему безразлично. Взгляд его был пуст. — Не подходи, или я прыгну прямо сейчас. Кетцалькоатль остановился, пытаясь сообразить, как остановить его. Эта ситуация вызывала в нём чувство страха. Это уже происходило с ним ранее, он уже стоял на краю пропасти; но в тот раз он сам столкнул в бездну беснующегося океана, в тот раз ветер нещадно бил в лицо. — По-твоему, смерть предпочтительнее жизни? — тихо, но отчётливо спросил Кетцалькоатль, делая шаг вперёд. — Думаешь, там тебе будет лучше? Нет, он должен был остановить. Самоубийца не увидит рая. Он сам знал, каково умирать. И не должен был позволить этому человеку лишить себя жизни самостоятельно. Вечный мрак Миктлана не заменит света солнца; Кетцалькоатль видел его своими глазами, и как ни за что не хотел бы оказаться там сам, так и не мог бы пожелать того другому. — Даже там мне будет лучше, чем здесь, где я не нужен даже своей семье, — с горькой улыбкой ответил ему этот человек, сжав руки в кулаки. — Эти подонки не станут даже оплакивать меня. А я больше не могу терпеть. — Глупый, — спокойно заговорил Кетцалькоатль, подойдя ещё ближе. К удивлению, парень даже не шелохнулся. Что-то привлекло его в незнакомце. В нём было что-то, чему не было объяснения. — Я был там и знаю, что ты много раз пожалеешь, оказавшись там, отказавшись от солнечного света. Не допускай эту ошибку, иначе до конца этого мира будешь страдать в полной тьме. Парень восхищённо выдохнул. — Ты не человек… — даже не спросил, сказал. — Верно, — Кетцалькоатль тепло улыбнулся ему, и на миг его новый знакомый сумел разглядеть его истинный облик: он увидел развевающийся на ветру светлый плащ, украшенный перьями, зажмурился от блеска золотого головного убора с теми же длинными зелёными перьями. — Не человек. И я не хочу, чтобы ты обрывал свою жизнь сейчас. Не хочу, чтобы мои собственные страдания были напрасными. Он заключил человека в объятия, подойдя к нему вплотную. И тот не стал сопротивляться. Солнце взошло, явив свои лучи миру, и Кетцалькоатль понял, что в этот раз у него вышло обмануть судьбу, спасая хоть чью-то жизнь. В руках его случайного знакомого осталась нефритовая подвеска с длинным зелёным пером на память, а в сердце Кетцалькоатля — глубокая тоска оттого, что он не может спасти всех. Только одну жизнь. Несправедливо.