О тоске и зелёных перьях

/У Вас есть свой ОС? Напишите, как встретились Ваше божество с ним и что произошло дальше./ Налетел ветер, и тысячи мелких лепестков осыпались с деревьев, что стояли в самом разгаре цветения в сезон Большого Солнца. Листья зашелестели, а после ветер угнался прочь так же внезапно, как и появился. Лёгкая дымка висела над лесом, застилая солнечный свет, в воздухе чувствовался столь сильный сладкий запах цветов этого дерева, что голова начинала кружиться. День был в самом разгаре, и лишь в лесной чаще можно было укрыться от жары, наслаждаясь лёгкой прохладой и тишиной. Тысячи мелких лепестков осыпались вниз дождём, ковром покрывая поверхность чистой прозрачной воды ручья, и стремительно уносились куда-то вдаль. Здесь, далеко от любого человеческого поселения, не чувствовалось той тревоги, что охватывала теперь всех, не чувствовалось напряжения и отчаяния из-за того кошмара, что вот-вот придёт и в это тихое место. Война длится уже давно, и нет в ней конца, нет победителей и побеждённых. Шочикетцаль ступала по мягкому влажному травяному ковру, туда, где на большом камне у источника сидела, низко склонившись над водой, хрупкая фигура в зеленовато-голубом простом платье. Услышав шорох, она загнанно обернулась, являя свету красивое, но невыразимо печальное лицо. В небесно-голубых глазах девушки была такая тоска, что смотреть в них было невыносимо больно, а под её острым взглядом было неуютно. В этом теле ощущалась скрытая сила, способная вырваться наружу тогда, когда это будет нужно, чтобы защищаться. Шочикетцаль невольно отступила, но та, поняв, что ей ничего не угрожает, расслабленно опустила плечи. Она позволила приблизиться, взгляд её чуть смягчился, не утратив при том отблеска страшной боли, что плескалась в её глазах. Шочикетцаль безмолвно подошла и опустилась на камень рядом, поправив цветастую юбку. Они сидели в молчании очень долго. Слышен был каждый тихий звук: свист какой-то дивной птицы где-то далеко, шелест травы и листвы, быстрый бег ручья по руслу и чужое напряжённое дыхание. — Я должна отомстить, — тихо сказала спутница Шочикетцаль, глядя пустым взглядом куда-то вдаль, сквозь всю эту яркую зелень, будто на что-то, видимое ей одной. — Этот жестокий закон должен перестать существовать. Эта война должна закончиться. Я должна положить ей конец. Шочикетцаль слушала её, пусть даже не до конца понимая, о чём она говорит. В словах этой девушки была такая злая горечь и такая целеустремлённость, что она задумывалась: а смогла бы она так же?.. Шочикетцаль поняла — не смогла бы. Ведь она покорно приняла свою судьбу. Её спутница продолжала говорить, она продолжала терпеливо слушать. Голос её был приятен слуху, и слушать её, казалось, можно было вечно. Однако говорила она о таких вещах, о каких не хотелось бы слышать никогда и которых вовсе не должно было происходить в этом мире. Она говорила о войне, которая никогда не прекращалась на протяжении нескольких столетий, то умолкая, то вновь вспыхивая с новой силой. О том, как трудна жизнь в её маленьком приграничном городке, что всякий раз страдал первым. О своём невинном искреннем брате, погибшем ни за что. О том, что кто-то должен наконец прекратить всё это. В конце она всё же представилась, исправляя оплошность. — …Эскийуссаа, — совсем тихо закончила она. Снова налетел порыв ветра, и снова на их головы обрушился цветочный ливень, усеивая нежно-белой россыпью лепестков и пыльцы волосы и одежду. Деревья над их головами в самом цвету, нарядившиеся в траурный белый. Эскийуссаа скорбно опустила голову. — Это… ужасно… несправедливо… — только смогла выдохнуть Шочикетцаль, удерживая просящиеся слёзы. Эскийуссаа ощутила, как тёплая ладонь накрыла её собственную почти ледяную руку, и слабая улыбка тронула её губы. Жаркий день сезона Большого Солнца в самом разгаре, как и пламя войны, что вот-вот опалит приграничный городок. Эскийуссаа знала: она готова на всё, чтобы это прекратилось. Эта вражда неправильная. Эта вражда погубила её брата, как и тысячи других, повинных только в том, что они сохранили в себе умение любить. Шочикетцаль задумалась о том, что делала бы она, если бы не стало Шочипилли. Её брат-близнец был так похож на Ирурзуйасса, и если бы она потеряла его — самого близкого и дорогого, кто у неё есть, — она бы не смогла жить с этим дальше. Она не познала той боли, какой одарила судьба её случайную спутницу, однако понимала её. Она очень сильно, очень крепко была привязана к Шочипилли и любила его всем сердцем, и такая боль ей самой была бы не по силам. Жаркий день и сочная зелень потеряли все яркие краски жизни. Только облачённые в белый цветущие деревья и горящие слепящим красным крупные грозди ягод на невысоких кустах, полыхающие кровавым пламенем.