Пять лет спустя.
Лёгкий ветерок приятно обдувает мои волосы и части тела, вызывая тем самым щекотливые мурашки. Обожала и всё ещё обожаю весну именно из-за этой пробуждающейся природы, когда всё начинает цвести и пахнуть. Я слегка улыбаюсь и морщусь от яркого солнышка. На мгновение даже забываю, что на дворе всё тот же конец света, который, как кажется, никогда не закончится. Кажется, что только лишь пробуждение флоры и фауны может хоть как-то скрасить этот серый жестокий мир своими красками, по которому всё ещё ходят чёртовые ходячие. Слава богу сейчас их нет и они не прерывают эти минуты уединения в спокойствии. Я поворачиваю голову с яркого неба и аккуратно плывущих облаков разной формы в сторону нашего убежища — небольшого, совсем маленького и старого домика, который мы нашли абсолютно случайно. Я обустроилась тут сравнительно недавно со своей дочерью. Этой пятилетней девочкой, которая с интересом сидит на корточках и наблюдает за двумя лягушками на траве. Не отвлекаю её, а лишь улыбаюсь при виде этой милой картины. Когда я в принципе смотрю на эту девочку, то на душе автоматически тепло, как будто мёртвые клетки соединяются в одно целое. К слову «дочь» я уже давным-давно привыкла, и оно не вызывает у меня непроизвольные мурашки по коже. Да, у меня есть ребёнок и я приняла это как данное. Я долго думала, как назвать своего будущего ребёнка, пола которого я даже не знаю. Но в последствии природа подарила мне девочку, которую я назвала Эмили. Почему Эмили? Не знаю. Возможно, потому, что мне ещё с самого детства нравилось это имя. Я расслаблена и действительно наслаждаюсь прекрасной погодой без малейшего напряжения и паранойи, что с Эмили может что-то случиться, ведь вложила я все силы, чтобы воспитать её так, как того требует этот мир и обстоятельства, которые происходят в нём. Я очень старалась, чтобы воспитать её также правильно, как ЭйДжея. В любой момент она храбро, без тени страха, может наброситься на любого ходячего и замочить его. Даже их кряхтений и стонов она перестала бояться ещё с трёх лет, когда она только начала учиться говорить. Она боевая девочка, и я, безусловно, горда тем, что так правильно её воспитала. Смотрю на эту малышку, с которой мне было невероятно тяжко первые года три. Её присутствие рядом требовало всего моего внимания, и каждый день я уделяла именно ей, оберегая, охраняя и воспитывая её. Тут в голове вновь один за другим возникает множество воспоминаний. Я помню, как из кожи вон лезла, но выживала одна ровно с того момента, как попрощалась с тем мальчиком Фином, чьё имя я помню по сей день. Меня не страшило одиночество. Пускай я осталась одна, не считая Эмили в моём животе, я давно свыклась с тем, что отныне буду только я и она. Я никого не подпускала к себе и как дикая остерегалась любого шороха, намёка на людей. Я никогда не устраивала конфликты, а просто тихонько ретировалась, если кого-то слышала неподалёку. Я ни с кем не говорила, ведь от каждого ожидала подвох. Всё же жизнь была мне дорога в несколько раз больше, чем отстаивание своих никому ненужных прав или выяснение отношений. Но если всё-таки я нарывалась на какую-то группу отморозков, то я тут же всех убивала. Я давно перестала считать неправильным убийства, ведь мы живём не в том мире, где нужно искать какую-то мораль. Да и я сама давно перестала считать людей людьми. Для меня они потенциальные враги, которые набросятся на меня, распуская свои когти. В памяти вновь всплывает воспоминание, когда был день родов. И от одного воспоминания об этом далеко непростом для меня дне, у меня всё сильно сжимается и к горлу невольно подступает тошнота. Я бы с радостью забыла тот день, который принёс мне слишком много физической боли, но всё же этот день относится к моей биографии, и избавить себя от воспоминаний о нём я просто не могу. Однажды я почувствовала, что совсем скоро ребёнок родится и специально занялась поисками какого-то убежища, где могла спокойно остановиться на ближайшие месяцы. За дня два до такого важного события всё же нашла что-то наподобие сарая и уже там обустроилась, со страхом ожидая дальнейшие события. Самое устрашающее, что я была одна, без никого, и больше всего я боялась не этой зверской боли, которую мне предстояло в любом случае ощутить, а того, что что-то может пойти