Джефферсон-сити — найтивыход.
Lullaby — Nickelback.
Monster — Imagine Dragons.
______________________
— Ч-что?
Кажется, это единственное, что я способна из себя выдавить дрожащим голосом. Кажется, будто мир окончательно вокруг меня рухнул. Кажется, что все мои какие-то приятные представления в голове сменились на жестокую реальность, где я чувствую поражение. Единственное, на чём я сейчас могу сфокусировать взгляд — это на шоколадных глазах Луиса, которыми он смотрит на меня, не отрываясь, заставляя конфузиться. Он смотрит на меня серьёзно, более чем, что так несвойственно ему. Будто он желает просверлить во мне дыру своим взглядом. И какие-то малейшие на шансы на то, что это окажется глупым розыгрышем или дебильной шуткой, мгновенно уничтожаются. И сердце от этого разрывается в клочья.
Я хочу подняться.
Хочу встать и ударить его со всей дури, вложив в этот удар все свои чувства, но я будто приклеилась к холодному полу, ощущая огромную душевную бодь на сердце, которая засасывает меня всё дальше и дальше, не давая надежды спастись. Вновь ощущаю присутствие тошноты, головокружения и чувствую всем нутром, насколько сердце звонко и гулко бьётся.
Сейчас в душе просто происходит взрыв вулкана, который сносит всё живое на своём пути.
Мои догадки относительно его цели переспать со мной неоднократно преследовали меня и пугали. Я старалась не думать об этом, однако это оказалось горькой правдой. Многие рвут и мечут, чтобы добиться этой самой правды, однако после неё они теряются в себе, чувствуя, как свет в их душе сменяется на тьму.
— Начну с того, — начинает говорить он, а я еле как сглатываю огромный ком, уже мысленно готовясь к тому, что он мне поведает, — что изначально я обратил внимание на твою персону, потому что сразу понял — ты пытаешься казаться дерзкой и бесстрашной, а на деле ты просто запуганная девочка, которой требуется поддержка и крепкое плечо. И после того как я увидел тебя насквозь, то я понял,
ты похожа на Соффи. Ты похожа на ту, которую я всем сердцем по-настоящему любил и ценил. Я настолько сильно её любил, что по сей день она занимает ключевое место в моём сердце. Она как поселилась в нём, так и не уходит. Я бы всё сделал, лишь бы вернуть её, но она умерла, а вместе с тем умерла и ключевая часть моей души. Ты похожа на неё именно тем, что ты кажешься грозной и сердитой, хотя готова на всё ради близких людей. В этом я убедился сразу же, видя, какую заботу ты оказываешь своему ЭйДжею. Также вела себя и
она. Поэтому я иногда и видел в тебе её и меня это забавляло, не более.
Да и впрочем, ты не она. Мне никто её не заменит. Никогда.
Он на время останавливает свою речь, видимо, давая мне шанс всё переварить у себя в голове. У меня перехватывает дыхание. Я не отрываю от него примагниченного взгляда, чувствуя, как воздух становится всё более жгучим и неприятным.
Я похожа на неё, однако никогда не заменю. И только из-за этого он обратил на меня внимание. Только из-за этого он ходил за мной хвостиком. Только из-за этого он тратил на меня своё грёбаное время…
Я хочу что-то сказать и уже открываю рот, чтобы выдавить хоть что-нибудь, но Луис продолжает говорить слова, которые равны тысячам кинжалам, которые будто пробили мою высокую стену, защищающую меня от боли:
— Я никогда к тебе ничего не испытывал и никогда не любил. Это чуждо, особенно для такого, как я. Я любил и в итоге любовь эта принесла мне такую боль, которая я никогда не испытывал. Любовь эта сломала меня и превратила в того, кем я ранее не являлся. Да, я забавлялся с девушками иногда, но с приходом Соффи всё изменилось. Она изменила меня. Она делала меня счастливым, а добрее и преданнее её я ещё никого не встречал. Я наслаждался тем, что мне выпало такое счастье в таком мире. Однако и её уход сломал меня. И я, как ты уже убедилась, стал другим. — Он останавливает свою речь, грустно кривя губы при упоминании о Соффи, но затем продолжает причинять мне боль своими словами и горькой правдой, которую я бы лучше вообще никогда не слышала. — Как думаешь, почему я смотрел на тебя не отрывая взгляда и произносил слова, что узнаю тебя? Чтобы влиться тебе в доверие, Клементина. Чтобы затащить тебя в постель. Но это, как оказалось, даже проще простого. Ведь ты сама проявила к этому инициативу, и мне даже толком напрягаться не пришлось. Та оставленная кем-то водка и поспособствовала нашей жаркой близости. Ах да, не смей обвинять меня в этом. Я предупреждал, что ты, возможно, будешь жалеть, но ты не послушала. Я не хотел, чтобы всё сложилось именно так. Думал, что воспользуюсь тобой, и всё между нами закончится. Ведь и я раздражал тебя, поэтому думал, что ты будешь рада, если я наконец отстану. Не хотел и не ставил себе цели, чтобы ты влюблялась в меня, и для тебя это всё оказалось чем-то гораздо большим, чем для меня. Хотя, я более чем уверен — полюбила ты меня из-за моей пиздатой внешности, кубиков и того, что я так хорош в постели. Так ведь, да?
