Любовь и Долг

292г. от З.Э.

      Над морем было тихо: ни криков, ни звуков рога, ни голосов, лишь ритмичный бой барабанов, смешивающийся с плеском нескольких тысяч весел. – Держи строй! – крикнул Джон Лотстон, капитан их отряда.       Налетевший северный ветер рванул его багряный плащ. Куртка из вареной кожи, кольчуга и шлем с драконьими крыльями по бокам – вот и все его доспехи, такие же, как и у всех на борту «Сумеречного стража». В море стальная броня может погубить человека с той же вероятностью, что и спасти, поэтому король лишил всех, находящихся в авангарде, стальных панцирей.       Две сотни юных «желторотых» парней налегли на весла. Когда-то Уилл был таким же. Когда он пришел к Сумеречному Долу восемь лет назад, Уилл мечтал о еде и грезил о мечах и сражениях, но вместо оружия ему вручили весла. Сир Давос – капитан патруля – любил поплавать вдоль берегов Драконьего Камня, заплывать в залив Черноводной, полюбоваться Красным Замком в свете закатного солнца. В пылу юношеской горячности Уилла возмущало такое положение дел, от удручающего ритма барабанов нервы накалялись до предела, и вся его ярость доставалась не только веслам и волнам.       Сир Давос был человеком весьма учтивым и уравновешенным, а излишняя спесь подопечных только изрядно его забавляла. Особо ретивых и горячих юнцов он скидывал за борт, с непоколебимым видом наблюдая, как те барахтаются в холодной воде. Только после того, как они едва не шли ко дну, им скидывался конец шкода*. Многие из друзей Уилла, и он в том числе, именно так и научились плавать. С тех пор гребля стала для него приятным занятием, и мерные взмахи веслом доставляли только радость.       На глаз два весла походили, как две капли воды, однако, на деле каждое весло было особенным. Свое весло Уилл знал не хуже, чем собственные руки и ноги. Его загрубелые ладони узнавали из сотен весел свое на ощупь. За без малого два года, проведенных за греблей, его спина раздалась вширь, мышцы его налились стальной силой, он мог почти без остановки грести от рассвета до заката.       Уилл вспоминал то время с некоторым трепетом, так как далее его передали в «заботливые» руки Джона Лотстона, облачили в сталь, вложили в руки тренировочный меч. После пробуждения до завтрака они в полном облачении наматывали круги вокруг казарм, а далее c перерывом на прием пищи отрабатывали удары то на мешках, набитых песком, то друг на друге. На закате они еле волочили ноги до своих коек и проваливались в глубокие сны без сновидений. На рассвете все начиналось вновь. Но для сироты это было лучше голодной смерти в одной из подворотен Блошиного Конца.       «Сумеречный страж» занимал середину первой линии с «Пламенной мечтой» и «Путеводной». С правого и левого борта от них шли «Гордость волков», «Владыка морей», «Черная погибель», «Северная звезда», «Разящий» и «Ярость», оснащенные катапультами и скорпионами, с железными таранами, штевнями* из железноствола – вот вся авангардная группа двухсотвесельных трехмачтовых галер. Их задачей было прорвать оборону противника.       Позади них выстроилась вторая линия во главе с огромной четырехсотвесельной «Королевой Севера», подарком лорда Старка своему королю, построенной полностью из железноствола, с красующимся драконом из чардрева на форштевне*. Шесть скорпионов у нее были выставлены вдоль бортов, на носу располагалась катапульта. Под черными парусами с ее палубы за ними следили сам король Рейгар в своих черных, словно ночь, доспехах и адмирал королевского флота Пакстер Редвин. «Королеву Севера» сопровождали двухсотвесельные «Вызывающий», «Меч зари», «Дочь ветра», «Дивный», «Бурерожденная», «Верный», «Завоеватель» и «Ночной бриз». Эти корабли несли на себе «подарок» для защитников стены и ворот.       Еще дальше, за пределами видимости противника за ними следовала целая армада из ста пятидесяти кораблей, несущими на себе воинов – лучниц, мечников, копейщиков и кавалерию – облаченных в стальную броню. Им то и предстояло в дальнейшем захватить город. – Суши весла! Убрать паруса! – скомандовал Лотстон, и рог на корме вторил ему, отдавая приказ другим кораблям в их линии.       