не так. Помню, какая это была боль. Даже не зверская. Это было сравнимо с тем, будто меня нарочно резали, задевая все струны души и заставляя меня мучиться в судорогах. Помню, насколько мучительно долго это длилось, но во время сия процесса я вспоминала, как рожала Ребекка и решила повторять также, что вообще запомнила из того смутного дня. Помню, как сначала проходили, если не ошибаюсь, схватки. Вроде бы так они называются, ведь подобные женские вещи мне доводилось слышать от самого женского пола, с которым я выживала. Это было ещё более менее терпимо, но волосы дыбом вставали и страх царил во всех частях моего тела от осознания, что всё только началось. Далее всё проходило мучительно больно и долго. Съёживаюсь от пробежавшего мороза и от припоминания всей той боли, которая прорезалась в каждую часть моего тела. Но всё же решаю переключить свои мысли и не вспоминать все те не самые приятные подробности. Не вызывать у самой себя тот ужас снова, воспроизводя в памяти снова, как плёнку на касете. Приятно вспомнить лишь то, как резко боль ушла, а на руках я держала своё плачущее дитя, улыбаясь и крепко прижимая его к грудной клетке. Вся боль резко ушла, разумеется, оставив после себя ощутимые по сей день шрамы, сменившись на искреннюю радость, которая, словно луч солнца, озарила мою душу в тот момент, когда я держала Эмили и даже плакала от неописуемого счастья и гордости за саму себя. Это дитя, с которым я выживала и выживаю всё это время, напоминало и продолжает иногда напоминать мне о Луисе. Нет, я не чувствую ни тоски, ни любви. Ничего. Да, первое время я всё ещё сохраняла образ этого парня в своей голове, но со временем невольно начала забывать. Потому что мне было всё же не до этого. С каждым годом и пройденным опытом, я взрослела и взгляды на всё и вся также менялись. Моё сердце уже не бешено бьётся об одном только воспоминании об этом парне, казавшемся мне тогда особенным. Сейчас я даже не знаю, где он и что он. Какая в конечном итоге сложилась судьба у него. Может, он мёртв? Может, они с ребятами нашли какую-нибудь общину? Или он всё ещё продолжает играть на чувствах девушек? Вариантов ещё больше, и ни на один из них у меня нет ответа. Лишь какие-то предположения, которые с лёгкостью могут оказаться неверными. Сейчас я выросла и многое переосмыслила. Моя любовь к Луису была первой, отчасти глупой в некоторых местах, но и я была ещё юной девочкой, которой так сильно понравился не такой уж и простой на первый взгляд мальчик. Честно, хотелось бы сейчас узнать у него ради интереса, справился ли он со своим психическим расстройством и повлияли ли на него мои слова, сказанные перед нашим прощанием. Но это вряд ли вообще возможно. Я продолжаю наблюдать за Эмили с теплотой на душе. Она недалеко от меня, я как обычно держу свой верный лук с несколькими стрелами в руках наготове. Пускай я и расслаблена, всё равно сохраняю свою бдительность, которая никогда не подводила меня. Резко моя идиллия прерывается и раздаётся хруст сзади меня, отчего я вздрагиваю, но быстро беру себя в руки, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и моментально достаю из колчана стрелу, инстинктивно натягивая на тетиву лука. В напряжении задерживаю дыхание и отсюда слышу, как Эмили также достаёт свой нож. — Выходи сейчас же. Я прекрасно тебя слышала, — чуть ли не рычу я, целясь в сторону куста, от которого и раздался этот шорох. Сердце невольно начинает биться быстрее, всё же малейший намёк на чьё-то присутствие холодит нутро и вызывает подсознательный страх, который только усилился, ведь я давно вижу в людях диких животных, в которых не осталось ничего живого. Малейший луч на надежду в их сердцах потух, как будто его там и не было. Видимо, мой суровый тон настораживает парня, поэтому он выходит мне на встречу. Первое, что я подмечаю, так это его высокий рост, тёмные короткие волосы (а точнее то, что от них осталось), карие глаза и отросшая щетина на подбородке. Я слишком осторожно отношусь к мужскому полу, всё время ожидая от них какого-то подвоха, так что не теряю хватки и всё ещё остаюсь напряжена. Этот парень стоит напротив меня. Замечаю в кармане его куртки нож. На моё удивление, он даже не пытается его достать, а лишь шокированно начинает пялиться на меня, детально разглядывая каждую черту