Любовь и Долг

      Лианна проснулась под тихое журчание текущей воды. Ей снилось, что она стоит в огненном кольце, и оно сужается с каждым мгновением. Откуда то издалека она слышала голос Ванессы, а холодные пальцы кухарки сжимались вокруг шеи Лианны. «За что?!» – кричала кухарка. Лиа пыталась ей что-то ответить, но дым и пепел погребальных костров забили ей рот.       Она порывисто поднялась, и, схватившись за шею, пыталась отдышаться. Ей казалось, что она до сих пор ощущала запах горелой плоти, до того кошмарный, что не описать никакими словами.       Колдовство Мелисандры ни у кого не вызвало сомнения, что на костре горит именно чета Баратеонов с их маленьким сыном. Тени и иллюзии, так она их называла. Она ткала их над бездыханным телом Ванессы, как полотно, шепча при этом какие-то заклятия. Рубин на ее шее горел самым настоящим пламенем. Лианне пришлось отдать покойнице свои волосы, которые Мелисандра отсекла одним легким движением окровавленного кинжала, а самой облачится в простое коричневое платье Ванессы. – Сильнейшие чары строятся на таких вещах, – объяснила жрица, – одежда, ботинки, прядь волос, кости. С помощью шепота и молитвы из них можно вызвать тень человека и надеть ее на другого, как плащ.       Но самым ужасным было видеть изуродованное тельце ребенка, едва появившегося на свет, завернутого в пеленки Джона. От лица младенца осталось только чудовищное месиво из раздробленных костей, мозга и крови. Мелисандра уверяла ее, что мальчик был болен и умер во сне, но к Лианне он до сих пор являлся в кошмарных снах.       После того, как жрица сотворила свое заклинание, она надела на запястье Лианны черный железный браслет с одним единственным рубином. Камень сиял и пульсировал в такт рубину на ожерелье Мелисандры. Первое прикосновение металла к коже было теплым и нежным, как поцелуй, но с каждым днем тепло все больше превращалось в пламя, а поцелуй – в зубы. Каждый день Лиа хотела сорвать его, но не смела сделать этого.       И теперь боль от ожога стало почти невозможно терпеть. Лианна поползла по шуршащему, выстланному листьями полу и окунула руку в пруд. Сначала раны слегка защипало, а затем ледяная вода подарила ей облегчение, но, к сожалению, это продлилось слишком мало. Вода вокруг браслета стала нагреваться, и боль вернулась с новой силой. Лианна прошипела сквозь зубы и прижала руку к груди, укачивая ее как младенца.       От долгой верховой езды мышцы болели, суставы ныли. И все-таки она чувствовала себя не так ужасно, как можно было ожидать – на погребальном костре сгорели и ее оковы. Впервые в жизни она предоставлена самой себе, она вольна уйти, куда ей вздумается, делать, что захочется.       Лианна огляделась. В темной пещере, на которую они наткнулись накануне в Королевском лесу, нельзя было понять, какой час дня или ночи. Лошади спокойно стояли стреноженные у пруда. От костра, возле которого сушились плащи, остались только тлеющие угли, рядом у камня был прислонен лук с колчаном стрел, которые Лианна еще до смерти Роберта выпросила у Нойе вместе с кинжалом. С другой стороны у стены спала Мирайа, жадно прижимая к себе обернутого в меха Джона. – Вы уже проснулись, Лиа?       Она обернулась. По туннелю быстро шла Мэг, держа перед собой сложенные ковшом руки. – Привет, – сказала Лиа, – и доброе утро – если это в самом деле утро.       Мэг улыбнулась. – Это действительно такое время, хотя середина дня скоро будет приходить, – иногда простоватый говор своей служанки забавлял Лианну, – я только что бывала в мокром лесу и следила за самой ловкой добычей, – она показала руки, – грибы.       Мэг подошла к угасающему костру, высыпала свои сокровища на плоский камень, подкинула в угли хвороста и стала раздувать костер. – Сейчас это будет приготовлено, – хихикнула Мэг, – и мы получим трапезу, полную великолепного наслаждения.       От этих слов Лиа внезапно почувствовала сильный приступ голода. Желудок буквально свернуло в узел, а рот наполнился слюной. В последний раз они неплохо поели в трактире у моста на Путеводной, почти больше недели назад. В остальное же время они довольствовались небольшими запасами солонины и вяленого мяса, а также ягодами, которые они иногда находили в Королевском лесу. Лианна позволяла есть себе совсем немного, отдавая почти всю свою еду Марайе, ведь той еще приходилось кормить Джона.       