Прошлое настигло меня.

Мы идём с Марлоном по дорожке, громко шурша осенними листьями в абсолютном молчании. Волосы мои обдувает прохладный осенний ветерок, вызывая лёгкие мурашки по рукам и шее. Блондин идёт с луком наготове и, как обычно, серьёзен. Глаза слегка прищурены, мышцы рук напряжены, как будто готовы к любой опасности, а брови нахмурены. Он напоминает мне меня. С такой серьёзной миной я хожу уже как много лет подряд. Этим мы с ним, пожалуй, и похожи. Мы смотрим на этот жестокий мир одинаково. Быть может, он тоже обладает таким же богатым внутренним миром, как и я. Жаль только, что я ещё не совсем его знаю. Я ведь совсем недавно в этом месте. — Как дела? — прерывает он неловкое повисшее молчание в воздухе. Я поворачиваюсь к нему, и мы встречаемся глазами. Опять что-то булькает внутри меня от его проницательных светло-голубых глаз. — А как ещё могут быть дела? — я слегка отвожу взгляд от его красивых очей и глубоко вздыхаю. Скрестив руки на груди, я вновь смотрю прямо на дорогу перед собой. — В таком мире всё не может быть хорошо, Марлон. Просто не может. — Ты права. — Соглашается он. — И всё же, расскажи о себе. Я слегка опешила от подобного вопроса. Кости мышц сразу же напрягаются, сердце гулко бьётся от нахлынувших воспоминаний. Только десять минут назад я говорила на эмоциях Луису о своём прошлом, так ещё и Марлон меня спрашивает об этом… Но, несмотря на это, всё же хорошо, что он пошёл со мной. Во-первых, мне не так скучно, а во-вторых, мне просто хочется узнавать его и ощущать себя в безопасности. А когда он рядом, я уже не чувствую себя такой одиночкой, как раньше и не нахожусь в постоянной тревоге от малейшего шороха. — Ну… Я… — Эй, ребята! Твою же мать… Мы резко останавливаемся из-за голоса сзади. Я даже оборачиваться не стала, я уже выучила этот слишком прилизанно идеальный голосок. Как я и говорила, я узнаю его из тысячи. Из миллионов и миллиардов. Он просто незабываемый. К нам подходит никто иной как Луис. Я даже не смотрю на него, а лишь тихо цвыркаю. Да, думала отдохнуть в компании гораздо приятного в общении Марлона, чтобы хоть на каких-то жалких полчасика отдохнуть от этой дредастой проблемы, как она сама меня настигла и догнала. Впрочем, как обычно. — Луис, ты же вроде как помогаешь Омару с едой. Марлон тоже удивлён увидеть здесь своего лучшего друга, который всё это время, оказывается, шёл за нами. И вот что ему не имётся? И почему он с самого начала не подошёл? Он что, подслушивал? Если да, то зачем? Или просто захотел подойти к нам только ради того, чтобы вновь побесить меня своим присутствием? Блять. Мне хочется ругнуться, но вместо этого я лишь тихо достаю пачку сигарет из заднего кармана брюк вместе с зажигалкой. Лёгким и изученным вдоль и поперёк движением руки поджигаю сигарету, и в следующий момент никотин вновь проникает в мои уже, наверное, окончательно почерневшие лёгкие. Ну конечно, курить с двенадцати лет — не особо хорошо. Но именно в этом возрасте и погиб Кенни — ещё один дорогой всем сердцем для меня человек. Это и повлияло на решение принимать эту гадость. Но сейчас в этом мире никто никому не указывает. Мы сами решаем, как нам поступать. Родителей или родственников нет в живых, кто бы мог треснуть по лбу за принимание этой дряни и прочитать целую нудную лекцию. — Решил помочь вам. Омару уже вовсю помогает Митч. — Он пожимает плечами, а затем направляет свой взгляд прямо на меня. Я буквально вижу, как в его глазах пляшут игривые чёртики, выражающие какой-то явный интерес. Сперва он неодобрительно пялится на тлеющую сигарету в моей руке, но затем, как ни в чём не бывало, подмигивает мне и взмахивает дредами. Поднимаю одну бровь, со злостью смотря на него. За его действиями и сменяющимися эмоциями. Всё равно я узнаю тебя, Клементина… Его слова звучат в моей голове звонким и гулким эхом. Надеюсь, он пришёл сюда не только для того, чтобы узнать меня? Из-за этой мысли я мигом делаю последнюю, приличную затяжку, чтобы хоть чуть-чуть стабилизировать свой разум. Вот чёрт, из-за этого долбоёба я лишний раз гублю своё здоровье сигаретой, которое сейчас на вес золота. Ещё одна причина ненавидеть этого придурка ещё больше. — Что ж, тогда пойдёмте все вместе, — пожимает плечами Марлон. Я выбрасываю закончившуюся сигарету, и именно в этот момент Луис уже протиснулся посередине нас, больше не давая нам ни малейшего шанса что-либо обговорить.