моего лица. Мне тут же ужасно дискомфортно от его взгляда и крайне неудобно, а в голове в это же время будто срабатывает щелчок, служащий мне некой подсказкой. Возникает навязчивое ощущение дежавю, которое я ощущаю всеми клетками тела, что такой взгляд, от которого всё внутри как будто переворачивалось, я где-то уже ощущала. Правда не помню где и тем более от кого. — Что вылупился? Быстро проваливай, пока я тебя к чертям собачьим не пристрелила. И я серьёзно, — я угрожающе ещё больше натягиваю тетиву, не сводя с него пристального взгляда. По моим слегка прищурившимся глазам, в которых буквально искрится злость и подозрение, можно сразу понять, что я нихрена не шучу и будь такое возможно, я спалила бы таким суровым взглядом всё, что здесь находится. К моему удивлению, мои угрозы не срабатывают на него и ни капли не пугают. Вместо того, чтобы молча уйти он продолжает, чёрт возьми, пожирать меня взглядом, как будто хочет в чём-то убедиться. Как будто хочет разгадать какую-то загадку у себя в голове. Что ему вообще надо? Пристать хочет или подкатить? Ну уж нет. Тогда я сразу же выстрелю ему промеж ног, чтобы знал, где его место. Хотя, почему-то у меня чувство, что дело гораздо глубже, а не в этом? И почему, когда я уже хочу без лишних слов в него выстрелить, я не могу это сделать? Меня будто что-то останавливает. Как будто какой-то барьер сформировался вокруг его силуэта, который не позволяет мне отпустить натянутую тетиву. И, видимо, парень сам полностью уверен, что я не выстрелю, раз даже без тени намёка на страх не отворачивается и не уходит. Всё также не отрываясь от нашей с ним переглядки, чуть поворачиваю голову вправо, отточенным боковым зрением видя, что Эмили осторожно подходит ближе ко мне настороже. Может, она и боится, но главное, что страха она своего не показывает. И это правильно. — К-к… К-клем, это правда ты? — выдавливает, наконец, из своих уст парень, продолжая детально осматривать меня с ног до головы, как будто я и не человек, а какое-то странное загадочное существо. Потом он переводит озадаченный взгляд на мою дочь. Кажется, что когда он смотрит на неё, то на его лице отображается ещё больше изумления и шока. Он переводит взгляд то с неё, то на меня, как будто мы не видимся в первый раз в жизни, а знакомы всю жизнь. Да я и сама ещё не совсем понимаю, что происходит. Мои глаза увеличиваются в следующий момент увеличиваются, как будто сейчас выпадут из орбит. От растерянности я опускаю оружие от такой неожиданности. Откуда он знает моё имя? Мой какой-то очередной старый знакомый? В голове резко и неожиданно проносится ощутимое цунами, которое заставляет напрячься каждую мышцу моего тела, а сердце начинает биться быстрее от того, что это, очевидно, какой-то мой знакомый, которого я не помню. Или помню? Голова сейчас разорвётся, просто расколется, как грецкий орех. Его голос такой знакомый, такой отчасти родной, что моё сердце непроизвольно делает ещё несколько ощутимых ударов, словно молот. Теперь, присмотревшись получше, черты лица этого парня поистине знакомы мне, только я не могу вспомнить их, за эти годы многое поменялось, как и образы людей, которые давно стёрлись из памяти, оставляя какой-то жалкий отголосок. Я хочу что-то выдавить из себя, но вместо этого растерянно открываю и закрываю рот, как рыба на суше. Моя стойкость на мгновение притупляется, но я всё ещё продолжаю держать под контролем свои эмоции и сохранять самообладание. Словно сейчас я пробираюсь через болото, перебирая множество вариантов в своей голове. Как будто таким образом пытаюсь «чинить» воспоминания, которые давно расколоты на части и утеряны. В том же оглушающем молчании, я ещё детальней начинаю рассматривать и его тоже. От его пожирающего взгляда к горлу подступает ком. Его глаза цвета шоколада, в которых в данный момент я не разглядываю ничего подозрительного. Самые обычные среднестатистические волосы и мужественный взгляд, по которому сразу можно прочитать — пришлось ему несладко. У него даже отросла щетина, да и он сам по себе не слабый по своему телосложению. Глаза, голос, черты лица… Чувствую, как отдельные части картины будто скрепляются в одно целое, предоставляя мне давно утерянный образ из моего личного архива. И картинка складывается, переворачивая весь мой внутренний