Перед глазами Уилла выросли высокие стены из черного валирийского камня, казалось, они возвышались прямо из морских глубин. Прочные и неприступные. Но ни одна стена не могла быть прочнее самой уязвимой ее части – ворот. Они соединяли две стены в узком перешейке фиорда* и перекрывали путь в порт. Ни один большой корабль не мог подступить к ним ближе, чем на четыреста ярдов, так как повсюду в бухте под водой скрывались острые скалы, служащие естественным укреплением, а малые суда неприятеля обстреливались с двух сторон лучниками, скорпионами и катапультами со стен, между которых и находился этот злосчастный фиорд. Тирош можно было взять только умом и хитростью.       Уверенный в неприступности своего города, архонт не заручился поддержкой Мира и Лисса и решил дать отпор своими силами, послав Рейгару на встречу лишь флотилию из дюжины кораблей. Хотя к началу кампании армада Тироша и насчитывала около восьмидесяти судов, но при поддержке Торговой Компании Волантиса и Пентоса королевский флот Рейгара Таргариена пустил их на дно у берегов Ступеней, заодно очистив их от пиратов и корсаров. Теперь Ступени были территорией Вестероса, и Тирош остался последним сопротивляющимся оплотом. Этого бы не произошло, если бы архонт не решил восстановить свой город, потрепанный лживыми наемниками и пиратами, за счет продажи в рабство крестьян, похищенных с берегов Дорна, Тарта и Гневного Мыса – подданных драконьего короля – чем очень сильно оскорбил и без того сурового Таргариена. Все воспитанники Сумеречного Дола поклялись защищать народ королевства, и эта война стала для них делом чести.       Флагманом тирошийцев была лиссенийская легкая и изящная галера на триста весел с золоченой крылатой нимфой на форштевне. Уиллу даже стало немного жаль, что такая красавица пойдет на дно. – Вот они, паршивые сукины дети! – взревел Лотстон, подавшись вперед, – Бейте их всех! – слюна, брызнувшая ему в бороду, блеснула в утреннем свете, – «Морскую богиню» на абордаж, остальных на дно! Его Величество давно обещал дочурке кораблик! Ха! Ха! Тойна оставьте мне! Снесу голову любому, кто тронет это дерьмо!       После этих слов он смачно заржал. От лотстонова смеха Уиллу иногда казалось, что его капитан не далеко ушел в плане воспитания и образа жизни от пиратов, которых нещадно кромсал на куски. Несколько раз повторять не было необходимости: в их братстве слово Лотстона считалось законом, и закон этот капитан охранял собственной правой рукой и мечом.       В страхе, что их прижмут к берегу, тирошийские галеры понеслись в атаку.       Уилл крепче сжал копье и кинул взгляд на своего друга Тода. Он стоял у мачты в нескольких футах от него, держа наготове меч и щит, с деланной улыбкой на отмеченном шрамом лице. Воин он был славный, его кровожадности мог позавидовать сам демон, выбравшийся из любой из Семи Преисподен, он словно бы родился для боя и достиг редкого искусства в ратном деле. Услышав приказ командира, Тод плюнул под ноги и пробормотал себе под нос какое-то ругательство.       От предвкушения боя и нетерпения под кольчугой и кожаной курткой заструился пот. Правда, не Уилл один был встревожен ожиданием. Он взглянул на парнишку слева от себя. Юноша немигающим взглядом смотрел вперед, его пальцы судорожно сжимали копье, и все его тело содрогалось от ужаса, которое их ожидало впереди. Хамфри, совсем юнец, это был его первый бой. Таких мальчишек, как он, было с десяток на каждом корабле. В лагере их вырастили, выкормили, одели и натренировали. Перед присягой они должны были пройти испытание кровью. Немногие выдерживали его: кто-то необдуманно рвался в бой и погибал в первых рядах, кто-то боялся убивать или трусливо прятался за спинами братьев. Таким было не место в их братстве: некоторых из них навечно сажали за весла, некоторых разжаловали в конюхи и в подмастерья кузнецов, некоторых с позором изгоняли из лагеря и отправляли на Стену, а особо отличившихся скидывали за борт. Меры на первый взгляд казались суровыми, но каждый воин должен быть уверен, в том, кто стоит по правую и левую руку от него, быть уверенным в том, что они не подведут и прикроют спину.       Уилл отчетливо помнил свою первую кровь. Это был какой-то пьяный беззубый пират, на одной их пиратских галер под названием «Портовая шлюха» у берегов Кровавого Камня. Ни второе, ни третье, ни последующие свои убийства Уилл уже припомнить не мог. Убивай сам, или убьют тебя – вспомнил он слова одного из воинов, сражавшихся тогда вместе с ним, и это ободрение сковало его сердце льдом, налило силой его меч.       