Бойся гнева терпеливого волка…
Гроза собиралась весь вечер. Порывы ветра пытались сбить с ног, молнии сверкали в тяжелых тучах, нависавших все ниже. Гром рокотал и рычал, отчего небо казалось живым существом, а лошади от этих раскатов шарахались, пятились и прижимали уши. Лианна нежно провела ладонью по теплому мягкому носу Верного, пытаясь его успокоить, но конь как будто чувствовал ее беспокойство – бил копытом об устланный соломой пол конюшни. – Тише, мой мальчик, – трепетно приговаривала она. Шторм, разразившийся у замка Дюррана, вселил в сердце девушки тревогу за брата, который пару дней назад отбыл со своими друзьями в Дорн. Лиа молила Богов, чтобы те даровали Эддарду легкую дорогу и уберегли от разыгравшейся стихии. Джозеф – старый конюх – о чем-то бубнил себе под нос, каждый раз вздрагивая от оглушающего грома, казалось, за всю жизнь, проведенную в Штормовом Пределе, он никак не мог свыкнуться с частой в этих краях непогодой. Чего нельзя было сказать о кастеляне – сире Пенрозе – он стоял, облокотившись о дверной косяк, не обращая никакого внимания на раскаты. – От лорда Баратеона еще нет вестей? – спросила Лиа кастеляна. – Нет, миледи, – ответил Пенроз, – лорд Баклер сообщил, что милорд проезжал мимо его замка, а дальше отправился в сторону Золотого Стога. – А лорд Эррол? Он прислал ворона? – Нет, миледи. Роберт впал в настоящее безумие после своей травмы, полученной на турнире. Нога зажила хорошо, но, со слов Крессена, постоянные мучительные боли заставляли Роба приглушать их вином и маковым молоком. Мейстер уверял его, что скоро все пройдет, но Баратеон и слушать его не желал, просил порции макового молока еще и еще. В седле он держался с трудом, что еще сильнее ранило его самолюбие. Из-за постоянных вспышек гнева брата, Станнис запретил мейстеру давать Роберту снадобье, после чего разъяренный лорд Штормового Предела в компании лорда Грандисона, лорда Эррола, псаря Генри и целой своры охотничьих собак покинул замок. Все приготовления к скорому приезду Флорентов легли на плечи леди Баратеон. Она распорядилась подготовить для многочисленной родни будущей жены Станниса просторные покои, застелить тонким льном постели, начистить и отмыть каждый уголок замка, высадить в саду цветы, заменить мостовую во дворе, даже отремонтировать лачуги слуг. Егеря прочесывали лес, запасаясь дичью, фермеры откармливали молочных поросят, а на кухнях готовили сладости. С утра до самого вечера Лиа принимала крестьян из соседних деревень, решала их земельные споры, распоряжалась о выдаче зерна для грядущей посевной, и только в короткие минуты отдыха без остатка посвящала себя сыну. С каждым днем ее мальчик становился все краше и сильнее. Он уже уверенно держал игрушки в крошечных ручках и с любопытством изучал окружающие его вещи и людей. С каждым днем сердце Лианны сжималось от страха: образ Рейгара был запечатлен в их ребенке. Что бы там ни говорил Эддард, Лиа знала каждую черточку Рея и теперь находила их у Джона: линии бровей и губ, форма глаз, его взгляд. Она с ужасом ждала того момента, когда изящные черты Древней Валирии будут заметны не только ей. Было больно видеть, что они так похожи. Лианна пыталась не думать о Рейгаре, но каждый раз, глядя на сына, она видела его. Она так устала от тяжелых вздохов Крессена, от подозрительных взглядов Станниса, от тихих шепотков черни. Во дворе было пусто, казалось, что все вымерли. Редкие вспышки яркого света на доли секунд срывали черную пелену с неба, нависшего над замком. Можно было услышать, как бушует море у подножия голых скал. В этой мгле и роптании волн одинокая башня Штормового Предела выглядела более зловещей. Внутри нее гулкое эхо отражалось от стен и, казалось, это не ветер завывает, а духи, запертые в старинном замке, воют, прося о пощаде. Лианна, приподняв юбки, грациозно и гордо поднималась по лестнице, слушая доклады Бени, плетущейся позади нее. Ванесса и Мэг, опустив головы, покорно следовали за ними. – Все ли готово к приезду Флорентов? – твердым голосом спросила Лиа. – Да, м’леди, покои по вашему указанию подготовлены, – ответила Бени. – Я заказывала фрукты из Королевской Гавани, – продолжила Лианна. – Обозы мы ждем со дня на день, м’леди. – Как чувствует себя наша кухарка? – Она разрешилась от бремени, м’леди – Хорошо, дайте ей две недели на отдых, а после она должна незамедлительно приступить к своим обязанностям. – Будет сделано, м’леди. Войдя в свои покои, Лианна глубоко вздохнула. Она вдруг почувствовала себя на дне глубокого океана, и тяжесть этого дня, как тяжесть вод, рухнула на ее плечи, голова разболелась. Мирайа укачивала Джона в колыбели, тихо напевая колыбельную. Увидев Лианну, она попыталась встать, но Лиа