О тоске и зелёных перьях

/приветственный/ Восходит бледная луна, порождая воспоминания о красивом лике богини войны, павшей от руки брата. Мишкоатль на миг замирает, снова хороня глубоко внутри мысль о ней – ведь лик его старшей дочери ныне наблюдает за ним с небосвода, так же, как и горящие теперь звёздами взгляды его сыновей. Лес тёмен и тих, даже ветер затих, будто чуя его предстоящую охоту. Неторопливые осторожные шаги преследуют ничего не подозревающую лань. Ценна не добыча, а пробуждающийся азарт охотника, выслеживающего её и идущего за ней по пятам. Мишкоатль мелькает между высокими кустами, чьи ветки спутались со свисающими лианами, не давая призрачному свету коснуться раскрашенного белой и красной краской тела. Ни единого лишнего шума. Мишкоатль мог бы упростить свою задачу, сгустив тучи, что спрятали бы его во тьме и погрузили бы во мрак всё вокруг, но это было бы слишком просто. Не интересно. Не честно. Мишкоатль достаёт дротик, чей наконечник вымочен в смертельном яде. Прицеливается, выбрав наиболее удачное место. Мгновение… Почуявшая неладное лань поднимает голову и оглядывается, в тот миг, когда умелая рука охотника пускает своё смертельное оружие в цель. Лань бросается в бегство, но дротик настигает её, впиваясь в шею, и через пару шагов она падает, неспособная противиться яду. Удачная охота. Вновь наступает тишина, и ненужные чувства пробуждаются с новой силой. Взгляд снова невольно приковывается к ясному небу, где мигают огни звёзд и всё так же непоколебимо светит луна. Чтобы отвлечься, охотник ищет сухие ветки для костра. Они потрескивают, когда он разжигает пламя, мигом охватывающее их. Теперь воспоминание иное. Ярко вспыхивающий огонь, навсегда стирающий с лица земли убийцу его братьев, яркой стеной застилающий взор и отделяющий от него. День гибели Ицпапалотль, день, когда он убил её. Пепел, оставшийся от затухшего костра, что ударил в лицо. Где-то далеко у реки стонет Сиуакоатль, ища когда-то брошенного на перекрёстке дорог сына. Слишком много неприятных воспоминаний, от которых Мишкоатль так хочет уйти. Этот болезненный вой отпечатывается где-то на подсознании; костёр вмиг гаснет, а Мишкоатль, подхватив свою добычу, стремительно удаляется и уходит прочь. Она не найдёт. Смотреть в лицо оставившей его матери он не хочет. Пусть ищет дальше. Он продолжает избегать перекрёстков, лунных ночей и звёздного света. И взглядов Коатликуэ, брошенных как бы невзначай. Мишкоатль понимает: она думает о том же.