Я задыхаюсь.
Хочу ему плюнуть прямо в его лицо. Он смотрит на меня прищуренно, в глазах которого больше не отражается чего-то того, что так завораживает меня и заставляет сердце гулко биться. Сейчас это вовсе не тот Луис, которого я полюбила. Сейчас это монстр, который даже не догадывается, как мне сейчас больно. Как же хочется залезть к нему в бошку и понять, наконец, что творится в его мозгах.
Возмущаюсь из-за того, что он смеет приравнивать мои искренние чувства, которые проснулись ещё давно в моём сердце, к тому, что мне важна лишь внешность. Как он смеет думать обо мне, как о большинстве своих подстилок? Он вообще не догадывается, что я полюбила его душу, его настоящего? Да я всегда хотела быть с ним рядом, чтобы он не чувствовал себя разбитым! Я всегда хотела после того вечера обнимать его и любить! Хотела, чёрт возьми, всей этой сопливой херни, предав свою независимость!
Он сломал меня, а я полюбила. И в конечном итоге вот чем мне всё это оплатилось.
Я пытаюсь еле как сдержать слёзы, но они всё же просачиваются наружу огромным потоком. Как же давно я не плакала, бесконечно пряча в себе все проблемы и трудности, всю моральную тяжесть. Я с досадой отвожу взгляд, вытираю подступившую влагу тыльной стороной ладони и перевожу на него разъярённый взгляд.
Во мне взрывается вулкан из чувств, который я не в силах сдерживать. Это просто невыносимо слушать. Это слишком больно для моего сердца, которое сейчас разорвётся на части. Ярость после всего услышанного всё же заставляет подняться с пола на затёкшие ноги и посмотреть ему прямо в глаза, ощущая огромный спектр эмоций. Я тяжело дышу, однако сжимаю костяшки пальцев до посинения, в последствии чувствуя выступившие капли крови.
— Значит так, Луис Сулейман, — если до этого момента я не могла и слова выдавить, то сейчас мой словесный вулкан, который, кажется, никто не в силах остановить, гораздо сильнее. Если бы было возможно, то он разрушил здесь всё и вся, не оставляя никого в живых, — как ты смеешь приравнивать мою искреннюю, первую в жизни, любовь к обычной симпатии из-за красивого лица? Что ты вообще понимаешь? Да мне вообще было плевать на тебя, когда ты вёл себя как последний придурок. Я что-то почувствовала, когда увидела тебя настоящего в тот вечер, когда ты говорил о Соффи. Мне стало жаль тебя, я увидела твой богатый внутренний мир, состоящий из тоски. И тогда-то я поняла, что ты не просто придурок и идиот. Я увидела, что мы с тобой даже схожи той болью от потери близких! Да я даже не могла заснуть всю ночь после того вечера, когда ты обнимал меня, когда попросил выплеснуть слабость на твоё плечо! Я не спала, потому что прокручивала тот момент в голове ещё раз и ещё! Я люблю душу, а не внешность, придурок! А сейчас ты просто приносишь мне огромную душевную боль своими словами. Ты хоть понимаешь, каково это — в один миг понять, что человек, которого ты полюбил, обращал на тебя внимание только из-за того, что ты напоминаешь ему его бывшую? Ты хоть представляешь, как сильно разбил мне сердце сейчас?! Ты хоть представляешь, что ты сейчас сделал со мной, мудак?! Да ты просто сломал меня, заставил привязаться, хотя я не хотела участвовать во всём подобном дерьме! Почему ты вновь притворяешься тем, кем ты не являешься?! Я же знаю тебя настоящего! Зачем ты строишь из себя непонятно кого?!