жестом остановила ее. Рядом с кормилицей сидела девочка, лет восьми, с яркими веснушками на носу. Никто не знал, откуда она появилась больше года назад. Старый мейстер сжалился над отощавшей девочкой и взял ее к себе в помощницы. – О, Эмма, какой приятный сюрприз, – улыбнулась ей Лианна, – тебя мейстер прислал? – Не совсем, ваша светлость, – проговорила Эмма, – меня прислал Добрый Человек. – О, как интересно, и кто же этот Добрый Человек? – Я не могу назвать его имени. Девочка встала, лицо ее не выражало никаких эмоций, что выглядело весьма необычно для детского личика. Она подняла руку и пальцем указала на Ванессу. – Она променяла вашу жизнь на золото, – железным голосом проговорила Эмма. Лианна опешила от этого обвинения, но лицо Эммы выглядело таким серьезным, а взгляд настолько пронзительным, что Лиа не посмела не поверить ее словам. Она медленно обернулась и бросила озадаченный взгляд на служанку, которую любила больше всех. Та выглядела шокированной, ее глаза судорожно пробежались по уставившимся на нее лицам, она со слезами замотала головой и попятилась назад. Девочка тихо, не говоря ни слова, покинула покои Лианны. – Мирайа, унеси Джона отсюда, – не спуская глаз с перепуганной Ванессы, приказала Лиа, – Мэг, Бени, вы тоже можете идти. Те неторопливыми шагами и с недоуменными лицами попятились к выходу. – Живо! – крикнула Лианна, и через мгновение дверь захлопнулась, оставив госпожу и служанку наедине. – Ванесса, – гневно прошептала сквозь зубы Лианна, – что это значит? У служанки ручьем по щекам потекли слезы, она с ужасом в глазах смотрела на леди Баратеон. – Отвечай же мне! – крикнула Лианна. – П..п..простите, – выдавила из себя Ванесса и упала на колени, – меня заставили. – Кто? – К..к..королева Серсея, – зарыдала служанка. У Лианны кровь застыла в жилах, грохот пульса в ушах оглушил ее, глаза затмила темная пелена. – Как? – шок позволил Лианне выдавить только шепот. Ванесса трясущимися руками достала из кармана сверток пожелтевшей ткани и протянула его своей госпоже. – Она сказала бросить это в вино, – дрожащим голосом протараторила служанка, – простите меня, я молю вас. Она попыталась коснуться ног Лианны, но та брезгливо отшатнулась от нее. Лиа развернула сверток: три индиговых кристалла, похожих на аметисты, сверкнули в блеске свечей. Она презрительно посмотрела на поникшую рыдающую служанку, и в сердце Лианны закипели ярость и ненависть. Она даже не могла сказать, кого она больше ненавидела сейчас: простодушную Ванессу, или эту змею Серсею, которой отдала того, кого больше всего любила на свете, и которая смогла разрушить малую толику преданности слуг в глазах Лианны. – Почему ты до сих пор не убила меня? – спокойно, пытаясь сдержать бурю, спросила Лиа. – Я, я не смогла, я испугалась, – все не унималась от рыданий служанка. Лианна спрятала сверток в кармане шерстяного платья, подошла ближе к Ванессе и подняла ее голову за подбородок. Она долго смотрела в раскрасневшиеся и опухшие от слез глаза служанки, пытаясь найти в них верность. Губы Ванессы безмолвно шептали молитву, все ее тело трепетало. Мысли о том, что она была на волосок от смерти, о том, что Серсея не успокоится, пока тело Лии не сожгут на погребальном костре, о том, что слова маленькой девочки и нерешительность ее горе-убийцы спасли ее жизнь, зажгли страшное пламя гнева в сердце северянки. С немыслимой яростью она ударила служанку кулаком по лицу, так, что рубин на касте ее кольца рассек нежную кожу на щеке, словно горячий нож масло. Ванесса завалилась на бок, схватившись за окровавленную щеку, и зарыдала в голос. – С этого момента ты будешь пробовать всю мою еду и питье, – голосом, не терпящим неповиновения, произнесла Лианна, – убирайся, пока я тебя не придушила! – Да, м’леди, – твердила Ванесса, унося ноги из покоев леди Баратеон. Лиа безнадежно мерила шагами комнату, кусая губы и пытаясь привести мысли в порядок. Все ее тело тряслось от ярости. Никто никогда не доводил ее до такого бешеного всплеска гнева. Бушующий ураган в ее душе молил разрушить в клочья все, что сейчас попадалось ей на глаза. – И как мне жить дальше, Мирайа? – голосом полным отчаяния спросила она вошедшую кормилицу, – а если завтра другая служанка будет более решительной, а у какого-нибудь гвардейца не дрогнет рука? – Кто посмел покуситься на вашу жизнь, миледи? – Серсея, кто же еще? – по лицу Лианны прокатилась боль, когда она взглянула на светлое личико сына, с улыбкой наблюдавшего из рук кормилицы за своей матерью. Лиа наклонилась, чтобы поцеловать Джона, а затем аккуратно забрала его из рук Мирайи. – Королева не оставит вас в покое, пока вы живы, миледи, – ровным тоном проговорила кормилица, – дочь Тайвина Ланнистера пойдет до конца. «Тогда мне нужно умереть, – подумала Лианна, крепче прижимая к себе сына»***
