О тоске и зелёных перьях

/Ивент к 8 марта: гендер-бендер, отношения с тремя рандомными персонажами разных мифологий. Мне достались Уицилопочтли, Чернобог и Посейдон/ Неприятности начались сразу же, стоило только переехать. Новый город, новые места, новые люди. Кетцалькоатль всей душой не хотела менять место жительства — ей нравился родной уютный городок, а теперь всё вдруг изменилось. Брат подбадривал её, что всё будет в порядке, и ей было спокойнее хотя бы оттого, что он отказался бросить её одну. Ей всегда было несколько неловко общаться с новыми людьми и вообще менять хоть что-то в жизни, неловко и страшно. Она жутко стеснялась себя и боялась отношений с людьми до нервной дрожи, потому единственным её другом всегда был только брат. Тескатлипока не раз наживал себе проблемы, разбираясь с обидчиками своей сестры — за неё прибил бы любого. Первая неожиданная странная встреча произошла спустя несколько дней после переезда; ещё не все вещи распакованы, не всё устроено, и Кетцалькоатль уже порядком устала от этой неорганизованности — она любила порядок. Оставив брата дома, она гуляла одна, сколько бы Тескатлипока не настаивал на том, чтобы пойти с ней. Благо, они снимали квартиру недалеко от парка. Кетцалькоатль всегда больше предпочитала проводить время в одиночестве, чаще всего — наедине с природой. В этом была особенная её страсть. Августовская жара была не так сильна и страшна в тени деревьев — Кетцалькоатль облегчённо выдохнула, легко опустившись на лавку. Небо над головой было так ясно и прозрачно, что она не смогла отвести глаз. А потом почувствовала на себе настойчивый взгляд и посмотрела на того, в чьих глубоких чёрных глазах можно было утонуть. Странный парень, одетый во всё чёрное, в небрежной позе располагался прям на траве напротив, спиной прислонившись к стволу дерева, и, что-то держа в руках и легко поглаживая, тихо неразборчиво шептал нечто понятное только ему одному. Приглядевшись, Кетцалькоатль различила череп животного у него в руках, и её вдруг пробил озноб, несмотря на полуденный зной. Вдруг стало страшно, и она подумывала уж бежать прочь, не оглядываясь, но что-то словно приковало её к месту. Странный парень вдруг замолчал и, поднявшись, направился прямо к ней. Он был высок и достаточно привлекателен внешне, однако смертельная его бледность в сочетании с абсолютно чёрной одеждой, не менее странно смотрящейся на нём, выглядела жутко. На его плече сидел взъерошенный крупный ворон, и он то и дело гладил его оперение, что-то повторяя ему. — Я тебя напугал, — совершенно меланхолично и безжизненно произнёс незнакомец и вздохнул. — Все почему-то боятся. Не переживай, я не сектант и не маньяк. Кетцалькоатль пыталась справиться с дрожью; он усмехнулся, так же почти равнодушно, словно это был мертвец, а не живой человек. — Чернобог, — он, очевидно, представился и протянул ей руку, которую Кетцалькоатль неуверенно пожала. Имя было более похоже на какой-то оккультный псевдоним. — А это Борис, — он кивнул на ворона на своём плече, и тот, услышав своё имя, будто довольно каркнул и расправил крылья. Взгляд птицы казался ещё более пустым и страшным, чем взгляд её хозяина. — Кетцалькоатль. К её счастью в этот момент раздался телефонный звонок — брат беспокоился о ней. Наскоро распрощавшись с загадочным новым знакомым, Кетцалькоатль бросилась обратно, домой, — она обещала вернуться ещё полчаса назад, а значит Тескатлипока устроит ей выволочку. О знакомстве она умолчала и вскоре забыла о Чернобоге и его пернатом спутнике. Пока не пересеклась с ним вновь, в кофейне, где он с мрачным отстранённым видом читал, забившись в угол; Борис дремал у него на плече. Заметив её, он спокойно заложил закладку с сухой ромашкой и закрыл книгу, не сводя с Кетцалькоатль взгляда; она вдруг смутилась от этого внимания. Они не говорили больше, хоть и виделись теперь в этой кофейне почти каждое утро. Пока однажды Кетцалькоатль не встретила его с букетом чёрных роз. Чернобог настойчиво протянул их ей, а она в оцепенении стояла, не в силах ничего предпринять. — Интуиция и высшие силы говорят мне, что ты — моя судьба, — монотонно заговорил он, и Кетцалькоатль растерялась ещё более. Она ни в коем случае не ожидала от него… подобного. Всё в том же неверии она попятилась назад и бросилась прочь, подальше от него. Она ничего не сказала, но дала понять, что против отношений с ним, и больше она его, как ни странно, не видела, словно он был наваждением, а не реальным человеком. Вторая странная и вообще-то неприятная встреча случилась, когда её вдруг остановил в коридоре весьма вызывающе выглядящий молодой человек, которого Кетцалькоатль знала лишь отдалённо и не в самом лучшем свете. Посейдон, жестокая мечта всех девчонок вокруг, не знающих, что скрывается за его открытым и игривым поведением — на самом деле нрав его яростен и тяжёл, в отношениях он очень требователен и избирателен и предпочитает по большей части развлечения на одну ночь, после чего даже имя своей случайной пассии вспомнить не может. Тот тип людей, который Кетцалькоатль всегда был противен. И теперь, сжавшись под испытующим взглядом бездонных голубых омутов его глаз, зажатая