***
Григорий и правда приехал, чтобы все понять. В его глаза пан Вербицкий был порядочным человеком, который в уезде слыл святым, до того момента пока не женился на молодой панночке. Собственно говоря, вся эта ситуация с женитьбой Степана несколько беспокоила героя войны. Таисия Кирилловна, с которой они виделись дважды, показалась Червинскому странной. Дело было даже не в том, что она стала женой мужчины, который был старше её. Нет, было что- то в её взгляде такое, что отталкивало. Григорий поправил мундир и улыбнулся Степану, который шёл ему навстречу. — Степан Федорович, доброе утро, — поприветствовал он. — Для кого как, — буркнул Степан, глядя в сторону. — Степан Федорович, я не очень понимаю причину Ваших слов и действий, которые Вы вчера сказали Екатерине, — Григорий старался быть тактичным. — Я отлично помню, что я вчера сказал Вашей жене! — прервал зятя Степан. — Я своих слов на ветер не бросаю, Григорий Петрович. Теперь у меня нет дочери! Эти слова полностью обескуражили Грига. Он думал, что за ночь помещик остынет и признает, что сказал все сгоряча, но мужчина и не думал исправлять, то что сделал. — Степан Федорович, но Катерина… — Ваша жена и не более! Григорий Петрович, Вы не знаете, что значит, когда тебя придаёт самый близкий человек. Я потерял вчера не только нерожденное дитя, я потерял смысл жизни! Григорий молчал. Степан вздохнул, сжимая в руках трость. — Григорий Петрович, скоро мы с женой уедем в Висбаден. Таисии нужно сменить обстановку, пока все не забудется. Когда мы вернёмся, я не знаю, — мужчина замолчал. — Прошу Вас, позаботьтесь о поместье. Григорий кивнул и, откланявшись, направился к лошади. Было странное чувство, будто Степан Федорович хочет ещё что-то сказать, но старик молчал.***
На кухне только и было разговоров, шо о вчерашнем событии. Крепостные сошлись на том, шо отец их панны сошёл с ума. Одарка прятала синяки после барских воспитаний, но это совсем не тревожило невольницу. Знала, что такая ее доля и была готовая на все для Катерины. Даже на смерть. Одарка была грустная, ведь её пани тоже грустила. Лила горькие слезы и не желала никого видеть. Поэтому, когда утром понесла ей завтрак и услышала отказ, то сильно забеспокоилась Знала, шо панночка очень сильно привязана к отцу, только сделать ничего не могла. Вернувшись обратно, крепачка села на лавку и утерла слезы. — Ты чего ревешь, Одарко? Болит може шо? — заметила эти слезы Павлина. — Лучше бы болело! — девка смахнула слезы. — Панночка видеть меня не хочет, есть отказывается. — Так это не мудрено. Ладно, не плачь. Сейчас поест твоя панночка. Я умею убеждать, — Павлина взяла поднос с едой и, подмигнув Одарке, направилась в спальню Екатерины.***
Екатерина лежала в постели, положив ладони под щеку, и плакала. Есть она не хотела. Казалось, что всё, что сейчас происходило это сон или чья-то глупая шутка, но это было слишком жестокой правдой. В дверь постучали, и в комнату вошла Павлина. Катерина быстро вытерла слезы и, сев в постели, посмотрела на кухарку, которая, поставив все на тумбочку, села рядом на стул. — Пани, вот хотите ругайте меня, но я никуда не пойду, пока Вы все не съедите. Катерина улыбнулась. Кухарка Червинских была такой же, как и Горпина. Могла и совет дать и поругать несмотря на то, кто перед ней. — Не хочу я, Павлина, — ответила Катя и закашлялась. — Как это, пани? Шо ж я Григорию Петровичу скажу? — Павлина вздохнула. — Пани, с Вами все хорошо? — заметив лихорадочный румянец, спросила кухарка. Катерина хотела ответить, но снова закашлялась. Павла коснулась лба девушки и ужаснулась. Та была горячая, словно печка. — Пани, Вы же вся горите! Сейчас, пани, сейчас, — кухарку выскочиляа из спальни. Нужно было скорее позвать доктора.***