Всю ночь Лианна провела без сна. Под утро сильное волнение истощило ее, и она лишилась чувств. Когда она очнулась, то услышала голоса и шаги в соседних покоях. Шаги были тяжелы, а среди множества голосов она узнала голос сира Пенроза. Лиа вскочила с постели, накинула на себя простое платье и выбежала из покоев. Двое гвардейцев буквально уронили грузного вопящего, находящегося в сильном дурмане Роберта на кровать. Он выглядел жалким: грязный, потерявший свой истинный цвет и перепачканный рвотными массами дублет, взлохмаченные жесткие сальные волосы, отросшая черная борода, с прилипшей к ней какой-то гадостью, походившая на сгусток червей. От него несло прокисшим элем, потом и мочой. – Где его нашли? – спросила Лиа кастеляна, не сводя презрительного взгляда со своего мужа. – Лорд Баклер со своими гвардейцами нашли его на берегу Путеводной. Он осмелился ослушаться приказа милорда и силой возвратил его домой. – Хорошо, поблагодарите лорда Баклера, – медленным, но твердым голосом проговорила Лианна. – Как скажете, миледи. – Я хочу, чтобы его отмыли и побрили, одежду сожгите, и ни в коем случае не давайте ему вина. – Будет сделано, миледи. – От Флорентов еще нет вестей? – монотонно спросила Лиа. – Они остановились в Луговине, миледи, через недели две они будут здесь. – Драконья шлюха! – прорычал Роберт, пытаясь встать с постели. Он так сильно пнул гвардейца, пытавшегося снять с него сапоги, что тот упал плашмя на пол, – где мое вино?! – Вина ты больше не получишь, – со сталью в голосе ответила Лиа. – Не тебе мне приказывать, сука! Лианна вздрогнула, но проглотила обиду и постаралась сделать вид, что это ее никак не задело. – Сир Пенроз, выполняйте указания, – бесцеремонно процедила она, – если понадобится его утихомирить, позовите Станниса, я буду у себя в покоях. И ради Богов, переместите его в собственные покои – я не вынесу этой вони. – Все вон! – вновь раздался громогласный рык Баратеона, он указал пальцем на жену, – а ты останься. Кастелян с гвардейцами вопросительно взглянули на Лианну, но та молча кивнула им. Покои быстро опустели, оставляя лорда и леди Баратеон наедине. Лианна стояла неподвижно, словно каменное изваяние, глядя, как ее супруг с трудом поднимается на ноги и шаткой походкой идет к ней. Когда он, наконец, доковылял до нее, она поморщилась от едкой вони, ударившей в нос с новой силой и заставившей глаза слезиться. Роберт вгляделся в ее лицо, улыбнулся, но его улыбка была больше похожа на звериный оскал. Взгляд исподлобья синих, словно бушующее море, глаз заставил Лианну вздрогнуть. Сердце бешено заколотилось в груди, а дыхание стало неровным и поверхностным. – Моя дорогая женушка, – елейно пропел Роберт, – мне поведали, как ты миловалась со своим драконьим ублюдком, пока я страдал от боли. – Тебя никто не заставлял участвовать в турнире, – стараясь сохранить самообладание, ответила Лиа. – А тебя – прыгать в койку к Рейгару! – Ты в своем уме? Ревность совсем затуманила твой разум? – недоуменно выплюнула она, – я только разрешилась от бремени, о чем ты говоришь? – Такой шлюхе, как ты это не помешает, может ты еще и Эртура ублажила? А? Этого оскорбления Лианна была уже не в силах снести. Видя перед собой нагло ухмыляющегося мужа, она не удержалась и влепила тому оглушительную пощечину. Он взглянул на нее налитыми кровью бычьими глазами и больно схватил за плечи. Она хотела вырваться и пыталась оттолкнуть его. Возня между ними продлилась недолго. Лианне удалось вырваться, но он размахнулся и ударил ее по лицу. Лиа упала на бок, а подняться смогла только на колени. – Ты отвратительное чудовище, – прошипела она. Роберт отпрянул. – Ненавижу тебя, ненавижу! – закричала Лианна, – мерзкое, грязное чудовище! Баратеон снова схватил ее и поднял с колен. Он повалил ее на стол и разорвал ее платье на груди. Он бил ее по лицу, но она отчаянно сопротивлялась, толкалась, при этом осыпая его проклятиями. Тогда Роберт ударил ее по ребрам, и Лиа снова упала на пол. Он пинал ее ногами, сопровождая избиение грубой бранью. – Замолчи, сука! – кричал он, награждая ее увесистыми пинками в живот. – Роберт, остановись! – услышала она голос Станниса, который оттолкнул Роберта. Он протянул ей руку, она, ухватившись за нее, хрипя от боли, встала на ноги. Лианна попыталась выпрямиться, но острая боль в груди осадила все ее попытки. Тем не менее, она неторопливыми шагами, гордо неся на себе следы любви Баратеона, не глядя на слуг, расступающихся перед ней с ошарашенными лицами, добралась до своих покоев. – О, Боги! Что он с вами сделал? – вскрикнула Мирайа, когда Лиа переступила через порог и