Ее сын не признавал за тенью Ванессы свою мать и отказывался идти к ней на руки, поэтому он все время находился у кормилицы. Иногда он был сбит с толку: он слышал голос матери, но не видел ее. Тогда он заливался плачем, и Лианне становилось особенно тяжело в такие моменты. – Я услыхала вдалеке перезвон колоколов, – вдруг сказала Мэг, ставя на оживший огонь котелок. Лианна облегченно вздохнула. – Значит, столица совсем рядом, – проговорила она, – мы можем, наконец, выйти на Королевский тракт.       Рядом с Королевской гаванью довольно редко можно было наткнуться на разбойников и бродяг. Те, опасаясь встретить короля или лордов на охоте, держались от столицы подальше.       Мэг тем временем бросила нарезанные грибы в воду, добавила соли из сумки и поставила котелок на самый край углей. Затем она палочкой помешала его содержимое. – Еще несколько полных важности добавок, и я оставлю его самому себе на некоторое время, – она бросила в котелок несколько полосок сушеного мяса, припасенного еще с таверны, потом нарубила ножом маленькую кривоватую луковицу и отправила ее туда же, после чего снова основательно все перемешала. – Какой чудесный аромат, – протянула Мирайа, потягиваясь на своем импровизированном ложе, – О, Боги! Как же болит все тело, еще день и я пойду пешком, вот помяните мое слово. – Возможно, уже сегодня к вечеру мы прибудем в Гавань, – успокоила ее Лиа. – Слава Богам! – отозвалась кормилица, прикладывая пробудившегося Джона к своей груди. Лианна поднялась на ноги и осторожно подкралась к сыну. Она потянулась рукой к нему, чтобы погладить его по темноволосой макушке, но браслет скользнул по запястью, сильно ужалив ее. Лиа невольно вскрикнула от боли и судорожно прижала руку к себе. Мэг в два шага оказалась возле нее и, смахнув рукав, взглянула на ее запястье. – Эта магическая штука должна быть снята с вашей руки, – взволнованно заявила она, – кожа уже запузырилась и вот-вот покроется углями. – Я не могу, – обреченно проговорила Лиа. – Снимите это немедленно, Миледи, – твердо произнесла Мирайа, – мы уже достаточно далеко от Штормового Предела – вам нечего бояться.       Лиа посмотрела в глаза кормилицы и кивнула в ответ. Мэг незамедлительно ухватилась за браслет и осторожно потянула его, освобождая Лианну от тени мертвой служанки. Лиа стиснула зубы, казалось, руку опустили в кипяток, когда браслет, сопротивляясь, скользил по ее кисти. Когда с ним было покончено, Мэг бросила его в пруд, и тот с легким всплеском пошел ко дну. Затем Мэг повернулась, подтянула поближе свой кожаный мешок и принялась рыться в нем со всей своей серьезностью. Несколько мгновений спустя, она достала оттуда какие-то бурые кусочки мха, разжевала их и приложила к ожогам на запястье Лии. После порвала полоску с подола своего платья и перевязала ею больную руку. Лианна и Мирайа тем временем, расширив глаза, наблюдали за ее действиями. – Полагаю, сейчас вы имеете должность чувствовать огромное облегчение, – улыбнулась Мэг, – а глаза то ваши краше, чем у Ванессы. Я рада снова смотреть на вас, Лиа.       Лианна приподняла брови в изумлении. – Огромное облегчение, да, – растерянно пролепетала она, – спасибо. Где ты научилась этому? Я думала… – Моей бабке была оказана возможность целительства, – непринужденно ответила Мэг, – я питала интерес к ее учению, пока… пока моя мать не вознамерилась продать меня в бордель. – О, – удивилась Лиа, – ты никогда не говорила об этом.       Мэг усмехнулась, помешивая свое аппетитное варево. – Господа не питают интереса к жизни черни и шлюх, – процедила она.       Лианна встретилась глазами с Мирайей. Они обе смутились от слов Мэг и решили промолчать в ответ.       