Прошлое настигло меня.

И вновь в очередной раз за день, который кажется просто бесконечным, чувство дежавю крутится в мозгах, в то время как нас ведут туда, где неизвестное количество времени мы будем существовать. Мы прибыли к огромному заброшенному гипермаркету, окружённого огромным высоким забором. Видимо, в обычной жизни — которая стала для меня какой-то недостижимой и невозможной мечтой — это был огромный центр с самыми различными товарами, начиная незамысловатыми хозяйственными штучками и заканчивая до какой-то дизайнерской дорогой фурнитуры. А сейчас лишь заброшенное место, которое просто идеально, чтобы формировать общество во время апокалипсиса. Как и поступил Карвер, который далеко не тупой мужик. Как бы сильно я его ненавидела, я не могу не уважать его. Он сам поднялся на ноги после того раза, когда он должен был сдохнуть, сформировал общество и группу вокруг себя в очередной раз и профессионально морально давит, чтобы подстраивать под себя других. Уже хочу покончить с ним. И срать я хотела на ещё одну кровь на моих руках после очередного убийства человека, а не ходячего. Мне плевать на эту кровь. Плевать на то, что я без проблем могу убить каждого, кто хоть что-то вякнет в мой адрес. А смысл вообще быть неженкой в таких условиях? Прогоняю эти думы обо всём и вся прочь. Сейчас точно не время летать в своих мыслях и рассуждениях, когда нас, словно пленников, ведут в наш новый «дом». Проходим мимо ребят, такого же возраста, как и мы. Они кидают на нас не самые приятные взгляды, от которых невольно скукоживаешься и начинаешь чувствовать себя каким-то куском дерьмища. Неудивительно, я бы на их месте тоже не радовалась всей этой заварухе и вообще тому, что оказалась здесь. И пусть это место не похоже на ад или тому подобное, но одно только осознание, что Карвер лидер в очередной раз вызывает ужас в грудной клетке. А значит все будут безоговорочно слушаться его, потому что он искусный манипулятор. Но я не могу отрицать, что люди что тогда, что сейчас, работают с ним, слушают его указаний. Всё-таки он профессионален в своём деле, раз смог собрать вокруг себя общество, которым руководит и раздаёт определённые указания, которые они без зазрения совести выполняют. Кто знает, может при обычной жизни он бы являлся хорошим психотерапевтом. Я подмечаю также странный факт — в данный момент здесь очень много подростков. Уильям что, специально вылавливает определённую группу тинейджеров, чтобы потом привести сюда для каких-то понятных только ему целей? Этот странный мужик удивляет меня всё больше и больше. Сейчас в мой взор попадают полки из многочисленных нескончаемых коробок с самым различным продовольствием — начиная от обычных консервированных фруктов, заканчивая тушёнкой в банках. При представлении, как эта тушёнка тает на языке сразу же неприятное и покалывающее чувство неприятно засосало под ложечкой, а живот заурчал. Но я лишь с трудом проглатываю ком в горящей от жажды глотке. Блять, ещё вдобавок и пить хочется. Буквально залпом выпить всю бутылку освежающей жидкости, наполняя омертвевшие клетки в горле оживляющими свойствами. И вообще свернуться калачиком и расслабиться в том месте, где меня бы никто не трогал, и я перестала ощущать ебучее напряжение наравне с тревогой. А вообще, откуда Карвер умудряется добывать столько съестных запасов? Помниться, ещё в прошлый раз почти такие же объёмные полки были обставлены едой. Как будто я действительно вернулась в прошлое, только в более сознательном возрасте. Даже его эти люди, такие все из себя пиздатые с дробовиком и винтовкой в руках, смутно напоминают мне тех, что запугивали нас шесть лет назад. А весь этот огромный гипермаркет также очень похож своими локациями, расположением объектов на то место, где с трудом уживалась я со своей группой, всякий раз строя множество необдуманных планов. Страх резко куда-то пропадает, заменяя место смирённости. И действительно, сейчас я иду с ребятами в более-менее спокойном состоянии. Наверное, потому, что я точно знаю — они не убьют нас. Мы для чего-то им нужны и страшиться смерти в данный момент глупо. Да и смысл продолжать тратить свои не бесконечные нервные клетки, когда можно просто смириться с тем, что мы стали буквально пешками в игре Карвера? Уже ничего не изменить и остаётся только сохранять самообладание. Эх, вот бы я обладала способностью отматывать время. Тогда столько бы невинных людей осталось в живых, я бы исправила столько дерьма. В том числе и предупредила