захлопнула за собой дверь. Судорога ярости прошла через ее тело, Лиа почувствовала, как задергалась разбитая губа, но из глаз не пролилось ни единой слезинки. – Я убью его! – тихо прошипела она, до боли сжав кулаки. Мирайа в одно мгновение подскочила к своей леди и легонько приобняла ее. Почувствовав тепло и искреннюю заботу, исходившую от кормилицы, Лианна позволила себе разрыдаться на ее плече. Сейчас она хотела умереть. Просто умереть. Чтобы больше не видеть этого надменного лица ее мужа, этой жестокой ухмылки. Чтобы он больше никогда не прикасался к ней. – Моя девочка, – приговаривала Мирайа, по-матерински ласково гладя Лию по голове, – сейчас не время – все подозрения падут на тебя. Тебе нужно успокоиться. – Я больше не могу выносить этого, – всхлипывала Лиа, прижавшись к Мирайе, – я больше не могу… – Потерпи еще немного, дорогая, – голос кормилицы был мягким и теплым, – месть – это блюдо, которое подают холодным.***
Лианна пристально рассматривала свое бледное лицо в зеркале. За три недели распухшая черная гематома превратилась в желтеющее упоминание, а на месте рассечения над бровью проступил розовый шрам. Серебристое платье делало ее глаза холодными, высокая прическа открыла изящную тонкую шею. Губы ее позабыли об улыбке. Где спряталась та милая девочка, скачущая во весь опор с братьями на турнир в Харренхолле? Где ее глупые мечты и иллюзии? Она постаралась выкинуть все благородство и честь из своей души. Миром правят лишь шакалы. Жаль, что она поняла это слишком поздно. Из-за благородства и чести погиб ее старший брат, а среднего они сделали слабым. Благородство и честь принесли ей столько боли и страданий, что ее нежное сердце превратилось в камень. Теперь она больше не волчонок. Она будет учиться играть по их правилам. И сегодня ее первый урок. Размытые дождем дороги задержали прибытие гостей, и все большое семейство Флорентов въехало в ворота замка лишь пару дней назад. Приехали все четыре брата со своими женами и детьми. Замок сразу наполнился звонкими турнирами на мечах юношей и тонким смехом молодых девиц. Практически все представители этого древнего дома имели оттопыренные уши, походившие на уши лисицы с их знамени. Особой прелести это нисколько не прибавляло, хотя Лианна и признавала, что некоторые из девиц были весьма недурны. Особое ее внимание привлекла Делена, дочь младшего брата лорда Алестера, девица лет пятнадцати. Делена никак не могла скрыть свое смущение, когда Роберт проходил мимо, долго его рассматривала. Казалось, она была полностью очарована им. И тогда у леди Баратеон в голове родилась безумная мысль, и если все получиться, никто и не заподозрит убитую горем вдову, оплакивающую горячо любимого и доброго мужа, каким Роберт показывал себя при посторонних. Гораздо больше подозрений вызовет безутешный отец поруганной дочери или оскорбленная невеста. Лианна хорошо играла свою роль заботливой жены, и ей нисколько не было жаль никого из них. Любовь – жестокая штука, и это станет первым уроком для влюбленной дурочки. Ванесса, чтобы вновь заслужить доверие своей госпожи, была готова на все. Бени и Мэг также поклялись в вечной верности своей леди, хотя они и не знали полностью о задумке Лианны. Только Мирайа была посвящена в истинные планы леди Баратеон. В ее покоях накрыли чудный стол со сладостями, заварили ароматный цветочный чай, и теперь Лианна была готова начать свою игру. В дверь тихонько постучали, и Лиа, нарисовав на лице улыбку, пригласила свою жертву в покои. Делена была милой и кроткой девушкой с густыми темными волосами, которые она заплетала в косу, с наивными оленьими глазами, полными волнительного ожидания. – Леди Делена, – мягко поприветствовала ее Лиа, – я рада, что вы приняли мое приглашение. – Я польщена, что вы пригласили меня, – голос младшей Флорент был по-детски нежен и тонок, – я давно мечтала познакомиться с вами. После обмена любезностями, Лиа пригласила Делену за стол, не забывая фальшиво улыбаться и показывать горделивым станом истинную леди. – Вы очень красивы, леди Делена, – пропела Лиа, – у вас уже есть нареченный? – Вы льстите мне, я не настолько красива, как вы, миледи, – Делена смущенно опустила глаза и пригубила чашку чая, – говорят, даже сам король-дракон не устоял перед вашим очарованием, похитил вас, но вы все равно нашли способ вернуться к возлюбленному. Лианна чуть не поперхнулась от подобных слов, представляя, как она кидается на шею Роберту. – Наверняка, вы слышали и продолжение этой истории, – подавив в себе усмешку, сказала Лиа. – Нет, миледи, матушка мне больше ничего не рассказывала. – И правильно, эта история слишком горька и печальна, я боюсь, ваше нежное сердце не выдержит подобного, вы так