мир. Растерянно роняю лук, в неверии продолжая смотреть прямо ему в глаза, ощущая, как все органы отчётливо делают сальто. Становится слишком жарко, дышать удаётся с огромным трудом из-за застрявшего комка в горле. Если раньше эти глаза сводили меня с ума, захватывая меня в свой плен, и я страдала, что они для меня словно запретный плод, то сейчас они оказывают на меня лишь шоковое воздействие. Чувствую, что руки начинают слегка дрожать, а ноги уже не держат, отчего я чуть ли не сваливаюсь на землю. Изо всех сил сохраняю остатки серьёзности, хотя всё ещё не могу поверить во всё происходящее. Столько лет прошло, которые послужили тому, чтобы я выкинула его из своего сердца, но сейчас он вновь стоит напротив меня, который в прошлом заставил меня впервые по-настоящему влюбиться. — Господи… — растерянно выдыхаю я, чуть качая головой. Все слова пропали, причём в самый важный и ответственный момент. — Мама, а это кто? — настороженно спрашивает меня Эмили, которая уже подошла ко мне. Ещё пару секунд я смотрю на его силуэт с выпученными глазами, как и он на нас. Я уже открываю рот, чтобы промямлить хоть что-нибудь в ответ Эмили. Хочу сказать ей идти в наше убежище и оставить нас ненадолго одних, но меня опережает Луис: — Клементина, скажи, что это за ребёнок? Это наша дочь, верно? — резко и слегка надрывно спрашивает он. Луиса, сразу видно, переполняют эмоции, а от того он и настолько резок. Он даже не моргает, его взгляд намертво приклеился к моей персоне, отчего я невольно съёживаюсь. Он в ожидании смотрит мне в глаза, ожидая хоть какого-то ответа от меня. Мурашки распространяются по телу ещё быстрее, а сердце сейчас окончательно разорвётся и распространит этот взрыв по всем органам. Весь мир переворачивается с ног на голову, и остаются передо мной лишь его карие озадаченные глаза, в которых читается столько немых вопросов. Как он узнал? Он уже знал? Давно ли? Откуда? Неужели Фин, маленький засранец, всё же проболтался ему? Хочется громко и истерично смеяться от абсурдности всей данной ситуации. Ещё так давно я желала всем сердцем, чтобы этот мужчина (именно мужчина, потому что я понимаю не только по его внешнему виду и серьёзности, что он уже не тот парень, которого я знала) не знал о нашем ребёнке. Хотела, чтобы он был счастлив и, возможно, нашёл ту девушку, которую он будет любить также искренно, как свою бывшую Соффи и не будет играть на её чувствах, научившись на горьком опыте в виде меня. Всем искренне любящим сердцем я больше всего желала, чтобы он был счастлив, забыл обо мне и ни о чём не узнал. Но ничего из этого не сбылось, не стоило вообще тешить себя какими-то глупыми надеждами, ведь мы живём в таком мире, где даже самая маленькая надежда кажется нам настоящим чудом света. Он в курсе насчёт Эмили. Он не нашёл себе новой любви, которая могла бы скрепить его разбитое сердце воедино, даря давно забытое тепло. Очевидно, что Луис так и не получил счастья, ведь по его внешнему виду более чем очевидно, как его потрепала жизнь, даже не думая хоть как-то пожалеть. Он, по всей видимости, направился сюда, увидев убежище. Возможно, он надеялся найти продовольствие, но вместо этого он нашёл меня. Своё прошлое. И Эмили. Свою дочь. Только сейчас, разгребая охапку нескончаемых мыслей в моей голове, я всем нутром понимаю, что прошлое в виде моей первой настоящей и безрассудной любви настигло меня. Прошлое во второй раз настигает меня, оставляя в растерянности от абсурдности всего происходящего. Как же я хочу отключить свою память, чтобы она не воспроизводила в памяти какие-то отрывки из болезненного прошлого. Как же я желаю, чтобы Судьба не давала мне свои пинки под зад и не связывала меня с той нитью из прошлого. И пускай этот потрёпанный мужчина со слегка диким и до ужаса суровым выросшим взглядом сейчас стоит прямо напротив меня, выжидая ответа в этой напряжённой тишине, которая кажется сейчас целой вечностью, моё сердце всё ещё холодное по отношению к нему. Оно бешено бьётся лишь от этого напряжения, что повисло в воздухе, от нашей встречи и того, что сейчас вся правда всплывёт наружу. И от этого я прекрасно осознаю, что ничего не будет всё, как прежде. Да я и сама это понимаю. И этот страх перед неизвестным будущем пугает меня ещё больше, пробуждая во мне внутренних чертёнков, рвущих