Я не выдерживаю, и мой голос срывается. Я ненавижу себя за то, что плачу перед ним, демонстрирую свою слабость, показываю, какую боль он мне причиняет.
Но даже сейчас, ко всеобщему блядству, я не могу ненавидеть его, даже после того, что он мне наговорил. В моём сердце всё ещё теплится любовь к нему, даже после такой-то правды. И от этого мне противно и тошно ещё сильнее. И от этого хочется закопаться под землю подальше от всего и сидеть там.
— Ты не знаешь меня, — произносит он, слегка кривя губы. — То, что мне грустно до сих пор из-за того, кого я люблю, это не значит, что я такой весь из себя хороший. Думаешь я прячусь за маской? О не-ет, я такой, какой есть. Да и мне вообще начхать на тебя с высокой колокольни. Ровным счётом поебать на тебя, твои действия, плевать на то, что ты мутишь с моим лучшим другом. Хотя, он выбрал не ту девушку для себя. Он выбрал такую же подстилку, которая легко поддалась моему обаянию, прыгнув в постель при малейшем шансе.
Пощёчина.
На его щеке виднеется след от моего удара, настолько сильно я ударила его. Он заслужил это. Аж ладонь начинает неприятно щипать. Я всё же треснула ему, а от этого сердце стало биться ещё быстрее раза в три. Я вся трясусь от боли, ярости, ненависти и
любви к нему. Он действительно морально давит на меня по всем всевозможным эмоциям.
Я для него никто, кроме подстилки. Так вот какого ты обо мне мнения на самом деле, Луис.
Поверить не могу. Я действительно дурочка, раз всё ещё люблю его, ощущая это великое чувство вовсе не как нечто приятное, а как самый настоящий кинжал, который больно царапает мою душу. Я дурочка, раз, даже сквозь огромную пелену ненависти, всё ещё влюблена в него…
Да, определённо.
Сердце сильнее меня, я не могу обманывать саму себя, говоря, что больше ничего к нему не чувствую. Это далеко не так. Мне омерзительны его слова и он сам в данный момент, но я всё ещё люблю. Сердце сыграло со мной злую шутку, раз выбрало Луиса, которому я, оказывается, вообще не нужна. И ровно до этого момента я даже и не подозревала, насколько больно и неприятно понимать, что твои чувства далеки от взаимности и что твой любимый человек всё ещё любит свою бывшую.
Блядство.
Какое же блядство. Всё повернулось настолько резко и неожиданно, что вообще не входило в изначальный сценарий. В мой сценарий не входило влюбляться в Луиса. Не входило любить его, долго разбираться в себе, чтобы это понять и в конечном итоге страдать, проклиная всё и вся. Судьба действительно угарает надо мной, морально выворачивая меня наизнанку. Её забавляет наблюдать над моей жалостью и над тем, как я постепенно ломаюсь на части.
— Не смей обо мне так говорить, понял? — я цежу это сквозь зубы, меня распирает внутри от злости. Он слегка шевелит скулами после моего удара, сглатывает ком в горле и вновь переводит пофигистичный взгляд на меня, что ещё больше злит меня. Ему действительно плевать, и он не пытается это скрыть. Ему действительно наплевать на мои чувства, на то, что он сказал про меня. Ему просто на всё плевать. — Твоё настроение это просто за пределами фантастики, ты в курсе? То ты страдаешь где-то в глубине души, постоянно о чём-то рассуждая, то ведёшь себя сейчас, как последний мудак. Да что с тобой не так, в конце-то концов?!
— Тебе никогда не понять, — шепчет он эти слова, смотря на меня прищуренными глазами. Смотрит так, будто я главная эгоистка, а не девушка, с которой он просто играл. Это он заслуживает такого прищуренного взгляда, вовсе не я.
И вновь я разглядываю в его шоколадных очах отголоски боли. Вижу, что он несчастлив. Только сейчас я не хочу его поддержать и быть рядом. Мне омерзителен этот день, Джессика и такой альфач, как он. Мне противно просто всё подряд.
Я зла на него всем сердцем из-за того, что он играл со мной.
Я ненавижу саму себя за то, что люблю его, даже после такого. Ненавижу себя, что полюбила и привязалась. Так сильно, как не привязывалась к кому-то ещё никогда.