Джон тем временем закончил свою трапезу. Глаза малыша засверкали, когда он увидел свою мать, и раздался звонкий смех. И сразу стало как-то легче… Словно не было этого тяжелого путешествия, не было смертей, не было боли. Мальчик протянул маме ручки, и та, наконец, смогла прижать его к сердцу. Она держала малыша, словно бесценный хрусталь, осыпая его макушку поцелуями и вдыхая аромат его каштановых волос. Не было на свете слов, чтобы описать, как сильно она любила его. В этот момент она чувствовала себя абсолютно счастливой. И пусть ее ждет неизвестность, пусть она принесла своей семье горечь утраты, пусть она причинила столько боли своим любимым, пусть ее руки по локоть в крови, но милая улыбка на устах ее сына стоила всех этих жертв. – Джон теперь поедет со мной, – сказала Лиа, не в силах оторваться от своего мальчика. – Я думаю, он будет счастлив, – ответила Мирайа и начала строить Джону забавные рожицы, чем вызвала у него заливистый смех. – Эти и прочие дела вы сделаете после удовлетворения голодания, – заявила Мэг, помешивая палочкой в котелке.       Когда путешественницы начали жевать немного медленнее, Мэг облизала пальцы и глубоко вздохнула. – Теперь, когда наши животы наполнены, и нас окружает безопасность, дальнейшие планы требуют рассказывания. – У нас почти нет денег, – тихо сказала Мирайа, – лорд Станнис пересчитал все до последней звезды наши доходы перед отъездом. – Седельную сумку тоже вычистили, – с горечью добавила Лианна, – я спрятала туда все свои драгоценности, а потом обнаружила, что их нет. – Хорошо хоть лошадей дали. – Спасибо Джозефу, – улыбнулась Лиа словам Мирайи, – это он поменял тех кляч, что нам дал Станнис, на моих любимчиков. – После того, как он соизволил увидеться с красной жрицей, – сказала Мэг.       Все трое тяжело вздохнули, и вновь в пещере повисло напряженное молчание. – Мы имеем возможность продать лошадей, – неожиданно сказала Мэг. – За Симпатяшку и Снарка мы можем выручить не больше тысячи оленей, – ответила Лиа, – этих денег все равно не хватит, чтобы переправиться через море. – Верного можно продать за сотню драконов, – предложила Мирайа, – такого красавца и за большее с руками вырвут. – Исключено, – резко отрезала Лиа, – Верного я не продам… ни за что… – Тогда, – с горечью вздохнула Мирайа, – мы с Мэг останемся в столице.       Лианна опустила глаза. Мысли о Вольных городах тревожили ее, отчего-то сдавливало грудь. Что она будет делать там одна с маленьким ребенком на руках, без гроша в кармане? Похоже, действительно придется попрощаться с Верным. Она даже усмехнулась своим мыслям. Словно Боги намеренно хотели избавить ее от всего, что было дорого ей. А может это и к лучшему. Милая и наивная северянка Лианна Старк умерла темной ночью в одинокой башне Штормового Предела. Длинные косы собольего цвета были ее сокровищем, богатства и роскошь – ее прерогативой. Новая Лиа не должна цепляться за дорогие вещи мертвой северянки. – Подумаем об этом, как доберемся до столицы, – тихо сказала Лианна.       Она осторожно передала Джона Мирайе, добралась до своего мешка с одеждой, лежащего недалеко от лошадей, достала оттуда мужскую рубаху и кожаный охотничий дублет. Она сняла с себя перепачканное дорожной пылью коричневое платье мертвой служанки, кинжалом нарезала его подол на широкие полосы и туго стянула ими свою грудь. Сверху она надела мужскую одежду. Затем она подошла к, ошарашенной ее молчаливыми действиями, Мэг и передала ей кинжал. – Я полна растерянности, – пролепетала та. – Режь все, что осталось от моих волос, – твердо произнесла Лиа.

***

      Колокольный звон долетал до них лишь призрачными отголосками, когда они отправились в путь по заросшему лесу. Мирайа, не привыкшая к долгим путешествиям в седле, все время постанывала, когда Симпатяжка рывком преодолевала овраги. Мэг держалась более мужественно и уже довольно уверенно управлялась со Снарком, старым конем, который мало нуждался в подбадривании и смиренно подчинялся малейшему напряжению узды. Верный, в отличие от предыдущих дней, не пытался вырваться вперед, галопом перепрыгнуть через препятствие или преподнести своей наезднице очередной сюрприз. Он как будто знал, что маленькому ребенку, находившемуся сейчас в перевязи у груди матери, нельзя причинять неудобств, что нужно везти его очень осторожно.       