молоды… Делена невольно подвинулась ближе, ее глаза загорелись в предвкушении увлекательного рассказа. Лианна изобразив гримасу горя на лице, тяжело вздохнула. – Я уже не робкое дитя, миледи – проговорила Делена. – Ну что ж, вассалы Роберта не довольны нашей свадьбой, – с горечью начала петь свою фальшь Лианна, – они требуют аннулировать наш брак. – А разве такое возможно? – Для предотвращения бунта, возможно все, – Лиа быстро поморгала, опустив глаза, а затем всхлипнула, – меня, возможно, вернут на Север, а Роб останется с нашим сыном совсем один, о мой бедный муж. Лианна краем глаза заметила, как по лицу Делены прокатилась гримаса сочувствия. Нежное юное сердце впитывало всю ложь, как истину, без остатка. – Я видела, вы неравнодушны к Роберту, – продолжила Лианна, а щеки Делены от этих слов налились кровью. – Я … не… – смущенно затараторила она, нервно сжимая подол своего платья. – Не отрицайте этого – ваши глаза меня не обманут, – елейно проговорила Лиа, – в глазах влюбленных искриться свет, а сами они порывисты и мечтательны. Внезапно сердце Лии охватила тоска и слизала улыбку с ее лица. Если ты захочешь луну с неба, моя родная, ты удивишься, как быстро она окажется в твоих ладонях. Лиа с трудом подавила в себе это чувство и вновь заставила себя улыбнуться. Она медленно провела ладонью по плечу Делены и пристально всмотрелась в ее лицо. – Ваши глаза наполнены светом, – тихо произнесла Лианна. – Я не знаю, миледи, как человек влюбляется, – почти шепотом проговорила девушка, – то есть, как я пойму, что тоже влюблена? – Когда ты только закроешь глаза, то сразу перед тобой предстает его образ, его голос становится милее всех звуков на свете, а от единственного взгляда твое сердце то замирает, то начинает неистово стучать в груди. Лианна тихо ухмыльнулась: было забавно наблюдать за тем, как Делена смутилась, на щеках выступил багровый румянец, и девушка поспешно отвернулась. – Здесь нет ничего постыдного, моя дорогая, – елейно пропела Лиа, – я еще раз спрошу тебя: у тебя уже есть жених? – Нет, миледи, – буркнула Делена. – Я очень дорожу Робертом, мне будет очень больно оставлять его одного. Я бы хотела, чтобы рядом с ним осталась любящая его всем сердцем девушка, что смогла бы своим теплом утешить его тоску. Конечно, у дочери младшего брата мелкого лорда мало шансов стать женой грандлорда, только если… Лиа замолчала, позволив Делене самой додумать эту мысль. Она заметила, как сверкнули глаза девушки, и в очередной раз посмеялась над ее невинной наивностью. – Свадьбы – это такой прекрасный момент, чтобы раздуть пламя любви в сердцах: танцы, красивые платья, прикосновения, – Лиа вновь подняла глаза на девушку, – ты уже подумала, что наденешь сегодня вечером? – Да, матушка приготовила для меня чудный наряд, – ответила Делена, а Лиа жестом попросила Ванессу принести из будуара темно-индиговое платье, в котором она так и не протанцевала на пиру. Делена плеснула руками, как только увидела его, глаза ее загорелись от блеска драгоценных камней. – Нравится? – спросила Лиа. – Никогда в жизни я не видела подобной красоты, миледи, – воодушевленно выдохнула девушка. – Это подарок королевы Рейлы, – Лианна склонила голову на бок, упиваясь восхищением Делены, – надень его сегодня на праздник. Глаза девушки расширились, лицо ее стало вдруг серьезным. – Миледи, там же драгоценности, я.. я.. – залепетала она. – Ценность платья определяется тем, кто его носит, – мягко осекла ее лепетания Лиа, – ты будешь очаровательна в нем. Я думаю, Роберт по достоинству оценит твою красоту. Только не будь такой робкой – он предпочитает сильных и уверенных в себе женщин. Ванесса поможет тебе одеться и сделает восхитительную прическу. – Я даже не знаю, как вас благодарить, миледи, – восторженно проговорила Делена. – Не стоит благодарностей, – с улыбкой ответила Лиа, – я просто хочу оставить Роберта в надежных любящих руках. Только прошу, о нашем разговоре не распространяйся – ты же не хочешь расстроить свою будущую помолвку. – Конечно, миледи, – отозвалась Делена. – Ну же, ступай, не стоит опаздывать на праздник. Делена рассмеялась и выпорхнула из покоев леди Баратеон вслед за Ванессой. После того как дверь захлопнулась, Лианна позволила себе, выдохнуть и снять маску надменной учтивости. – Вы думаете, все получиться, м'леди? – тихо спросила Мэг. – Уж поверь мне, она думает, что по уши влюблена в Роберта, – улыбнулась Лиа, – Бени, позаботься о том, чтобы Роберту наливали самое крепкое вино, которое вы найдете в погребах. – Будет сделано, м'леди. – Мэг, проследи, чтобы наша милая парочка попала именно в покои для новобрачных. – Мы приготовили для них несколько покоев, м'леди, – отозвалась Мэг, – ошибки быть не может. – Отлично! – усмехнулась Лианна, пригубив давно остывший чай.***