— Ну да, конечно, мне не понять! Только же ты терял тех, кто тебе дорог, бедненький мальчик! — сейчас я даже не пытаюсь сдерживать хоть чуть-чуть себя в руках. Я высказываю всё, что думаю о нём. Моя душа ноет, и я должна выплеснуть всё, чтобы хоть чуть-чуть полегчало. — Да я потеряла всё! Слышишь, всё! Всех близких людей, которые и не были мне как таковой семьёй, но заменили мне её! И я всё ещё способна любить! А ты потерял лишь девушку и думаешь, что раз такой несчастный, то тебе всё позволено?! Ты из-за этой своей грёбаной Соффи — несчастливой первой любви — сделал настоящую трагедию, чтоб тебя! Я потеряла гораздо больше, однако не веду себя вот так пакостно, как ты!
Я хоть и не знаю его бывшую, никогда не видела её и даже не знаю, чем она смогла так зацепить этого альфача, что он до сих пор сохнет по ней. Но один только факт, что он её любил, а меня нет заставляет страдать и ненавидеть эту Соффи. Заставляет рвать и метать из-за того, что из-за неё Луис решил уделить мне внимание, потому что я напоминаю ему её. Потому что он решил поиграть со мной, наивной дурочкой. Крутить, как ему вздумается.
— Не смей сравнивать меня и себя, ясно? — шипит он, а я злостно усмехаюсь, даже не смотря на слёзы. — Мы с тобой разные люди. Ты не представляешь, каково мне. Не представляешь, каково любить человека, которого больше нет в живых. Да, тогда я всё же был прав, когда назвал тебя эгоисткой.
— Да пошёл ты, — цежу я сквозь зубы. —
Ты грёбаный трус, Луис. Ты сознался во всём только после моего признания. Ты всё это время оставлял неопределённость между нами, вместо того чтобы подойти первым и начать разговор. Ты, чёрт возьми, мог признаться во всём гораздо раньше, чтобы мои чувства не зашли так далеко. Ты, мать твою, вообще не имел права так поступать со мной. Так что эгоистка тут априори не я. Лучше бы ты вообще не обнимал меня и не делился своей первой любовью, не бегал и не шутил своими глупыми шуточками. Лучше бы я не была дурой, которая влюбилась в тебя. Ты просто сломал меня, поздравляю!
И я всё ещё люблю его.
Хочу просто зарыдать в голос и орать до потери голоса. Хочу бить стену руками, пока не сдеру внешний слой кожи к чертям собачьим.
Я направляюсь к двери и кручу замок с целью убежать от его пристального взгляда. Открываю дверь и быстро, без лишних слов, ухожу прочь, чувствуя, что с каждой секундой сдерживать свои рыдания становится всё труднее и труднее. Быстрым шагом устремляюсь подальше, оставляя этого придурка наедине с собой. Пусть наслаждается. Он же добился своей цели — трахнул меня. Да и впрочем, это я слишком глупая. Из-за этого глупого притяжения к нему я первая полезла. А он, не теряя такой возможности, воспользовался этим. Мы переспали, как он и хотел. Пусть радуется.
Прохожу всё дальше в длинный коридор и прошмыгиваю в самую дальнюю пустующую комнату со всяким разным хламом. Начиная с пустых коробок, заканчивая какой-то старой фурнитурой, которой место на помойке. Закрываю дверь, прохожу на середину комнаты и уже после этого скатываюсь на колени, зарываясь в волосы и беспощадно рвя их. Даже физическая боль не может заглушить внутреннюю. Начинаю громко плакать от того, насколько я жалка. Плачу одна, не боясь, что кто-то ещё увидит меня такой.
Наедине с тишиной. Наедине с собой. Наедине со своей болью, которая обнимает меня своими ручонками, а я даже не могу ей сопротивляться. Я настолько слабая, оказывается. Столько лет я пряталась под маской дерзкой Клементины, а на деле внутри я действительно полная противоположность. Даже этот мудак Луис заметил, что я просто несчастная маленькая девочка, которая всегда одна.
И, кажется, я действительно одна. Луис отверг мои чувства, тем самым самоутвердившись, ЭйДжей всё ещё дуется. А с ребятами из Эриксона я не настолько близка. Я действительно одна, и мне надо постоянно рассчитывать только на себя саму. Всегда разбираться во всём самой, не прося никого о помощи.