Все время до полудня, что путницы ехали по лесу, они не встретили ни души, кроме пары соек и рыжей белки. Деревья стояли очень тесно, и каждый ствол был покрыт толстым слоем мха, но, тем не менее, это место казалось безжизненным или, по крайней мере, застывшим в ожидании, что незваные гости уберутся восвояси.       На мгновение Лианне показалось, что они заблудились и уходят прочь в чащу. Она остановилась и прислушалась – звон раздавался слева, а значит, скоро чащоба должна расступиться, и они, наконец, выйдут на Королевский тракт.       Вскоре за частоколом начал проглядывать просвет, который по мере приближения становился все шире и ярче. К полудню они, наконец, выбрались из леса. Справа все еще тянулись деревья, а по другую сторону растянулся далеко до горизонта полноводный залив.       Теперь они шли вперед по иссушенному солнцем тракту, пустив нетерпеливых коней рысью, погруженные в свои мысли и страхи.       Лианна вспомнила этот путь. Вот за тем поворотом их ждет длинный участок дороги, что затем упрется в форпост, за которым, в свою очередь, начнется переправа через Черноводную, затем тракт соединится с Золотым Путем и приведет их к Львиным воротам Королевской Гавани. А дальше их ждало неизведанное. И если только что-нибудь останется от них после этого путешествия, когда пройдут годы, из этой истории получится великолепная легенда. Какой-нибудь Сигеррик будет рассказывать, широко раскрывшим глаза, праправнукам Эддарда Старка: «Слушайте внимательно, детишки, и я расскажу вам про Лианну Волчицу Винтерфелла и ее друзей, как они ехали с открытыми глазами и пустыми руками в самые…» А что дальше? А дальше им только предстоит написать.       К закату они пересекли перекресток с Золотым Путем. Сквозь сумерки Лиа различила необычно красные башни на холме Эйгона. У нее по спине пробежали мурашки. Замок, где она дважды отказалась от своей любви, где ее сын появился на свет. Она видела его в стольких снах, что теперь он показался ей лишь одним из них. Слезы подступили к глазам, но так и не прорвались наружу, вместо этого Лиа крепче обернула свой плащ вокруг утомившегося долгой дорогой Джона. Она поморгала несколько раз, боясь, что кто-то заметит ее слезы. – Я думаю, нам не стоит входить в город, – сказала она своим спутницам. – В порту у Грязных ворот есть таверна «Леди Пенни», – отозвалась Мирайа, – помнится, хозяйка там готовит отменное рагу. – Нам лишь бы переночевать денег хватило, – грустно заметила Лиа.       Она развернула Верного в сторону берега. Неширокая дорожка спускалась вниз с холма, на котором они находились, шла вдоль городских стен и упиралась в пристань, на которой кипела жизнь. Солнце уже почти полностью зашло за горизонт, окрашивая огненно-золотым бескрайние водные просторы и низко нависшие облака. В порту стояли десятки рыбацких лодок и несколько огромных величественных кораблей, два из которых украшали черные флаги королевства Рейгара. Также Лиа увидела один корабль с совсем незнакомым ей знаменем: две красные ветви изогнувшиеся в форме венка на белом поле. Возможно, он приплыл сюда из-за моря. Возможно, именно он-то и был нужен.       Усталость буквально валила с ног, когда они, наконец, спешились у входа в таверну. Джон также измученный дорогой, начал ерзать, возмущенно потягиваться и капризничать. Все, о чем они сейчас мечтали – это горячий ужин и сухая постель.       К ним подбежал конюшенок, чтобы отвести лошадей в загон. – Сколько? – без лишних прелюдий спросила Лианна. – Один олень, – буркнул мальчишка, шмыгнув носом. – Почему так дорого? – возмутилась Мирайа. – Много народу и цены такие же, – бросил он, – так будете их оставлять или нет?       Путники переглянулись. Делать было нечего – они не смогут ступить дальше и шага. Лиа подкинула конюшенку серебряную монету, и тот, взяв лошадей за уздечки, повел их в покосившуюся конюшню.       «Леди Пенни» представляла собой трехэтажный дом с рыжей черепицей. Он выглядел весьма свежо – видимо, его заново отстроили после бури.       Когда они вошли внутрь, у всех троих перехватило дыхание от тошнотворного сладковато-кислого запаха смеси мочи, пота и гнили. Вокруг царил сумрак, высокий человек мог легко расшибить лоб об низкий потолок.       