Церемония в маленькой септе Штормового Предела была утомительна и скучна. Голос старого септона был тих и настолько медлителен, что по септе начали пробегать звуки зевоты. Лицо Станниса не выражало ровным счетом никаких эмоций: не по-юношески суровый взгляд, твердые губы, стиснутые в узкую линию. Его невеста нехотя произносила клятвы Семерым, даже не глядя на септона и на своего жениха. После того, как молодожены обменялись плащами и одарили друг друга целомудренным поцелуем, они расцепили руки и поспешили покинуть септу. А дальше была еще одна церемония, которую Лианна никак не ожидала увидеть. Во дворе разожгли небольшой костер, и Селиса, схватив своего мужа за руку, подвела его к нему. На лице ее промелькнула улыбка, когда она взглянула на свою подругу, стоящую по другую сторону от костра. Все семейство Флорентов окружило новобрачных, а девушка в красном начала читать свою литанию. – Что здесь происходит, кто это? – тихо спросила Лиа у Мэг. – Ее зовут Мелисандра, она приехала с леди Селисой, – вполголоса ответила та, – она жрица какого-то огненного бога, а леди Селиса, видимо, его послушница. Лианна хмыкнула и с интересом стала рассматривать Мелисандру. Она была красива, даже очень красива: стройная и грациозная, с пышной грудью. Ее лицо в форме сердца было живым, словно языки пламени, отражающиеся в ее красных глазах. Темные медные волосы густыми локонами ниспадали на ее хрупкие плечи. Ее платье из плотного шелка, также было красным, как рубин на ее шее, который, словно пылал и пульсировал с каждым ее словом. – Станнис, разделишь ли ты свой огонь с Селисой и согреешь ли ее, ибо ночь темна и полна ужасов? – голос ее был глубоким и завораживающим, но было в нем что-то пугающее. – Пламенем Красного Бога клянусь, что согрею каждый ее день, – запинаясь и путая слова, произнес Станнис. – Селиса, клянешься ли ты разделить свой огонь со Станнисом и согревать его, ибо ночь темна и полна ужасов? – Пламенем Красного Бога, клянусь, что буду согревать его, пока кровь бежит по моим венам, – восторженно и воодушевленно ответила Селиса. – Тогда подойдите ко мне и станьте единым целым! – громко выкрикнула жрица. Селиса крепко ухватила за руку опешившего Станниса, и, приподняв юбки, ловко перепрыгнула вместе с ним через костер. – Двое вошли в пламя, а выйдет один. Что объединяет огонь, никто не в силах разделить! – Что объединяет огонь, никто не силах разделить! – подхватили слова жрицы, окружающие молодую пару Флоренты. «Ну, ну, – подумала Лианна, усмехнувшись» Она распорядилась приготовить великолепный пир на свадьбу Станниса, и весь праздник принимала восторженные похвалы от гостей. Менестрели, не утихая, играли веселые песни, а когда она заметила, что Роберт уже изрядно пьян, приказала им петь песни о любви, которые заставляли молодые пары кружить в медленных танцах. Лиа незаметно посадила за стол вместо себя Делену, и теперь из тени колон Великого Чертога Штормового Предела наблюдала, как та всячески пытается очаровать ее мужа: кормит фруктами из своей ладони, смеется над его шутками, подливает в его кубок вино. Триумфальная улыбка не сходила с лица Лианны и стала еще шире, когда во время танцев Делена и Роберт ускользнули незаметно от всех. Внезапно Лиа почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, и, обернувшись, она встретилась с огненно-красными глазами жрицы. Лианне стало не по себе, казалось, что эти глаза смотрят прямо в душу, испепеляют ее сердце. Дышать сразу стало тяжело, словно раскаленный обруч сковал ее шею. Она вновь подняла глаза, но Мелисандра исчезла, развеялась в воздухе, словно призрак. – Все уже готово, – прошептала Лианне на ухо Мэг, чем заработала одобрительный кивок от своей леди. – Мэг, ты знаешь, что делать. Бени, скажи музыкантам играть другую песню. – Будет сделано, м’леди, – отозвалась Бени. «Снял король корону, королева – башмачок» раздалось в чертоге, и пьяные гости окружили молодоженов. Прости меня, Станнис. Мэг по указанию Лианны повела толпу девиц и мужчин, разрывающих одежды жениха и невесты, в покои, где сейчас юная Делена отдавала всю себя всепоглощающему пламени страсти. Послышался душещипательный девичий вопль, затем возмущенные возгласы толпы и, наконец, осыпающий брата проклятиями голос Станниса. Лианна расхохоталась, чтобы никто не увидел восторга на ее лице, она поспешила скрыться в своих покоях. Мэг и Ванесса позже во всех красках опишут это – она была уверена – захватывающее дух зрелище.