меня изнутри на куски. Как я отвыкла от этого чувства. В последний раз я испытывала это на своей шкуре, когда я хотела обнять свою юношескую любовь, стоящую сейчас прямо напротив меня, но не могла. Запретная грань мешала мне. — Что за глупости ты придумываешь, Луис? — всё же беру себя в руки и сурово спрашиваю я, изо всех сил стараясь быть уверенной. Сердце начинает биться ещё быстрее, как будто оно сейчас разорвёт мою грудную клетку на куски. Может, если я буду отвечать ему в таком тоне, то это хоть как-то поможет? Да и я сама сейчас растерянна и без малейшего понятия, как отвечать ему правильно. От его имени, вылетевшее из моих уст, вновь ползают непрошеные мурашки. От его имени настойчивые воспоминания лезут из прошлого, хотя их вообще никто не звал. — Он мой отец, мама?! — шокировано выкрикивает Эмили, становясь ко мне лицом и Луису спиной. В её светло-карих глазках (не настолько шоколадных, как у её отца) метают гром вместе с молниями, и я прекрасно понимаю её состояние. Столько лет я врала ей об отце, говорила, что он мёртв, хотя и не была до конца уверена в этом. Забавно, но даже эта ситуация с Эмили напоминает мне отрывок из прошлого, когда нас настиг Карвер и ЭйДжей, с точно таким же шоком, добивался от меня ответа. Так и сейчас. Правда я не знаю, что мне отвечать. Кажется, если я скажу хоть что-нибудь, то это окажется неверным ответом. Хоть я и сосредотачиваю внимание на Эмили, боковым зрением всё равно замечаю, как губы Луиса растягиваются в едва заметной улыбке. Он смотрит на мою девочку и даже на расстоянии я ощущаю то тепло, что исходит от него. Он… Рад? Рад встрече? Рад своему ребёнку, о котором я думала он не узнает? А ещё, очевидно, не верит мне и не поверит точно в мою ложь. Чёрт, ну почему моя жизнь как обычно перевернулась настолько резко, что я не успела к этому подготовиться морально?! Хочу материться, как в последний раз, но я уже не истеричный подросток, а взрослый человек. Значит, я и должна повести себя взросло во всей этой ситуации. — Да, Клем, скажи ей. Скажи ей, что я её отец. Уже поздно что-то отрицать, я всё равно тебе не поверю. Я всё знаю. Я поворачиваю голову в его сторону, и он смотрит на меня также серьёзно, будто несколько секунд назад не улыбался при виде этой маленькой девочки. Он выжидает ответа, настроен решительно, как никогда, и от этого мои поджилки сжимаются ещё больше. Боже, я сейчас разорвусь от всех кишащих эмоций во мне. Они заполняют всё моё тело, без остатка. Не оставляя ни одного спокойного места. Уже поздно что-то отрицать… И это не имеет никакого смысла. Слова эхом повторяются по несколько раз в голове, заставляя ощущать, как стены во мне ломаются, а грузы, весящие приличную массу, туго натягиваются на нитях. Я прекрасно сейчас понимаю, что не могу скрывать от него правду. Он итак всё знает, а я буду выглядеть жалко, если буду пытаться всё отрицать ещё раз. Как бы мне не хотелось всего этого, Судьба в очередной раз решила всё за меня, предоставляя мне Луиса — моё прошлое, настигшее в конечном итоге свою цель. И я не могу с уверенностью отрицать то, что это настолько плохо и ужасно. Хочется злиться на Фина, но глупо обвинять в полной мере его. Всё же в большей степени виновата именно я. Не стоило мне доверять столь личный секрет ненадёжному, пускай и хорошему, мальчишке. И пускай я не до конца уверена, как произошло это раскрытие тайны, которую я прятала глубоко-глубоко от Луиса, она всё равно вырвалась наружу, меняя всё обыденное и типичное в абсолютно другое неожиданное русло. — Да, это твой отец, Эмили… А это твоя дочь, Луис… — сдаюсь я и всё же произношу всю правду я, прекрасно понимая, что эти слова сейчас изменят буквально всё.***