За дальними столиками, пугливо глазея по сторонам, сидели посетители, принадлежащие к разряду бедных. У расположившихся несколько ближе, лица были посветлее. Скорее всего, они принадлежали к числу средних торговцев или небогатых лордов, и заглянули в таверну ради любопытства, пропустить кружку другую эля, посидеть минут десять-пятнадцать, отдавшись своим мыслям и уйти, чтобы, скорее всего, больше сюда никогда не возвращаться. А все потому, что основную массу посетителей составляли вонючие и грязные матросы, в кой-то веки, выбравшиеся на берег. Они безудержно веселились, скакали пьяные под неразборчивый гам менестрелей, с красными мордами горланили песни и тискали девок, сидящих у них на коленях. В общем, наслаждались той жизнью, которой были лишены в море.       «Королева Вестероса, мать твою» – выругалась про себя Лианна, все крепче и крепче прижимая к себе сына. Она сглотнула и с каменным лицом направилась к стойке трактирщика, а точнее, трактирщицы. Мирайа и Мэг, натянув сильнее капюшоны, едва дыша, последовали за ней.       Трактирщица была уже в возрасте, высокой и грузной женщиной. Копна седых волос выбивалась из-под ее крепового чепчика и двумя правильными волнами разделялась надо лбом, покрытым бесчисленными морщинами. Ее черные глаза постоянно бегали и хранили злое выражение. Нос напоминал орлиный клюв, а губ и вовсе не было видно из-за пухлых прыщавых щек и отсутствующих во рту зубов. – Нам нужна комната на троих, – пытаясь сохранить самообладание, произнесла Лиа. – Есть только одна с двумя кроватями на самом верху, – пробрюзжала трактирщица, оглядывая поздних гостей, прищурив один глаз, – три дракона. – У нас только два и горсть медяков, – умоляюще протянула Лианна, – вы можете взять двух наших лошадей, они хорошие – вы выручите за них больше трех драконов. – На кой бес мне ваши лошади? – сердито бросила женщина, – что я – рыцарь? Или платите или проваливайте, клиентов хватает!       Лиа отвернулась от стойки и взглянула на измученные лица своих подруг. Те покачивались из стороны в сторону от усталости, выражение их глаз ни о чем не говорило. Джон в ее перевязи уже не плакал, а стонал от голода и изнеможения. Лианна посмотрела на свое рубиновое кольцо, нежно провела кончиком пальца по касту с камнем. – Мне оно напоминает кровь на снегу, – хихикнула Лианна, положив голову на плечо Рейгара. – Да? Ты не поверишь, мне тоже, – улыбнулся принц. – А что тут написано? Это валирийский, да? – «Больше жизни» – так сильно я люблю тебя, – ответил ей Рей и прижал ее к себе.       Лианна прильнула губами к рубину. – Прощай, – тихо шепнула она ему, поспешно сняла его с безымянного пальца и протянула трактирщице. – Это белое золото и настоящий рубин, – сухо, не сводя глаз с огонька в камне, произнесла Лиа, – оно стоит больше вашей таверны.       Трактирщица присвистнула, выдернула кольцо из рук Лии и начала любоваться блеском, играющим в гранях рубина. – Надо же, – протянула она, а затем надела его на кончик своего мизинца. – Подайте нам горячий ужин с мясом, свежим мясом, в комнату как можно скорее, – твердо приказала Лианна, – а на завтрак – яйца, бекон, свежий хлеб и горячее молоко. – Марианна! – крикнула женщина. Через мгновение к ней подбежала девушка, такая же высокая и с таким же носом, похоже, она приходилась трактирщице дочерью. – Проводи наших дорогих гостей в пустующую комнату.       Комната в таверне, которую им выделили, была темной, холодной и почти пустой. Две узкие кровати стояли по разные стороны у стен. Белья на них не было, лишь серые грязные матрацы, набитые соломой, с разводами и следами запекшейся крови, такие же подушки и грубые шерстяные одеяла. В углу стоял грубо сколоченный стол с одним огарком свечи и двумя стульями.       Мирайа, недолго думая, взяла измотанного младенца у матери и приложила его к груди. Джон жадно стал сосать ее и через некоторое время заснул, так и не выпустив грудь кормилицы изо рта. Мирайе пришлось ужинать с ним на руках.       Когда с трапезой было покончено, Мэг и Лиа отдали свои плащи Мирайе, которая уже улеглась вместе с мальчиком, а сами они разместились на другой кровати, обнявшись, как старые подруги.