ребят об угрозе со стороны пришедших людей к нашему интернату. Но, увы, такое существует только лишь в глупых сказках. Наверное моим философским мыслям и почти спокойному состоянию послужило также то, что как только открыли багажник огромного грузовика, нам развязали руки, и я тут же быстро курнула финальную сигарету из пачки, когда мы вышли на улицу из грузовика. Никотин также послужил временному потуплению страха. Поэтому я люблю сигареты. Поэтому люблю портить свой организм вредным, ни капли не полезным, дымом. Потому что он действительно успокаивает. Нас сразу же стали держать на мушке с грозным видом после этого, а раненого и стонущего от боли Митча увели к медсестре, чтобы обработать рану. ЭйДжея, к моему ужасу, сразу же увёл мужчина по имени Тристан в кабинет к Карверу, а у меня сразу проснулось волнение за моего мальчика. Успокаивает лишь то, что Карвер его отец и навряд ли даже такая мразь сделает что-то со своим дитя. Сейчас Ванесса — суровая темнокожая женщина средних лет и та самая, что тычила в меня своим дулом дробовика сегодняшним утром — идёт сзади нас, со своей пушкой наготове, в любой момент готовая выстрелить. Рядом с ней также угрожающе движутся мужчина с женщиной, в глазах которых невозможно прочитать ничего, кроме серьёзности. Они будто следят за нами, как за тараканами, чтобы в случае излишних подозрительных действий раздавить нас, ощущая своё превосходство. Ванесса напоминает со стороны Тавию — такую же темнокожую суровую барышню, которой ранее я мечтала плюнуть прямо в ебало. Но моей мечте так и не суждено было сбыться. Да, прошлое действительно решило вызвать у меня настольгию, наравне с коварной судьбой, которая спустя шесть лет вновь устроила встречу меня и моего заклятого врага. Причём далеко не простого, а умного мужчину, делавшего всё будто по определённому плану. Мы в итоге останавливаемся, и нам открывают огромную дубовую дверь, которая на первый взгляд кажется просто непробиваемой, и заходим внутрь, осматривая наш новый «дом». Первое, что бросается в глаза — стены, которые извазюканы во всём, что только можно и нельзя. Начиная от самых различных следов и грязи, которую вряд ли можно будет когда-либо отмыть. Ничем непримечательный пол, также затоптанный грязью от подошв ботинок, дикий холод которого ощущается даже сквозь мои тёплые незаменимые сапожки. Сверху на потолке люстра, все лампочки которой разбиты вдребезги. Она свисает будто бы на последней ниточке, готовая в любой момент упасть нам на головы. На свет даже и не стоит надеяться. В конце концов это нам не отель на пять с плюсом. По верхним углам находится несколько пар паутинок, а посередине этого зала костёр, возле которого уютно обставлены несколько кирпичей, дабы не распространять пламя и не спалить это ублюдское место к херам. Ну и в придачу десять коек без каких-либо излишних уютных покрывал и подушек. Да, просто идеальный дом, ничего не скажешь. Точнее, подобие тюрьмы. — Располагайтесь. — Произносит Ванесса, остановившаяся в непробиваемых дверях со своими напарниками, в то время как ребята неуверенно, с настороженностью, проходят вперёд, оглядываясь и пытаясь привыкнуть к новому месту. Да, представляю, как они сейчас себя чувствуют. Всю жизнь жили в комфортном интернате, который стал для них домом, а теперь переместились в не самое лучшее место. Для них это очень непривычно, это понятно, но я надеюсь они не сморозят никакой глупости из-за банального отсутствия жизненного опыта. Что самое печальное, так это наша любимая собачка Рози осталась там, и нам будет так тоскливо без этой лапочки. Марлон переживал как бы с ней ничего не случилось, поэтому сказал оставаться в комнате, где жили они с Луисом не смотря ни на что, а она, как преданный питомец, послушала своего хозяина. Которого больше не увидит… А если вдруг и увидит, то это будет какое-то восьмое чудо света. Настроение ухудшается к ещё большим хуям. — А ты, — вдруг резко указывает на меня женщина, и у меня мгновенно начинают непроизвольно трястись поджилки, — иди в кабинет Билла, как только твой пацан вернётся. Я киваю, и дверь затем запирается с нарочито громким и пафосным стуком, а в нашем новом «доме» воцаряется зловещая тишина. Все пытаются свыкнуться с той мыслью, что всё это действительно реально. Да и честно говоря, я все ещё где-то в глубинах моей души питаю надежды, что это всё лишь слишком реалистичный сон. Но это априори не так. И я не имею хоть какого-то представления, что будет дальше.