Мы сидим с Луисом на поваленном дереве в тишине уже неизвестно сколько времени. Оба молчим, каждый погружённый в свои мысли. Мы договорились поговорить, но стоило нам присесть, так все слова пропали, как будто их там и не было. Кажется, что каждая секунда нашего оглушающего молчания, которое можно рукой пощупать, длится длиною в вечность. Я отправила Эмили после таких новостей в нашу скромную обитель, а она, ошарашенная, растерянно кивнула и отправилась туда. Я воспитала её ещё и так, чтобы она слушалась старших и не упрямилась. Хотя, черты упёртости у неё всё же присутствуют. Поверить не могу, что всё сложилось именно так. Я ожидала, что этот день будет обыденным и спокойным, состоящий из обычных поисков какой-нибудь дичи, борьбы с ходячими и разговорами с Эмили. Но уж точно не всего этого. Я уж точно не ожидала, что в мою жизнь ворвётся Луис, как какая-то комета, снося на своём пути всё живое. — Кхм… — резко прокашливается он, неловко прерывая оглушающее молчание. — Вот уж не ожидал встречи с вами, честно говоря. Я думал, что Судьба никогда не сведёт меня с вами обеими, и что я никогда не искуплю свою вину и не выполню чувство отцовского долга. Думал, что надеяться на удачу уж точно не стоит. Но нет. Удача и везение всё же есть, раз мы сидим сейчас здесь вдвоём. И, знай, я очень рад, что ты смогла родить ребёнка одна в таких условиях и тем более нормально воспитать нашу дочь. Если бы я ещё тогда знал о твоей беременности, то ни за что бы тебя не бросил. Я благодарна, что он первый сделал первые шаги к разговору, ибо я настолько растеряна, что могу лишь сидеть молча, не решаясь как-то заговорить. Неловкость вокруг нас превышает все допустимые нормы. Я буквально ощущаю, как я охладела к нему за все эти года. Я, возможно, и рада его видеть, но уж точно у меня нет той привязанности, которая была со мной в юношеские годы. Сейчас любовь я не ощущаю от слова совсем. Её давно нет, она завяла, как цветок. Привязанность между нами заключается только в виде Эмили, которая сейчас сидит растерянная в нашем убежище и переваривает в голове всё услышанное. Мне долго придётся всё ей объяснять. Пускай она ещё маленькая, но взрослая в душе. Уверена, что она точно всё поймёт. Со временем. Немного стыдно, что я обманывала её насчёт отца, но мне не хотелось вновь ворошить прошлое, вспоминая о моментах с Луисом. Тем более, когда я даже не знала, где он и что. Мне важен этот разговор с человеком, который уж слишком изменился. И внутренне, и внешне. Я хоть и понимаю, что это всё тот же Луис, только более повзрослевший и рассудительный. От которого у меня есть дочь. Он сильно изменился, прямо, как я. Мы оба изменились, а Судьба просто взяла и встретила нас лицом к лицу. В любом случае, сейчас я не собираюсь истерить или что-то выснять. Что вышло — то вышло. И раз уж Судьба вновь свела нас вдвоём, то мы должны поговорить спокойно, а не так, как раньше. В прошлом все наши разговоры сводились либо к его раздражающим меня шуточкам, либо к моим слезам, либо к его до ужаса переменчивому настроению. Сейчас же многое поменялось. Интересно, как сейчас обстоят дела с его психикой? Мои слова тогда хоть чуточку повлияли на то, чтобы он задумался? Или всё было зря? Ох, сколько же нескончаемых вопросов к этому человеку накопилось за всё это время. — Мне… — сглатываю всё же тяжелый ком, — не так легко далось всё это по отношению к Эмили. А не рассказала тебе, потому что любила тебя и не хотела нагружать. Хотела, чтобы ты был счастлив. И вообще, ты давно знаешь про Эмили? Фин всё рассказал, да? И вообще, что ты здесь делаешь? Почему один, без эриксонцев? — Да. Фин всё рассказал, — отвечает Луис. — Не стоит его винить, он слишком очевидно мне намекнул, отчего я всё и понял. Ты немного неразумно поступила по отношению ко мне, но я тебя не осуждаю. Я как никто другой понимаю, каково жертвовать ради того, кто тебе дорог. Но, всё же, сейчас это не самая главная часть разговора. Он слегка прокашливается ещё раз, явно готовя меня к небольшой экспозиции. Я устраиваюсь поудобнее и ожидаю, когда он начнёт мне всё рассказывать: — Здесь я оказался абсолютно случайно. Я просто шёл по лесу и увидел вот это убежище. Разумеется, принялся двигаться сюда. Я всё время один теперь. У меня никого не осталось, школа распалась. На нас напали люди Карвера, но мы были предупреждены обо всём, поэтому заранее приготовились к атаке, в результате которой пришло много ходячих, и школа была подожжена от их гранат. Погибли Руби, Фин и Аасим. Бедные ребята, их настигла не самая лучшая судьба. Я лежал без сознания, помню, меня пытался поднять на ноги Марлон, но я был настолько слаб, что мне ничего не хотелось. Я устал бороться против самого себя, устал от жизни, в которой я банальный эгоист. Не только отношению к тебе, а по отношению ко многим. Мне в тот момент просто захотелось лечь и больше никогда не просыпаться. Лони, видимо, подумал, что