О тоске и зелёных перьях

/У Вас есть свой ОС? Напишите, как встретились Ваше божество с ним и что произошло дальше/ Кетцалькоатль из-за оживлённой толпы, предвкушающей зрелище, глядел на хрупкую фигуру в белой рубахе, едва доходящей до колен, которую вели под руки двое воинов. Ирурзуйасс едва плёлся, спотыкаясь при каждом шаге, но его крепко удерживали, не давая ни упасть, ни остановиться. Он был ослаблен долгим пребыванием в темнице и истязаниями, однако взгляд его оставался упрям; в нём не было ни капли ненависти, как обычно это бывает с теми, кто вот-вот лишится жизни, напротив, противостоя всему миру, обрёкшему его на безвременную гибель в восемнадцать лет, в самом расцвете молодости, он смотрел спокойно, не задерживаясь взглядом ни на ком из толпы надолго, пусть и знал там очень многих. Выцепив взглядом вдруг бледное от отчаяния лицо сестры, Ирурзуйасс вздрогнул. Эски сделала так много, чтобы вытащить его, но все её попытки были напрасны. Это было ужасно: что-то в груди болезненно сжималось от страха и боли, не давая вдохнуть, горло пекло от сдерживаемых слёз. Пернатый Змей пробился вперёд, расталкивая зевак; несколько раз кто-то недовольно окликнул его, но ему было всё равно. Ему было так жаль, что спасти этого человека он не в силах, эта несправедливость терзала его. Когда Ирурзуйасс взошёл на эшафот, из-за тёмных черепичных крыш медленно показались лучи солнца: казнь всегда свершается рано утром. Ирурзуйасс поднял голову, и в его облике больше не осталось ничего от прежнего смирения. Его взгляд по-прежнему был тёплым и светлым, не омрачённым ничем ничтожным из того, что ему пришлось пережить, и он казался выше всех присутствующих здесь — утонув в лучах восходящего солнца, он был почти божеством в смертном теле. Он улыбался, пока толпа бушевала и требовала смыть позор его кровью, пока петля затягивалась на тонкой шее, пока Эскийуссаа захлёбывалась в рыданиях, оттеснённая безразличными зрителями назад, пока рвался спасти любимого Йоруббасайирр, которого с трудом сдерживали несколько воинов, и пока Кетцалькоатль завороженно смотрел на него. Так хотелось, чтобы жертва его не была напрасна и чтобы его чувства были поняты и приняты, чтобы все эти люди одумались и более не разрушали чужих жизней. Но это было невозможно. * * * Негромкие всхлипы эхом отражались от сырых каменных стен. Кетцалькоатль смутно видел сжавшегося на отсыревшей затхлой соломе измученного юношу, не сдерживающего рыданий наедине. Знал, за что он осуждён, видел, как над ним жестоко надругались. Но не мог ничего изменить. Пришёл слишком поздно. Почувствовав чужое присутствие, он поднял голову, утирая слёзы, и с недоумением уставился на незнакомца. Кетцалькоатль, на мгновение заметив этот затравленный взгляд — взгляд зверя, загнанного в угол — не выдержал, бросился к нему и крепко прижал к себе за плечи. — Кто вы? — спросил Ирурзуйасс, не отстраняясь от него и чуть дрожа от холода. — Что вам нужно? — Я могу помочь тебе. Не важно, кто я и откуда знаю тебя. — Не нужно, — Ирурзуйасс усмехнулся. — Поздно спасать меня, я уже в полушаге от бесконечной бездны. Спаси лучше его — его жизнь для меня ценнее. Кетцалькоатль хотел возразить, но понял, что не знает, как может утешить. И не знает, чем может помочь. Он не вправе распоряжаться чужими судьбами, как бы сильно ему ни хотелось спасти невинную душу. Ирурзуйасс не должен умирать так рано, не должен страдать, не должен выносить всё то, что ему досталось. Но жизнь порой бывает слишком несправедлива, и Пернатый Змей в этом не раз с горечью убеждался. Но не принимал. — Хорошо, — вздохнул он. — Обиталище Солнца станет твоим пристанищем после смерти, я обещаю.