***

Проходит уже минут тридцать точно, а ЭйДжея всё нет. Ребята вроде бы немного освоились и собрались в общий круг, чтобы поговорить обо всём. Я лишь облокотилась о стенку, тупо пялясь в одну точку и уже как минуты три кручу в разные стороны свои пальцы на руках, напрочь отказавшись участвовать в их диалоге. Мне сейчас просто не до этого. Я даже и не особо улавливаю, о чём они говорят. Я буквально отстранилась от всего мира в своих мыслях. Чувствую, как волнение заполоняет все мои клеточки кожи, окутывая своим ледяным пламенем. Интересно, о чём говорит Билл с моим мальчиком? Надеюсь не делится с ним своим мрачным прошлом, которое состоит в основном из убийств невинных людей и жестокости к тем, кто этого не заслуживал. Моя ответственность за этого мальчика настолько велика, что я трясусь за него каждую чёртову секунду своего существования. Даже кровь в жилах бурлит быстрее в несколько раз. Я живу, считай, только для того, чтобы воспитать его правильно и оберегать от различной опасности. Это же мой долг. Долг, который словно пожизненное клеймо не даёт мне покончить с моей грёбаной жизнью. И правда, я не хочу существовать и живу только из-за заботы о мальчике и обещании, что дала Ли. И я раньше толком и не задумывалась даже, как иногда бывает сложно держать обещания. Если бы знала, через что мне придётся пройти и проходить, то не давала бы то блядское обещание Ли, которое при одной только мысли не сдержать, отдаётся в мозгу звонким противным эхом. — Клем. — Я оборачиваюсь на голос и вижу перед собой Марлона, который, видимо, заметил, как я переживаю и трясусь за Элвина, пускай и прячусь за маской стойкости. Как и в большинстве случаев, в принципе. — Если ты переживаешь за ЭйДжея, то с ним всё будет хорошо, вот увидишь. Он говорит эти слова, чтобы оказать заботу и поддержку, как и подобает парню по отношению к своей девушке. Марлон разводит руки в стороны с лёгкой натянутой улыбкой, предлагая обняться и чуточку успокоиться. Что я и делаю. Но не из-за огромной любви, которой я даже, к моему непониманию, и не ощущаю, а просто чтобы мне стало хоть чуточку легче. Слышала, что объятия обладают такой своеобразной магией, потому что когда ты чувствуешь тепло родного человека, вдыхаешь его запах, то все переживания на мгновение притупляются. И, честно, мне сейчас действительно полегче, но и одновременно обидно от резко пришедшей навязчивой мысли: А если бы меня так обнимал Луис? Мне становится резко грустно оттого, что дредастый даже не подошёл, не поддержал меня и всё в таком роде. Он вообще стал избегать всяких контактов со мной, оставляя в полнейшем непонимании. И с чего я вдруг подумала об этом? С чего я вообще думаю о другом парне, находясь в объятиях со своим бойфрендом? Марлон тёплый и заботливый, но что-то всё равно не то, и это я ощущаю аж на подкорках сознания. Сердце не трепещет, как я этого и ожидаю, а противоречиво стукает в груди, как отбойный молоток. Хочется отстраниться и почему-то крепко прижаться также к Луису, но это будет ужасно некрасиво с моей стороны и вызовет очень много недопониманий и абсурда. Пускай Лони и опекает меня как маленького ребёнка, кем я давно не являюсь, я больше не чувствую к нему той злобы. Да и вообще, надо ли мне продолжать злиться, когда всё уже решилось? Надо ли мне выяснять с ним этот вопрос, или оставить всё так, будто бы ничего и не было? Господи, как же сложно. Марлон обнимает меня нежно, но всё равно отчётливо ощущаю напряжение в его руках. Его тоже что-то чуточку смущает, как и меня, и я не знаю, что это за херня такая. Прижимаюсь ещё сильнее, так и продолжая не понимать саму себя. Проглатываю слюну, ведь вижу боковым зрением, как Луис и Броди пялятся на нас. Ощущаю их взгляд в другом конце огромного помещения и сжимаюсь ещё больше. Ну что же такое творится со мной? Я просто сейчас прижимаюсь к Марлону, обдумывая в голове разные варианты действий: продолжать обниматься, изображая парочку или