Пока же она решила разделить свой успех с Мирайей, ухаживающей в эту минуту за Джоном и Ренли. Когда Лиа вошла в свои покои, она оцепенела, улыбка вмиг испарилась с ее лица: Мирайа, обнявшая Ренли, спала вместе с ним мертвым сном на постели своей леди, а Джон был на руках … Мелисандры, которая о чем-то ворковала ее сыну. – Вы?! – возмущенно выпалила Лиа, расширив глаза – что вы здесь делаете?! – Тише, дитя тьмы, – мягко проговорила жрица, – мы же не хотим переполошить весь замок. – Отдайте моего ребенка! – крикнула Лианна. – Стой, где стоишь, – одернула ее Мелисандра. Рубин как-то зловеще сверкнул на ее шее, а Лиа почувствовала, что не может сделать и шага. Сердце ее охватила паника, но как бы она ни старалась закричать, голос покинул ее. – О, дети, – жрица смотрела на Джона и ласково гладила его щеку кончиком пальца, – такие чистые души, такие нежные сердца, которые не могут скрыть ни единой тайны. Мелисандра искоса взглянула на Лианну, лукаво улыбнувшись, а затем вновь перевела свой взор на младенца. Ее ладонь застыла над головой Джона, и, казалось, что она светится. Лианна отчаянно пыталась сдвинуться с места, но ее тело не слушалось ее, словно его сковали стальные цепи. Она безмолвно стала читать все мыслимые и немыслимые молитвы. Что она с ним делает? Оставь моего малыша, молю тебя! – Я вижу в нем бушующее пламя, – продолжила Мелисандра монотонным голосом, – о, да, я даже чувствую, как оно бежит по его жилам – дитя света. Я вижу, какое великое будущее уготовано твоему сыну – любой путь, по которому он бы ни пошел, приведет к его судьбе. Дитя трех. Много испытаний ты выбрала для него, но они возвысят его, укрепят его дух. Три кубка из льда поднимет он на пиру жизни: один – за жизнь, один – за верность, один – за власть; три пламени зажжет он во мгле лжи: один – за любовь, один – за кровь, один – за смерть; на трех конях он пробежит по жизненному пути: на одном – для правды, на одном – для тени, на одном – для страха. После этих слов жрица легонько поцеловала ребенка и уложила в колыбель. – Преданность в сердце раскроет тайну, – произнесла она, глядя на Лианну, - только кому преданно будет это сердце: тебе или твоим врагам? Лианна ощутила, как оцепенение оставило ее тело, ноги стали ватными, и она едва удержалась на них. – Вы сумасшедшая, – прошипела она вслед покидающей покои Мелисандре.***
Лианна уже несколько дней не покидала своих покоев и не смела выпустить Джона из своих рук. Слова этой ведьмы повергли ее в шок. Откуда она знает про послание Рида? Откуда она знает о ее сыне? Мирайа уверяла ее, что не помнит ничего, что случилось в тот вечер, и Лианна ей верила, ведь она и сама подверглась чарам жрицы. Ее материнское сердце вздрагивало каждый раз, как только Джон начинал плакать, она вскакивала с постели посреди ночи и с трепетом наблюдала, как вздымается грудь, крепко спящего младенца. Он – ее сокровище, ее настоящее и будущее, ее начало и конец. Все ее счастье было сосредоточено в маленьком тельце, которое она держала на своих руках. И теперь она никому не доверяла, не из страха за свою жизнь, а ради безопасности ее сына, нуждающегося в ее опеке и любви, чтобы выжить. Она должна защитить его. – О, мой ясноликий мальчик, – приговаривала она на ухо ребенку, – никто никогда не разлучит нас, пока я жива, ни один волосок не упадет с твоей головы. Раздался тихий стук в дверь, и в ее покои вошел Ренли. Мальчик был чем-то обеспокоен, но выглядел сонным. Он лениво потирал кулачками свои синие, словно волны, глаза, и едва волочил ноги. – Ренли? – удивилась Лианна, – почему ты до сих пор не спишь? Ренли устало опустился на ее постель и тяжело вздохнул. – Мне скучно, – слетело с его губ, – все как будто вымерли, ходят туда-сюда, как молчаливые призраки. – А как же твой шут? – С ним вообще что-то неладное творится последние дни – его песни меня нисколько не смешат. Лианна присела рядом с Ренли, мягко провела ладонью по его черной макушке и, прижав к себе, приобняла одной рукой. Джон потянулся к лицу мальчика с намерением изучить его на ощупь. Ренли поморщился и захохотал, а затем вложил свой палец в ручку любопытного «племянника». – Жаль, что ты скоро уедешь, – тоскливо выдохнул Ренли, – мы могли бы вместе кататься верхом. Лианна оторопела от его слов, она недоуменно посмотрела на мальчика. – Что значит «уедешь»? – спросила она. – Мейстер Крессен сказал, что Джону тут не место, – как-то невзначай ответил он, – его увезут на Север? Да? Сердце Лианны пропустило удар, она даже ощутила, как похолодели ее ладони. – Мирайа! – позвала она кормилицу, и когда та вышла из будуара, добавила, – побудь с детьми. – Что-то случилось, миледи? – встревожено спросила Мирайа, забирая Джона из рук матери, но Лиа не ответила, лишь пристально посмотрела в карие глаза. Мирайа поняла ее взгляд и молча кивнула ей. Что было сил, Лианна кинулась в покои старого