***
Утро наступает слишком рано для Августа, которого раздражают лучи на лице и то, что он вновь один в постели, хотя засыпал с кем-то. Тяжело вздыхает и считает про себя в обратную сторону от тридцати, радуясь улыбкой тому, что его обнимают на «десяти». — Почему тебе так нравится уходить от меня из постели? Может, нам спать на полу? Или привязывать тебя к себе? Аккуратный палец ложится на чужие губы, прерывая поток вопросов, затем эти самые губы ласкают поцелуем, словно извиняясь за отсутствие. — Ладно уж, — разбиваясь о негу, недовольство исчезает, а на смену ему приходит желание пояснить что и как. — Готов послушать о наших дальнейших действиях? «Конечно. Только за завтраком, я уже приготовил» Оказавшись на первом этаже, где располагается кухня гэст-хауса, в неясном свете, приглушенном занавесками, и в ароматах вкуснейшей еды, Юнги начинает рассказ: — У меня было два очень хороших пари, оба из которых выиграл. Первое заключалось в том, что я получу отпуск после года работы, если мне дадут добро на японский тур и он пройдёт с успехом, — глаза лучатся, заставляя поверить собеседника в светлое будущее. — Второй спор был на прибыль и количество проданных альбомов, с чем тоже оказался прав и достиг необходимой отметки. Правда, тут всё немного сложнее. Хоуп довольно слушает, едва заметно поглаживая чужую свободную кисть, в то время как вторая работает палочками и отправляет еду в рот. — Знаешь, что было призом? — спрашивает Август довольно и смеётся в ответ на закатывание глаз. — Квартира отдельная. Сказал, что если стану настолько успешным, то нечего меня в общаге со всеми держать, — удивление не проходит незамеченным. — Да, они согласились со мной и спор был, но лишь потому что кроме меня никто не верил в подобные вершины. Но вот тут и сложность — переселят только под Рождество, через пару недель. Дальнейшие разглагольствования сводятся к тому, что нужно решать вопрос с квартирой Хоупа и что рыжий в этом очень надеется на юриста, которого ему предоставит энтертеймент. — Ты ведь не настолько к ней привязан, чтобы мучиться и дальше? — склоняет голову набок, с интересом ожидая ответ, в то время как на телефоне отбит ответ о том, что не настолько, но семье нужно будет рассказать и прояснить ситуацию. — Хорошо, тогда у нас тема отпуска становится первой в очереди, — довольно улыбается рэпер, хитростью в глазах сверкая. — Слетаем, а потом будем уже заниматься всем насущным и скучным. «Полетим? Ты меня с собой возьмёшь?» — Ну да. А ты тут собрался сидеть? Я ведь даже без агента лечу, лишь с двумя парнями из охраны. Но мы с ними в дружеских отношениях, так что мешать нам не будут и на счёт тебя они уже в курсе. «И они спокойно отреагировали на твои отношения с парнем и отпуск с ним?» — Ну… Один из них сам — гей, а другому фиолетово, главное — чтобы к нему не лезли. Ещё недолго длятся обсуждения, в ходе которых Юнги отказывается говорить, куда они летят, мол узнает в аэропорту, и они переходят в комнату, где смотрят какую-то ненавязчивую дораму до самого вечера, засыпая под неё очень рано вместе.Август в его декабре. Часть 4
10 октября 2019 г. в 17:00
Слоняясь по дому без особых дел, поскольку тело слишком устало, ровно как и мозг, он пропускает момент очередного звонка в дверь. Они столь противны и привычны, что воспринимаются, как белый шум. В чувство приводит только светящий номер Юнги экран телефона.
— Ты откроешь или мне спецназ вызывать? Учти, я мо… — дверь распахивается, и гость продолжает говорить уже в шею прыгнувшему ему на руки парню, — …гу, у меня связи есть…
— Я… — хрипловатое и безнадёжное, едва слышное, но тут же прерываемое:
— С ума сошёл?! Тебе ещё неделю нельзя говорить, — Юнги заносит парня внутрь и закрывает за ними дверь, при этом ничуть не показывая, что чужое тело ему в тягость. Он так и идёт с ним в гостиную, где устраивается на диване вместе с ношей поверх себя. — Что случилось такого, что даже решил подвергнуть опасности голос? Неужели, настолько мне рад?
А Хосок и рад, бесконечно и до истерики, но эмоции очернены страхом и омерзительностью жажды спасения другим человеком.
К вопросам и объяснениям он был заранее готов, естественно, так что взгляд Юнги быстро бьётся о рукописное письмо, где ответы и пояснения, заставляющие хмуриться всё больше. Он злится так, что скулы ощутимо сводит, Хоуп видит это и мысленно сжимается, готовый принять выпады чужой агрессии. На этот раз он не боится, Август если и ударит, то не станет творить все те ужасные вещи, которые ранее были неотъемлемой частью жизни.