отстраниться из-за ощущаемого мною дискомфорта? Поддержка со стороны Марлона ощущается мною как дружеская. Не более. И хочется провалиться ещё сильнее. Кажется, будто мы оба поторопились с нашими так называемыми отношениями. Дверь резко открывается с громким скрипом, и тело мгновенно автоматически отлипает, заставляя меня выдохнуть с облегчением, а все мысли и недомолвки затихнуть в мозгу. Я отхожу от Марлона, а затем подбегаю к моему (слава Богу!) Растяпе на дрожащих от нервов ногах, который только что зашёл сюда. Откровенно говоря, вид у него не очень: потускневшие грустные глаза, слегка дрожащие пухлые губы, нахмуренные брови, раздутые ноздри, а кулаки сжаты до посинения. Он зол. Очень зол. И я напрягаюсь ещё сильнее обычного. — ЭйДжей? — я подбегаю к нему. — Что он тебе сказал? — Отвали, — шипит он и проходит мимо меня, даже и не посмотрев. Сразу становится обидно и больно. Но вовсе не за него. Я как раз-таки понимаю его боль, осознавание несправедливости, которой никогда и не существовало в нашем ёбаном мире. Понимаю, каково это — жить, перенося тяжёлую истину на сердце, навсегда прощаясь с какими-то ложными картинками в голове, что навевали приятные ощущения на сердце. Тяжело вздыхаю, чтобы хоть чуточку заглушить эту боль на сердце. Но, увы, не помогает. Чувствую, что тяжесть будет сковывать меня своими цепями всё сильнее с каждым разом, как ЭйДжей будет обходить меня стороной, будто я чужой для него человек. «Ему просто нужно немного времени. Просто времени…» — пытаюсь успокоить саму себя, но не особо-то и помогает. С этими крутящимися мыслями в голове выхожу из комнаты, где меня сразу же встречает Ванесса и своим ружьём указывает в сторону, куда надо идти. Поэтому и направляюсь в кабинет Карвера, ощущая на себе её сосредоточенный взгляд, которым она провожает меня. Даже нервные клетки дрожат под таким пронзительным взглядом. Движусь по коридору, где на каждом уголке буквально стоят люди с ружьём наготове и тщательно следят за тобой, как за каким-то подопытным, готовым в любой момент броситься наутёк. Сбежать точно не выйдет. На это можно даже не надеяться. Сглатываю громадный ком и еле как направляюсь на дрожащих ногах, стараясь не конфузиться под взглядами его работников. Я должна узнать, из-за чего разозлился ЭйДжей. Я должна всё прояснить Карверу в нашем разговоре, а также узнать о его целях и намерениях. Именно это и придаёт мне чуточку самоуверенности двигаться на ватных ногах на разговор с Уильямом, идя по длинному-длинному коридору с очень тусклым освещением.

***

— Что ты ему сказал, Уильям? — свирепо спрашиваю я, как только захожу внутрь. В кабинете нет в основном ничего, кроме столика, двух стульев и нескольких полок. — Клементина, для начала присядь, — нарочито любезно предлагает он, указывая рукой в сторону стула напротив. Поджимаю губы и быстрым шагом присаживаюсь на стул, не отводя от него свирепого взгляда. Страха не осталось перед ним абсолютно, как и тогда, шесть лет назад. Осталось лишь чистой воды презрение и отвращение к его грубому баритону. — А ты всё также и осталась борзой и бесстрашной. Что тогда не боялась меня, что сейчас, — насмешливо говорит он с проблесками одобрения, а затем встаёт со стула и направляется к полке, видимо, что-то достать, тем самым развернувшись ко мне спиной. На мгновение я даже чуть заинтересовываюсь, что же такого он там ищет, но всё же не перестаю сохранять настрой и решительность. — Я что тогда не боялась тебя, что сейчас, хотя ты реальный псих, раз убил не моргнув глазом нашего друга, — шиплю я, прищуря глаза. — Так, спрашиваю ещё раз: о чём ты говорил с ЭйДжеем? Каждым своим органом я жажду узнать, о чём был их диалог, раз Растяпа пришёл таким подавленным и молчаливым. — Честно, я лишь объяснял ему, как правильно выживать. — Начинает объяснять он, копошась в множестве каких-то старых бумаг на полке. — Он не произнёс ни единого слова, когда сидел на твоём месте. Я понимаю