мейстера. Она бежала вверх по лестнице, не чувствуя опоры под ногами, словно неведомая сила гнала ее все выше и выше. От тяжелого дыхания закружилась голова, ноги стали ватными, но она не обращала на это никакого внимания – все ее сознание было сосредоточено лишь на одном: лишь бы успеть. Когда она влетела в старые двери, вороны в клетках подняли оглушительный галдеж, но покои были пусты, только обезумевший шут с мерзким, испещренным красно-зелеными татуировками, лицом стал весело отплясывать вокруг нее, хлопая в ладоши. – На дне морском лед горит, лед горит, – запел он, – под плащом из снега, я-то знаю, я-то знаю. – Мейстер Крессен! – крикнула она, но в ответ ей прозвучал лишь зловещий хохот Пестряка. Все было похоже на кошмар. Она даже прикусила губу, и, почувствовав боль и вкус крови, поняла, что все происходящее слишком реально, чтобы быть сном. «Не может быть, – пронеслось у нее в голове». Не помня себя от ужаса, она помчалась назад, даже не замечая, что коридоры и лестницы до странности пустынны – не было видно ни слуг, ни гвардейцев. «Это все сон, это сон! – твердила она, пролетая через лестничные марши. Лиа смогла остановиться только у покоев Роберта, едва отдышавшись, она прислушалась к звукам. – Есть еще кое-что, – прозвучал голос мейстера, – о чем я обязан вам доложить. Лианна забыла, как дышать. О, Боги! Мой маленький принц! Ноги сами повели ее в опочивальню мужа, она распахнула двери, и застала Крессена, нервно перебирающего свою цепь, перед угрюмо сидящим на постели Баратеоном. – Лиа? – удивился Роберт. – Мейстер Крессен, – стараясь подавить в себе ярость и страх, произнесла Лиа, – гвардейцы что-то плохо себя чувствуют сегодня, не могли бы вы их осмотреть? – Но... – попытался возразить Крессен. – Пожалуйста, – настояла Лиа. – Конечно, миледи, – вздохнул мейстер. Лианна не отрывала своего взора от Роберта, пытаясь понять, что он уже узнал от мейстера, но Баратеон смотрел на нее ровно и спокойно. Лиа выдохнула, а затем подбежала к кувшину с вином, налила полный кубок и в три глотка осушила его. – Что с тобой? – недоуменно спросил Роберт. Лианна ничего не ответила, она наполнила кубок и протянула его мужу. – То, что я скажу тебе сейчас, – ровным тоном сказала Лиа, – будет настоящим потрясением для тебя, поэтому пей. Роберт хмыкнул, озадаченно посмотрел на нее и осушил кубок. – Ну и что ты хотела мне сказать? Лианна молчала, глядя, как стираются краски с лица ее супруга, он нахмурил брови и быстро поморгал глазами. – Я люблю Рейгара и буду любить его до конца своих дней, – проговорила Лианна, – ведь волки выбирают себе пару и преданы ей до конца своей жизни. Роберт закашлял и схватился за горло. – Я предана ему всей душой, ведь нас соединили Боги, – продолжила Лиа, – о, да, мой милый Роберт, он мой муж, я была вынуждена покинуть его, чтобы спасти от тебя. – Что ты со мной сделала?! – просипел Баратеон, терзая в кровь кожу на шее. Он попытался дотянуться до нее, но обессилев, рухнул плашмя на пол. Лианна подошла ближе, и без малейшего следа каких-либо эмоций на лице, наблюдала, как алые струйки крови вперемешку с сукровицей побежали из его рта и носа. Затем улыбнувшись, она села на него верхом, наслаждаясь зрелищем. – Тебе больно, Роберт? – ласково смахнув прядь волос с его взмыленного лба, елейно пропела Лиа, – я очень надеюсь, что тебе больно. Также как было больно мне, когда ты насиловал меня и избивал. Когда из-за твоих амбиций погиб мой брат. Ты думал, я забыла? Волк в оленьей шкуре остается волком. Жаль, что ты этого не понял. Кровь за кровь, дорогой Роберт. Тело Баратеона задергалось в агонии, лицо его приобрело пурпурный оттенок, а воздух зычно проходил через его горло. И не было ему спасения, ведь с каждым ударом сердца, яд все глубже проникал в его кровь. Лианна наклонилась к его уху и вполголоса произнесла: – Когда ты испустишь свой последний вздох, от тебя не останется ничего, твое имя забудут, а твой род продолжат твои братья, ведь Джон… настоящее имя Джона – Джейхейрис Таргариен. Так назвал его родной отец. Роберт задергался сильнее, а Лианна торопливо отпрянула от него, упиваясь его страданиями. Дверь тихонько скрипнула, и Лиа только сейчас поняла, что забыла запереть ее. Она увидела перед собой шокированные глаза Ванессы, наблюдающие за развернувшейся драмой. – Миледи? – сорвалось с ее губ, но тут ее взгляд застыл, а из груди алым цветком распустилось кровавое пятно с торчащим из него кинжалом. Она упала ничком, а за ней выросла фигура красной жрицы. Не красивая, а красная, ужасная, ужасная! С окровавленным кинжалом Мелисандра шагнула на встречу Лианне. – Только смертью можно изменить жизнь, – произнесла Мелисандра, и Лианна, вздохнув, закрыла глаза…