***

      Под утро Лианну вырвал из глубокого сна громкий стук в дверь. Она встрепенулась и резко села на кровати. Мэг уже не спала, она сидела за столом и также встревожено смотрела на дверь. Лиа достала кинжал из-под подушки на случай надобности. Стук раздался еще раз. – Наверное, хозяйка имеет намерение принести нам кушанье, – тихо произнесла Мэг.       Лиа подала знак ей, чтобы та открыла засов, а сама инстинктивно приблизилась к кровати, где спал ее сын, держа наготове кинжал. В комнату действительно вошла хозяйская дочь с подносом в руках, но следом за ней вошел еще один человек. Толстый, в черном длинном плаще, который едва не касался пола, и с накинутым на голову капюшоном, скрывающим его лицо. Руки он держал, сцепив их на брюхе, и широкие рукава позволяли увидеть лишь узкую полоску белой кожи.       Марианна вышла также тихо, ни сказав ни слова, как и вошла. – Кто вы? – спросила, чуть не выкрикнув, Лиа, держа перед собой кинжал. – Не оставите нас? – прозвучал мягкий добрый голос, от которого у Лианны по спине побежал холодок. Она узнала его: елейный и нежный, от которого кровь стынет в жилах. – Лорд Варис, – догадалась она.       Мирайа тем временем встала и стояла за спиной Лии. Мэг испуганно глядела евнуху в спину. Варис усмехнулся и откинул капюшон. – Я не причиню вам зла, милая, – пропел он, затем вынул руки из рукавов и показал их Лии, – я безоружен.       Лианна подала знак кормилице и Мэг, что они могут выйти. Когда дверь затворилась за ними, Варис по-хозяйски сел на стул и пригласил присесть ее. Она сглотнула, но подчинилась. – Что вам нужно, милорд? – спросила она, – и как вы нашли меня? – Я не лорд, дорогая, я выходец из простого народа, – усмехнулся он, – сказать честно, я был поражен новостями из Штормового Предела, а потом до меня дошли слухи, что две служанки леди Баратеон и кормилица с маленьким ребенком отправились в путешествие. Мне стало любопытно, я позволил себе предположить немыслимое. Вчера ночью я получил сообщение о вашем прибытии, и вот, мои предположения подтвердились. – От вас не скроешься, – заметила Лиа, – есть ли то, что вы не знаете? – Что касается вас, Ваша Милость, – ответил Варис, – нет. Я восхищаюсь вашими поступками, дорогая: пожертвовать любимым человеком и короной, чтобы остановить войну… Я думаю, мы найдем с вами общий язык.       От этих слов руки Лианны задрожали, грудь сдавило, и она тяжело задышала, а Паук тем временем продолжил, взглянув на сладко спящего Джона. – Какой красивый мальчик: темные волосы, тонкие валирийские черты – девушек придется отгонять. Не видевший короля, человек скажет, что он похож на вас, а в действительности… – затем он снова встретился с расширенными в ужасе глазами Лианны. – Давно? – вот все, что она смогла сказать сейчас. – Я знал о нем, когда вы еще носили его под сердцем, моя дорогая – как видите, я умею хранить тайны, – елейно ответил Варис.       Лианна задумалась, рассчитывая все возможные варианты. – Эмма, – догадалась она, – она ваша шпионка. – Вы на редкость проницательны, – улыбнулся он, – милая девочка, я до последнего сомневался, оставлять ли ей язык, оказалось не зря – вы вняли моему предупреждению и весьма грамотно воспользовались им. Между нами: вы убили верховного лорда, и мы оба знаем, что за это бывает. – И что теперь? Вы выдадите меня? – стараясь быть тверже, спросила она. – Я не враг вам, Ваша Милость. Разве я могу оставить наследника трона без матери? Королю уже сообщили о вашей кончине, и я думаю, это лучшее решение в нашей ситуации. Он перестанет цепляться за свои чувства и полностью посвятит себя своему долгу. Рейгар подает большие надежды, он станет великим королем, я уверен в этом. – Как он? – этого она не могла не спросить. – Он, безусловно, скорбит по вам, – ответил Варис, – это было большим потрясением для него. Рейгар рос у меня на глазах, сердце его всегда было добрым и мягким, этот горький опыт сделает его жестче, что пойдет ему только на пользу.       