Я ощущаю пустоту, которая давит на меня всем своим телом. Очередной раз судьба даёт мне пинок под зад, а я, грустно усмехаясь, вытираю слёзы дрожащей рукой. Смеюсь. Действительно смеюсь в голос, а затем вновь начинаю рыдать, ощущая себя какой-то чокнутой. Эмоции управляют мной, а я не могу взять себя в руки и успокоиться. Я слишком долго была сильной и слишком долго держала всё в себе. И сейчас Луис поспособствовал тому, чтобы все мои эмоции всё же вылились наружу.
— Какая же ты глупая, Клем, — усмехаюсь я, чувствуя, как внутри меня рвётся всё живое.
Ты убиваешься из-за какого-то придурка. Как же жалко это выглядит. Ты всегда знала, что любовь и привязанность к людям не в твоём стиле. А в итоге ты докатилась до того, что сидишь тут одна, рыдаешь и убиваешься из-за такого идиота! Лучше бы ты вообще не признавалась ему! Быстро поднялась, взяла себя в руки и вернула ту стойкую Клементину!
Но вместо того, чтобы послушать свой здравый рассудок, реву в голос ещё больше и громче. Я понимаю, что оно право во всех перечисленных аспектах, но не могу совладать с собой и успокоиться. Не могу вечно держать всё в себе и прятаться под маской тоже. Я — человек, а не ебучая, мать его, машина. Я — человек, который может рано или поздно сдаться и вылить всё накипевшее благодаря слезам.
Сколько можно мучить меня, жизнь?
Я скоро сломаюсь окончательно. Я прямо чувствую, что с каждым таким настолько тяжёлым моральным ударом, что дарит мне госпожа Судьба, я становлюсь слабее и слабее. И лишь ценность обещания, что я дала Ли и бесконечная забота об ЭйДжее хоть как-то способны держать меня на ногах.
Ложусь на пол, смотря в одну точку, чувствуя, что силы покидают меня. Вокруг всё расплывчато из-за бесконечных слёз. Глаза начинают сами закрываться, и я сразу же чувствую, как эта моральная буря из чувств способствует тому, что я начинаю погружаться в царство морфея.
***
Темнота. Ничего, кроме неё.
Впереди, слева, справа, сзади — везде кромешная тьма, за которой невозможно увидеть хоть каплю света. Эта темнота будто засасывает меня всё дальше во тьму, не давая надежды на спасение.
Оглядываюсь.
Аж пестрит из-за однотонного сине-чёрного оттенка в глазах. Сознанием понимаю, что это очередной сон, который, судя по окружающей меня темноте, не самый приятный. Я оглядываюсь, но резко подпрыгиваю, когда передо мной возникает Луис. Даже во снах я не могу побыть одна, без его присутствия. Его глаза всё такие же цвета шоколада, однако сейчас в них читается ирония и усмешка. Сердце мгновенно начинает бешено биться, а дыхание прерываться.
Как же я ненавижу реакцию моего организма на него, я мгновенно теряю хватку. Мои чувства настолько сильны к нему, что я даже во сне ощущаю весь этот взрывной вулкан в грудной клетке.
Я хочу уйти прочь, но так как это всего лишь мой сон, в котором я бессильна против подсознания, то приклеиваюсь на ногах к одному месту. Терпеть не могу ощущение, когда я не в силах управлять своим же сном. Сзади возникает невидимая тёмная стена, которой раньше не было. Я прижимаюсь к стене и приклеиваюсь ногами к полу. Даже ничего не могу сделать. Способна лишь наблюдать за тем, как этот идиот направляется в мою сторону, заставляя отчаянно вдыхать раскалённый до предела воздух.
— Куда-то собралась?
— Я больше ни на шаг к тебе не приближусь, придурок! — кричу я, и мои слова ещё раз несколько раз повторяются из-за оглушающего эха.
Я и не замечаю, как он резко оказывается прямо возле меня, смотря насмешливым взором и закрыв мне любые пути к отступлению левой и правой рукой. Я действительно пытаюсь не смотреть на него и выбраться. Но тело застыло. Даже сон против меня. Даже в собственном, мать его, сне я такая жалкая и беспомощная рядом с ним. Даже тут он управляет мной, как марионеткой. Он даже тут продолжает играть в свою игру, последствия которой оказались далеко не самыми приятными.
— Отвали от меня, — цежу я, чувствуя на своей шее его прерывистое дыхание, отчего внутренности переворачиваются.