Позже быстроходную «Портовую шлюху» иронично переименовали в «Миролюбивую», и она стала частью королевского флота. А Уилл и двадцать четыре тысячи его братьев стали готовиться к присяге. Семь дней они провели в молитвах, семь дней к ним приходили и задавали один и тот же вопрос: «Готов ли ты служить верой и правдой своему королю до конца своих дней, готов ли ты проливать кровь во славу его, готов ли ты и дальше жить такой жизнью? После того, как ты присягнешь ему, пути назад не будет, и дезертирство лишит тебя головы».       И каждый раз Уилл отвечал твердым «Да!». На восьмой день бывший сирота и тысячи его братьев-желторотиков преклонили колени перед Рейгаром Таргариеном, поклялись ему в верности на «Семиконечной звезде», получили шлемы с крыльями дракона, багряные плащи и рыцарские шпоры. Гордость и восторг переполняли его до краев, на миг ему даже показалось, что он увидел улыбку на лице короля. Разве мог мечтать об этом нищий сирота без роду и племени?! После на плечо им накололи татуировку в виде дракона, держащего в своих лапах меч и щит.       В отличие от них, у лучниц были лазурные плащи, более изящные шлемы без забрала, одноручные мечи в ножнах, а вместо стальных панцирей у них были более легкие пластинчатые доспехи. Отличившимся лучницам в награду давали луки из златосерда, а у «Синих Роз» луки были и вовсе из чардрева. – Весла в воду! Идем на таран! – прорычал их капитан. – Аоооооооооооооооо! – пронеслось над волнами: рог трубил наступление, – Аоооооооооооооооооооооооо! Аооооооооооооооооооо!       Барабан забил чаще, и галера рванула вперед, кромсая веслами воду. Солдаты на палубе присели в ожидании удара, лучницы достали первые стрелы из колчанов за спинами.       «Морская богиня» и «Сумеречный страж» стремительно приближались друг к другу. С других кораблей начали доноситься скрипы катапульт, снаряженных глиняными шарами, начиненными зеленой смертью, следом за ними в небо устремилась туча шуршащих горящих стрел. Галеры неприятеля вспыхнули, словно факелы, ослепительным зеленым огнем, который нещадно пожирал дерево и всех, кто стоял поблизости. Наивные враги старались залить его водой. Глупые! Вода действовала на дикий огонь, подобно тому, как раскаленное масло действует на обычный. Возгорания зашкворчали и начали разбрызгивать смертоносные искры во все стороны, все с большей жадностью поглощая все, что попадалось на их пути. Вода вокруг них закипела, дикий огонь горел и в ней, не давая шанса на спасение даже тем, кто кинулся за борт.       Крайние галеры попытались ускользнуть, но с флангов путь им отрезали самые быстрые во флоте Рейгара «Принцесса Дейнис», «Миролюбивая», «Морской дракон», «Режущий ветра», «Летучий» и «Быстрокрылая». Заранее проплыв у берегов Дорна, они зашли к неприятелю с тыла, преграждая им путь к отступлению. Суда на полном ходу протаранили борта убегающих кораблей. Море содрогнулось от оглушающего треска и грома, а также воплей погибающих тирошийских галер. «Морская богиня» и еще пара кораблей оказались окруженными со всех сторон.       Два корабля, идущие на таран, были совсем близко. Уилл уже видел как Золотые мечи и Безупречные приготовились к столкновению. Майлс Тойн стоял на корме и вероятно уже понял, что Лотстон пришел с ним поквитаться. Что произошло между ними десять лет назад, никто не знал, зато все знали о лютой ненависти Лотстона к своему бывшему командиру, всеми фибрами своей души ненавидящего Таргариенов.       Вот вот суда столкнутся, и хлынет кровь! – Все от весел! Давай, Тори! – гаркнул Лотстон, махнув рукой и сверкая неистовостью в глазах.       Гребцы тут же кинулись в сторону подальше от борта, а их кормчий рванул румпель. «Сумеречный страж» страшно накренился, некоторые из стоящих на палубе попадали. Треск разломанных в щепки весел больно резанул слух. Обернувшись, Уилл увидел, как поднятая ими волна ударила «Морскую богиню», качнув ее, будто колыбель, и выбив палубу из под ног врагов. – Лучники! – заорал Лотстон, швыряя свое копье в толпу неприятеля, и тут же в них полетел целый рой стрел, словно лавиной сбивая противников, – Стрелять по готовности!       