Лианна судорожно вздохнула и посмотрела на сына. – Я уже выкупил просторную каюту на корабле, отплывающем завтра на заре в Пентос, я также собрал суму золота, мне пришлось попросить своих друзей отнести ее – сам я не осилил. Вас там встретит мой старый друг. Вы не будете ни в чем нуждаться, у принца будут самые лучшие учителя, в этом я клянусь вам. – Ваши речи сладки, как мед, – презрительно заметила Лиа, – да только горько что-то от них. Какова ваша цель? Кому вы служите? – Государству, – непринужденно ответил он, – в Вестеросе, наконец, наступил мир. Королева беременна и скоро подарит королю наследника. Вы не должны здесь оставаться – ваш сын представляет угрозу очень богатым и влиятельным людям. А что если маленький принц однажды не проснется? – Дело ведь не в этом? Правда? – улыбнувшись, холодно спросила Лианна, – вы хотите сделать моего сына пешкой в вашей грязной игре. – А вы умнее, чем кажетесь, – спокойно произнес Варис, – вы с ним давно участвуете в этой игре, моя дорогая. Вопрос только в том, кто вы в ней. Тем не менее, у вас два пути: пойти и осчастливить короля, а затем молиться, чтобы Ланнистеры не возвратили свой долг сполна, или сесть на корабль и спокойно растить сына далеко отсюда. – Я поняла вас, – ответила Лиа, – я подумаю. – У вас есть время подумать до зари, Ваша Милость. Сказав это, Варис встал, вновь взглянул на Джона и вышел из ее комнаты, оставив Лианну перед, казалось бы, очевидным выбором.       Почти весь день она провела сидя на подоконнике и глядя, как корабли то уплывают, то приплывают в Гавань, а цвета парусов сменяются одним за другим. Все дороги приведут его к его судьбе, вспомнила она слова Мелисандры. А какова его судьба? Погибнуть из-за этой проклятой груды мечей? И как погибнуть? Младенцем в колыбели? Молодым человеком на поле боя? Или стариком в просторных покоях? Она хотела оградить его от всего этого, держать подальше от всех этих игр и интриг. Но что делать ей сейчас, как скрыться от паутины Вариса? Вдруг перед ее глазами в порт причалил корабль со знакомыми ей парусами. У Лианны перехватило дыхание. Вот он, третий путь. – Мэг, – позвала она подругу, – посмотри туда. Лианна указала ей на сине-зеленые паруса и группу людей, спускающуюся с трапа. – Видишь седого мужчину? – Этого веселого толстячка? – спросила Мэг. – Да, но он простоват только на первый взгляд, – Лиа развернула к себе Мэг и посмотрела в ее глаза, – пойди к нему, продай ему Верного, за любую цену. Скажи ему «Зима близко в «Леди Пенни»», он поймет, а если нет, то добавь «Север помнит, как встречать ее», только ничего не перепутай.       Мэг закивала, повторила про себя пару раз фразу и исчезла за дверью. Мирайа все это время озадаченно смотрела на Лианну, та присела с ней рядом и обняла ее. – Мирайа, – ласково обратилась Лиа к ней, – бери Мэг и уплывайте в Пентос, и никогда не возвращайтесь сюда. Живите, постройте свой дом, заведите свои семьи. На корабле вас ждет много золота. – А как же вы? – со слезами спросила ее кормилица. – У меня теперь другой путь, – ответила Лиа, а затем добавила, – пусть Мэг наденет мою одежду, а в перевязь мы затолкаем соломы, так, может, сработает уловка от шпионов Вариса.       Мирайа разрыдалась и крепко обняла свою подругу. – Будь счастлива, – прошептала она.       Я, Лианна Старк, рожденная в 266 году от З.Э среди снегов Севера в семье древнейшего и могущественного рода. Я была третьим ребенком, папиной любимой девочкой. Меня уберегали даже от капель дождя, а я хваталась за лук и неслась верхом навстречу ветру. Я была свободна… Я была счастлива… Я думала, что весь мир открыт передо мной, что все души чисты, как свежевыпавший снег, а жизнь – это безмятежное море.       В пятнадцать лет я стала мечтой одного человека, мечтой мужчины, живущего в самом центре столицы, принца великого королевства.       Как распускаются цветы? Как начинают петь птицы? Как взрослеет ребенок? И почему он взрослеет? Благодаря молоку и меду? Благодаря родному запаху братьев? Или это беспокойное сердце отца заставляет нас быстрее расти?       Когда я внимала песне Рейгара, мое сердце затрепетало, оно обрело крылья. Иссушающая тоска стала грызть мою душу. Мне хотелось снова и снова слышать его голос. День, казалось, был прожит зря, если я не видела его улыбку. Я никогда до этого не испытывала подобного чувства. Это казалось блажью, хотелось плакать снова и снова. И тогда я поняла, что люблю. Я любила его каждой частичкой, я дышала, я жила только мыслями о нем. Я не знала, как могла жить без него раньше, неужели я вообще жила?       Когда синий венок упал на мои колени, я поняла, что детства больше нет, что я должна сделать выбор – или покориться воле отца, или последовать своему сердцу, наперекор всему. Когда я взглянула в эти глубокие, как бескрайнее вечернее небо, глаза, я знала, что больше не смогу прожить и дня без него. Он первый мужчина, который смог разглядеть во мне то, что никому и никогда не удавалось – мою душу.       Я поменяла свой белый плащ на черный. Я прикоснулась к этой игре. Я стала королевой на этой доске.       