— Хах, забавно, — усмехается он, вызывая своим дыханием на моей шее приятные мурашки, — обманываешь саму себя. Просто признай, что ты хочешь, чтобы я находился рядом. Тебя влечёт ко мне. Я уверен, ты хочешь на себе ощутить, что чувствовали те шлюшки, когда я делал им приятно.
Хочу вновь влепить ему пощёчину, но тело онемело. Его и без того тёмные глаза стали сильно выделяться на фоне общей бесконечной темноты.
— Нет! Неинтересно! Отпусти меня! — возмущаюсь я, хотя на деле внизу живота возникает приятное тепло, от которого я немного расслабляюсь. Всё же он действительно обладает свойством очаровывать девушек. Есть в нём капля такой странной магии.
Он усмехается и, быстро забравшись под мою одежду, по-хозяйски стал блуждать своими пальцами по животу, вызывая тем самым приятный ток. Еле дотрагивается подушечками пальцев, проводит едва ощутимые дорожки пальцами по всей области живота, опускаясь всё ниже и ниже. А я, в очередной раз проклиная саму себя, проглатываю все слова возмущения. Даже толком и не стараясь, он делает так приятно, что я наклоняю голову назад, начиная громко дышать ртом.
Меня никто ещё так не касался, как он. Ещё никто не вызывал у меня такую бурю эмоций, как Луис.
Во мне борются противоречивые чувства. С одной я веду себя, как податливая дура, но с другой понимаю, что это просто сон, который никак не отразится на реальности.
Я не пытаюсь сопротивляться из-за того, что наслаждение сильнее, а тело застыло в одной позе, поэтому после он, без лишних слов, томно выдыхает, когда оттягивает пальцем резинку старых грязных штанов, а затем и трусики. У меня перехватывает дыхание, а все мысли улетучиваются, когда он просовывает в чувствительное место свой палец. Я зажмуриваю глаза, закусываю губу от того, насколько эти ощущения реальны, хоть это и сон. Будь это реальностью, я бы не позволила ему делать с собой такое. Но это сон, в котором, опять же, главный он, а не я, потому что так решило моё подсознание. Это сон, в реальности я сплю, а он, небось, доволен тем, что так безжалостно разбил мне сердце.
Он не произносит ни слова, лишь усмехается своей чёртовой улыбкой. Он начинает медленно двигать пальцами и массировать нежную кожу, слегка надавливая на клитор, а от этого голова начинает кружится, и я ощущаю некоторую эйфорию. Я действительно дура, раз не только полюбила его, но и даже во сне не могу сопротивляться его очарованию. Он действительно сломал меня.
По всей области кожи я ощущаю приятное пульсирование. Меня захлёстывают новые чувства. По телу пробегает приятная нега, а я чувствую, как бешено бьётся пульс. Чувствую, как даже в пальцах на ногах ощущаю эту приятную волну и тепло, что разносится по всему организму.
Я перевожу на него затуманенный взгляд от удовольствия и произношу дрожащим от наслаждения голосом:
— Я ненавижу тебя, Луис.
На это он усмехается, продолжая делать своё дело. В ход вступил и второй палец, что заставляет меня громко выдохнуть, задыхаясь от такого кайфа. Сейчас мне так приятно. Чувство наслаждения управляет мной, и я перестаю окончательно думать о чём-то постороннем.
Ненавижу и люблю одновременно. Как стереотипно и глупо.
Он продолжает массировать нежную кожу, из-за чего я способна лишь сдавленно выдохнуть, чувствуя, как цунами наслаждения растёт и растёт, готовое в любой момент взорваться. Что ж, теперь я понимаю его шлюшек. Теперь-то я понимаю их как никогда и почему они так не могут устоять от чар Луиса.
Наслаждение растёт, мои постанывания раздаются по этой бесконечной непроглядной тьме всё громче и громче. Цунами взрывается. Приятная нега распространяется от затылка до кончиков пальцев. Я выгибаюсь, чувствуя, как на лице выступила испарина, а на глазах слезинки от кайфа. Стоны, которые я не в силах как-то контролировать, эхом разносятся по этой бесконечной пустоте. Я глубоко дышу. Смотрю ему в глаза, когда он убирает свою руку, самодовольно улыбаясь. Это не тот Луис, которого я полюбила. Это моё подсознание пытается преподнести его в таком свете, чтобы мне стало тошно.