Даже стальные доспехи и шлемы не могли их спасти от меткости драконьих лучниц, с дикой скоростью пускавших стрелы одну за другой, то и дело, попадая то в глаз, то в шею. С «Пламенной мечты» на «Морскую богиню» также посыпался смертоносный град. – Потрошите этих жалких псов! Вы кровожадные Сыны Рейгара! Не щадить никого!       Жажда крови накрыла их с головой. Уилл закричал вместе с остальными и бросил свое копье в одного из Безупречных. Мускулы за годы гребли и нескончаемых тренировок, превратившиеся в железо, придали его копью такую мощь, что оно прошло через голову насквозь и вонзилось в мачту.       Враги не ожидали такого натиска, и на корабле воцарилась паника. Утреннее небо сотряслось от криков и стонов. Некоторые в давке начали использовать друг друга как щиты, но ничто не могло их уберечь от нескончаемого потока копий и стрел.       Черный Фил и Брам уже вонзили крюки в борт «Морской богини» и, дико скалясь, потянули за веревки, чтобы связать два корабля. Молодые гребцы также устремились на помощь. Осок и Арви бросили еще несколько крючьев. Теперь враги могли от них оторваться, лишь перерезав веревки, что им едва ли удалось бы сделать, когда стрелы и копья то и дело разили их, словно молнии.       Трое наемников с побелевшими лицами и вытаращенными глазами стояли на корме, натягивая тетивы луков, однако корабли раскачивались в пылу сражения, и стрелы не попадали в цель. Одна из них угодила Уиллу в щит, и он, обернувшись, взглянул за спину. Оливия, первоклассная лучница, поняла этот взгляд без лишних слов. Качка ей нисколько не мешала, ведь она могла легко поразить цель, находясь в седле на полном скаку. Первая из ее стрел выбила наемнику глаз, вторая угодила другому в руку, выбив лук, третья завершила дело, попав в шею. Последний лучник наемников бросился за борт. Наемник – что с него взять. Ни чести, ни долга.       Сыны Рейгара заревели, и их рев был подобен грому. С «Пламенной мечты» тут же прекратился обстрел палубы корабля, теперь они добивали тех, кто выбросился в море. Лотстон, первым прыгнув на палубу «Морской богини» ударил двух Безупречных щитом, а меч вонзил в горло третьему. Уилл перескочил через соединенные ширстреки* после Тода и поскользнулся на досках, уже успевших стать мокрыми от крови. Один из Безупречных бросил ему копье в грудь, но он заслонился щитом и всадил свой меч в плечо раба, который застрял в нем, как нож в тугом куске мяса. Враг закричал. Уилл пнул его сапогом в живот, заставив сложиться пополам, а затем пробил ему череп высвободившимся мечом. Убивать было легко. – Майлс! Майлс! Где ты, псина?! – кричал Лотстон сквозь грохот битвы.       Безупречные внезапно побросали свои копья и упали на колени, что показалось весьма странным для Уилла. Некоторые наемники, поняв, что им не видать пощады, бросились за борт на потеху лучницам.       Один из Золотых мечей, заламывая руки и лопоча, пал на колени перед Тодом, но тот взмахнул мечом, и голова врага, исторгая кровь и подскакивая, покатилась по палубе.       Едва Уилл почувствовал азарт битвы, как почти все было кончено. Они с легкостью пропахали толпу тирошийских наемников и рабов и теперь стояли среди изрубленных тел. Распоротые животы испускали зловоние, на искаженных от ужаса бледных лицах застыла боль. Не дожидаясь приказа, они сами выстроились стеной в пять рядов перед мачтой «Морской богини».       Лучницы с борта «Сумеречного стража» натянули луки, нацелившись на выживших Золотых мечей, которые, сбившись в тугой узел, стояли на носу, защищая своего командира. Это были дюжие, зловещего вида мужи, не единожды побывавшие в кровопролитных сражениях. Они, глядя на одурманенного кровью и яростью Лотстона, догадывались, что уготовано Тойну. Скоро ему предстоит кормить рыб и прочих морских гадов. Если Майлс и боялся, то виду не подавал. Его телохранителей было четверо. Они выстроились в плачевно короткую стену перед копьем, увешанным золочеными черепами.       Лотстон шагнул вперед. Меч его был черен от крови. Наемники сильнее сжали щиты, ожидая нападения. Смотря в глаза смерти, они сохранили горделивый вид, и Уилл поймал себя на мысли, что ему не хочется их убивать. Эти люди были настоящими воинами и поэтому не выказывали страха, не молили о пощаде. – Иди сюда, ублюдок! – проревел Лотстон, – я пощажу этих доблестных воинов, за чьими спинами ты прячешься, я позволю им унести с собой черепа ваших генералов.       