Я, Лианна Таргариен, за короткое время познавшая столько счастья и любви, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Боги даровали мне то великое, для чего и создали нас. Мне хотелось, чтобы эта сказка не заканчивалась никогда.       Я, Лианна Таргариен, возлюбленная Рейгара Таргариена, его законная жена, смысл его существования, его сияющая луна, его самый близкий друг, знающий все его тайны, первая среди красавиц. Но за морем необъятного счастья и радости пришла буря. Черная тень войны неумолимо надвигалась и готовилась накрыть меня и его. Одержимые жаждой мести и власти предатели окружили со всех сторон. Над нашими головами нависли тяжелые тучи смерти.       «Кровь за кровь» – вот что диктуют законы Севера, и Рикард Старк пошел бы до конца, чтобы получить свою кровавую дань сполна. Как ловко воспользовались стервятники любящим сердцем отца. Я оказалась на перепутье. Я приняла решение.       Я, Лианна Таргариен, королева Семи Королевств. Я положила конец всем страданиям и горестям, охватившим страну. Отныне вместо страха воцарилось спокойствие, вместо слез – счастье. Больше за мою любовь не пролилось ни капли крови юных, не поведавших греха, мальчиков и девочек. Перестали раздаваться рыдания матерей, прощающихся со своими сыновьями, утихли крики жен, хоронивших своих мужей, высохли слезы в глазах их детей.       Я, Лианна Таргариен, я замужем за Вестеросом. Иногда королева должна пожертвовать собой, чтобы сохранить короля, и выиграть эту партию. И я ушла. Я оставила глубокое, как море, и кристально чистое любящее сердце самого могущественного человека Семи Королевств. Я принесла свою душу в жертву Железному Трону.       Я, Лианна Баратеон, одинокая Лианна. Лианна, познавшая великое горе и подлость мира. Лианна, узревшая демонов за самыми прекрасными лицами, тьму, скрывающуюся за самыми ясными улыбками. Я ни с кем не говорила о своем горе, ни с кем не делила его, я вырвала его из себя, выплеснула в штормовое море, где его забрали волны. На все, что причиняло мне нестерпимую боль, я отвечала смехом, я гордо смотрела страху в лицо, и в тоже время погружалась все глубже в пучину отчаяния. Когда я чуть не захлебнулась в кровавых водах, мой сын вытащил меня оттуда, из ямы, наполненной болью.       Я, Лианна Баратеон. Когда на свет появился мой малыш, когда я впервые увидела его, сердце мое наполнилось ни с чем несравнимым чувством. Я знала, что стану матерью, что моя жизнь измениться, но я и представить не могла, как сильно. Мой сын изменил смысл всей моей жизни. С тех пор мир стал снова прекрасным, цвета снова яркими, моя любовь запылала еще более сильным огнем. Жизнь наполнилась чудесами, в тот короткий миг я была счастлива, я держала на руках сына, и рядом был его отец – мой Рей. Я почувствовала, что не одинока, потому что рядом со мной, у моего сердца, была частичка его души. Но настал момент, когда я поняла, что счастье мое – это также и золотая стрела, нацеленная на моих самых любимых. Я почувствовала в себе силу, которую не получить никаким иным способом.       Я, Лианна Баратеон. Я готова убивать. Я готова обломать руки тем, кто тянет их к моему сыну. Я готова перегрызть глотку каждому, кто посмеет покуситься на его жизнь. Я готова на все. Я – беспощадная буря, я – леденящий холод, я – снежный ураган. Я – северная волчица, и горе тому, кто посмеет приблизиться к моему волчонку. И если мне нужно умереть, чтобы защитить моего мальчика, я умру. Мое прошлое – это увядающая синяя роза. Прощай, мое прошлое. Я оборвала все нити.       Я, Лиа. Я столько тосковала. Я прошла через смерть. Я потеряла надежду. Я создала себя заново. Больше нет Лианны Старк. Больше нет Лианны Таргариен. Больше нет Лианны Баратеон. Она умерла, и ее смерть принесла жгучую боль тому, кого она любила всей душой. Его горе выжжет всю слабость из его сердца, позволит ему расправить крылья. Рев дракона заставит трепетать и содрогаться сердца его врагов, они падут ниц перед его силой, перед его могуществом. Он обратится в огонь и обрушится на их головы.       Я, Лиллит Сноу. Незаконнорожденная дочь богатейшего человека на Севере. Сине-зеленые паруса моего отца несут меня туда, где мои серые глаза и каштановые волосы не редкость. Никто не станет искать спрятанное дерево в лесу, никто не станет искать мертвую северянку на севере. Я буду на виду, но скрыта от всех. Я буду растить сына, согласно суровым законам Севера, я закалю его пламя льдом. Мне предстоит долгий путь. Мне предстоит испытать множество лишений. Мне придется жить в постоянном страхе. Мое сердце не будет знать покоя. Да будет так. Вся моя любовь сосредоточена в этом маленьком сердечке, и мой долг защитить его.