Степан твёрдо решил вместе с женой отправиться в Висбаден. Им обоим нужно было сменить обстановку, научиться жить с болью, которая всегда будет с ними. Таисия сидела за столом и слушала мужа без единой эмоции. Её стан был облачен в чёрное траурное платье, а глаза больше не сияли как звезды. Она больше не была прежней. — Милая, ты согласна? — Степан взял её за руку. — Скажи, то, что сказал доктор, правда? Я никогда не смогу стать мамой? — последние слова застряли в горле, и она с трудом их произнесла. Его молчание было красноречивее любых слов. Сероглазка обняла мужчину и прошептала надрывным от слез голосом: — Увези меня отсюда. Я тебе молю, увези.***
Григорий вернулся домой, думая, как рассказать все Кате. Отдав коня в руки конюха, он велел позвать Якова, но услышал, что Яков отправился за доктором для пани. Не став слушать дальше, Червинский направился в комнату жены, вспоминая в душе Вербицкого не очень лестными словами. Знал, что Катя заболела из-за него. Возле Катерины сидела Павлина. Кухарка клала холодное полотенце на лоб барышни, чтобы хоть немного сбить жар до того, как приедет лекарь — Пане, — Павлина поднялась. — Что с ней? — Григорий подошёл к кровати и посмотрел на жену, которая металась в горячке. — Заболела она. Жар сильный, — кухарка посмотрела на панну. — Как ты могла допустить такое? — рявкнул пан, сев около девушки. — Григорий Петрович, — на пороге появился Яков. — Я доктора привёз. Мужчина кивнул вошедшему Амвросию Александровичу и, покинув комнату, направился в кабинет. Последние дни словно перевернули его жизнь с ног на голову. Женитьба, ссора Катерины с отцом, его отказ от неё, поездка в Висбаден, теперь ещё и это. Мужчина взялся за голову. Что же это за жизнь такая? Дверь открылась, и в кабинет шагнул Амвросий Александрович. — Что скажите, Амвросий Александрович? — поднялся с места Григ. — Простыла Екатерина Степановна, — сказал доктор. — Я выписал лекарства. Как это её угораздило? — Она вчера под дождь попала, — вспомнил Червинский. — Ох, что же Вы, голубчик, — покачал головой Амвросий. — Беречь нужно жену. Ну, разрешите откланяться? — Амвросий Александрович, скажите, Вы были вчера у Вербицких? — спросил брюнет, думая о том, что доктор может больше ему рассказать о произошедшем. — Был, был. Печальная история. Очень печальная, — вздохнул доктор. — Вы можете сказать, что там произошло? — попросил Червинский. Амвросий прокашлялся и стал рассказывать о том, свидетелем чего стал.***
После того как Григорий узнал, что послужил тому, что сейчас происходило, он решил откровенно поговорить с Катериной. Войдя в комнату, он увидел, что девушка спит. Её дыхание было спокойным, и жара не было. Червинский хотел уже возвратиться к себе, но Катерина проснулась и тихо произнесла: — Пить. Григорий налил в стакан воды и помог ей напиться, а потом уложил обратно, поправляя одеяло. — Как Вы себя чувствуете? — Нормально, — Китти слабо улыбнулась. — Пани, — Павлина вернулась, неся поднос с едой, — Я Вам бульон сварила. Покушайте. Он вмиг Вас на ноги поставит. — Не хочется мне, Павлина. — Иди, Павла! — твёрдо произнёс Григ. — Екатерина Степановна поест. — Ага, — Павлина поставила поднос на тумбочку и поспешила удалиться. Григорий взял в руки миску с горячим бульоном и сел поближе к жене. — Григорий Петрович, что Вы делаете? — смутилась Катерина. — Собираюсь Вас кормить. Вы же сами не хотите есть, — на полном серьёзе ответил пан. — Не нужно, — запротестовала Катя. — Я сама поем. Честно. — Хорошо, ешьте, — мужчина пересел в кресло и принялся наблюдать. Катерина поела и сейчас сидела, оперевшись на подушки. Чувствовала она себя намного лучше, но все её