в угол девушка не знала, что предпринять. Посейдон почти раздевал её взглядом, она ощущала это на себе и оттого было ещё более противно. — Я тебя здесь раньше не видел, — в его голосе, подобном гулу прилива, была издёвка. — Откуда ты, милая? — Тебе-то что? — удивительно смело бросила ему в ответ Кетцалькоатль, однако так и не решилась более взглянуть в его глаза. Он только выразительно хмыкнул. — Действительно. Очень легко он перехватил оба её тонких запястья, пригвоздив её руки у неё над головой стальной хваткой. Кетцалькоатль панически взглянула на него, пытаясь освободиться, но её силы против крепко сложенного парня на две головы выше её ростом были ничем. Его сила, так похожая на ту, с какой волны разбивают корабли о скалы, была пугающей, в его движениях было нетерпение и будто бы властность. Он ожидал, что она ему подчинится, пока его пальцы нагло забирались под ткань лёгкого платья на ней, до синяков сжимая бёдра. Кетцалькоатль отчаянно отбивалась от его настойчивых приставаний и пыталась звать на помощь, пока он с явным неудовлетворением не оторвал руку от её тела и не закрыл ей рот. — Бесполезно, дорогуша, — протянул он, склонившись над ней и почти касаясь губами бледной кожи где-то над ключицей. — Такие строптивые как ты здесь надолго не приживаются, а потому хорошо подумай и перестань ломаться. Ладонь Посейдона потянулась к пуговицам платья на её тяжело вздымающейся от ужаса груди, и просьбы о помощи сменились тихими мольбами отпустить её. Он расстёгивал их одну за другой, медленно, но нетерпеливо, словно издеваясь. Кетцалькоатль снова дёрнула скованными чужой ладонью руками, а после застыла вдруг в надежде, увидев стремительно приближающуюся к ним тень, а после и крайне разъярённую и взбешённую фигуру высокого парня, который с силой набросился на Посейдона и беспощадно ударил по лицу кулаком. — Ничему тебя жизнь не учит, подонок, — прошипел он, видя, как местный ловелас сползает по стенке, держась за разбитый нос. — Я предупреждал тебя, что будет, если ты снова будешь приставать к кому-то. Он взял растерянную Кетцалькоатль за руку и повёл за собой, прочь, подальше от этого места и от проклинавшего их Посейдона. Она на ходу оправляла на себе одежду, едва поспевая за своим спасителем. Он вдруг замер и резко, порывисто обернулся к ней. — Всё в порядке? — с некой обеспокоенностью спросил он, видя, что Кетцалькоатль вот-вот заплачет и начнёт рассыпаться в благодарностях. — Не нужно благодарить. Для меня дело чести ещё раз набить морду этому ублюдку. Он совершенно не удивился, когда Кетцалькоатль бросилась ему на шею с исступлёнными рыданиями, и даже неуверенно, грубоватым жестом приобнял её. — Я провожу тебя. Только покажи дорогу, — она только согласно кивнула и, отстранившись и утерев слёзы, последовала первой. Он не отставал. — Уицилопочтли, кстати. Улыбнувшись, она назвала своё имя. Он молчаливо шёл вместе с ней, иногда поглядывая на неё — вид её был крайне печален и до смерти перепуган. Она наскоро набрала брата и срывающимся голосом пыталась объяснить, что произошло, но так и не смогла. Как и ожидалось, Тескатлипока ждал её у подъезда, нервно меряя пространство шагами, и, едва завидев её в компании странного сопровождающего, бросился к ней и крепко прижал к себе, ласково поглаживая по плечу. Уицилопочтли в нескольких словах рассказал о произошедшем; он вообще был немногословен. Тескатлипока разразился страшными ругательствами и пообещал убить того, кто посмел прикасаться к его сестре, а потом вдруг понял, как, должно быть, это выглядело со стороны и поблагодарил его уже сдержаннее. Тот кивнул, принимая его слова, и ушёл. После того случая Кетцалькоатль ещё долго не выходила из дому и боялась оставаться одна. Брату приходилось быть с ней ночью до тех пор, пока она не засыпала наконец, он очень переживал за неё. Каково было его удивление, когда однажды она совсем тихо попросила выйти прогуляться, явно умалчивая о чём-то ещё. И он согласился. Кетцалькоатль будто намеренно вела его, и вскоре он увидел уже знакомого молодого человека, нервно ожидающего кого-то. Обменявшись с братом взглядами, Кетцалькоатль бросилась к Уицилопочтли, в его объятия. Она и сама не знала, как это произошло: он каким-то чудом нашёл её в соцсети, общаться с ним оказалось так легко и приятно даже несмотря на его вспыльчивый характер, и в один вечер он пригласил её на свидание. Она долго думала, как будет объяснять это брату и просить разрешения, а потом решила, что просто поставит его перед фактом — она уже не маленькая, она сама разберётся со своими отношениями. Она влюбилась, в первый раз влюбилась. Тескатлипока на это только с досадой махнул рукой — делайте, что хотите. Но потом настойчиво взглянул на Уицилопочтли, и в этом взгляде вдруг показался такой ледяной холод и явная угроза. «Обидишь мою сестру — и тебе конец», — сказал он ему однажды, пока Кетцалькоатль не слышала, и тот искренне пообещал сделать её самой счастливой на свете. Держась за его руку и глядя в сияющие восхищением глаза, подобные солнцу, видя почти кроткую улыбку на его обычно очень строгом лице, Кетцалькоатль знала, что солнце теперь в её руках. Её солнце.