его, у него шок. Да и честно говоря, у меня тоже. Вот уж меньше всего я ожидал увидеть своего сына и тебя. Хотя я знал, что ты должна быть жива, с такой-то упёртостью. И я чрезмерно благодарен за то, что ты правильно его воспитала, Клементина. Но теперь он в безопасности. Да, он будет в таких же условиях, что и вы все, но я делаю это с целью, чтобы он понял — жизнь не бывает гладкой в таком мире. Такова часть моего воспитания. На душе становится чуточку легче, когда я узнаю, что он просто говорил с ним, но злость так и не исчезает. В голове уже проносятся воспоминания, когда я сидела также напротив Билла и ни капли не тряслась при виде его. Мне становится чуточку легче оттого, что он не сделал ничего больного Элвину, иначе мои б подкожные чёртики прорвались наружу, снося всё на своём пути. Карвер не настолько отбитый долбоёб. Он не поднял руку на своё дитя, а это доказывает, что ради близких людей он готов на всё, даже сдирать с себя шкуру в попытках защитить. — Дерьмовое у тебя воспитание, Карвер, — отвечаю я, в то время как он наконец достаёт какую-то бумажку, а мой интерес увеличивается с каждой секундой. — Как ты можешь кого-то воспитывать, когда сам просто убиваешь ничего не сделавшего тебе человека? Не боишься, что ты превратишь моего ЭйДжея в хладнокровную сволочь? Да и вообще, какая у тебя мотивация? Зачем мы вообще тебе? — льётся из моих уст бесконечный поток вопросов. — Я убиваю трусов и слабаков. Ваш Омар готов был съебаться нахуй как истинное ссыкло и бросить вас на произвол судьбы, а мне таких не надо. Я поступаю так, как считаю нужным, девчонка. — Абсолютно обыденно отвечает он, что ещё больше заставляет охуевать от его слов и действий. — Но необязательно же было так хладнокровно убивать его! — закипаю я и уже хочу продолжить выливать всю накопившуюся злость и перечить моему врагу в нашем с ним разговоре, но он перебивает меня: — Закроем тему. Я позвал тебя сюда не обсуждать мои поступки и действия, а чтобы кое-что показать. Именно тебе, потому что ты отличаешься от твоих друзей-придурков и, возможно, поймёшь меня. Так вот, ты задала у меня вопрос, зачем вы здесь. — Он усаживается вновь напротив меня. В комнате становится напряжённей и даже воздух трудно вдыхать в пересохшие лёгкие. Он протягивает мне листочек с небрежным почерком, а я недоумённо пялюсь на него. — Читай, — говорит он, а у меня почему-то мгновенно начали трястись руки. Поднимаю бумажку и разворачиваю к себе написанные от руки слова и принимаюсь читать, с каждым словом затаивая дыхание: «Я — биолог и химик по имени Джонатан Уинстон. Закончил химико-биологический факультет и на протяжении пятнадцати лет я изучаю не только эти предметы, но и также кровь, её свойства, выделяю множество подгрупп и делений. Из многочисленных своих опытов я пришёл к выводу, что обладатель (желательно подросток, так как у него организм будет покрепче) самой редкой группы крови — четвёртой отрицательной сможет буквально спасти этот мир от пандемии ходячих мертвецов. Кровь обладателя нужно переработать в специальном устройстве, которое я оставил перед своей кончиной в этом гипермаркете, где некогда обустроился и продолжал проводить опыты, несмотря на апокалипсис. Её нужно лишь тщательно перемешать с порошком, который я оставил в другом отделении устройства, и получится вакцина. Это сработало. Я сделал укол с полученным содержимым одному ходячему и запустил его в комнату к ещё двоим. Через час отрава передалась всем троим через физический контакт, а уже через десять часов они пали.» Заканчиваю читать, чувствуя как время вокруг меня останавливается, а сердце бьётся где-то в глотке. Еле как дышу, потому что всё тело трясёт от шока. Внутри взрывается огромный вулкан, а жизнь как будто бы в буквальном смысле переворачивается верх ногами. В голове крутится лишь мысль, от которой возникает множество непониманий, вопросов, но вместе с тем и капля надежды на то, что всё может измениться…