***

Очередное сражение с ходячими. Пожалуй, единственное развлечение в нашей жестокой жизни. Мы с Луисом задерживаем ходячих, пока Марлон прокрадывается дальше, в поисках добычи. Луис дубасит всех подряд своей дубинкой Стулли, ну а мне помогает мой верный нож. Луис хоть и придурок, но ходячих мочит на раз два. Всю дорогу он с Марлоном болтал о всякой чепухе, пока я с интересом детально изучала огромную карту, которую разработал Марлон. Мы взяли её с собой, так гораздо легче ориентироваться в местности. Пронзаю мозг ходячего насквозь. Мою одежду марают небольшие брызги вонючей кровищи этих тварей, но мне уже не привыкать. Один ходячий, второй, третий. Каждого я постоянно убиваю с особой жестокостью, с необычной сосредоточенностью. Как будто таким образом выплёскиваю на них свои накопившиеся злобу, ненависть и боль. Эти отрицательные чувства, которые я получила в большинстве своём именно из-за людей. Больше всего дерьма я и моя предыдущая группа схлопотали именно от групп других выживших, которые гораздо хуже животных. Гораздо хуже тех же самых ходячих, которые делают всё зло не по своей воле. А люди делают это осознанно, и этот факт невольно страшит. Страшит из-за осознавания того, во что превратились люди с наступлением конца света. Жизнь научила меня тому, что всё зло заключается именно в людях, а не в мертвецах. Ими лишь повелевают инстинкты, в то время как людьми совершенно здравый разум. — Прекрасная работа, дорогая Клементина! — неожиданно кричит мне Луис, также продолжая отбиваться от мертвецов. А он не меняется. В любой ситуации остаётся таким же, даже когда борется с ходячими. Хм, может мне тоже в любой ситуации быть Луисом? Который остаётся оптимистом, несмотря ни на что? Который несёт хоть какую-то радость в эту жизнь? Нет, бред это всё… Превращусь в него — сразу сдохну. А мне стоит жить как минимум для того, чтобы защищать и оберегать ЭйДжея, который у меня и остался. — Меньше слов, больше дела, Луис! — повышаю голос я, дабы перекричать громкие стоны кряхтящих мертвецов. Я даже не поворачиваюсь в его сторону, а лишь продолжаю вонзать уже окровавленный, испачканный внутренностями, нож в источник энергии этих существ. Когда я заканчиваю со своей работой, ходячих больше не наблюдается. Царит приятная для ушей тишина в этом небольшом леске. Оборачиваюсь к Луису, который изучает меня полностью с едва заметной улыбкой. Сколько времени он пялится.? Одна рука в кармане, а другая придерживает Агента Стулли, перекинутую через крепкое мальчишеское плечо. Сразу чувствую нахлынувший дискомфорт и сконфуженность под его изучающим взглядом. Ненавижу, когда на меня вот так вот смотрят. Сразу теряю бдительность, самоуверенность и сосредоточенность. Сразу всё сменяется на огромное смущение. Хочется подойти к нему и дать поддых, чтобы он не пялился на меня. Хочется опять прошипеть ему отстать от меня, но моё тело будто парализовало под взглядом этих тёплых карих глаз. Мы стоим примерно в метре друг от друга, но я всё равно могу увидеть каждую крапинку его шоколадных глаз, в которых замечается не привычная, несвойственная людям, доброта. Или у меня уже галлюцинации после тяжёлого дня? — Луис, пойдём, встретимся с Марлоном, — бормочу я, а затем смущённо отвожу глаза в сторону. Что же этот дебил со мной творит? Я ведь продемонстрировала ему свой характер, свою настоящую себя… Он что, хочет сломить меня? Или он действительно таким образом узнаёт меня, не отрывая от меня глаза? — Да, пошли, — будто очнувшись от глубокого сна, бодро проговорил он, будто ничего и не было. А затем, пройдя мимо меня вальяжной походкой и убийственной ухмылкой, которая сразила бы всех девчонок наповал, проходит мимо меня. А я лишь молча достаю вторую сигарету и вновь нервно её закуриваю.

***

Марлон уже ждёт нас на дороге. Его досадный взгляд не предвещает ничего хорошего. А оно и понятно. В руках он держит небольшую тушку зайца и несколько застреленных небольших птичек. — Этого мало, чтобы прокормить всю группу, — информирует он нас, как только мы подходим к нему вплотную. — Придётся мне сходить в рыбацкий домик, там должны быть запасы. По крайней мере, надеюсь, что они там остались, иначе останемся сегодня без ужина. М-да, сегодня явно не мой день. Да и день Марлона тоже. Такой скудной добычей весь интернат не прокормить. Представляю, какая это огромная ответственность — содержать группу, добывать еду, составлять определённый график, чертить карту местности и за всех отвечать. Никогда не хотела быть лидером, так что не завидую Марлону. — Хорошо, Марлон, отправляйся, — отвечаю я, беря в руки добычу. Слегка дотрагиваюсь пальцами до его тёплой ладони, но потом сразу же забираю и остальную добычу. Это быстрое прикосновение, как будто невесомое, слегка ощутимое, но вновь мои ноги задрожали. Только не сейчас, блять! — Встретимся в интернате. Он напоследок улыбается мне, а Луис резко, с какой-то злостью и резкостью, выхватывает тушку зайца из моих рук. А затем мы молча направляемся обратно в школу, где опять все начнут заинтересованно зыркать на меня и тыкать пальцем. Но зато меня ждёт мой мальчик, и только из-за этого радуется моё расколотое из-за боли сердце. Во время дороги я рассуждаю о том, что со мной происходит. Ладно Луис, я просто смутилась от его взгляда, но Марлон… Почему мне так хочется узнавать его, быть рядом с ним? И вообще, какого чёрта здравый рассудок отключается только от какого-то одного слегка ощутимого прикосновения к его коже?! Воздух становится в тысячу раз раскалённее, а ветер гораздо холоднее. Даже солнце спряталось за тучами. Намечается дождь. — Хорошо сработались сегодня. Да ладно, неужели этот пресмыкающийся произнёс что-то без доли сарказма и усмешки? Повернув к нему голову, я замечаю, что на его лице не дрогнул ни один мускул. В кой-то веки он решил спросить адекватный вопрос с адекватной интонацией. — Да, в принципе, неплохо, — киваю головой в знак согласия. — Лучше бы ты всегда был таким серьёзным, Луис.