Обращённый на лицо злой взгляд и поднимающаяся рука заставляют зажмуриться и подобраться, хотя с места не двигается и не пытается защититься. Привык огребать за провинности, а потому вообще не ждёт ласкового поглаживания щеки и ошалелого вопроса:
— Ты что… Думал, я тебя ударю? — обиды в голосе нет, скорее — крайняя степень шока и ужаса, которые подкрепляются сперва неопределённым пожатием плечами, а затем медленным кивком. — Не думай так, я же не… Он. Понимаешь?
Слёзы накатывают неотвратимостью и влагой ложатся на успешно подставленное плечо, пока широкие ладони массируют и расслабляют чуть вздрагивающую спину. В то время как у одного — выход эмоций и боли, у другого в голове планы строятся и решения принимаются. Август уже в курсе на счёт квартиры, но считает это не слишком большой проблемой.
— Собирай вещи. Быстро, — звучит, как только чуть спокойнее становится Хоуп, который понимает — вот он шанс и нет времени задавать вопросы. Он спешно кидает вещи в чемодан и лётает, как угорелый, а его парень набирает человека, что должен помочь, и размеренно общается, не реагируя на панику предмета обожания:
— Хёёёооон, — слегка лениво и надменно, заставляя себя слушать. — Ты же помнишь нашу договорённость?.. Да, именно. Нужно всё быстрее сделать… Ага. Подробности кину в смс.
Звонков Юнги делает с десяток, управляясь ровно к моменту собранности вещей.
— Отлично! Поехали, — он уже проходит было к двери, но оказывается остановлен, ему указывают на часть письма, где говорится о возможной встрече с нежелательным и проблемах. — Я на машине, она прямо у подъезда. Сомневаюсь, что на нас нападут посреди бела дня.
Неуверенный кивок, а после — Август подхватывает чемодан и берёт за руку спасаемого. Тот свободной закрывает на ключ и идёт покорно, почему-то веруя в лучший исход, улыбается впервые за долгое время и в машину садится с чувством освобождения.
Едут в тишине, но она не напрягает. Хоуп с интересом разглядывает чёрную маску-намордник на лице у Юнги, который коротко поясняет: «фанатки».
Откинувшийся на спинку на пассажирском сидении впервые думает, что может испортить жизнь парню, который ему так неожиданно дорог. У того — стадионы поклонников, творческий пик бытия и море предложений, а он как-то неожиданно рано пал и не знает совершенно — поднимется ли. Надежда, звучащая в имени, пока что блёклая и ничего не гарантирует.
Хоуп хорошо помнит приехавшего в Сеул себя, полного тех самых надежд, откуда и имя, хотя его бывший любил повторять:
«Надежда — глупое чувство».
Впрочем, в конце концов Хосок понял верность утверждения, ведь надежда не придаёт сил, как та же любовь, и не даёт святость и несокрушимость, как вера во что бы то ни было. Она лишь питает несбыточным и ожиданием, а потому, хоть псевдоним ему и нравится по сей день, он уже давно стал его рассматривать, как нечто, с чем очень осторожно обращаться нужно.
Больше всего младшему в Юнги нравится его способность дарить веру и то тепло, которое раздаёт безвозмездно. Он не оставляет после себя пепел чужих ожиданий и не желает заставить кого-либо чувствовать себя ничтожеством… Это может быть и наивно, но Хосок ощущает парня именно так, принимает это за достоверность и становится сильнее вместе с тем.
— Приехали, — констатирует рыжеволосый, после помогая выбраться из машины и сопровождая к небольшому домику, аккуратному и четырёхэтажному, окружённому более высокими постройками. — Это наше временное пристанище, позже переберёмся куда получше.
Пока Август проходит на ресепшн, подтверждает заселение и забирает ключ-карту, Хоуп судорожно выдыхает, ощущая себя беспредельно и непорядочно счастливым. Он заходит внутрь немного опосля, а затем вместе со спутником поднимается по лестнице на третий этаж, где вдвоём проникают с помощью карты в уютный номер, и осматривается, после лишь глазами сигнализирует о довольстве имеющимся, подходя ближе и закидывая руки на шею, которую так приятно гладить.
— Мне тебе потом всё рассказать? Не хочешь мои планы слушать? — усмехается, оставляя чемодан при входе и обнимая тонкость талии. Мотание головой — ожидаемое, как и дальнейшее лишение друг друга одежды с безумием соединения тел на следующие несколько часов.