я мёртв и поэтому он быстро взял за руку свою девушку, и они ушли с Митчем. А я так и остался лежать без сознания. Но потом я всё же проснулся. Судьба вновь дала мне пинок под зад, и я проснулся. Не знаю, сколько пролежал без сознания, но в конечном итоге решил бороться дальше. Я был без малейшего понятия, что встречу вас. На сердце сейчас и шок, и одновременно радость, что Судьба всё же осталась к нам благосклонна. Знала бы ты, как мне стыдно перед тобой. Всегда было неудобно за то, что я так поигрался на твоих чувствах, тем более бросил. Заставил полюбить, ещё и переспал с тобой, как конченый урод. Тогда я думал не головой, а пубертатом, но сейчас всё уж точно по-другому. Я вёл себя, как ребёнок тогда. Не думал, к чему могут привести мои слова и поступки. Но я больше не тот альфа самец, а уже взрослый мужик, у которого абсолютно другие взгляды. Можешь мне верить. Прости меня, Клем. Мне действительно стыдно. Я так давно хотел тебе сказать всё это. Я, затаив дыхание, выслушиваю всё то, что он мне говорит. Он смотрит на землю, видимо, не решается смотреть на меня. Я не отрываю от него взгляда. И всё же так непривычно видеть его без дред. Остались лишь какие-то огрызки волос. Возможно, будь у него дреды, я бы его узнала, а так мне понадобилось чуть больше времени. Тепло разливается по телу после его недолгой речи. А он ведь искренне осознаёт свою ошибку. Мне приятно, что сейчас мы спокойно разговариваем спустя столько лет. Но вместе с тем и ледяной штурм обрушивается на меня. Холод пробегает по спине, когда я слышу информацию про работников, которые всё же напали, устроив бойню, в результате которой погибли некоторые эриксонцы. Мне жаль, что у них всё так сложилось в итоге. Даже у Фина, чей поступок по отношению ко мне я по сей день помню и никогда не забывала. Чувство вины неожиданно настигает меня своим потоком. Я понимаю, что я всё же могла остаться с ними, могла помочь им победить, учитывая то, что я причастна к смерти Карвера и ещё одного работника. Но вместо этого я просто ушла. — Мне стоило помочь вам, Луис. Но я настолько зациклилась на том, чтобы не видеть тебя и не страдать по тому, кого я любила, что просто ушла. Без лишних слов ушла, как будто меня и не было никогда, — глубоко вздыхаю я, затем продолжаю. — Я просто была слегка глупенькой в том возрасте. Мне действительно стоило вернуться с вами и хотя бы помочь. Но уже ничего не поменяешь. Возможно, я поступила неправильно и глупо. Теперь и он не сводит с меня взгляда, в то время как я уставилась на землю, ощущая, как множество мыслей кружат в голове. Неудобно ощущать на себе его взгляд. Я в принципе ещё не смирилась с тем, что он тут, рядом. Что спустя столько времени мы встретились и разговариваем друг с другом. — Уже ничего не сделаешь, Клем. Мы оба были глупы, я тебя даже отчасти понимаю. Понимаю, почему ты захотела начать всё заново. Но теперь тебя случайно настиг я. И я этому рад, ведь никуда не собираюсь уходить. Теперь я хочу быть рядом с вами, ведь это мой долг. Это и мой ребёнок тоже. Пусть я также сделаю хоть что-нибудь хорошее, а не эгоистичное, как раньше. А вот что касается тебя? Ты мне рада? Я не отвечаю, обдумывая его вопрос в голове множество раз. Перекручивая и перебирая множество различных вариантов. Рада ли я ему? Я больше не люблю его, моё сердце спокойно и давно забытые чувства не тревожат сейчас мою грудную клетку. Я полностью остыла к своей первой любви, но всё же стоит признать, что мы не чужие друг другу люди. Мы всё равно связаны с ним. С нами обоими связано слишком много различных моментов. Я поворачиваюсь к его тёплым глазам, которые ранее просто сводили меня с ума. Но сейчас я абсолютно спокойна. В них читается столько боли, но вместе с тем они слегка светятся от счастья встречи. Неужели он так хотел встретиться? Неужели настолько счастлив? Стоит признаться, от старого Луиса остались лишь жалкие отголоски. Части той его личности, которая мне так нравилась, разорвалась, а остатки улетели на ветру. Пускай и неожиданно, пускай я и не хотела того, чтобы он знал об Эмили, но всё же всё уже случилось. Ничего уже не поменяешь. Нужно лишь принять к сердцу и смириться с наступившими переменами. — Да. Наверное, я всё же рада, — улыбаюсь я. — Всё же Эмили будет лучше и со мной, и с тобой. Ты — её отец, о котором она неоднократно меня спрашивала. Тем более, раз сама Судьба обеспечила нам новую встречу спустя столько лет, то мы должны выживать вместе. Должны держаться втроём, и забыть о том, что было в прошлом. — Я тоже считаю, что так будет правильно. Тем более, я просто не могу вас бросить, особенно после всего того, что произошло между нами. Нам нужно забыть всё, касательно прошлого. Он прав. Сейчас он действительно прав. Мы уже не те глупенькие подростки, мы разумные люди и должны поступить по-взрослому. Раз мы встретились, раз сама Судьба вновь свела нас, то глупо будет расходиться. Да и Луис сам сказал, что не уйдёт. Всё-таки так будет лучше. Эмили нужны родители. Пускай первое время она не будет привыкать к тому, что у неё есть отец, но всё же так действительно будет лучше. Вдвоём воспитывать её дальше и вдвоём идти дальше будет в разы логичнее, чем порознь. — Ты прав, Луис. Но всё же, позволь мне задать тебе два вопроса, немного задевая прошлое. Победил ли ты своего демона? И любишь ли ты Соффи? Если тебе больно, то извини, я… — Нет, ничего, ты даже должна знать об этом, — отвечает он с лёгкой улыбкой, а я с облегчением выдыхаю, что не задела его. Но я просто не могла не спросить эти два вопроса. Мне интересно знать, что поменялось внутри его за всё это время. — Со своим назойливым чертёнком я справился. Может, как-нибудь расскажу, как это было, но сейчас мне не особо хочется вспоминать об этом. Но знай, Клем, именно твои слова тогда заставили меня по-настоящему задуматься обо всём. Переосмыслить всё, свою жизнь и свои поступки. Соффи я, пускай и не сразу, но всё же отпустил. Я перестал страдать по ней. Я понял, что не надо всеми руками цепляться за прошлую любовь и прошлое в принципе. Долго мне понадобилось времени, чтобы всё осознать. — Но, Луис, ведь я — твоё прошлое. И ты не пытаешься убежать от него, — я уже знаю, что он ответит вновь, но всё равно хочу ещё раз уточнить, ещё раз услышать от него эти слова. Рада, что он всё-таки смог разобраться в самом себе. Смог выйти из тупика, в который он загнал сам себя. Если бы ему ещё в детстве сказал что-то похожее на мои слова, то он, возможно, не загнал самого себя в такую ловушку, из которой так долго старался выбраться. У Луиса можно научиться тому, что изначально не стоит зацикливаться на дерьме. Что нужно с самого начала держать свои мысли и чувства под контролем, иначе до добра это не доведёт. — Клем, я уже сказал, что считаю долгом воспитать Эмили, ведь она и моя дочь тоже. Я бы прямо сейчас взял её на руки и расцеловал всё лицо, но дам ей и себе немного времени. Не буду так сильно и резко торопить события. А вообще, я хочу помогать тебе, хочу искупить свою вину. Пускай я никогда и не любил тебя, — да ты и сама уже давно не испытываешь тех же чувств, что в прошлом — но ты однозначно дорога мне. Я изначально увидел в нас сходство. Изначально заинтересовался тобой, как личностью, которая была похожа на мою прошлую любовь своим темпераментом. И ты действительно дорога мне. Не только как личность или даже подруга, но и как девушка, слова которой заставили меня разобраться в себе. Отчего я, разумеется, благодарен. Я не уйду, будем выживать вместе. Всё будет хорошо, Клем. Мы справимся. Я улыбаюсь ему, а он заставляет меня поверить в его слова. Раз уж Судьба в конечном итоге вот так вот связала нас вместе, то в этом должен быть какой-то свой результат и итог. Сейчас мы ещё немного посидим вот так, вдвоём, как старые знакомые и вернёмся в дом, где нас ждёт наш ребёнок. Мы опускаем взгляды вниз, не смотря друг на друга. Мы лишь дышим свежим воздухом, окончательно переосмысливая то, что происходит. Такое ощущение, что это сон, но нет, это непредсказуемая реальность свалилась на наши головы. Кто знает, может мы станем с ним действительно лучшими друзьями? Кто знает, может дорога в неизвестность приведёт меня, Луиса и Эмили к какой-нибудь общине? Я, конечно, абсолютно никому не верю. Пускай я встретила Луиса, которого готова была пристрелить, но моя осторожность никуда не делась. Да и я рада, что не выстрелила в него. Но, может быть, меня окончательно настигнет не только прошлое, но и счастье наравне с везением? Что будет с нами дальше — покажет лишь время. В конечном итоге всё получилось не так уж и плохо, верно?