мысли занимал отец. Григорий вернулся обратно и так же молчал. Он просто не знал, как ей сообщить то, что её отец неизвестно насколько уезжает. — Ладно, я пойду, — мужчина поднялся. — Нет, — Катерина схватила его за руку. — Посидите со мной ещё немного. Червинский кивнул, занимая прежнее место. — Расскажите мне о себе, — попросила девушка. — Ведь я о Вас почти ничего не знаю. Как и Вы обо мне. — Хорошо, — Червинский улыбнулся. — Только Вы тоже о себе расскажите. Катерина согласно кивнула. — Самая заветная мечта детства? — Червинская удобнее устроилась, ожидая ответа на вопрос. — Стать взрослым. В детстве мне все казалось другим. И только сейчас я понял, что все не так, как казалось. Мне бы очень хотелось вернуть все обратно. Может быть много ошибок удалось бы избежать. Ваша любимый поэт? — Денис Давыдов, — не задумываясь, ответила панна. Григорий Петрович промолчал. Всё известные ему барышни восхищались творчеством Давыдова, и он даже не сомневался, что его жена станет исключением. — Ваш любимый цвет? — Чёрный. Кате хотелось спросить, почему именно этот цвет, но она решила промолчать, чтобы не злить его. — Любимое время года? — Григорий поднялся и закрыл шторы. За окном начинало темнеть. Одарка зажгла свечи и покинула спальню, радуясь за свою панночку. — Зима, — Червинская любила зиму. Снег, чистота. Была очередь Кати задавать свой вопрос, но она не спешила. Этот вопрос возник спонтанно, но ответ был для неё очень важный, ведь именно от него зависела её дальнейшая жизнь. — Вы сможете меня полюбить? В комнате наступила тишина. Григорий сжал трость и поднялся. Он молчал. Молчала и Катя. Что-то подсказывало, что этот вопрос остаётся без ответа. Именно так и случилось. Брюнет пожелал ей спокойной ночи и ушёл. Он не смог ответить, но и давать ей ложную надежду тоже неправильно. Она и так много страданий познала от самых близких людей.***
Прошла неделя
Болезнь пани Червинской почти отступила. Девушка составляла Григорию компанию за ужином, занималась хозяйством. Знала также, что отец и Таисия отбыли в Висбаден, и теперь думала, как узнать, с кем встречалась жена отца. Одарка ни на миг не покидала пани. Следовала за ней словно тень. Радовалась за пани и Павлина. Это утро было таким же, как и остальные. Григорий уехал по делам поместья, а Катерина гуляла в саду, ожидая, пока принесут чай. — Пани, пани! — к ней спешила Одарка. — Что такое? — Пани, там к пану друг приехал. А как узнал, шо его нету, велел барыню позвать, — рассказала крепачка. Решетников ходил туда сюда, дожидаясь жену своего военного друга. Увидев Катерину, он обрадовался. Не захотел Гриша по хорошему, пусть теперь расхлебывает. — Здравствуйте, — поздоровалась Китти. — К сожалению, моего мужа сейчас нет. — Я знаю, — сверкнул улыбкой Решетников. — Я, собственно, к Вам, милая барышня. — Ко мне? — удивилась девушка. — Да. Скажите, Екатерина Степановна, что Вам известно о прошлом Вашего супруга? — мужчина обошёл Катерину, осматривая ее. Красива. Хотя, Червинскому всегда доставались девушки дивной красоты. — Ладно, я вижу, что всё, что касается прошлого Григория Петровича, для Вас тайна. Но я готов Вам её поведать. Катерина нахмурилась, а Решетников как ни в чем не бывало продолжил: — У Вас в доме есть комната, которая всегда закрыта, никогда не интересовало, почему? А ещё спросите у Григория Петровича, кто такая Маланка. И какое место она занимала в его жизни. Сударыня, — поцеловав Катерине руку, он ушёл. Червинская смотрела вслед этому человеку и понимала, что он больше знает Григория, чем она. Ещё и эта странная Маланка. Катерина уже начинала думать, что судьба просто издевается над ней, подбрасывая каждый день не очень радостные сюрпризы.