Но, кажется, я вечно буду поддаваться чарам этих глаз, одновременно страдая от того, насколько глупа.
Что-то подсказывает, что приснился мне этот сон из-за того, что в глубине души я хотела почувствовать тоже, что и другие пассии Луиса.
— Даже после того, что я с тобой делаю ты всё равно продолжаешь и продолжишь любить меня, Клементинка? — резко спрашивает он меня, ставя в явный тупик.
Я и не знаю, что отвечать, и в этот момент темнота резко пропадает вместе с Луисом, мгновенно рассеиваясь.
***
Лёгкая пощёчина по щеке заставляет меня проснуться. Я сонно осматриваюсь с лёгким недоумением. Та же комната, никакой темноты и Луиса. Поднимаю голову и замечаю, как надо мной стоит ещё одна какая-то там очередная работница Карвера, которая осуждающе и с прищуром глазеет на меня, крепко сжимая винтовку в руках.
Я быстро вспоминаю, что произошло и поднимаюсь на ноги, с опаской смотря на её автомат, что она сжимает костяшками пальцев. Держится за него как за нечто святое, ей богу. Она и слегка ударила меня по щеке, чтобы я очнулась. Вот же ж блин, заснула и даже не заметила. Я не хотела спать. Сегодня день явно не в мою пользу.
Ощущаю приятное послевкусие после такого сна. Внизу живота как будто порхают бабочки, а в кровь будто попало множество эндорфинов.
— Уильям вызывает тебя и твоих друзей охотиться на территории гипермаркета. Особенно он хочет, чтобы этот мелкий малец, то есть его сын, продолжал осваиваться в этом мире, получая, как он выразился, его профессиональное воспитание. Вызывают всех вас, кроме той рыжей пухлой девочки и мальчика со странным именем, они на не менее важном задании. Девчонка перевязывает раны, а пацан перебирает медикаменты, сравнительно помогая нам. Так что немедленно иди сообщай всем ребятам и отправляйтесь на охоту. Даже не думайте сбегать, высокий забор на территории этого здания не даст вам этого сделать, поняли? — я киваю, смотря с опаской на ружьё. Сегодня эта работница явно не в духе, злить её не стоит, точно также как и переспрашивать что-то. Впрочем, мы бы вряд ли смогли бы сбежать, тем более бросив двух своих ребят на произвол судьбы. — И вообще, милочка, чтобы больше такого не было. Никто не разрешал тебе приходить сюда и отдыхать, вдобавок ещё и разгуливать. Не понимаю, как вообще Тристан следит за вами, надо будет сменить его. В общем, предупреждаю, ещё раз увижу тебя в подобных местах, тем более спящей, то тебе мало не покажется. Билл лично разберётся с тобой. Тебе повезло, что я сделала тебе поблажку, но в следующий раз её не жди.
— Хорошо, я поняла, — твёрдо отвечаю я и, быстро развернувшись, выхожу из комнаты, дабы не злить работницу ещё больше. Работники здесь не шутят, повезло, что мне сделали поблажку, иначе мне бы за такое серьёзно бы досталось. В следующий раз буду бдительней.
Иду к ребятам, понимая, что мне придётся пересечься с Луисом даже на задании. Я не хочу и вовсе не желаю этого, но как такового выбора у меня давно нет. Одновременно я вновь перевариваю в голове всю информацию, что сегодня произошла. Пускай сон и оказал на меня хорошее воздействие, позволив мне слегка успокоиться, но всё равно меня не покидает чувство, что в душе не осталось ничего живого. Сердце хоть и не бьётся так гулко и звонко, но всё же ноет, равномерно отбивая ритм.
Мне определённо понравились его движения в своём сне, до сих пор по телу пробегают приятные мурашки. Но не понравилось то, что даже во сне я почувствовала против него лишь бессилие. Даже там, в моём же грёбаном сне, он всё ещё ломал меня по крупицам. Да, все мои мысли и чувства забиты лишь им, как бы сильно я этого не отрицала.
Но вопрос, продолжу ли я его любить крутится в голове, не переставая.
Я люблю его сейчас, пускай эта боль не приносит мне никаких положительных ощущений. Но понятия не имею, сохранятся ли чувства до самого конца.
Время покажет, а пока я должна продолжать присматривать за ЭйДжеем, ощущая на себе эту неопределённость и тяжесть в виде любви, которая причиняет мне лишь жгучую невыносимую боль.