Золотые мечи переглянулись, смятение пробежало по их лицам, но никто из них не сделал и шага в сторону. Но Майлс сказал им что-то на валирийском, и они расступились. – Давай решим мечом и кровью, кто прав, а кто нет, – плюнул Тойн Лотстону. – Ты только своей кровью сможешь смыть кровь моего сына со своих рук, – прошипел тот в ответ. – Твой сын был предателем, впрочем, как и ты, драконье дерьмо! Пусть твои сосунки передадут своему хозяину, что тот отсосет сначала свой член, прежде, чем войдет в город.       По строю Сынов Рейгара прокатился неодобрительный рокот в сопровождении мерных ударов мечей о щиты.       Лотстон и Тойн обнажили свои мечи и обменялись кивками. Настала звенящая тишина, нарушаемая только всплесками волн, скрипами натянутых луков и отдаленными воплями поверженных. Уилл слышал только стук своего сердца, которое трепетало, как знамя на ветру.       Тойн зарычал, и его без того безобразное лицо исказилось в ужасающем гневе. Прыгнув вперед, он ударил лезвием меча по щиту Лотстона в надежде его расколоть. Однако круглый щит с красным драконом был хорош. Лотстон выдержал удар, который мог выбить костный мозг из его руки. Теперь он сам поднял свой меч, замахнулся и сделал выпад, однако Тойн наклонил свой щит, чтобы лезвие наткнулось на железный обод. Он силой навалился на Джона, яростно рыча. По их искаженным волчьим оскалом лицам заструился пот. Они, вцепившись взглядами, принялись кружить на месте. Внезапно Лотстон с быстротой молнии воздел меч над головой, приняв грудью щит Тойна, и махнул им, но противник увернулся. Лезвие просвистело у самого его лица. Он пошел в наступление, осыпая Джона сокрушительными ударами. Лотстон попятился назад, едва не споткнувшись о собственный плащ. Однако он смог остановить очередной удар мечом, отведя клинок Тойна в сторону, и в тоже мгновение ударил его щитом по лицу. Послышался всхрап, и кровь хлынула изо рта и носа по подбородку, как горная река. Майлс отшатнулся, потеряв равновесие. Неровное дыхание сотрясло его плечи. Лотстон почувствовал запах победы. Он оскалил зубы и, взмахнув мечом, полоснул им обе ноги Тойна выше колена. Майлс взревел, зашатался и рухнул на колени, щит плашмя ударился о палубу.       Стало тихо, как в могиле.       Глядя на врага, страшная, невообразимая ненависть исказила лицо Лотстона. Тойн еще попытался поднять свой меч, но очередной удар обезоружил его. Он обреченно поднял голову, презрительно глядя прямо в глаза Джону. Его лицо напоминало багряно-кровавое месиво. Он был готов к смерти, он проиграл. С неистовым ревом Лотстон взмахнул мечом, и голова Тойна, брызнув кровью Джону в лицо, покатилась к ногам побледневших Золотых мечей. – В коллекцию, – плюнул Лотстон им на валирийском, затем, развернувшись, обратился уже к своим воинам: – Очистить палубу, – сказал он, махнув рукой солдатам, стоявшим за спиной Уилла. Сразу послышались всплески брошенных за борт тел, пока кровь не въелась окончательно в доски. Даже северный ветер не мог рассеять вонь дерьма, смешанного с кровью, и Уилл с отвращением представил, как долго «желторотики» будут скрести палубу, когда все будет позади.       Он заметил тело Хамфри, проткнутое мечом. Тяжелый вздох, полный досады, вырвался из груди. Уилла. Руки мальчика так и не успели бросить копье, и его пальцы до сих пор безжизненно окружали древко. Уилл медленно присел перед ним и легким движением закрыл застывшие в ужасе небесно-голубые глаза.       Тем временем «Вызывающий», «Меч зари», «Дивный», «Бурерожденная», «Дочь ветра», «Верный», «Завоеватель» и «Ночной бриз» спустили на воду маленькие плоскодонки и единой нитью устремились мимо первой линии к воротам Тироша. Не доплывая до скалистой бухты, они расступались в обе стороны, отправляя маленькие кораблики в свободное плавание. Северный ветер, пойманный их широкими черными парусами, подхватил их, и они, словно пташки, полетели над водой прямо к воротам.       Со всех кораблей барабаны начали бить особый ритм, и звук рогов вторил этой воодушевляющей музыке. – Да помогут Боги нашим сестрам, – пронеслось в голове Уилла, глядевшего в вслед корабликам.